Маргарита Смирновская
(Не) настоящий брак

От ее визга я уже уперлась спиной во входную дверь и пролепетала:

– А убираться вам уже не надо?

– Конечно, надо! Только толку от тебя? Я службу заказала. С тебя двадцать тысяч за уборку. Так своей тетке и передай. Иди уже!

Я выскочила в подъезд и спряталась за лифтом. Меня колошматило, и я ненавидела себя, за то, что ни чем не смела отказать свекрови. А она уже стала наглеть почти каждый день. Где я ей столько денег возьму? Моей зарплаты теперь в этом месяце не хватит…

И тут прозвенело сообщение, пришедшее на мой телефон. Опять неизвестный номер: «Ты не ответила. Ты не придешь?».

Я даже вздрогнула, ведь понятия не имела, кто это мог быть. А вдруг это Богдан? Или еще какой-нибудь мой клиент? Хотя почему у памятника и при чем тут «нашего»? «Наш» – такое слово может использовать только тот, кто хорошо знает меня. Подстава однокурсников или кого-то из однокашников?

Давным-давно у нас было общее место. У нас – это с сестрой и папой. Тогда мы после школы всегда гуляли на площадке у памятника. Папа угощал нас сахарной ватой. Оля носилась на самокате, а мы с папой кормили голубей.

Тогда тоже была весна, и мы с Олей были первоклашками. Когда повзрослели, то обычно я ей туда приносила вещи на тренировку. А с папой мы гуляли там изредка. Но кто из посторонних об этом мог знать? Совпадение?

Такое тоже может быть. Памятник в нашем районе всего один. Скорее всего, это розыгрыш. Выкинув такие мысли из головы, я помчалась к тете. По дороге я уже решила, что именно скажу. Попрошу у нее для свекрови небольшую ежемесячную компенсацию. Ведь одна я ее не потяну. А где Родион, который должен заботиться о своей матери, я понятия не имела. И почему она обвиняла меня в его исчезновении – тоже, но всегда чувствовала себя виноватой. Может, из-за ошибочной беременности?

Может, это потому что свекровь обвиняла меня в бесплодии и плакала, что у нее внуков не будет, что ее сын уже давно погиб на чужбине, не выдержав этого горя.

Хотя я сильно сомневаюсь, что Родион погиб. Даже если он и умер от горя, то не из-за неродившегося ребенка, а потому что погибла Оля. Скорее всего, что мой муж жив и здоров. Просто ему плевать на всех. И я даже убеждена, что свекровь знает от дочери, что с ее сыном все в порядке. Просто я ей нужна для ухода, ведь она осталась одна. Не выдержав ее характер, муж давно развелся с Ванессой Вениаминовной, хотя и жил в соседней комнате.

Подойдя к бывшему офису своего отца, мое сердце замерло. Казалось, я войду и там увижу своего усатого папочку. Он улыбнется, прищурив глаза, и позовет меня обниматься.

Но в здании папы все оказалось по-другому. Его офисы снимали неизвестные компании. А в главном осталось всего три кабинета: директора, секретаря-бухгалтера и юриста. Именно юрист Вольдемар Васильевич увидел меня первым. Такой жутко некрасивый, высокий, как будто скрюченный, скользкий тип с лысиной на голове, несмотря на свой еще относительно молодой возраст.

– Настя… – прозвучало так, что меня холодом обдало.

– З… здравствуйте, – произнесла я, оглядываясь.

Почему-то всегда я его боялась после смерти папочки, хотя он тогда еще лысым не был.

– А я как раз вспоминал о тебе, – сказал он и понюхал мою макушку, от чего я попятилась назад.

– А… А тетушка на работе? – спросила я, уходя от него чуть ли не в кабинет секретарши.

– К счастью, ее сейчас нет. Она здесь редко бывает, как и твоя маменька.

Я уперлась в дверь, а он так близко подошел, что от страха чуть сознания не потеряла. Его черные глаза смотрели на меня с маньячной страстью. Он стоял, словно обнюхивал меня. Я слышала его дыхание, и у меня замирало сердце от ужаса. Наконец моя психика не выдержала, и я, оттолкнув его, прорвалась в коридор со словами:

– Тогда я ей позвоню!

