Маргарита Дюжева
Пари с мерзавцем

Глава 3

Мое следующее утро началось с дерьма. В прямом смысле этого слова. Какой-то козел подкинул под дверь собачью кучу, и поскольку в этой комнате я жила одна, то сомнений в том, кому было адресовано послание, не возникло.

Я вышла. Не заметила. Наступила. Кучка расплющилась под моим сапогом, и в воздухе поплыл дивный аромат.

– Твою мать, – прошипела, разглядывая испачканную обувь.

Какая гадина принесла это?! Вот не лень же так заморачиваться! Это надо было найти, взять, принести. Какой идиот этим решил заняться? Или идиотка?

Одно я знала наверняка – это не Мерз. Не его уровень ползать по сугробам в поисках собачьего дерьма. Да и к моим дверям ради такого дела он с утра пораньше точно не попрется. Значит, кто-то из шакалят подсуетился, чтобы порадовать своего кумира. Знать бы еще кто. Полгруппы живет в общаге на пару этажей ниже. Любой мог.

Где-то вдалеке послышались шаги и голоса, от которых меня пробил холодный пот. Местная комендантша, которую все звали Анфисой, просто зверь. Если она застанет меня в такой ситуации – пиши пропало. Весь этаж заставит драить, да еще и в ректорат жалобу накатает. Поэтому, прыгая на одной ноге, я заскочила обратно в комнату.

Бесит!

В очередной раз пришла к выводу, что вчера надо было просто смолчать. Пусть бы ржали себе. С меня бы не убыло. Через полгода наши пути разойдутся, и я даже не вспомню про них, а теперь уже поздно отступать. Сказала «а», придется говорить «б».

Но это позже. Сначала надо отмыть сапоги.

Задержав дыхание и превозмогая отвращение, очистила и отмыла обувь, запихала в пакет придверный коврик, хранивший остатки идиотской каверзы, и пошла на занятие, безнадежно опаздывая.

Когда я, злая и запыхавшаяся, ввалилась в аудиторию, послышались смешки.

– Как ваша фамилия? – на мое появление незнакомый преподаватель отреагировал весьма прохладно.

Покосившись на собравшихся, я сипло ответила на вопрос:

– Осипова.

Он поставил жирный восклицательный знак в журнале напротив моей фамилии, а потом сурово произнес:

– Вы в курсе, что лекция началась пятнадцать минут назад?

– Да. Простите.

– И что же вас задержало? – на мои извинения ему глубоко наплевать, он явно из тех, кто любил докопаться публично.

Смешки стали громче. Девицы, сидевшие у окна, веселились, перешептывались, бросали на меня ехидные взгляды. Сучки. Интересно, которая из них в дерьме копалась?

Парни, ухмыляясь, рассматривали меня как нечто забавное, вызывая стойкое желание послать подальше.

Мерз сидел на дальнем ряду, привалившись спиной к стене, и в их сторону даже не смотрел. Как и в мою. Делал вид, что меня не существует.

– Обстоятельства непреодолимой силы, – кое-как улыбнулась, поправив сумку, сползавшую с плеча.

– Что за обстоятельства? Смелее. Нам же всем интересно.

Сволочной препод. Девицы засмеялись еще громче.

– Ну же. Мы ждем, – ни тени улыбки.

Плевать.

– Вам правду или соврать?

– Пожалуй, хотелось бы услышать правду. Сказок от студентов я уже предостаточно наслушался.

– Представляете, я обнаружила у себя под дверью кучу собачьего дерьма.

Темные брови удивленно поползли кверху. Такой правды он точно не ожидал. Группа притихла, девки перестали ржать, а Мерз, наконец, хмуро посмотрел на меня.

– И откуда же оно там взялось?

– Есть пара предположений. Если вам так интересно, могу озвучить, – беспечно отозвалась я и начала показательно загибать пальцы: – Первый вариант – инопланетяне. Да, согласна. Глупо. Второй вариант – в общагу забежала бестолковая плешивая псина. Сучка, скорее всего. У которой либо недержание, либо она настолько тупа, что гадит, где попало.

Одногруппницы помрачнели, понимая, что это выпад в их адрес.

– Но это еще не самый плохой вариант.

– Разве может быть хуже? – по-моему, я все-таки смогла заинтересовать сурового препода. Или он действительно проникся, или еще ни разу не слышал такого бреда.

