Маргарита Дюжева
Нас просто не было

Глава 2

 Очень странная вещь – деньги. Вроде бы есть, а потом раз, и через минуту их нет. Можете считать меня набалованной, но я привыкла ни в чем себе не отказывать, не экономить, если что-то нравится, то идти и покупать, не думая ни о чем.

Хм, пожалуй, я все-таки набалованная. Ну и пусть!

Не проработав ни дня в своей жизни, я привыкла, что все достается легко, на блюдечке с голубой каемочкой. Щелкнешь пальцами, достанешь папину карточку и все в шоколаде.

К этому я привыкла.

И именно этого я теперь была лишена.

Не знаю, как там люди умудряются жить на ту сумму, что мне выделил отец. Просто не представляю, как можно существовать, имея в распоряжении такие крохи. Жить, еще что-то есть и одеваться, и выходить хоть куда-то.

Понятия не имею!

Лично у меня, не смотря на всю безумную экономию с моей стороны, деньги закончились через две недели. И я не представляю, каким чудом мне удалось растянуть их на столь долгий срок.

Пять тысяч у меня ушло на оплату коммунальных платежей. Потом мне пришлось заправиться. В свою малышку я заливаю только 95 бензин, и даже ради экономии не буду ее травить чем-то другим. Или, может, надо было пересесть из своей машины в троллейбус? Нет уж, спасибо!

Эти две позиции отъели ровно половину моего скромного бюджета.

Пару раз я сходила в клуб. Не сидеть же всегда дома! Так и с ума сойти можно!

В клубе траты по минимуму, коктейль и все. На остальное раскручивала наивных ухажеров. Еще несколько раз выбралась с девчонками в кафе, не смогла пройти мимо красивой кофточки и кружевных трусиков. Съездила в магазин, сократив свою привычную сумму покупки в несколько раз. Решила, что на качестве экономить не стоит, поэтому урезала количество.

Итог?

Прошло две недели. Денег нет, холодильник практически пустой. Настроение на нуле, из-за того, что приходится во всем себя ущемлять. Обычно радостная, безоблачная жизнь превратилась в унылую череду серых печальных дней.

Прокрутив и так и этак в голове всю эту безнадежную ситуацию, я с тяжелым сердцем признала, что, наверное, пора звонить папочке, падать перед ним на колени, каяться во всех смертных грехах, вымаливать прощение и доступ к его счетам. Ой, не хочется-то как! Ладно, если он забыл о своем нелепом желании устроить меня на работу или выдать замуж. Тогда просто пожурит и, махнув рукой, все опять пустит на самотек. Но если он по-прежнему не отказался от этих мыслей, то все, пиши пропало.

Кстати об условиях, которые он выдвинул. Работу я, конечно же, так и не нашла. Во-первых, у меня не было на это времени. Когда искать работу, если надо встретиться со всеми подругами, пожаловаться на бессердечного отца, пустить скупую слезу?

Думаете, я такой нытик и плакса? Ничего подобного! Из меня так просто слезинки не выдавишь. Дело в том, что у меня был план. Отец лишил денег, нанеся серьезный урон моей репутации.

Я, Кристина Антина – завсегдатай модных тусовок. Меня приглашают на все важные вечеринки, я всегда в эпицентре событий. Но проблема в том, что без денег в нашем кругу делать нечего. У нас, конечно, нет, как у папиков стремления потрясти кошельком перед остальными. Нет, до этого мы пока не доросли. Но в нашей компании хорошим тоном считается материальная свобода. Беру все, что хочу, ни о чем не думаю, не жалею. Куда хочу, туда и еду. Все просто.

А раз нет денег, то нет и свободы.

Сначала мне хотелось спрятаться ото всех, чтобы никто не видел меня в таком нищенском состоянии. Но поразмыслив, сидя в темной печальной комнате, пришла к неутешительному выводу, что в таком случае точно стану изгоем, поскольку вечно прятаться не удастся, а папины условия выполнить нереально.