Всегда думала, что я – легкая и быстрая, но не тут то было! Он за секунду догнал меня и, схватив за плечи, развернул к себе.

– Я тебя ждал, – сказал юрист, чуть ли облизываясь. – Настя…

Боже мой, он случайно не людоед?

– З… Зачем? – голос у меня слишком явно дрогнул, что он улыбнулся, обнажив кривые зубы.

– Зайдем ко мне. Я тебе, Настя, все расскажу…

Господи, как же это страшно! Я обернулась. Хотя ближайшие кабинеты пустовали, но в коридоре фирм пять работали. Подумав, я решила, что вряд ли он убьет меня или станет приставать на людях. Да и другого выхода я не видела. И потом этот человек когда-то работал на моего папу. Если папа его взял…

К моему облегчению, Вольдемар Васильевич сел на свое рабочее место. Я практически упала в кресло напротив него и ждала, пока он достанет папки, что-то посмотрит и заговорит.

– Вот, Настя, – выделил он мое имя. – Полюбуйся.

Я взяла из его рук цветастый лист, где было жирным шрифтом написано: «Доверенность». Из чего я узнала, что управление фирмы перешло полностью в руки тети Виолетты.

– Зачем мама это сделала?

Я помнила, что мама раньше беспокоилась о судьбе папиной громадной адвокатской фирмы. Раньше здесь работали лучшие юристы, адвокаты и даже нотариусы. У папы на все услуги были открыты лицензии. Как раз партнером отца был отец Алика. Но, видимо, как приехала тетя Веля, тот ушел в свой частный бизнес.

– Не знаю, – улыбаясь, муркнул Вольдемар. – Но я знаю, что с вашей фирмой будет.

Вот это меня испугало чуть ли не до слез. Папина контора и так была под угрозой разорения. Вместо того, чтобы ее развивать, тетя Веля разогнала талантливых специалистов и стала сдавать офисы под аренду.

– Твоя тетя продает фирму, пока она имеет репутацию. И я ее куплю.

– Что?!

– Да, – господи, как он похож на мерзкого таракана! – Мне она вполне по зубам.

– Она не продаст папину фирму! – ударила я кулаком по столу. – Я против!

– Доверенность не на тебя оформлена, а на Виолетту. Настя…

Еще раз он произнесет мое имя таким тоном, я его ударю папкой с этой злосчастной доверенностью.

– Стоп. Я сейчас же еду домой! – вскочила я, забыв про свою работу.

Ну, какая тут Регина, когда папину фирму продают! Да еще кому? Вольдемару!

– Постой, – остановил он меня. – Ты уже опоздала. Ваша фирма на следующей неделе идет на аукцион. Все подписано и оформлено.

Я стояла и смотрела сквозь него, не понимая, как вообще все это произошло? Когда они все решили? Почему мама мне ничего не рассказала? Что теперь делать?

– Но я могу все изменить, – вдруг оживился мужчина.

– Как?

– Я – лучший юрист нашего города, – похвалился он. – Могу отстоять твои права. Но с одним условием…

Что?! Очень нехорошее предчувствие начало во мне расти с новой силой.

– Если ты станешь моей женщиной по контракту, – продолжил с мерзкой улыбкой Вольдемар.

Что?! Я поверить не могу!

– Я замужем…

– Настя…. – с придыханием сказал он, словно улавливал в воздухе мой запах. – Все мы знаем, где Мирский, а где ты…

Вот интересно! Все знают, где мой муж, кроме меня!

– Я помогу тебе стать свободной. Но это даже неважно. Так даже интереснее, Настя…

Что интереснее? Встречаться с замужней?

Вольдемар впился в меня глазами и, облизываясь, ждал ответа. А я, не выдержав его взгляда, открыла дверь и быстро выпалила:

– Нет! Такое не для меня!

– Тогда фирма будет моей со всеми вашими долгами, – сказал юрист. – Кто из вас будет мне возмещать все убытки? Твоя мама или ты?

– Какие убытки?

– Долги, которые я оплачивал все эти годы.

Я стояла в ступоре и ничего не понимала. Какие долги? Почему он их оплачивал? Куда тетя смотрела? Кто это все допустил?