– Запросто. Например, какая-то ненормальная, которая вместо того чтобы спать спокойно, с утра пораньше вышла на мороз, накопала собачьего добра и, трепеща от восторга, в дрожащих ладошках принесла его в общагу, чтобы сделать гадость. Мне-то плевать – перешагнула и пошла дальше, – притворилась, будто удалось избежать встречи с подарочком, – а вот она теперь этими руками ест, красится, глаза трет, подружек обнимает, с молодым человеком за ручку ходит. Отвратительно, правда?

Краем глаза заметила, как рыжая девица поспешно отдернула руки от лица. Слабачка. Уж если сделала гадость – стой до последнего. Не пались.

– Представляете? Вот так живешь, общаешься с человеком, сидишь с ним за одной партой, а у него, оказывается, хобби – в собачьем дерьме копаться, а потом из-под наращённых ногтей его выковыривать…

На миг прямым взглядом впилась в одногрупппницу и, презрительно поджав губы, отвернулась. Снова послышались смешки. В этот раз явно смеялись не надо мной. Рыжая покраснела и сердито уткнулась в тетрадь, нервно чирикая в ней ручкой.

– В общем, вот такая история. Хотите – верьте, хотите – нет, но среди нас бродит матерый ассенизатор.

– Садитесь, – прохладно отозвался преподаватель, никак не прокомментировав мой рассказ, – опоздаете еще раз – будете ждать за дверью.

– Спасибо.

Теперь в аудитории стояла тишина. Девушки больше не смеялись.

В груди все перевернулось, когда заметила, что Мерз задумчиво наблюдал за мной, чуть склонив голову набок. По темному взгляду ничего нельзя было разобрать. Я ему подмигнула и села на свободное место, прямо напротив преподавательского стола. А что мне еще оставалось делать?

***

– Эй, новенькая! – послышалось с соседнего ряда, когда начался перерыв, и преподаватель вышел из аудитории.

Я продолжала рисовать цветочки на полях, меланхолично подпирая щеку рукой.

– Новенькая, – не унимался Марк. Я снова проигнорировала. – Осипова! Аня!

Только после того, как он позвал меня по имени, я со вздохом положила ручку и обернулась к нему. Волшин сидел через парту от меня и светился гадкой улыбкой.

Начинается….

– Хочешь бутерброд? – прозвучало пошло и двусмысленно.  Морда симпатичная, наглая. Когда-то мне такие нравились, но не сейчас. Слишком много пафоса, слишком мало содержания. – Я сегодня самый доступный, – козленок продолжал глумиться под смех одногруппников, – готов побыть твоим бургером.

Я хмыкнула и прошлась по нему оценивающим взглядом. Сверху вниз. И обратно. Досадливо поморщилась. Еще раз посмотрела. Под этим взглядом гадкая ухмылка на губах парня немного померкла.

– И где тут бургер? Максимум беляш, а то и вовсе пирожок. С капустой.

– Обижаешь, – снова усмехнулся он, но улыбка вышло кривой.

– Еще даже не начинала.

Парень хмыкнул.

– Ты наглая.

– Да, – взгляда не отвела.

– Так сразу и не заметишь.

– Заметишь, если нормально смотреть.

– Кусаться любишь?

– Люблю. И кусаться, и царапаться, и пинаться, – снова согласилась с ним, – еще гениальные изречения будут?

Черт. Как меня бесит пристальный взгляд Мерза! Парень ничего не говорил. Молчал. Отстраненно наблюдал за нашей перепалкой. Рассматривал меня холодным, как арктические льды, взглядом. На секунду задержала свой взгляд на его лице и отвернулась, чувствуя неприятное давление внутри. И весьма некстати воспоминания нахлынули. Жаркие, постыдные, отдающиеся дрожью в ногах. Хорошо, что я давно разучилась краснеть, иначе по моей пунцовой физиономии он бы все мигом понял.

– Я не против, чтобы ты меня поцарапала, – не унимался Марк, вызывая глухое раздражение.

Тоже сучонок, но другой. Шумный, громкий, без царя в голове. Любит красоваться, работать на публику. С таким надо держать ухо востро и крепкое словечко за пазухой, но по сравнению с мрачным и закрытым Мерзом – он безобиднейший милейший парень.

