Маргарита Дюжева
Я тебя верну

Глава 2

Наше общение ограничивается приветствием. Я говорю скупое «здрасте», он – «и вам не хворать». Дальше включается гостеприимная тетя Лена, и спустя пару минут все уже за столом.

Во время ужина мы с ним не обмолвились ни словом. Говорят в основном наши родители, ну и сам Влад. Я предпочитаю молчать, улыбаться, когда того требуют обстоятельства, и наблюдать за гостями. Старшие Швецовы мне не интересны, а вот потенциальный жених – очень даже.

У него глубокий голос, отменное чувство юмора и мальчишечья привычка в момент растерянности ерошить волосы на затылке. Ямочки эти проклятые на щеках – я на них и при первой встрече зависла. Красивые мужские руки, с длинными ровными пальцами и крепкими запястьями. Движения уверенного в себе человека. Он не стесняется активно жестикулировать и смеяться.

…И он прекрасно знает, что я его рассматриваю. Я вижу это в лукавой улыбке и насмешливо изогнутых бровях. Ловлю в двусмысленных фразах, когда говорит родителям, а на деле обращается ко мне.

Занятный парень. Точно не дурак, не простофиля. Но избавлять его от прозвища «Гоблин» не спешу. Я не привыкла верить внешности и тому, что человек выставляет напоказ. За привлекательным фасадом может прятаться такая уйма чертей, что в одиночку просто не вывезешь.

Мне приходится рассказывать о своей учебе и планах на будущее, смеяться над папиной историей о том, как он ездил на рыбалку и потерял там сапоги. Слушать с сотый раз уже не интересно и не смешно, но я хорошая дочь, поэтому поддерживаю отца. На Влада в этот момент не смотрю, но чувствую, что он тоже меня изучает.

Странная игра, от нее горячей волной бегут мурашки по спине, и мне это нравится.

После ужина тетя Лена утаскивает мадам Швецову в зимний сад, чтобы показать свои любимые орхидеи, а отец с Владимиром уходят в кабинет – потому что мужчинам надо серьезно поговорить. В итоге мы с Владом остаемся вдвоем за столом. Он с одного краю, я с другого. Молча, уже не скрываясь, рассматриваем друг друга, не спеша заводить разговор.

– Мужчины отправились серьезные беседы беседовать. Почему ты не там? – наконец, спрашиваю я.

– Мне с ними не интересно, – он жмет плечами, потом берет виноградину, подкидывает кверху и ловко ловит ее ртом. Позер.

– Со мной интереснее?

– Давай сбежим отсюда? – отвечает вопросом на вопрос.

Я смотрю в сторону кухни, с которой доносятся голоса старших женщин, потом в сторону коридора, ведущего в кабинет, и думаю: а почему бы и нет? В присутствии родителей мы всегда лучше, чем есть на самом деле. Мне хочется посмотреть на настоящего Влада, поэтому киваю на входную дверь.

Ему не нужно повторять дважды. С грацией леопарда он поднимается со своего места и протягивает мне руку. Я игнорирую этот жест вежливости и, наградив его снисходительной улыбкой, прохожу мимо. У меня каблуки, поэтому приходится красться на цыпочках, чтобы наш побег не услышали. Влад бесшумно идет следом, и я прекрасно знаю куда он смотрит. Чувствую. Его взгляд, как прикосновение.

Оказавшись на крыльце, я тихо прикрываю за нами дверь, а Швецов тем временем идет к машине. Это что-то непростительно большое, черное, блестящее полированными боками и лопухами боковых зеркал. Кто бы сомневался.

Он распахивает передо мной дверь, соседнего с водителем места, но я снова игнорирую очередную попытку быть галантным и демонстративно сажусь на заднее сиденье, специально испытывая нервы на прочность.

Мне нравится его реакция – тихий, короткий смешок. И все. Никаких тебе: я сказал садись, че выпендриваешься, рррр, и прочей лажи.