В том, что в руки приплывет хорошая работа, я очень сомневалась. Идея с замужеством была выкинута мной, как особо несуразная. Ну какой муж?! Что мне с ним делать? Нет, я знаю, зачем нужны мужья, вот только не знаю, зачем на данном жизненном этапе он нужен лично мне.

Я молодая, красивая, весь мир у моих ног. Живу в свое удовольствие. Никому ничего не должна, и не обязана. Хочу – готовлю, хочу – не готовлю. Захотела, ушла в клуб, переночевала у подруги, внезапно собралась и укатила на выходные в столицу. Что душа просит, то и делаю, и не надо ни под кого подстраиваться, ни у кого ничего спрашивать. С мужем так не выйдет. Если бы, конечно, где-то найти такого болвана, чтобы был в восторге от одного моего присутствия, чтобы был готов целовать песок, по которому я ходила, то это другой разговор.

Я бы ему улыбалась, а он бы с восторгом ловил каждый мой взгляд, тихонько сидел у окна, ожидая моего появления, и приносил тапочки, когда я возвращалась домой. Только вот супружеский долг надо было бы как-то отдавать, а вот тут желания нет никакого.

В данный момент у меня был ухажер. Максим Градов. Симпатичный, стильный парень. С ним весело на тусовках, с ним горячо в постели. И я ему ничего не должна. Идеальный парень. Спросите, почему я не подвигну его к браку, чтобы вернуть папочкино расположение? Ответ все тот же. На хр*на мне это надо? У нас с Максом яркие отношения, не обремененные проблемами и бытовухой. Я хочу, чтобы так все продолжалось.

К тому же мне кажется, что муж из Макса вышел бы так себе, аховый. Так что по-прежнему откидываем вариант с замужеством.

Итак, я встречалась с подругами и плакалась на судьбу, красочно рассказывая о том, как жестокий, бессердечный отец силой заставляем меня выйти замуж или идти работать. Я, с присущей мне страстью и артистизмом, заламывая руки, стенала, активно разыгрывая несчастную жертву. И они верили, смотрели на меня огромными глазами, открыв рты, слушали, как рассказываю им истории достойные горячего мексиканского сериала. Даю руку на отсечение, что каждая из них вольно или невольно мечтала оказаться на моем месте. Почувствовать себя принцессой, которую жестокий король принуждает подчиниться своей воле.

Они слушали, развесив уши, а я мысленно закатывала глаза, и продолжала фантазировать и накручивать свои истории. При этом мысль была только одна: не забыть детали, и не напутать, кому из подружек, что наговорила. Записать бы надо всю эту чушь, что я нагородила.

В итоге, вместо жертвы я предстала, чуть ли не героиней, которая мужественно переносит все козни коварных родственников. Мучила ли меня совесть, когда я умышленно, сгущала краски, выставляя отца чуть ли не чудовищем? Ни капли! В конце концов, именно из-за его безумных идей я оказалась в таком плачевном состоянии.

От печальных мыслей о своей убогой, нищенской жизни меня отвлек телефонный звонок. Мобильник веселыми напевами оповещал, что кто-то жаждет моего внимания. Хмуро посмотрела на экран. Номер не знакомый, значит можно не отвечать. Однако абонент оказался очень настойчивым. Первый раз трели раздавались не меньше пяти минут, после чего он отключился, но, по-видимому, лишь для того, чтобы набрать мой номер снова. И так раз пять. Телефон голосил, потом на минуту затихал и снова начинал действовать мне на мозг.

В результате я сдалась, нажала кнопку ответа и недовольно произнесла:

– Слушаю.

– Тинка, привет, – раздался как всегда задорный голос Машки Семеновой. Злость и раздражение как рукой сняло и я, забыв обо всем, растеклась в искренней улыбке:

– Привет! Рада тебя слышать.

– И я тебя. Сто лет уж не виделись и не созванивались, – с легким укором заметила подруга.