– М-да. Сама гениальность, – разочарованно отвернулась от него и снова уткнулась в тетрадь.

Чужие взгляды нервировали, резали по нервам, били током. Смотрел Волшин, смотрели девицы у окна, смотрел Мерз. Все смотрели. И ни в одном взгляде не чувствовалось тепла. И как дальше жить? Полгода среди голодной стаи… Не об этом я мечтала, когда из столицы уезжала.

– Так что с моим предложением? – снова вклинился Марк.

– Прости, дорогой. Мне, конечно, тебя очень жаль, но благотворительностью не занимаюсь, – глянула на него сочувствующе и наигранно грустно вздохнула, – не расстраивайся. Подрастешь – будет и на твоей улице праздник.

Марк заткнулся. Рыжий Игорь рядом с ним заржал. А мне так тошно стало, что хоть вставай и уходи с лекции. Эта дурацкая перепалка была мне совсем не по душе. Глупо. Некрасиво. По-детски. Но, похоже, это беспокоило одну меня.

Волшин смог помолчать ровно две минуты, а потом снова пристал ко мне:

– Осипова!

Да ё-моё! Он когда-нибудь заткнется?!

– Ну что тебе, горемычный?

– Я тебе кличку придумал.

– Вот это ничего себе! – восхищенно посмотрела на него, приложив руку к груди. – Рассказывай скорее. Мне же так интересно!

Марк обескураженно моргнул, а потом как-то коряво произнес:

– Оса.

Меня аж холодный пот пробил. Какого хрена?! Опять?! Я ненавижу это кличку!

– Осипова Аня – Оса. По-моему, идеально, – продолжал разглагольствовать парень, не заметив, как меня передернуло. – К тому же ты кусаться любишь.

– Осы не кусают, – произнесла сдавленно, – они жалят.

– Еще лучше. Язык-то у тебя острый, – глубокомысленно изрек парень и победно улыбнулся, довольный собой.

Я больше ничего не сказала. Отвернулась, мечтая о том, чтобы меня оставили в покое.

К счастью, вернулся преподаватель, и лекция продолжилась. Я слушала слова, но не могла понять их смысла. В голове шумело и звенело, руки тряслись, а сердце грохотало так, будто еще миг – и разлетится на осколки.

Оса.

Меня так раньше звали. В другой жизни. В той самой, из которой я уехала, в надежде обрести спокойствие.

Нервно облизав губы, тайком оглянулась на группу. Волшин ничего не заметил. Остальные тоже. Зато Захар заметил все. Понял, что именно это прозвище меня зацепило, сделало неприятно. Холодный прямой взгляд, едва заметная циничная ухмылка, от которых стало совсем дурно. Догадливый, мерзавец. Глазастый. Почувствовал слабину, как волк добычу. Одно я поняла точно – он это без внимания не оставит, и быть мне теперь Осой.

Снова.

***

После окончания лекции преподаватель напомнил о том, что на носу госэкзамены и самое время заниматься дипломом, потом монотонно попрощался и ушел. Я торопливо закидала в сумку все свое добро и, не оглядываясь, первая устремилась к выходу. Однако возле самой двери меня обогнала рыжая, намеренно задев плечом:

– С дороги! Ходят тут всякие!

Сдержалась. Хотя могла ответить. Но не стала. Ей и так тяжело – бедняге пришлось в навозе с утра пораньше ковыряться. Уверена, ей этого ассенизатора долго будут припоминать.

Как и мне осу.

Едва я вышла из аудитории и сделала пять шагов в сторону лестницы, как меня подхватило неведомой силой. Мгновение, и я уже стою возле стены, а надо мной возвышается Волшин, упираясь одной рукой в стену рядом с моей головой.

– Ничего себе, ты резвый! – выдохнула изумленно. Попыталась просочиться мимо него, но он уперся и с другой стороны, преграждая мне путь. Отпихнуть его тоже не вышло – грудь как камень. Пришлось оставить тщетные попытки оттолкнуть этого бугая. Подняла на него сердитый взгляд и прошипела: – Тебе чего надо?

Проходившие мимо одногруппники подозрительно косились в нашу сторону и шушукались.

– Так что насчет моего предложения?

– Ты разве что-то предлагал? Не припомню.

– Не притворяйся дурочкой. У тебя это плохо получается. Вообще не получается.