Плюс одно очко в копилку мистера Великолепного.

Он небрежно скидывает пиджак и бросает его на сиденье. Лихо выруливает со двора, уже не заботясь о том, что предки могут нас услышать, вдавливает педаль газа в пол и мчит по дороге, ведущей к городу.

Я сижу сзади и, вопреки здравому смыслу, опять щупаю его взглядом, не в силах просто отвернуться. Снова отмечаю какие у него широкие плечи, и как под тонкой тканью рубашки, перекатываются тугие мышцы. Упрямый, коротко стриженный затылок, притягивает как магнитом.

Так увлекаюсь подглядыванием, что не замечаю, как он сам наблюдает за мной в зеркало заднего вида. На мгновение теряюсь от внимательного взгляда, а потом чопорно указываю:

– На дорогу смотри.

– Как скажешь, капитан.

Мне не по себе, и я никак не могу понять почему. В машине будто нет воздуха. Вместо него – электрические разряды и гул высоковольтных проводов, а еще аромат его парфюма. Что-то горькое и одновременно свежее, с нотами хвои и сочного яблока. Едва сдерживаюсь чтобы не начать принюхиваться, жадно водя носом. Почему-то хочется узнать, как этот запах сидит близко к коже. Например, на загорелой шее, так контрастирующей с белым воротником рубашки.

Старательно смотрю в окно, пытаясь разложить по полкам свою реакцию на этого типа, но ни черта не получается. В голове полный сумбур и ни одной здравой мысли.

– Ну, что, Ясь, давай знакомиться по-настоящему, – он останавливается в самом неподходящем месте. Просто ни с того, ни с сего съезжает на обочину, глушит двигатель и оборачивается ко мне.

– Ты решил вывести меня в лес? – киваю на плотную стену деревьев за окном, – так себе романтика.

– Я решил выкрасть свою невесту из-под пристальных родительских очей.

– Невесту? – почему-то от этого слова, произнесенного самим Владом, меня начинает калить.

– Разве кто-то против?

– Разве смотрины окончены? Ты еще сестру мою не видел, – говорю, а у самой внезапно зубы сводит. На кончике языка остается горький привкус ревности.

Не видел – и хорошо. Сейчас бы Ольга только мешала, путалась под ногами, и без умолку болтала. Я искренне рада, что она сбежала.

– Зачем мне на нее смотреть? Я к тебе приехал, не к ней, – он говорит это так спокойно, что у меня снова мурашки по коже.

***

Пока я удивленно хлопаю глазами, Влад пересаживается ко мне на заднее сиденье. Сразу становится еще жарче. Особенно когда садится боком, небрежно забросив руку на спинку сиденья. Слишком близко. Взгляд снова упирается в пульсирующую венку на шее, и я невольно сглатываю.

– Значит, ко мне?

– Исключительно.

– То есть, ты знал, кто я, когда ловил возле лестницы! – внезапно доходит до меня.

– Естественно.

– Откуда?

Поднимает одну бровь, дескать догадайся сама.

– Ах, да. Ты же, в отличие от нас, давно в курсе договоренностей родителей.

– Давно. Батя мне сказал об этом пару лет назад. Просто вызвал к себе, поставил перед фактом и все.

– Наверное, ты был рад.

– Я был в ужасе, – Влад взъерошивает пятерней темные волосы, а я стараюсь не смотреть на то, как рубашка натягивается, обрисовывая бицепс, – мы тогда долго ругались.

– А потом ты как истинный мученик решил положить свою свободу на алтарь семейного благополучия, – интересуюсь, не скрывая сарказма.

Он улыбается:

– Вот поэтому я тебя и выбрал. С тобой не соскучишься.

– Притормози, Швецов. Я-то тебя не выбирала.

– Куда ж ты денешься?

– Просто скажу отцу нет, и все, – пренебрежительно морщу нос.