– Прости, вся в делах, в заботах, – смущаясь, произнесла я. Мне всегда неудобно было врать Семеновой. Она не такая как остальные. Она добрая, чистая, светлая. Мы с ней дружили в универе. Странная была пара. Я, как всегда с задранным к потолку носом, гордая и неприступная, как снежная королева, снисходительно поглядывающая на остальных. И Машка – веселая, открытая, готовая всем и всегда придти на помощь. Это была хорошая дружба, настоящая. Больше ни с кем из своих подруг, я не могла позволить себе сидеть дома перед телевизором в растянутой футболке, трескать мороженое из большого ведерка и рыдать над романтичным фильмом. Я даже мысли не могла допустить, что бы с кем-нибудь, например, с той же Каринкой, можно выбраться на крышу, улечься на старое покрывало и смотреть на облака, мечтая о далеких планетах, придумывая волшебные истории. Я могла ей рассказать обо всем на свете, зная, что это никуда дальше не пойдет.

Эх, хорошее было время, хорошая дружба. Вот только, как это бывает в жизни, все хорошее рано или поздно заканчивается. После окончания обучения и защиты диплома наши с ней пути разошлись. Мы не ссорились, просто так получалось, что с каждым днем отдалялись, идя каждая по своему пути.

У меня богатый отец, богатые друзья, я могу пойти и купить себе любые духи, любую понравившуюся вещь (маленькая поправка, могла, пока папа не ввел санкции), а у Машки вечно лишнего рубля не было. Да, и откуда ему взяться? Мать у нее медсестра в процедурном кабинете, получающая три копейки. Отец-механик, получающий пять копеек. В универе она всегда была прилежной ученицей, старающейся удержаться на бюджетном отделении, а после защиты, как и все, нашла обычную работу, и отважно ходила на нее каждый день, убеждая окружающих, что ей это нравится. Хотя, зная Семенову, можно с уверенностью сказать, что так на самом деле это и было. Работа обычная, с обычной зарплатой, на которую ну никак себе не позволишь того уровня жизни, к которому привыкла я. Думаю если бы Машке поставили содержание в двадцать тысяч ежемесячно, то она, в отличие от меня, была бы на седьмом небе от радости.

Но я – не она.

Так или иначе, но после защиты мы с каждым днем общались все меньше и меньше. Я не могла взять ее с собой в клуб, или на другую тусовку. Мне было неудобно за ее поношенные простенькие кроссовки, растянутый свитер и видавшую лучшие времена курточку. Если бы я ее привела с собой, то та же самая Каринка бы съела ее и косточек не оставила, а потом бы поползли слухи, что я якшаюсь непонятно с кем.

В общем, с собой я ее не брала, да и с ней не особо куда то ходила. Ибо, по иронии судьбы, ее компания не принимала меня. Стоило мне только появиться, как умолкал смех и все недовольно переглядывались между собой, дескать "а эта чего приперлась?".

Оно мне надо? Конечно же, нет! С какой стати мне терпеть косые взгляды от непонятно кого!

Так постепенно наше с Машкой общение сошло на нет. Сначала начали видеться раз в неделю, потом раз в месяц, потом раз в три месяца и дальше по нарастающей. В данный момент период нашей разлуки составлял почти год.

Самое удивительное в этой ситуации, что когда мы все-таки созванивались, я чувствовала неподдельную радость и тепло в душе, внезапно понимая, как мне не хватает нашей дружбы, утерянной в суете дней.

– Тин, я ведь тебе по делу звоню!

– Что случилось?

– Почему сразу случилось? – усмехнулась она, – в субботу намечается день группы. Собирается весь выпуск, по крайней мере, пока еще никто не отказался. И я очень надеюсь, что ты тоже появишься. Поболтаем, потанцуем, посмеемся. Ну, что придешь?

Я задумалась. Настроение конечно с этими отцовскими санкциями ни к черту, но упустить шанс пообщаться с Машкой я не могла:

– А, знаешь, что? Приду с удовольствием. Куда и во сколько?

– Ура, – искренне обрадовалась она, – приезжай к семи в бар «Под Крышей».

– Непременно приеду!

– Все, ждем, и не вздумай продинамить!

На этом наш разговор закончился, потому что неугомонная Мария торопилась обзвонить всех остальных.

Раз уж держу телефон в руках, то почему бы не позвонить дорогому папочке? Может все-таки сменит гнев на милость?