– Это ты мне комплимент сделал или как? – задумчиво посмотрела на нахала.

Глаза у парня зеленые, с темной каемкой по краю радужки. В другой ситуации, возможно, мне бы даже понравился такой напор. Но не сейчас. Сегодня все мои нервы – как оголенные провода. Тронь – заискрит.

– Разговор не переводи.

– То есть вот эти метафоры с бургерами и твоей доступностью были приглашением на свидание? – усмехнулась я, краем глаза заметив, как Захар выходит из аудитории.

Увидев нас, он остановился, прищурился, как волк перед броском. От его взгляда меня будто кипятком окатило. С огромным трудом я удержала свое внимание на Марке.

– Что если и так? – нагло хмыкнул тот.

– Да ты романтик, Волшин. Ромео нервно курит в сторонке, завистливо поглядывая в твою сторону.

– Тебе говорили, что у тебя очень длинный язык, Оса?

Я снова дернулась, услышав это прозвище.

– А тебе говорили, что у тебя повадки пещерного человека?

– Еще никто не жаловался, – придурок многозначительно подвигал бровями.

– Пфф, – выдохнула пренебрежительно, – найди себе другое развлечение. Ты не в моем вкусе.

– А кто в твоем?

В моем? Например, хмурый мерзавец, стоящий чуть поодаль и не сводивший с нас глаз. Я же не просто так с ним переспала, оттого что раньше других под руку подвернулся. Зацепил с первого взгляда. Заставил сердце сильнее биться, а кровь быстрее бежать по венам. Наверное, подсознательно почувствовала, что он – сволочь, а меня всегда на сволочей тянуло.

– Точно не ты. Скучно, банально, предсказуемо, – передразнила его игру бровями, – точно не мой вариант.

Взгляд потемнел, но парень продолжал удерживать меня у стены.

– Хм, может, мне тоже надо было на тебя поспорить? Тогда бы интересно было?

– Кто знает… – философски развела руками и подобралась, потому что Мерз направился к нам.

Пора сваливать!

– Не комплексуй, Волшин, – потрепала его по щеке, – будет и на твоей улице праздник.

Прежде чем я успела убежать, Захар поравнялся с нами:

– Тебя долго ждать? – процедил он сквозь зубы, обращаясь к приятелю, и прошел мимо, не удостоив меня даже мимолетного взгляда.

Мне показалось, или он рассердился?

Марк многообещающе протянул:

– Мы еще не закончили, Оса, – оттолкнулся от стены и, заправив руки в карманы джинсов, пошел за Мерановым.

Только я облегченно перевела дух, как наткнулась на одну из одногруппниц. Юлю, вроде бы.

– Ты со всеми нашими парнями собралась обжиматься? – она набросилась на меня, как ревнивая кобра, выставив вперед весьма объемную грудь с глубоким декольте.

– Нет. Только с самыми симпатичными.

– Думаешь, такая крутая?

– Думаю, тебе пора, – не желая больше слушать ее бред, я развернулась и пошла прочь.

Спустившись по лестнице на первый этаж, остановилась перед зеркалом и стала надевать шапку – следующая пара опять в другом корпусе, а на улице лютовали февральские морозы.

– Не обращай на них внимания, – раздалось рядом со мной.

Удивленно обернувшись, я увидела неприметную девушку в очках. Кажется, она сидела на соседнем ряду, но не уверена.

– Поцепляются и отстанут. Они всем проверку на вшивость устраивают, – проговорила она и залилась пунцовой краской.

– От тебя отстали? – поинтересовалась насмешливо.

– Вспоминают о моем существовании, только когда списать надо.

– Счастливая, – протянула я, и неожиданно мы с ней хором рассмеялись.

– Меня Оля зовут. Ермолаева, – она улыбнулась немного смущенно, неуклюже пытаясь прикрыть бреккеты. Простая девчонка, скромная, но рядом с ней почему-то стало спокойнее.

– Меня Аня.

– Я знаю…Все знают.

– О да, я очень популярна, – проворчала себе под нос, – просто звезда. Если не сказать больше.

Переговариваясь о превратностях судьбы и сложности адаптации в коллективе, мы с ней побрели на следующую пару.

***

Приятель нагнал меня только через пару минут. К этому времени я успел успокоиться и обуздать свои неуместные кровожадные порывы.