Затем я молча ушла, услышав вдогонку слова этого скользкого и мерзкого человека:

– Подумай, Настя… И приходи сюда…

Долги… Долги фирмы… Что Вольдемар мог оплачивать? Это же ложь! Только как доказать все без помощи папы? Разве папа допустил бы такое?

И я набрала номер Алика.

– Он захватил папин бизнес! – начала рыдать в трубку я. – Он ему не нужен! Но он захватил его и шантажирует!

– Золотая моя, успокойся, – Алик ничего не понимал.

– Фирма вся в долгах и идет на аукцион! А этот таракан хочет, чтобы я спала с ним!

Вряд ли Алик что-то понял, но сказал:

– Какая тварь!

– Алик, сделай что-нибудь! Ты же юрист!

– Я не юрист, а стилист, душа моя! Не называй меня этой мерзкой профессией!

– Алик…. Все кончено, – зарыдала я, понимая, что от друга помощи точно мне не дождаться.

– Ничего у нас с тобой не кончено, а только начинается, – возразил он. – Дорогая моя, я не юрист! Это папочка мой – гадкий человек с этой ужасной профессией.

– Попроси папу. Алик, пожалуйста, расскажи все ему, – стала я умолять друга. – Он же дружил с моим папой! Я должна спасти папину фирму!

– Ноу, ноу, ноу! Это без меня, девочка моя! В этом Алик тебе вряд ли поможет, только навредит.

– Алик!

– Что «Алик»? Алик с папой в контрах. Как думаешь, что он мне скажет? Да, золотая моя, в зад пошлет! Но ты, душа моя, можешь прямо сейчас сама съездить к нему в офис. Его адрес я тебе сообщением скину. И не вздумай плакать из-за всяких прусаков. Спасем мы твою фирму. Алик что-нибудь придумает.

После разговора с лучшим другом мне стало легче. Но нельзя было ехать к отцу Алика без точной информации по нашей фирме. Поэтому, забыв про работу, я отправилась домой. Сейчас мне очень хотелось услышать все от своих близких.

Дома я застала маму возле компьютера. Олег варил кофе, а мама рассматривала на экране шикарные номера на Кипре. Они даже не заметили, что я давно пришла и наблюдала за ними. А я стояла и думала, откуда у них такие деньги, чтобы отдыхать в Греции?

– Вы улетаете? – уточнила я.

– Доченька! Настя! Что же ты не предупредила, что придешь? Я бы тортик купила…

И только сейчас я заметила, как мама расцвела. Она словно помолодела на двадцать лет.

– Хочешь полететь с нами? – заулыбался ее ухажер, видимо, надеясь, что я к ним присоединюсь.

Но мама сразу резко пресекла:

– Нет, ни в коем случае. Это только наша поездка. Для нас двоих, мой зайчик…

– Мам, – раньше я не задавала таких вопросов, но сейчас не время быть тактичной. – На какие средства вы летите в Кипр?

– Мы продаем фирму папы за очень хорошие деньги.

– Мам, ее нельзя продавать! Папа всегда говорил, что она нас вечно будет кормить!

– Папа умер – и все изменилось. На фирме одни долги. Лучше ее сейчас продать, пока возможно с нее что-то взять! – отрезала мама.

– А если поднять фирму?..

– А кто это будет делать? Я, которая не работала ни дня? Или Веля, которая всю жизнь работала управляющей горничными и в юридическом бизнесе ничего не понимает? Или ты со своей подружкой Аликом?

– Могу и я, – заулыбался Олег. – Но я не ручаюсь. Возможно, через месяц из вашей фирмы я сделаю ветеринарную клинику.

– Будет у тебя своя клиника, – послала ему мама воздушный поцелуй.

– Ты вкладываешь папины деньги в его бизнес? – уточнила я.

– Да. Олежа должен иметь свое дело и сам зарабатывать себе на жизнь.

– А что будет со мной? Что будет с тобой?

– Мы тебя не оставим, крошка, – Олег поднес мне чашку кофе. – Обещаю всегда заботиться о тебе и нежно любить. После твоей мамы, разумеется.

Она все ему отдает…

– Не осуждай меня! – взорвалась мама, хотя я ни слова ей не сказала. – Я имею право жить так, как хочу! Твой отец был неправ! Я имею право на личное счастье. А ты уже взрослая. Сама в состоянии позаботиться о себе! Олежик! Дай мне лекарство!