Не особо задумываясь над тем, что ему скажу, смело набрала заученный наизусть номер. Отец ответил после первого же гудка, поприветствовав меня бодрым, подозрительно веселым голосом:

– Какая неожиданная радость! Середина недели, и вдруг звонок от любимой дочери! Просто праздник какой-то!

Все ясно, издевается, сразу догадался по какой причине столь внезапный звонок.

– Пап, я по делу звоню, – смущенно промямлила я.

– Даже не сомневаюсь в этом. Внимательно слушаю.

Я сглотнула, чувствуя себя как в западне. Сейчас он меня пошлет куда подальше и все. Ладно, была не была:

– Я к тебе с предложением, или просьбой, не знаю, как правильно сказать.

– Ну-ну, смелее, я внимательно слушаю, – наигранно заботливо подбодрил он меня.

– Ты не мог бы вводить свои санкции постепенно, плавно, чтобы я успела к ним адаптироваться?

– То есть, ты хочешь сказать, – вкрадчивым голосом он подталкивал меня к признанию, – что…

– Да, ты прав, – вздохнула я, – денег у меня нет. Тянула, как могла, но они все равно закончились.

– Что с едой? – уточнил отец.

– Холодильник почти пуст, – нехотя призналась, почему-то очень живописно представив, как он самодовольно ухмыляется.

– Дай угадаю, тебе нужна моя помощь? – тон все такой же насмешливый.

Я попыхтела, посопела, а потом нехотя выдала, обреченно закатив глаза:

– В общем-то, да.

Ну, давай, начинай на меня орать, унижать, издеваться! Я уже была готова к чему угодно. Тем неожиданнее было от него услышать:

– Ладно, жди, Диму сейчас пришлю, – сказал он и отключился, оставив меня в полном недоумении.

Кажись, папочка понял всю тщетность своих попыток сделать из меня работягу или мамашу дружного семейства. Даааааааа! Жизнь-то налаживается!

Дима – один из проверенных телохранителей отца, служащих у него уже, наверное, с десяток лет. Огромный, двухметровый мужик, с гигантскими мышцами, бычьей шеей и кирпичом вместо морды. Я его про себя звала Лосем, Сохатым. Грозная, беспощадная машина, беспрекословно выполняющая любые прихоти моего отца. Дивный фрукт, но отцу он был предан до фанатизма.

Примерно через час в моей квартире зазвонил домофон, и я, пританцовывая, бросилась открывать. Ура, ура, денежки приехали!

Дима зашел в квартиру, заполнив собой все пространство, мне даже показалось, что воздуха меньше стало. Бугай кивнул мне и, не разуваясь (конечно, откуда гориллам знать о каких-то дурацких правилах поведения!) прошел на кухню, неся с собой два здоровенных пакета с продуктами.

Я скорчила физиономию, следуя за ним по пятам.

Лось подошел к столу и, удерживая пакеты на весу, начал выкладывать их содержимое на стол. Ну что ж, посмотрим, что там любимый папочка мне прислал!

Итак, первым на столе появился синюшный куриный трупик, затянутый в пищевую пленку. Он выглядел так, будто курица сначала долго болела, а потом скончалась в адских муках. Затем появился пакет с замороженной, явно не потрошеной рыбой. Это, что минтай? Путтасу? Мойва?

Дальше, все интереснее, и интереснее. На столе выстроилась шеренга разнокалиберных консервных банок. Зеленый горошек, кукуруза, свиная тушенка, килька в томатном соусе, кабачковая икра, сгущенка.

Как овца стояла и смотрела на этот праздник гурмана, а Дима продолжал потрошить пакеты.

Пачка поваренной соли, из которой задорно сыпались сероватые кристаллики, треугольник какого-то странного сыра, который, похоже, до этого уже кто-то грыз, полпалки докторской колбасы, пара плавленых сырков. Дальше – больше!

Поставил передо мной стограммовую упаковку чая, на которой изображалась стремная, почему-то косая принцесса и слон-имбецил. Шелестящая пачка кофе Пеле.