– Что тебя не устраивает, – он рассматривает меня, чуть склонив голову на бок, скользит неприкрытым взглядом по лицу, задерживается на губах, спускается ниже.

– Может, ты не в моем вкусе?

– Женщина! Как это, – указывает на себя большим пальцем, – может быть не в твоем вкусе?

– Невероятно. – у меня даже слов нет. – Ты самый наглый котяра, из всех, которых я когда-либо видела!

– Буду считать это комплиментом.

Смотрю на его физиономию, которая вот-вот треснет от самодовольной улыбки, и чувствую, как коленки становятся ватными. Обаяние у него звериное, не поддаться очень сложно. Сердце против воли ускоряет бег, а моя женская сущность плотоядно облизывается, глядя на этого самца.

Приходится себе напоминать, что красивые, самовлюбленные мужики – это худший вариант для совместной жизни. Они только для встреч, без привязанностей и серьезных отношений, потому что это их обаяние не прицельное, а бьет по всем в зоне поражения, а у меня слишком развит инстинкт собственника, чтобы делить внимание своего мужчины с кем-то еще.

– Кстати, у меня есть парень.

– Сегодня есть, завтра нет, – он философски жмет плечами, но я успею заметить сердитый отблеск в глазах, – к тому же парень так себе. Унылый ботан в разноцветных кедах. Как там его зовут? Маркуля?

– Кто-то неплохо осведомлен о моей личной жизни? – напрягаюсь я.

– Даже не представляешь насколько, – произносит зловещим шепотом, и видя, как испуганно вытягивается моя физиономия, со смехом добавляет, – социальные сети, детка. Вот и весь секрет.

– Ммм, личный маньяк? – солидно киваю, – доросла, наконец.

– Не маньяк, а сталкер, – поправляет, ничуть не смутившись, – должен же я был узнать, кого мне в жены пророчат. Вот и наблюдал. Сначала и за тобой, и за Ольгой… Потом только за тобой.

– Так подошел бы, познакомился, пообщался.

– Не поверишь, я вообще-то парень стеснительный, – бесцеремонно поправляет прядь моих волос, выбившихся из прически. Пропускает ее между пальцев и аккуратно заправляет за ухо, мимоходом касаясь щеки. Сердце ухает куда-то вниз.

В голове срабатывает стоп-кран. Слишком близко. Нельзя. Опасно.

– Ты прав. Не поверю, – нервно сглотнув, отодвигаюсь назад, прижимаясь спиной к дверце. Дальше бежать некуда.

– Папаня сказал не соваться к тебе.

– Ты всегда слушаешься папочку? – мне хочется его чем-нибудь задеть. Сказать что-то, что собьет с его лица это самоуверенное выражение.

– Конечно, я же хороший мальчик, – невинно хлопает глазами, и мне очень сложно не улыбнуться в ответ. Как он это делает? И почему он опять сидит так близко, я же уже отодвигалась!

– К тому же я решил не терять время даром и заранее выполнил несколько обязательных мероприятий. Дом построил, дерево посадил, а точнее – квартиру сам купил и пальму какую-то в кадке припер. Все готово. Осталось дело за малым. Жениться, обзавестись спиногрызами.

Феноменальная наглость.

– Удачи в поисках той самой. Уверена, недостатка в кандидатурах у тебя нет.

– У меня одна кандидатура. Ты.

– Тогда увы и ах. В мои планы не входит столь ранний брак, а уж тем более, как ты выразился, спиногрызы.

– Да-да, я слышал о твоих планах. Защитится и попасть на стажировку, – отмахивается, как от чего-то несущественного.

– Да, и я перешагну через любого, кто попробует мне помешать, – говорю абсолютно искренне, но Влад снова не воспринимает мои слова всерьез.

– Спорим, я тебя отговорю.

– Попробуй.

– Это вызов? – хищно улыбается Швецов, склоняясь ближе ко мне.

– Это предупреждение, – я едва дышу, смотрю в темные глаза и не шевелюсь. Отодвигаться некуда, спина уже упирается в дверцу.