– Сейчас, сейчас…

– Нет, я умру! Так и знала, она ничего не поймет… – заныла мама.

– Все она понимает. Тебе двадцать капель?

– Какие двадцать? Капай сорок. Не смотри на меня так! – закричала мама. – Я делаю все правильно! Нет, это невыносимо!

– Тебе стоит сейчас уйти, – неожиданно прозвучал голос сзади. Я вздрогнула. Тетя Веля меня обняла. – Так лучше для всех.

– Нет… – вырвалась я. – Так не должно быть…

– Должно, не должно, но так есть. Фирма давно не приносит прибыли, а только убытки, – возразила тетя, но я не верила ни одному ее слову.

И вдруг мне стало все ясно. Это она, это Виолетта все устроила. Она с Олегом запудрили мозги маме и подсадили ее на капли.

– Мам! Не пей капли! – рванула я к родительнице. – Не ешь и не пей у них ничего! Выгони их! Мама!

Но, конечно, мама еще больше испугалась. С ней случилась истерика, и меня просто вытолкнули из родной квартиры.

Я долго сидела под дверью и ревела, обдумывая что мне делать. И во всем винила я себя. Это я за больной мамой не уследила. Это я все допустила. Ведь я не смогла взять все в свои руки и сбежала из дома, надеясь на этих людей, которых вообще не знала. Ведь при жизни отца тетя Веля всего один раз у нас была в гостях. Папа ее не любил и говорил: «В семье не без урода». А я все пустила на самотек…

Может, я целый день просидела бы под дверью, если бы не телефонный звонок…

Экран телефона показал мне веселое лицо подруги Юли. Вытерев слезы, я сняла трубку, но молчала, ведь могла опять разрыдаться. В принципе, с Юлей необязательно говорить первой, так как она сама затараторила:

– Ну, где тебя носит? Насть, наша ведьма уже ножи точит. Клиент пришел, а тебя все нет. Ты вообще где?

– Я не могу… – сглотнув слезы, попыталась не хлюпать носом. – Я занята…

– Ты заболела? Насть, позвони Регине, скажи, что у тебя температура.

– Я здорова. У меня проблемы…

– Родион объявился?

– Потом… – сейчас я не могла говорить о больном. – Потом…

И я стала медленно спускаться на первый этаж, решив, что пора мне идти к отцу Алика.

– Он тебе развод не дает! Так я и думала! Насть, но ты держись там. Хочешь, мы в обед с Анькой приедем и таких ему люлей дадим?!

Снова слезы полились градом, так как я понимала, что сейчас некому люлей давать. Ведь сама во всем виновата, и подруги не смогут мне помочь.

– Ладно, я сделаю ногти твоей клиентке, но к четырем приходи на перерыв. В полпятого у меня свои клиенты, и я тебя уже не спасу. А ты знаешь, какие штрафы нам делает Региночка.

– Спасибо…

Я отключилась, чтобы она не услышала мои рыдания. Разве мне сейчас до штрафов? Моя мама в руках Виолетты и ее деверя Олега. А я не имею к ней доступа. Надо с этим что-то делать… Вся моя надежда была на Александра Александровича Швеца. Уж папа Алика наверняка знает, как спасти маму и остановить аукцион продажи фирмы.

Офис отца Алика находился на окраине города, но в очень приличном месте. И, конечно же, мне пришлось около часа ждать, пока он освободится и сможет принять меня. Я была приятно удивлена встретить папину секретаршу Марину Ивановну, которую забрал себе Александр Александрович. Эта женщина меня напоила кофе с печеньем, и я даже успокоилась. Было чувство, будто я пришла почти к себе домой, а там в кабинете сейчас меня встретит папа…

Но отец Алика – далеко не мой папа. По его взгляду я поняла, что он не горит желанием приглашать меня к себе. Взгляд из-под бровей – его молчаливое приглашение сесть. Я чувствовала себя нашкодившей школьницей в кабинете директора. Когда он спросил, что меня привело к нему, то я, заикаясь, невнятно рассказала всю историю. Потом по тяжелому взгляду отца Алика поняла, что от него не стоит ждать ни жалости, ни сочувствия. Удивительно, насколько они с Аликом были разными. Только одно сходство у них – цвет глаз холодно-голубой. Но если Алик имел мягкий взгляд, то его отец резал глазами и замораживал.