Потом пошла очередь круп и прочих рассыпных продуктов. Причем крупы не те, к которым я привыкла, в красивых прочных упаковках, зернышко к зернышку. Нет! Это были развесные крупы. Знаете, в гипермаркетах есть отдел социальные товары, там обычно стоят контейнеры, из которых все особо страждущие насыпают гнутыми совками в одноразовые, тонкие пакеты сколько надо? Так вот, это был именно такой вариант!

Итак, перечисляю: рис, серый, не ровный, местами поломанный, так сразу и не разберешь длинное зерно или круглое, или вообще смесь всего подряд. Гречка, которая кишела черными ядрышками, а на дне пакета слой бурой пыли. Пшено, мелкое, зеленовато-желтое, совсем не похожее на те солнечные крупинки, к которым я привыкла. Сахар, запакованный в два пакета. Макароны, какие-то непонятные: то ли загогули, то ли ракушки, и еще пакет с ломаной мелкой вермишелью. Венцом этого пира стал драный пакет перловки, через дырку в котором зерна рассыпались по полу.

Потом была сетка с грязной неровной картошкой, и вязанка кривой и такой же грязной моркови, несколько наполовину облезлых луковиц и один вилок капусты.

Из фруктов – сезонные яблоки, мелкие, местами мятые и, сто процентов кислые, настолько, что и в рот не вопрешь.

Ну и в довершение ко всему скромный пакетик с карамелью "Бубенчики" и усталая городская булка.

Что это, бл**ь, такое? Мне кто-нибудь может объяснить?

Где фетучинни, тальятелле, киноа, рис басмати, отборные фрукты, немецкий хлеб с отрубями, морская соль в мельничке с хрустальной крышечкой? Где горгонзола пещерной выдержки, пармезан и стейки из мраморной говядины? Где нормальные, человеческие продукты? Что это за мусор он мне принес?

Сохатый тем временем с невозмутимым видом сложил пустые пакеты, повесил их на ручку кухонной двери, развернулся и направился к выходу:

– И это все? – с негодованием крикнула ему в спину.

Верзила остановился, демонстративно хлопнул себя по лбу, дескать, совсем запамятовал, и вернулся обратно. Запустил свою огромную пятерню в карман пиджака, порылся там и выложил на стол одну сторублевую бумажку, вторую, третью, четвертую. Из другого кармана извлек смятый полтинник. Бережно его расправил и сложил в общую кучку, потом вытащил пригоршню монет. Насколько я могла судить, преобладали рубли и монетки по пятьдесят копеек.

Он что издевается? Стебется надо мной?

– Что это? – прошипела, указывая пальцем на убогую, жалкую стопку.

– Деньги, – Лось развел руками.

– Ты ничего не забыл случайно? – процедила сквозь стиснутые зубы, прожигая его яростным взглядом.

Он выставил перед собой указательный палец, прерывая поток моего негодования. Я от неожиданности захлопнула рот, подозрительно наблюдая за тем, как он извлекает из-за пазухи тоненькую невзрачную книженцию, и бережно вкладывает ее в мои руки.

Опустив глаза, прочитала ее название "Простые блюда из простых продуктов. Или как сэкономить семейный бюджет".

Что за хр*нь? Это шутка такая идиотская? Поднимаю на него изумленный, растерянный взгляд, и именно в этот момент он меня фотографирует на мобильный телефон:

– Алексей Андреевич очень просил фотку с места событий, – усмехаясь, произнесло это двухметровое недоразумение, и, насвистывая идиотский мотив, направилось к выходу.

Я как истукан стояла посреди кузни, переводя ошарашенный взгляд с книжечки на кучку монеток и порванный пакет с перловкой.

За-ши-бись!

Я уже говорила, что у моего папаши бывает очень специфическое чувство юмора? Так вот, это как раз было оно!

В этот миг я совершенно ясно осознала, что отступать от своего решения он не собирается, и мои проблемы его абсолютно не волнуют.

Глава 3

Придирчиво прошлась взглядом по своему отражению в зеркале.

Высокая прическа, красное немного мерцающее платье, словно вторая кожа обтягивающее тело, загорелые ровные ноги, роскошные туфли на высоких шпильках, украшенных стразами. Я вообще вся роскошная, как ни посмотри.