– И какого хера это было? – холодно поинтересовался я, когда мы спускались на первый этаж.

– Что именно «какого хера»? – Волшин смотрел куда-то в сторону, чуть усмехаясь своим собственным мыслям.

– Ты к ней подкатывал!

Я понятия не имел, почему меня это так разозлило. Просто до красных всполохов перед глазами. Увидел, как Марк ее у стены зажал – и все, накрыло. Не ревность. Что-то другое. Глухое, яростное, мешающее трезво мыслить. Еле сдержался, чтобы не откинуть его в сторону.

– И что такого? У тебя на нее долгоиграющие планы?

– Нет.

У меня нет планов на Осипову. Никаких. Разве что сделать ее жизнь невыносимой и заставить уйти из группы. Но после того как понаблюдал за ней, начал сомневаться, что это возможно. Не похожа она на тех, кто, поджав хвост, бежит от проблем. Наглая, языкастая. Как сразу этого не заметил? Действительно, Оса. Стопроцентное попадание.

– Тогда в чем проблема? – друг уставился на меня, подозрительно прищурившись.

– Нет проблемы.

Вроде действительно нет, но ощущение такое, что есть. Причем такая нихреновая проблема, сути которой я даже понять не мог. В груди давило идиотское ощущение, будто Волшин на мое посягает. Вот с хера ли? Не нужна. Вообще. А все равно бесило от того, что он к ней лез.

– Раз нет ни планов, ни проблем, то и не суйся, – беспечно припечатал он, а мне захотелось припечатать его об стену.

– Зачем тебе это?

– Как зачем? Ты ее видел? Ах да, видел. Во всех подробностях, – Марк недовольно поморщился, но тут же продолжил: – Ты ее слышал? Огонь девка! Настоящая Оса!

– И что?

– Ничего, – он пожал плечами, – в общем, прости, приятель, но раз у тебя с ней все, то я воспользуюсь возможностью.

Где он и где возможности! Она же насквозь его видит!

– Она тебя пошлет, – я жестко осадил его.

– Уже послала, – заржал он, – но когда меня это останавливало?

Никогда. Волшин – еще тот кобелина. Имеет все, что шевелится. А если оно не шевелится, то расшевеливает и снова имеет.

– Других, что ли, нет?

– С другими скучно. Тем более мне кажется, что если ее хорошенько… отлюбить, то шелковая станет.

– Осипова? Шелковая? Не мечтай. Как ни отлюби – заразой останется. Уж я-то знаю.

– Хм, может, ты ее просто не удовлетворил? – Марк продолжал напрашиваться на хорошую затрещину.

– Иди ты на хер!

– Ты же тупо поспорил на нее. Сомневаюсь, что сильно старался. Вот она и не впечатлилась.

– Я всегда стараюсь.

– Конечно, – с издевкой протянул он, – как же твое коронное «вы*бать по-быстрому для личных целей»? Оса не похожа на ту, которой пару палок кинул – и она счастлива, как кошка. Тут подход нужен, мастерство.

– Ты меня специально бесишь?

– Нет. Просто предупреждаю, что она мне интересна.

– Мне все равно, – процедил сквозь зубы.

– Вот и замечательно.

Все равно у этого придурка ничего не получится. Но, черт, бесит-то как!

На следующую пару я пришел злой, как подземный демон. Взглядом нашел Осу – она сидела рядом с нашим главным ботаном Ольгой Ермолаевой. Менее подходящий дуэт и придумать сложно. Оторва и зашуганная девочка-целочка.

Аня будто почувствовала мой взгляд и обернулась. Посмотрела, чуть прищурившись, губы недовольно поджала и снова в тетрадь уткнулась. Дернул меня черт на нее поспорить! Пусть бы Волшин развлекался в свое удовольствие, а бы над ним глумился. Все лучше, чем злиться по непонятной причине и, не отрываясь, пялиться на ее спину.

– Меранов! – окликнула меня Рябова. Дождалась, когда я на нее хмуро посмотрю, и продолжила нарочито громко: – Ира до тебя дозвониться не может.

– Я тут причем?

– Говорит, что приедет в семь. Встретишь?

Новенькая не удержалась и бросила в мою сторону непонятный встревоженный взгляд.