– Ты хочешь моей помощи, я правильно понимаю? – голос у него был такой глухой и глубокий, что мне захотелось сразу сбежать и спрятаться.

Теперь я понимала Алика. Удивительно, что такая чувствительная натура моего друга смогла так долго терпеть давление отца.

– Надо спасти маму…

После моих слов в руках юриста сломался карандаш, но он словно не обратил на это внимания. По его взгляду я поняла, насколько Александр Александрович сильно ненавидел всех нас. Только не понимала почему, пока он не сказал:

– Маму спасти? А когда я пришел к Ирине, умоляя отдать мне мою зарплату, чтобы купить лекарства для умирающей матери, знаешь, что она мне сказала? «Саша, я ничего не могу поделать. Эти проблемы решает Веля». Теперь тебе известно к кому идти, чтобы решить твои проблемы.

– Мама больна…

– Моя мама тоже была больна.

Я почувствовала, что на меня вылился ушат помоев, и мне уж точно не стоит ждать помощи от Швеца. Когда я подошла к двери и дернула ручку, то отец Алика добавил:

– Когда вы останетесь без штанов, то скажи своей матери, что бумеранг всех настигает. Всегда приходится расплачиваться.

– За что? – спросила я его.

Неужели он не понял, что маму спаивали чем-то, что она не могла принимать адекватных решений?!

– Она знает.

Тем временем отец Алика сломал второй карандаш, и мне стало ясно, что я, видимо, еще чего-то не знаю. Тогда я взмолилась к его памяти и сердцу. У всех же есть что-то хорошее, значит, в Александре Александровиче тоже должно быть!

– Ради папы… Помогите нам, пожалуйста… – прошептала я, стоя, у двери.

– Ради твоего папы я не подал на вас в суд и не лишил лицензий. Большего ты от меня не дождешься. Уходи. И уроду моему передай, что если хочет тебе помочь, то пусть не позорится и поможет, как мужик, а не баба! И что ты в нем нашла? Что за мода пошла? Мужик и волосы красит! Тьфу! Мерзость какая! В мое время его в армии так отходили бы!

Потом отец Алика ударил кулаком по столу, а я в ужасе выбежала из его кабинете. Только за дверью я поняла, что последняя моя надежда разбилась на мелкие осколки. Швец ненавидит мою мать и из-за Алика точно помогать не будет. А Алик… Даже если бы он втянулся в это дело, то вряд ли он смог судиться бы с самим Вольдемаром. Ведь мой друг всегда ненавидел эту профессию, и у него нет практики…

Я шла вся потерянная, чувствуя, как земля уходит из-под ног. И даже забыла попрощаться с Мариной Ивановной. Шла в никуда, думая, что мне сейчас делать… Идти к Вольдемару? Просить его помочь вытащить маму?

В душе я уже была готова пойти на эту жертву, так как не видела другого выхода. Вдруг снова пришло сообщение от неизвестного: «Ты не ответила. Тебя ждать?».

Это уже не смешно, и мне не до игр сейчас. Удалила сообщение и не успела спрятать в карман мобильник, как он тут же зазвонил. Увидев имя начальницы, я не рискнула проигнорировать ее звонок.

– Здравствуйте… – как мне сейчас хотелось оглохнуть и исчезнуть навсегда!

– У тебя совести нет! Устроить сегодня такой саботаж! Да при самой Ленски! Где ты бродишь, лентяйка безответственная?! Как у тебя совести хватает со мной так поступать?! Уж не ожидала я от тебя таких выкидонов!

– Я буду ко времени, – посмотрела я на часы и вздохнула, убедившись, что на перерыв к девочкам успеваю.

– Ко времени ты уже не успела! И тебе крупно повезло, Лазуренко! Если бы не наша замечательная Юля, которая тебя любезно выручила, то не видать тебе премии, как собственных ушей!

Регина, как всегда, вылила свою порцию негатива и отключилась. Но я знала, что сегодня мне еще и окна мыть. Она всегда сурово наказывала за малейшую провинность. А окна у нас неделю немытые…

***

Каждый день мы с девчонками на пятнадцать минут сбегали в кафе «Задний дворик», где можно было спокойно поговорить без вездесущих ушей Регины. Туда я пришла полностью разбитой и опустошенной. Заметив меня, Юля ахнула и, вскочив, раскрыла мне свои объятия:

– Настенька! Что случилось?