Высокая, стройная, красивая. Сама себе завидую!

К этому сборищу бывших одногруппников я готовилась с особой тщательностью. Хватит того, что в последнее время постоянно нахожусь в глубокой депрессии из-за отсутствия денег, хоть здесь подниму себе самооценку и настроение.

Специально выбирала самое красивое платье, самые дорогие туфли и клатч. Пусть все видят, что у меня все хорошо, что я по-прежнему королева бала.

И никому не обязательно знать, что пол-утра я потратила на то, чтобы разобрать дешевую гречку, как заправская золушка, да и в кошельке всего несколько тысяч рублей. Это все мелочи, мои маленькие секреты, которые я тщательно скрываю от посторонних глаз.

С деньгами ситуация немного исправилась. Самую малость, и то временно.

После ухода Лося я носилась по квартире, материлась как пьяный дворник, а проклятую перловку швырнула с балкона на радость дворовым голубям. Первым порывом было позвонить отцу и поругаться с ним, или собрать все это дешевое г*вно и отвезти ему, пусть сам ест! Потом здравый смысл победил. Отец такую выходку мне с рук точно не спустит, и чего доброго еще меньше денег даст. Поэтому, стиснув зубы, рассовала чудо провизию по ящикам, жалкие деньги убрала в кошелек, чувствуя себя при этом последней нищенкой.

Тем же вечером, страдая от ущемленной гордости и устав от отчаянной нужды, я села, достала листок бумаги и целенаправленно стала припоминать всех, кто мне что-то должен.

Записывала все, каждый рубль, каждую копейку, а потом занялась коллекторской деятельностью.

Несколько неприятных моментов, разъезды по городу, и вот в моей копилке появилось незапланированных тридцать тысяч рублей. Невелика сумма, но я уже была и тому рада. С трудом справившись с порывом пойти в бутик и порадовать себя обновкой, для поднятия настроения, я сложила все эти денежки в коробочку. А коробочку с печальным вздохом убрала в шкаф. Хочешь не хочешь, а придется учиться экономить. Этот небольшой запас я решила оставить на черный день. Вдруг опять денег на еду не останется? Больше папашиной заботы я точно не выдержу. Он свое самолюбие потешил, напомнил мне о том, какая я непутевая, да еще и завишу от него полностью. Хватит, больше не дождется от меня такой развлекухи!

Итак, примерно без пятнадцати семь за мной приехало такси. Да-да, такси! Я сегодня решила почувствовать себя человеком и вызвала такси, правда самое обычное, недорогое. Могу же я себе позволить хоть маленькую радость?

Однако радость была недолгой. Царской поступью, походкой от бедра выплыла из подъезда, чтобы лицезреть свои транспорт.

Лада-седан! И да, цвета баклажан! Как в песне.

О-о-о-о-о, да что ж за непруха такая? Как я из этой колымаги перед баром вылезать буду, а если кто-то на крыльце встретит? Вот смеху будет.

Надо было Макса попросить отвезти, на своем белом Ягуаре. Точно! Что ж я про него раньше не вспомнила? Торопливо раскрыла сумочку, достала телефон и набрала его номер. Ленивые гудки оповестили о том, что абонент – не абонент, и говорить со мной не хочет. Отлично. Набрала его еще несколько раз – результат все тот же: тишина, грусть, печать. Не хочет Градов со мной общаться, скотина. То сто раз в день позвонит, надоедая своими разговорами, а когда нужен – полный игнор! Я ему это еще припомню.

Сморщив нос, села в такси, положила сумочку на колени, поправила задравшийся подол платья, назвала адрес и приготовилась к тому, что меня сейчас домчат с ветерком до бара.

А за рулем сидел дед. Самый натуральный, прожженный дед с лиловым носом, которым он, не прекращая, шмыгал и роскошными серебристыми волосами в ушах, глядя на которые, я просто выпала на пару минут из реальности. Просто сидела и смотрела, открыв рот, и мне плевать, что пялиться на незнакомых людей неприлично.

Дед тем временем завел машину и рывком тронулся с места, отчего меня мотнуло вперед, а сумочка свалилась с колен прямо на пол.