– Дай мне пару недель, Ясь. И я докажу тебе, что сопротивляться нет смысла.

– Звучит угрожающе, – пытаюсь собрать мысли в кучу. Мозг как желе, и это пугает, но отступать перед трудностями я не привыкла, – Пару недель, говоришь? Хорошо. Мне даже интересно будет на это посмотреть.

И да. В эти игры с гляделками можно играть вдвоем. Провоцирую его, медленно провожу кончиком языка по губам, с удовольствием наблюдая, как темнеет мужской взгляд. Слишком просто – кровь молодая, дурная, горячая, просто так в узде не удержишь. И когда он уже готов прикоснуться ко мне, отстраняюсь и с милой улыбкой говорю:

– Домой меня отвези.

Глава 3

– Славка, как вчера все прошло?

С сестрой я встречаюсь только в универе, между парами. Она выглядит, мягко говоря, потрепанной. Жадно пьет воду из бутылочки, потом эту же бутылочку прижимает ко лбу. Видать, ночка еще та выдалась.

Впрочем, у меня не лучше. Я почти до самого утра не могла заснуть. Думала, вспоминала, предавалась не свойственным мне романтическим фантазиям с участием одного в край обнаглевшего котяры. Потом все-таки заснула, но лучше от этого не стало. Скорее наоборот. Этот гад такое во снах вытворял, что стыдно вспоминать.

– Отлично все прошло.

– Как Гоблин?

– Так себе.

Я осознанно вру сестре. Язык не поворачивается сказать, что мистер Великолепный и Швецов-младший – это одно и тоже лицо. Я почему-то сержусь на нее за то, что сестра тоже попадает под родительскую договоренность и запросто может стать вариантом номер два.

Она все равно узнает правду, но путь это произойдет не раньше, чем я разберусь со своими собственными тараканами, а то начнет виснуть на нем, путаться под ногами, лезть куда не просят.

К сожалению, сохранить секрет не удается, потому что после занятий, я снова нарываюсь на Ольгу в фойе у зеркала. Подруг рядом с ней нет, и некому ее отвлечь от моей скромной персоны, поэтому она тащит следом за мной на крыльцо и без умолку трещит о парне, с которым познакомилась вчера.

Я не особо вслушиваюсь, вместо этого ищу взглядом черную машину. И нахожу ее, чуть поодаль, возле студенческой парковки. Сквозь бликующее лобовое стекло смутно виднеется силуэт того, мысли о ком не давали мне спать всю ночь. Деталей не разберешь, но я точно знаю, что он смотрит на меня.

Машина моргает фарами, вызывая смятение в груди и странное размягчение в области коленок. Меня напрягает собственная реакция на парня, о существовании которого еще вчера утром я даже не подозревала. Меня настораживает тот сумбур, что растекается в голове, стоит только ему оказаться поблизости.

– Ты куда? – удивленно спрашивает Ольга, когда я, вместо того чтобы отправиться на остановку, иду в другую сторону.

– У меня встреча, – цежу сквозь зубы. Раздражение от того, что она за мной увязалась, нарастает с каждой секундой.

– С кем?

– С Гоблином, – я очень надеюсь, что упоминание навязанного жениха отобьет у нее желание идти следом за мной, – кто-то же должен отдуваться.

К сожалению, своими словами я достигаю прямо противоположного эффекта. Сестра вытягивает шею, пытаясь рассмотреть того, кто сидит в машине.

– Тебе нечем заняться? – останавливаюсь, встаю у нее на пути, перекрывая обзор.

Ольга удивленно таращится на меня, хлопая глазами, потом по ее губам растекается виноватая улыбка:

– Я поняла. Ты на меня сердишься за вчерашнее? За то, что я тебя бросила?

– Да, – проще согласиться.

– Ну, Ясь, не злись, – заискивающе жмется ко мне, – Сама знаешь, день рождения, праздник…Ты должна меня понять и простить.