– Передай ей, что я после этой пары позвоню. Там и договоримся.

– Почему бы тебе не позвонить ей прямо сейчас, она ждет… – Я глянул на сокурсницу так, что она заткнулась, проглотив свои дешевые претензии.

– Как знаешь, – пробурчала, заливаясь сердитым румянцем, и отвернулась.

А я снова уставился на Осу и бесился от того, что взгляд к ней как магнитом притягивается. Медом там, что ли, намазано? Не понятно.

Глава 4

В воскресенье вечером Алла пригласила меня к себе в гости. Сидеть в общаге скучно, поэтому я без лишних слов согласилась, и уже через полчаса была у нее. Она снимала недалеко от универа уютную студию с огромными окнами и потрясающим видом на город и ласково называла ее своим «любовным гнездышком». У меня было такое чувство, будто я попала в будуар закостенелой нимфоманки. Розовые шторы, розовые подушечки на сером диване, розовые салфетки. Все такое нежное и воздушное, что страшно прикасаться. Кстати, тапочки мне тоже достались розовые.

К моему приходу тетушка заказала роллы, а я принесла бутылку вина. Вечер обещал быть приятным. Мы устроились на большом мягком ковре перед телевизором и приступили к трапезе.

– Ну что, дорогая моя племянница, – промурлыкала Аллочка, поднимая бокал, – поздравляю тебя с первым днем весны и заодно с самым безумным решением в твоей жизни. Променять столицу на Зажопинск за несколько месяцев до диплома – не каждый сможет.

– Я крутая! – хмыкнула, отсалютовала ей бокалом и сделала небольшой глоточек. Терпкий напиток приятно обволакивал нёбо. Почему-то сразу захотелось лета, солнца и запаха моря.

– Ты дурная, – припечатала родственница, – мне просто жуть как интересно, что же такого у тебя произошло, раз ты все бросила и сорвалась с насиженного места?

– Ничего не произошло, – я беспечно пожала плечами, – просто в один прекрасный момент поняла, что нахожусь не там, где надо, и занимаюсь не тем, чем хочу.

– И, конечно же, тебя потянула сюда. К нам. В эту дыру.

– Нет. Меня никуда не потянуло. Просто мне было все равно куда переходить, а здесь и от дома не так далеко, да и ты под боком.

– Еще скажи, что по мне соскучилась.

– Конечно, соскучилась.

Алла недовольно покачала головой:

– Не верю.

– Ну и зря, – я насмешливо посмотрела на нее поверх бокала и сделала еще глоток. Вкусно.

– Как у тебя вообще дела? – спросила она спустя пять минут после того, как сжевала несколько сочных роллов.

– Хм. Дай подумать… – я подняла глаза к потолку и сделала вид, будто крепко задумалась. – За эту неделю я успела стать объектом дурацкого спора. Переспала с неподходящим парнем. Поругалась с неподходящим парнем. Нажила себе целую толпу неприятелей, каждый из которых теперь считает своим долгом напакостить мне. Приятель неподходящего парня внаглую побивает ко мне клинья, считая, что раз я так легко переспала с Мерановым, то барышня легкодоступная и запросто раздвину ноги еще перед одним нахалом. На носу госэкзамены и диплом. Я ни хрена не понимаю, что вокруг творится. А так все здорово, – ослепительно улыбнулась, а потом залпом осушила бокал до дна и тут же наполнила его заново, заодно плеснув и в Алкин стакан.

– Жалеешь, что переехала? – напряженно поинтересовалась она.

– Ни капли. Здесь весело. Что ни день, то праздник и приключение. Это так бодрит, – выдала ровным голосом, хотя внутри неприятно дрогнуло. Особенно, когда про Мерза вспомнила.

– Чудная ты, Анька, – она неодобрительно покачала головой.

– Ну раз так, то давай выпьем за чудеса, – я подставила бокал, и она, недовольно пождав губы, тихонько звякнула по нему своим.

По-моему, у меня настроение напиться и забыться.

– Ты не против, если я у тебя останусь до утра? У нас в общаге сегодня Анфиса дежурит. Мы с ней характерами не сошлись. Если увидит меня в таком состоянии – точно прицепится.

– Без проблем. Оставайся. Диван большой.

– Спасибо. Ты настоящий друг.

– Ань, с тобой точно все в порядке?