– Поаккуратнее можно? – недовольно спросила у него, отряхивая свое имущество, – не дрова везете!

В ответ он громко рявкнул:

– Что? Говори громче, я плохо слышу!

Да, е-мое, как ты машину-то водишь, убогий! Клаксон сорвешь, пока тебе бибикать будешь!

– Все хорошо! – крикнула я и отвернулась к окну.

Через миг повернулась обратно. Если он меня не слышит, то откуда он узнает куда мне надо ехать? Скользнула глазами по панели, с облегчением обнаружив приспособление для связи таксистов с оператором. На темном экране горел адрес, по которому меня надо доставить, а ниже навигатор прокладывал короткий путь.

Фу-х, пронесло.

Снова отворачиваюсь к окну, скептически рассматривая на стекле недомытые разводы от птичьего помета, а в голову закрадывается крамольная мысль. Может он еще и не видит ни хр*на??? И руки сами собой тянутся к ремню безопасности, который в начале пути я не потрудилась даже для вида накинуть.

Повезло так повезло с водителем.

Такси убийственно медленно карабкалось в сторону заветной цели, не разгоняясь выше пятидесяти километров, несмотря на то, что машин на дороге было мало.

К концу пути я уже была похожа на растрепанную, злобную фурию, мечтающую выбраться из этой адской колесницы. И когда машина наконец-таки остановилась перед входом в бар, я стремительно выскочила наружу, бросив ему деньги на приборную панель.

Градов, зараза, чтоб тебе пусто было! Я тебе эту дивную поездку еще припомню!

К моему превеликому облегчению возле входа никого не было, и мое катастрофически позорное появление осталось незамеченным, хоть в этом повезло.

Задержавшись на пару минут на крыльце, привела в порядок мысли, попробовала избавиться от внутреннего негатива, накопившегося за время поездки. Не получалось. Я и так последние дни сама не своя, а тут еще дед этот глухой, со своими волосатыми ушами! Бррр. Кое-как затолкала свое недовольство поглубже, прикрыла его гордой самодовольной улыбочкой и зашла внутрь.

***

Наша компания обосновалась в одном из залов. Небольшой, достаточно уютный, но, на мой придирчивый взгляд, немного темноват. Столики расставлены по периметру, в углу барная стойка с веселым барменом, показывающим чудеса ловкости при обращении с цветными бутылками, есть место для танцев и караоке. Обычный, заштатный бар. Можно еще выйти на летнюю веранду или посидеть в кальянной, а так же где-то тут была игровая зона с мягкими диванами и приставками, как раз для тех, кто без компьютерных технологий вообще никак не может.

Веселье было в самом разгаре. Компания то сливалась в одну громогласную кучу, где все галдели, звонко звеня бокалами, то плавно растекалась по отдельным столикам, где каждый общался по интересам.

Мы с Машкой облюбовали место в самом углу, чуть в стороне от других, чтобы нам не мешали разговаривать. Наперебой рассказывали друг другу, что произошло за время нашей разлуки, шутили, смеялись, вспоминали славные студенческие годы. Впервые за этот месяц отцовских репрессий я почувствовала себя человеком, счастливым человеком. Мне было спокойно, весело, и даже проблемы с деньгами отступили на задний план, особенно после того, как Семенова рассказала о своей работе, своей зарплате. Ее такие мизерные доходы, казалось, совсем не напрягали, ей все нравилось. Может и мне стоит расслабиться и успокоиться?

И я успокоилась, отпустив на этот вечер все свои беды. Знаю, что мы с Машей птицы разного полета, что равняться на нее не стоит, и что завтра все эти проблемы снова обрушатся на меня. Знаю, но сегодня мне хотелось просто отдохнуть, отвлечься. Хотелось, что бы этот вечер прошел гладко, как по маслу, оставив после себя только приятное послевкусие.