– Понимаю. Прощаю. Счастливого пути, – киваю в сторону остановки, весьма толсто намекая на то, что ей пора.

– Фу, Ярослава! Нельзя быть такой букой! – она обиженно надувает губы и все-таки отстает от меня, а я иду к машине, чувствуя, как ее хозяин за мной наблюдает.

Что за взгляд у него такой? Будто трогает!

Стоит забраться в салон, как на меня буквально обрушивается шквал ощущений, вышибая из легких весь воздух. Нахал просто берет и целует меня! Пусть безобидно, в щеку, но меня сначала простреливает до самых пяток, а потом разбивает паралич.

Надо возмутиться, дать пощечину за наглость, а я вместо этого смотрю на него с открытым ртом и не могу выдавить из себя ни звука.

Влад усмехается и, довольный произведенным эффектом, заводит машину.

– Ну что? День номер раз?

Я уже не уверена, что хочу давать ему эти две недели. Что-то подсказывает, что придется нелегко, что Швецов не из тех, кто любит полумеры. Скорее из тех, кто льет напалмом, напирая так, что нет времени одуматься и найти пути к отступлению. Опасно.

Едва мы отъезжаем от парковки, прилетает послание от сестры:

«Это ТОТ самый парень???»

Кого она подразумевает под громким словом «ТОТ», догадаться несложно. Рассмотрела все-таки, коза глазастая.

Отпираться смысла нет, поэтому отправляю короткое: «тот».

«И ты мне не сказала??????» – количество вопросительных знаков намекает, что сестра вне себя от гнева.

«А была должна?»

«Так не честно!»

«Ты сама вчера сбежала. Никто тебя не заставлял» – хладнокровно напоминаю о ее вчерашнем побеге.

«Я бы вернулась!»

Тоже мне счастье. Неизвестно, как бы вчера сложилось наше общение с мистером Великолепным, если бы сестра осталась дома.

«Все, тебе пора. Хорошего вечера»

«Яся! Какого черта ты решаешь пора мне или нет?! Немедленно возвращайтесь за мной!»

Конечно. Вот прям лечу. Отправляю ей фигу и убираю телефон в карман.

– Что у тебя там? – Влад бросает на меня быстрый взгляд и снова переключается на дорогу.

– Сестра ругается. Говорит, я ее обманула.

– Ты ее действительно обманула?

– Немного. Не сказала про тебя. – наблюдаю за его реакцией, за тем, как удивленно поднимает брови. – Специально, чтобы под ногами не путалась.

– Страшная ты женщина, Ярослава, – краешки губ слегка подрагивают, будто он пытается сдержать улыбку.

– Я предпочитаю, титул коварная.

Влад все-таки смеется. А я снова зависаю на ямочках на его щеках.

***

– Как тебе?

– Ммм…Внезапно.

Я ждала, что он меня отвезет в ресторан, знакомиться под красивую музыку и карпаччо из морепродуктов, а оказалась в зоопарке, рядом с вольером белого медведя и с мотком розовой ваты на палочке.

– Поверь, Влад Швецов знает, как удивлять девушек, – мистер Великолепный явно угорает над моей реакцией. Черти в темных глазах веселятся на полную. – Пойдем искать родственничков?

Он тащит меня к отделу приматов.

– Смотри, – тыкает пальцем в мартышку, – похожа на твою сестру.

Я надменно фыркаю:

– Глупости, – а сама думаю, что действительно одно лицо, что Ольга, что эта обезьянка.

– А вот тот, с большим шнобелем вылитый мой дед, – указывает на угрюмого носача.

– На кого, по-твоему, похожа я?

Влад отступает на шаг, придирчиво осматривает меня с ног до головы. Если сейчас скажет, что смахиваю на какую-нибудь макаку – развернусь и уйду.

Он отрицательно качает головой:

– Твоих, Ясь, надо искать в другом месте.