– Да. Устала немного, но ничего страшного.

– Справишься? – продолжала докапываться Алла.

– Конечно. Я всегда со всем справляюсь, – улыбнулась отстраненно, чувствуя, как внутри неприятно ворочается раздражение. Справиться-то справлюсь, но вот с мечтами о спокойной жизни точно придется распрощаться, а виной всему – нахал с холодными глазами. – Ты знаешь что-нибудь про Меранова? – все-таки не удержалась, хотя до этого давала себе обещание не заводить разговор о гадком одногруппнике.

Алла повела плечами.

– Что ты хочешь про него знать?

– Что угодно. Он мне интересен.

– Почему? – тут же нахмурилась она.

– Я его не понимаю, и меня это напрягает.

– А что тут, собственно говоря, непонятного? Он мерзавец.

– Это-то как раз ясно. Хотелось бы понять – это у него врожденное или временное состояние души.

– Ладно, слушай, – Алла уселась поудобнее и с заговорщицким видом начала рассказывать, – есть у меня приятельница. Ленка. Мы с ней вместе учились. Так вот, город у нас небольшой, и внезапно выяснилось, что она давно дружит с матерью Захара. Вот она мне кое-чего рассказывала про него.

– Давай уже! Не тяни, – мне было жуть как интересно.

– В общем, будучи подростком, жил он с матерью. Когда парень пошел в среднюю школу, отец их бросил и укатил в Питер. Там поднялся неслабо, денег заработал целую прорву. У него своя большая фирма. То ли стройкой занимается, то ли ремонтом – не знаю точно. Женой новой обзавелся. Вот только с детьми у них не получилось. И вот спустя пять лет он снова объявился в нашем городе и изъявил желание общаться с единственным сыном. Захар тогда в десятом классе был. Трудный подросток. Сплошные неприятности. Мать не знала, что с ним делать. Из сил выбивалась, пытаясь свести концы с концами, а еще и он нервы мотал…

Не уверена, что она и сейчас представляла, что с великовозрастным негодяем делать.

– …В общем, папаша вмешался. И очень кстати. Сказал, что если Захар возьмется за ум, закончит школу, сам поступит в универ и отучится, то он заберет его в Питер. Даст работу, возможности, жизнь, о которой можно только мечтать. Но для этого сыну придется постараться и доказать, что он не тупоголовый баран. Меранов за эту мысль ухватился. Они с матерью бедно жили, без изысков, и ему очень хотелось вырваться из этого порочного круга. На самом деле парень он башковитый, изворотливый. Поставил себе цель и теперь идет к ней напрямую. Не скажу, что учится, как проклятый, но и не прогуливает почем зря. Где-то сам проблемы решает, где-то обходные пути ищет, других запросто использует. Ему нужен диплом – это его пропуск в новую жизнь, и ради этого он готов на все.

– То есть из трудного подростка он превратился в приличного парня.

– Сама-то в это веришь? – захохотала Алла. – Где Меранов и где приличия?

– Тоже верно.

– Отец ему квартиру здесь купил, но денег не дает. Проверяет, способен ли сын сам карабкаться, или так и будет всю жизнь на чужой шее сидеть.

– Способен, – убежденно ответила я.

– Ты-то откуда знаешь? Вы знакомы неделю.

– Такие всегда пробиваются. У них это в крови.

– Может быть, – Алла не стала спорить, – Ленка рассказывала, что помимо универа, он занимается чем-то, связанным с компьютерами. То ли программированием, то ли рекламой. Не знаю, особо не вникала. Вот, в общем-то, и все. То, что он сволочь, ты уже и сама прекрасно знаешь, а больше мне нечего про него рассказать.

– Больше и не надо.

По крайней мере теперь я понимала, почему он такой закрытый, циничный, жестокий. Но вот что с этим делать – понятия не имела. Была уверена только в одном – дурной характер Мерза еще не раз мне аукнется.

***

Следующая неделя пролетела незаметно. Я разрывалась между учебой и попытками хоть как-то обустроить свою жизнь. Однако жизнь обустраиваться категорически не хотела, да и с учебой были одни проблемы.

Во-первых, мне доставалось от Анфисы. Не знаю почему, но комендантша меня невзлюбила и разве что ядом не брызгала при моем появлении. Наверное, не стоило прилюдно намекать ей, чтобы она своими обязанностями занималась, а не перед телевизором семечки щелкала. Иногда язык – враг мой. В этом случае так точно.