Я как раз рассказывала ей одну из забавных историй из своей жизни, когда Машка усмехнулась, глядя куда-то за мою спину, поджала губы, пытаясь не улыбаться, и сосредоточено стала делать вид, что ничего не происходит. Девушка она бесхитростная, да и актриса никакая, поэтому я даже не сомневалась, что сзади происходит нечто интересное, имеющее ко мне непосредственное отношение. Похоже, кто-то из бывших одногруппников решил подкрасться и напугать. Как дети, честное слово!

Иронично изогнув бровь, обернулась, без зазрений совести ломая "сюрприз" незадачливому шутнику.

Твою ж мать! Зорин пожаловал. Я уж и забыла о его существовании, а тут на тебе, пожалуйста, явился.

В метре от меня стоял и широко улыбался Артем. Я, закатив глаза, повернулась обратно к Маше, взглядом показывая "его только для полной радости и не хватало".

Парень, недолго думая, сгреб меня в охапку, буквально вытащив из-за стола, не смотря на мои тщетные попытки отбиться от него, и закружил, крепко прижимая к себе, а потом звонко чмокнул в макушку. Я все это время безуспешно пыталась его отпихнуть от себя. Да, что за дурацкая привычка меня хватать? Всегда, с первого дня знакомства, Артем не стесняясь, как-то по-хозяйски тянул ко мне свои руки, несмотря на все мои вопли, попытки отбиться и убийственные взгляды.

Когда я только поступила в ВУЗ, он был на третьем курсе. Классическая ситуация: сопливая первокурсница и весь такой из себя популярный третьекурсник. Казалось бы схема, миллионы раз опробованная бесчисленными студентами. Он подкатил ко мне при первой же встрече, ничуть не сомневаясь в успехе. Еще бы, он и спортсмен, и член студклуба, беспечно зажигающий на сцене во время концертов, он везде и во всем первый.

Да вот только просчитался мальчик, выбирая меня в качестве очередной жертвы. Мне было фиолетово на его обаяние, харизму, заводной характер. Мне было фиолетово на него всего полностью. Знала, что он нравился многим девчонкам, та же Машка считала его чуть ли не эталоном. Все знала, но мне опять-таки было фиолетово. У меня был другой круг общения, другие интересы, поэтому я никогда не воспринимала его всерьез. Вернее сказать, я вообще его никак не воспринимала, разве что как раздражающий фактор, то и дело мелькающий в поле зрения. Вот бывает так, что относишься к человеку, словно его и не существует. Как раз наш случай.

Получив первый отказ с моей стороны, Артем немного опешил, почесал макушку, а потом растекся в задорной улыбке со словами "так даже интереснее".

Не знаю, было интересно ему, но меня порой раздражало, когда идешь вся такая из себя нарядная, красивая, безупречная по коридору мимо аудиторий, и тут, откуда ни возьмись, он как ураган налетает, то закружит на месте, то волосы растреплет, беззастенчиво по-хозяйски обнимет, и хр*н вырвешься из цепких лап, непременно осчастливит поцелуем в щеку, и дальше по своим делам отправится. А ты стоишь как дура, у всех на виду, растрепанная, взъерошенная, сердитая. Правда злость проходила быстро, стоило мне только отвернуться, как я тотчас о нем забывала, словно и не было его в моей жизни.

С учебой у него, мягко говоря, были проблемы. В конце третьего курса Артем, прогуляв все на свете, завалил сессию и ушел в академ. Правда ситуация от этого не изменилась, он все равно умудрялся появляться в универе практически каждый день, все также отжигал в студклубе, все также глумился надо мной, подкатывая в самых неожиданных местах.

Просидев в академе полгода, он снова вышел на учебу, и снова ничего не изменилось. Он меня доставал, я его игнорировала.

И вот я заканчиваю второй курс, он, наконец, разделывается с третьим, и наступает лето, после которого Зорин опять не выходит в универ, а мы все с удивлением узнаем, что наш неугомонный артист добровольно сорвался в армию. Вот тебе раз! Помню, тогда даже я удивилась, столь внезапному решению.

Дальше был мой третий курс – год спокойствия, когда меня никто не доставал своими нелепыми ухаживаниями и знаками внимания. Хотя спокойствием это не назовешь – пьянки, гулянки, бессонные ночи, и отчаянные попытки не заснуть на первых лекциях. Красота.