Так мы оказываемся рядом с павильоном хищников.

– Вон та на тебя похожа, – указывает на черную, словно ночь пантеру.

Невольно улыбаюсь. Какой девушке не понравится, когда ее сравнивают с прекрасной дикой кошкой?

Ладно, Гоблин, подкат засчитан.

Его игра меня цепляет. Мы гуляем мимо клеток со зверями, и я ищу в них черты знакомых и друзей. Вот этот добродушный тюлень – явно смахивает на папочку, а та цапля – на мою училку в старших классах.

Но больше, чем животными, я интересуюсь своим спутником. Пользуясь тем, что Влад идет немного впереди, рассматриваю его. Взгляд сам липнет к белой футболке, облегающей атлетичный торс, к мощным плечам и четко проступающим рельефам спины, спускается к простым черным джинсам…

Блин, я что сейчас делаю? Пялюсь на его филейную часть?

– Как считаешь, я похож на льва? – Швецов картинно хмурится, изображая Симбу, и трясет невидимой гривой.

– Нет.

– То есть как нет? Я и рычать могу.

Он и вправду рычит, а снова я странно реагирую. Тембр голоса задевает какие-то потаенные точки, снова включает генератор мурашек и жгучих образов. Я почему-то представляю совсем другую ситуацию, в которой он может рычать. Горячее дыхание на шее, руки, сжимающие тело…

Черт, мне реально становится жарко.

– Я считаю, что ты похож на хаски, – сердито произношу, пытаясь усмирить разбушевавшуюся фантазию.

На мои слова Влад озадаченно хмурится, а потом начинает ворчать:

– Я значит ей пантеру, а она мне хаски! Все, я оскорбился.

– Ну прости! – он так уморительно пыхтит, что не могу сдержать смех. Взрослый дядька, а ведет себя как пацан.

Он смотрит искоса, а потом одно молниеносное движение – и моя вата в его руках.

– Эй! Верни. Это мое! – пытаюсь вернуть потерю, а мерзавец поднимает повыше и свысока наблюдает за моими потугами. – Влад!

– Это моральная компенсация.

Я снова пробую добраться до своей ваты. Прыгаю вокруг него, как маленькая, чего-то пищу, а он смеется, пытаясь увернуться от моих цепких лапок.

Я тоже смеюсь. Ему как-то удается смешить меня глупостями, мимо которых я обычно прохожу со скучающим видом.

Снова тянусь, и кажется, что сладкий трофей вот-вот снова окажется у меня, но Швецов опять уворачивается, и я хватаю его за руку, сжимая пальцы на бицепсе. Теряюсь, чувствуя, как под гладкой кожей перекатываются литые мышцы, и в тот же миг сталкиваюсь с его пронзительным взглядом.

Влад моментально переключается из беспечного раздолбая, в режим затаившегося хищника, перехватывая мою руку.

У меня из легких разом вышибает весь воздух, а из головы все разумные мысли. Я просто стою и смотрю на него, в очередной раз разучившись дышать. Спустя миг, прихожу в себя. Выдергиваю ладонь, потому что кажется, что обожглась, прячу ее за спину, а на пальцах все еще ощущение его тепла.

Между нами странная заминка, неловкая пауза, в ходе которой мы смотрим по сторонам и пытаемся сделать вид, что вокруг твориться что-то интересное.

Ваты больше не хочется. Играть и беситься тоже. Мне бы справиться с тягучей тяжестью, расползающейся внутри.

– Расскажи, почему-то пригласил именно меня, а не Ольгу? Только давай начистоту, без игр.

Он жмет плечами:

– Ты мне нравишься.

– Ты меня совсем не знаешь.

– Знаю настолько, что могу сказать, что ты любишь несладкий кофе с долькой лимона. Грустишь, когда заканчивается дождь, и веришь в новогодние сказки. Злишься, когда больше трех человек в очереди и мечтаешь подняться на Эльбрус. А еще твои глаза сияют, когда смотришь на город с высоты птичьего полета, – он достает свой телефон и протягивает его мне.