Во-вторых, мне приходилось бегать с кафедры на кафедру в поисках руководителя для дипломной работы. Не каждый готов взять под свое крыло студентку, вынырнувшую неизвестно откуда за три месяца до защиты. Темных лошадок никто не любит. Вдруг я тупая? Или ленивая? Или хитрожопая? Или наглая? Не без этого, конечно…

В-третьих, любимая группа давала жару. До этого мне никогда в жизни не приходилось быть жертвой буллинга. Могу сказать одно – это чертовски неприятно, выбывает почву из-под ног. Утешала только мысль о том, что скоро это закончится. Три месяца – и все, больше никогда не увижу этих людей. Продержусь. Я сильная. Если честно, то их нападки меня не особо-то и задевали. Просто раздражали, бесили до зубовного скрежета. Будто назойливые комары, которые мешают нормально спать. По одному шакалята боялись подходить, но, сбиваясь кучками, становились смелыми и языкастыми. Цеплялись, пытались издеваться. Были и те, кто просто молчал, наблюдая травлю. Был Марк с его агрессивными подкатами.

И был Мерз. Мочаливый. Холодный. Но от одного его взгляда волосы на загривке дыбом вставали. Он не трогал меня всю эту неделю, даже не разговаривал, просто наблюдал, но я с содроганием сердца думала о том, что он мне готовит. Пожалуй, он единственный из всех, кого я опасалась всерьез . И как меня угораздило переспать именно с ним? Почему не Марк? Не какой-то другой придурок? Почему именно Мерз?

Хотя чего удивляться? Я всегда умела вытащить выигрышный билет и найти бриллиант среди навоза.

В субботу вечером в общаге было тихо. Большинство студентов на выходные укатили домой, и мне выпал шанс насладиться тишиной. Никто не шарахался по коридорам, не вопил, не слушал громкую музыку. Красота! Можно почитать, спокойно сходить в душ, отдохнуть. Съесть чего-нибудь вкусного.

Последняя идея мне понравилась больше всего. Я сходила на кухню, убедилась, что там никого нет, и решила порадовать себя тушеной картошкой.

Из радио доносились звуки веселой песни, а я, немного подпевая и пританцовывая, колдовала над кастрюлькой. Помыла овощи, почистила, порезала. Плюхнула туда целую банку тушенки и поставила на огонь, а сама тем временем уткнулась в переписку с Ермолаевой. Она единственная, с кем у меня установились дружеские отношения, и единственная, кому, несмотря на врожденную скромность и робость, хватило пороху в открытую меня поддержать. Конечно, группа поддержки так себе, но все равно приятно.

Где-то в коридоре что-то громко треснуло. Я оторвалась от телефона, замерла, прислушалась, пытаясь понять, откуда доносится и что это такое. Почему-то показалось, что звук идет из того конца, где располагалась моя комната. Не к добру. Общение с новой группой научило меня всегда быть настороже. Мало ли чего от них можно ждать? Дерьмо под дверью я уже находила.

Я прикрыла кастрюльку крышкой, уменьшила огонь и пошла проверять что к чему.

В коридоре было пусто. Возле моей двери тоже никого не оказалось. Я придирчиво осмотрела ковер в поисках очередной подставы. На нем и под ним – пусто. Проверила замочную скважину на предмет жвачек, клея и бумаги. Все в порядке.

На всякий случай осторожно приоткрыла дверь и, убедившись, что ничего мне на голову не упадет, зашла в комнату. Осмотрелась. Заглянула в шкаф, под кровать, за штору. Тоже ничего. Может, зря всполошилась? Просто у кого-то в комнате что-то упало, и ко мне это не имеет ровным счетом никакого отношения? Похоже на то.

Я облегченно выдохнула и вернулась на кухню. Здесь по-прежнему было тихо, спокойно и безлюдно. Свернув полотенце, чтобы не жгло руки, я взяла с плиты кастрюльку и пошла к себе в надежде провести приятный и вкусный вечер. Однако на середине дороги пришлось бежать – пальцы нещадно жгло даже через полотенце. Ворвавшись в комнату, плюхнула кастрюлю на стол и стала дуть на руки, пытаясь охладить кожу.