– Мне конец, девочки…

В этот раз я уже без слез им рассказала все, что произошло за этот непомерно длинный день.

– Вот козлы! – выругалась Юля. – А еще мужчинами гордо называются! Но мы не лыком сшиты. Мы другого юриста найдем. Алик! Алик же юрист!

Мне стало смешно. Впрочем, даже Аня в голос рассмеялась:

– Быстрее я – монашка, чем Алик ваш юрист. Насть, прости, но ты сама веришь, что наш сладенький мальчик сможет тебе помочь? Мне кажется, лучше найти другого грамотного человека.

– Против Вольдемара? – я уже понимала, что папин юрист – настоящая акула. Тут только отец Алика мог помочь. – У нас денег не хватит, чтобы найти достойного противника.

– А мне кажется, рад

и тебя Алик с любым тараканом справится! – вставила с грустинкой Юля.

– Ну, если только с тараканом! – заметила Аня.

– Мне порой кажется, что он вовсе не «радужный» и нашу Настеньку обожает больше жизни. Мне даже хочется его придушить! Я целых пять лет на него потратила! А он…

– Любит и обожает только себя, как любой кошак, – заулыбалась Аня. – А Настя имеет большую слабость к эгоистичным, но пушистым котикам.

– Лучше б он был, как мартовский кот, чем из этих… Никогда не подумала бы, что я когда-нибудь стану с ним соревноваться в мастерстве и стану врагом номер один! Что мне любимую подругу с ним придется делить! А я ведь ради него на парикмахера пошла и всему научилась, что умеет делать он!

Вот так всегда. О чем мы не говорили, Юля все сводила к Алику. Она жила с ним в одном доме, влюблена в него еще со школьных лет и была страшно удивлена, что мы вместе ходили с ним в художественный класс. А потом, когда всем стала ясна его ориентация, то Юля грезила его изменить, но терпела провал за провалом. Вместо дружбы между ними появилось соперничество. Алик еле переносил подругу и всячески обесценивал ее работу. А Юля в свою очередь приходила в бешенство и ревновала его ко мне. Хотя сейчас Юлька встречалась с другими мальчиками, но все ее разговоры так и сводились к Алику.

– Ты много на себя берешь. Ты никогда не научишься делать так, как Алик. Потому что Алик только может быть один! – передразнила нашего друга Аня. – Гения тебе не повторить! На то Алик – гений!

Мы рассмеялись, а Юля сказала:

– Но мне кажется, что он притворяется! Потому что я не видела с ним ни одного парня, только Настю! Я же не дура!

– Прости меня, Юль, но ты – большая дурочка, – сказала Аня, потягивая коктейль и хитро улыбаясь. – Твой Алик еще та невинная девочка.

Тут уже я уставилась на Аню, заметив гневный взгляд Юли. Мы уже поняли, куда клонит наша подруга.

– Он из тех самых, поверь, я проверяла.

– Чего?! – ударила руками по столу Юля. – Ты трогала моего Алика?!

– Я всего лишь его проверила, – кокетливо захихикала Аня. – Немного выпила для храбрости и решила проверить…

Юля взревела, а я закрыла лицо руками, представив это. Хотя, честно, даже не представляю. Что она с ним делала? Силой брала?

– Его не пленила ни короткая юбка, ни красивая грудь, и целоваться он со мной не захотел. «Радужный» он, девочки и это не лечится. Смиритесь.

А я-то тут при чем? Я ещё замужем.

– Ты… Посмела… – запыхтела Юля.

– У тебя есть парень, – напомнила ей Аня.

– Это тебя не касается!

– Алик ничей, – новая попытка Ани отвертеться снова не увенчалась успехом.

– Он мой! – взбесилась Юля.

– А я лишаюсь мамы, денег и фирмы, – напомнила я им.

– Действительно, будем еще ругаться из-за самовлюбленной девчонки, которая даже целоваться не умеет.

– Я тебя убью! – Юля швырнула в Аню недоеденную слойку. – Вечно так! Наклюкается, а потом лезет к чужим парням!