На заставке я на колесе обозрения, а вокруг сияют огни ночного города.

Я теряюсь:

– То есть ты хочешь сказать, что запал на меня по одной фотографии?

– Не по одной, – он снова смотрит на меня слишком серьезно, – я так бесился вначале, что открыл твои соцсети с одной единственной целью. Убедиться, что ты страшная, никчемная дура, выпячивающая вареники перед камерой.

– Эй! – возмущенно пихаю его в плечо.

– Ты хотела правды. Поэтому говорю, как есть. Начал смотреть, а очнулся, когда на часах было уже два ночи. На следующий день еще посмотрел. Потом еще. И сам не заметил, как это вошло в привычку. Мне нравилось наблюдать за твоей жизнью.

Значит наблюдал.

Воображение рисует, как Швецов вечером сидит в кровати, с ноутбуком на коленях и задумчиво разглядывает мои фотографии. Приближает, чтобы рассмотреть во всех деталях, любуется. Глаза цвета карамели жадно темнеют, когда ведет, обрисовывая контуры, а я где-то далеко и даже не подозреваю об этом.

Невинная фантазия ядом разливается по венам, сердце сжимается в сладком спазме.

– Я даже боюсь спрашивать, о чем ты думаешь, – ухмыляется Швецов.

– О том, что закрою страницу, чтобы посторонние не совали свой нос куда их не просят.

Он молча протягивает мне вату. Я отщипываю внушительный кусок и отправляю его в рот, пытаясь сладостью перебить ту непонятную тревогу, что плещется внутри.

***

Дома меня ждет скандал по имени Оленька.

– Как ты могла? – она набрасывается на меня прямо в присутствии родителей.

– Что не так? Кто обидел нашу конфеточку?

– Ты меня обманула! Не сказала про Влада! А когда я просила вернуться за мной, попросту проигнорировала мои слова!

– Ты о чем-то просила? – задумчиво тру затылок и тут же отдергиваю руку, осознав, что невольно копирую мальчишеский жест Влада, – наверное, я просто не увидела твое сообщение…Все три миллиона штук…Прости, была слишком занята.

Она тихо визжит – любимая привычка, которая осталась с детства:

– Ты поступаешь не честно! Где вот вы были? Где?

– В зоопарке. Смотрели мартышек. Ели сахарную вату.

– Хватит врать-то! Делать ему больше нечего как с тобой по зоопаркам мотаться, – она мне не верит.

– Да? Ну, ладно. Придумай какой-нибудь свой вариант. Разрешаю.

– Девочки! Прекращайте, – строго вмешивается тетя Лена, – НИКОГДА! Запомните! Никогда не ссорьтесь из-за мужиков.

Я и не думала ссориться. У меня, в отличие от сестры, ничего и нигде не подгорает.

– Кстати, почему мы разговариваем здесь? При родителях? Рассчитываешь, что поругают меня? Скажут, ай-ай-ай, Ясенька. Нельзя обижать младшую сестренку. Дай ей поиграть своими игрушками. Я и такая, конечно-конечно, сейчас исправлюсь, – не скрывая сарказма смотрю на сестру.

Она краснеет и беспомощно смотрит сначала на отца, потом на тетю Лену.

В детстве она очень любила так делать – прибежать к родителям, нажаловаться и потребовать, чтобы они спасли мир от вопиющей несправедливости и отдали все ей. К счастью, они не шли у нее на поводу и лишь изредка уговаривали меня уступить, взамен предлагая большее и прекрасно понимая, что давить бесполезно. Я не из тех, кто уступает и делится в угоду чужим удобствам. То, что мое – мое. И мне все равно, кто что говорит.

– Пап! – снова верещит Ольга, – ну скажи ей. Договоренность на нас обеих распространяется. Почему она решает, кто будет с ним общаться, а кто нет?