– Алик вовсе не парень, а девчонка в штанах, у которого на настоящих девочек и не пошевелится.

– Так ты ему еще и в штаны лазила! – в Аню полетела уже чашка.

Боже! Спасите меня от этого разговора! Я даже этого представлять не хочу!

– Да успокойся ты. Он Настей прикрывается, только потому, что она стеснительная и никогда в своих чувствах ему не признается.

– Что? – это она обо мне?

– Настя любит Родиона, – парировала Юля. – А этот козел домой даже не чешется. У жены проблемы, а он в кино с друзьями прохлаждается.

– Что?! Родион здесь?!

Казалось, что меня сейчас разорвет от нахлынувших эмоций. Мой муж здесь, а Юля знала и ничего не сказала!

Подруга, взглянув на меня, вдруг ударила себя по лбу.

– Да что же это я?! Я-то думала, ты из-за него плачешь, думала, ты знаешь!

– А я тоже думала, что вы в курсе ориентации Алика… – продолжала защищать себя Аня.

– Алик – мой! А ты на него протянула свои лапищи! – закричала Юля и посмотрела на меня. – Прости, пожалуйста. Да, я видела твоего Родиона в кино, когда ходила с Бояровым на ужастики.

– Может, тебе показалось? – усомнилась я.

– Да он прямо передо мной сидел! Что, я своего одноклассника не узнаю? Он не так уж сильно изменился. Только космы отрастил и помыть голову забывает. Ходит и воняет, как бомж.

– Это не он, – не поверила я. Родион у мамочки всегда чистюлей был. Так что вряд ли он так изменился бы.

– Он, не он, а мы, девочки, уже опаздываем. Мне тоже пора в офис возвращаться. А то скоро на меня всех собак спустят

– И правильно сделают. Я бы еще всех жен твоих любовников на тебя натравила!

Аня показала Юльке язык и засмеялась. Юля пошла впереди, а мы с Аней немного отстали, и она мне сказала:

– Знаешь, ничего плохо нет в этом, чтобы быть любовницей даже такого лысого парня, как Вольдемар. Ну, побудешь ты с ним, пока он не отсудит тебе твою фирму. Оба поразвлекаетесь и расстанетесь удовлетворенными. Он получит тебя, а ты и развлечешься, и проблемы все свои решишь. Все в шоколаде! Не слушай Юльку. Она жизни не знает. Ходит в розовых очках и верит, что ее Алик когда-нибудь исцелиться.

Я промолчала, так как не знала, как мне поступить. С тех пор, как уехал Родион, я ни с кем не встречалась. В моей жизни был только один мужчина, если можно его было назвать мужчиной. Я избегала парней и думать даже не могла об отношениях. Лишь редко промелькали искры в сторону Алика, когда мне казалось, что он в меня влюблен. Но это были редкие мгновения. И, скорее всего, это случалось при моем гормональном всплеске.

Сейчас любое прикосновение мужчины мне казалось диким. А уж представлять рядом с собой Вольдемара я панически боялась.

Как вспомню его с придыханием «Настя», так у меня сразу коленки начинают трястись, а сердце от страха сжимается в кулак младенца.

– Я не смогу… – возразила я. – Боюсь его… Он мне противен.

Аня тут же рассмеялась:

– Да ладно, Настюш, ты просто не пробовала. Первый раз всем страшно и противно до тошноты, а потом дело привычное. Как говорится, стерпится – слюбится. Ты на благое дело идёшь.

– Это на какое дело ты ее подстрекаешь? – развернулась к нам Юля.

– Ой, все, рыжуля, – безответно чмокнула ее в щеку Аня. – Мне пора. Интересно с вами, но меня сейчас поимеют. Пока, пока!

Я помахала подруге, а Юлька сказала:

– Вот не понимаю, почему мы терпим ее? В ней нет ничего святого.

– Аня искренняя и такая, какая есть, – ответила я.

– Да стерва ещё та! Никогда ее не прощу за Алика!

– Юль, но Аня права, – заступилась за подругу я.

– Алкоголичка озабоченная!

– Юль, но Алик не повелся же…

– Уж лучше бы повелся!