Отец недовольно качает головой. Смотрит на бешеную Олю – с ней разговаривать бесполезно, смотрит на меня – понимает, что я ни на шаг от своих слов не отступлю.

– Сами, девочки. Сами. Лен, пойдем.

– Борь, да они сейчас передерутся, – мачеха сокрушенно разводит руками.

– Сами! – строго говорит он и уходит в кабинет, за руку утаскивая за собой взволнованную жену.

Зря ушли, кстати. Нам с Ольгой говорить-то особо и не о чем. Вид сестры, которая визжит и капризно топает ногами – совсем не то, что может меня разжалобить, поэтому я просто молча ухожу, оставляя ее одну. Пусть дуется сколько хочет.

К несчастью, Ольга не намерена так просто сдаваться и бежит следом за мной:

– Дай мне его номер телефона! Немедленно!

– Нет.

От моего тона она спотыкается.

– Что значит нет? Я ему сама напишу и договорюсь о встрече, раз ты не собираешься нас знакомить. Давай номер.

– Нет.

– Да почему нет-то?! – Ольга искренне недоумевает.

– Слышала о законе об охране персональных данных? Я не могу раздавать чужие номера направо и налево, прости.

– Ярослава! Хватит, а?! Не включай стерву.

Я ее и не выключаю. Это мой стандартный режим.

– Ну и подавись! Что бы ты знала, я уже нашла его в сети!

Здесь я помешать ей не в силах, поэтому только жму плечами, дескать валяй, делай что хочешь.

– И он принял мое приглашение дружить!

Вот ведь…Гоблин. Когда только успел.

– Смотри, не пусти лужу от восторга, – иду дальше, но она встает поперек прохода, мешая зайти мне в комнату.

– Мы могли бы встречаться с ним по очереди!

– Нет. Не могли бы, – говорю равнодушно, а внутри огненный всплеск от одной мысли, что Ольга будет гулять с Владом, смеяться, бороться за сахарную вату, а я в это время буду сидеть дома и ждать.

– Да, почему?!

– Ты дурочка? Или только притворяешься? Он тебе, что – велосипед, чтобы по очереди кататься?

– Что такого? – возмущается она, – посмотрит на нас обеих, сравнит. Или боишься, что на моем фоне будешь бледно смотреться?

Эх, ты ж, блин, королева какая.

– Поверь, ему нравится, как я смотрюсь, – не могу удержать и не подцепить ее.

Сестра моментально заводится еще больше:

– Он просто меня еще не видел.

– Видел. И ты ему не интересна.

– В смысле, не интересна? – от возмущения щеки у нее становятся просто бордовыми, – ты-то откуда знаешь?

– Он мне сам сказал. Прямым текстом.

Это, конечно, грубо, но она меня реально достала.

Ольга на глазах превращается в разъяренную кобру:

– И ты веришь половозрелой особи мужского пола? Да если бы на ужине вместо тебя была я – он бы говорил то же самое. Просто ты первая под руку попалась!

Она убегает в свою комнату, я захожу к себе, прикрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, борясь с нарастающей дрожью.

Слова, брошенные сестрой в запале бешенства, попадают в благоприятную почву.

С чего я взяла, что Влад был искренен со мной? Что все эти слова, взгляды, прикосновения – не более чем заранее распланированный спектакль?

Я никогда не теряю голову от эмоций и не наивная дурочка, которую стоит пальцем поманить, три ласковых слова сказать, и она падает к ногам перезрелой сливой. Мысли о том, что Швецов может играть, преследуя какие-то свои цели, и до этого приходили мне в голову, но я давила их на корню. Потому что…потому что, тянуло к нему. Потому что взгляд такой, будто раздевает, не прикасаясь. Потому что ямочки на щеках.

А теперь истерика сестры будто сорвала защитный полог и заставила меня посмотреть на вещи трезвыми глазами.

Нравится ли мне Влад? Да, безусловно. Верю ли я ему? Наверное, нет…