Нет, это бесконечный разговор. Иногда я думала, что нас всех объединяет только Алик. Он уволился, а у меня было чувство, что он постоянно присутствует около нас. Если бы люди и правда, икали, когда их вспоминают, то наш друг превратился бы в заику.

– Ты сама не знаешь, чего ты хочешь.

– Зато я знаю, зайка моя, чего очень и очень хочу! – внезапно передо мной появился Богдан.

– А где Регина? – вместо «здравствуйте» спросила я.

– Она уехала к кардиологу. Нам очень повезло, моя радость, – нагло лыбился он.

– Настя, твоя клиентка уже на месте! – выручила меня подруга.

Моментально я получила по пятой точке, когда проходила мимо жениха хозяйки.

Но долго радоваться мне не пришлось. После моей вип-клиентки на маникюр сел Богдан. Мне пришлось и с его руками заниматься. Пока я обрабатывала ему ногти, он засыпал меня комплиментами, обещая сладкую жизнь, если я приму его ухаживания. А когда понял, что ему ничего не светит, то принялся угрожать:

– Я хочу получить от тебя массаж.

– Я не умею делать массаж. Эти услуги делал Алик.

– А мы скажем Регине, что это Алик, а придёшь ты.

– У меня нет времени.

– Найдешь, или я скажу Регине, что ты меня домогаешься, тогда работы тебе не видать.

Я была ошарашена.

– После смены я буду ждать ответ, зая моя. Ведь ты порадуешь горячего парня?

Я молчала, думая, как избежать этого разговора. Вдруг снова пришло сообщение от неизвестного номера: «Ну, что ты молчишь? Это же я!».

«Кто это?» – все же спросила я, думая, а не Родион ли это?

«Твой любимый мишка», – последовал ответ.

Мне сделалось плохо. Кто-то жестоко разыгрывал меня. Все подозрения пали на моего блудного мужа, и я внесла этот номер в черный список. Если это мой муж, то я его видеть не хочу! Единственное, что я могу ему сейчас дать, так это развод и то, чтобы никогда его больше не видеть.

За эти годы во мне накопилось столько горечи и опустошающей ненависти к нему. Теперь я не могла понять, за что его любила? Какая это была глупость! Как я вообще за него замуж пошла?

Ах да, мой папа. Ведь ради его радости я пошла под венец.

И, наверное, я сейчас сделала бы то же самое. Папа – это единственный человек, которого я любила больше всех.

Я приняла ещё одну клиентку и специально задерживалась, чтобы Богдану надоело меня ждать, и он свалил куда-нибудь подальше. Но, как назло, «горячий парень» сидел в соседней комнате и громко болтал со своими родственниками по видеосвязи.

Когда Юля заглянула ко мне, то украдкой позвала:

– Давай, я сама клиентке топ наложу и массаж рук сделаю. А ты беги через черный ход.

Что я и сделала. Завтра у меня выходной, а там Богдана не будет. А через три дня у него появится новый заскок.

Я сбежала, но идти домой не хотелось. Был первый порыв бежать к маме. Но я себя остановила, вспомнив тетю Велю с Олегом. Поэтому просто бродила по улицам, решая, что мне делать.

Неожиданно моя свекровь помогла принять решение.

– Ну и где ты?! – начала она орать по телефону. – Где мои двадцать семь тысяч?!

Уже двадцать семь.

– Их нет. Фирму продают. Она давно не приносит прибыли.

– Хватит мне врать! Неси немедленно деньги! Я что, сама должна в кредиты влезать?!

– А я не знаю…

– Зато я знаю! Мне нужны деньги! Я не собираюсь при живой дочери помирать от голода! Я жду!

Мне это надоело, и я выключила телефон, чтобы никто больше меня не беспокоил. А в голове прозвучал спокойный голос Ани: «Тут ничего такого нет. Стерпится – слюбится».

Внезапно ноги сами понесли меня к офису папы. И я не заметила, как прошла мимо памятника. Ведь я просто шла в офис. И вдруг меня кто-то резко схватил за плечи.

– Настя!

Этот голос я никогда ни с кем не перепутаю! От страха я завизжала, но мне быстро заткнули рот.

– Тише, тише ты.

Смуглая брюнетка во всем черном, а на голове надет капюшон. Никогда в жизни я не узнала бы ее, поэтому, дрожа, спросила:

– Оля?