Маргарита Дубасова
Чистосердечное
Мусор после меня остался – признаю. Ну не могла же я сразу вернуться на хату, вы поймите. Что б я в первые часы Жорику-то сказала? А деду?
Впрочем, не волнуйтесь, оба уже все знают. Спустя три дня нашла в себе силы рассказать. Дед задал мне такую словесную порку, что до сих пор в ушах звенит. А парень… Сперва он не поверил, отшучивался, вот, Люська, ты даешь. А потом как все понял. Как весь побледнел от страха, потом покраснел – от стыда за меня… Не было ни криков, ни обвинений. Только два режущих сердце слова: "пошла вон". Когда я попыталась воспротивиться, то он повторил, уже сквозь зубы: знать тебя больше не хочу. Покидал мои манатки в рюкзак – благо, вещей у меня было немного – и захлопнул дверь перед носом. И откуда в этом робком комочке столько силы и напора?.. Пожалуй, это всё, что я Вам хотела рассказать.
Следователь молча кивнул и, занеся последние данные в тетрадь, с гулким хлопком закрыл ее. После произнес всего семь слов, почему-то очень тихо:
– А Вы знаете, что Ваш дедушка повесился?
Ком в горле возник сам собой. Руки сжались в кулаки, по щеке потекла огромная слеза.
– Людмила, с Вами все в порядке?
Она лишь помотала головой. Любимый дед. Дед, заменивший отца, мать, бабку. Дед, водивший ее на секции, бравший с собой в плавания. Такой родной. И теперь его просто нет. Из-за нее. Непреднамеренное двойное убийство.
– А что же Жорик? – хриплым, не своим голосом прорычала она.
– Жив. Но будет давать показания в суде против Вас.
Она кивнула. Было все и без того понятно. Он ее никогда не простит.
***
Жорину мать в итоге похоронили как подобает. Дед повесился оттого, что не мог вынести такого поступка своей внучки. Поставить на место крепким словцом – да, но чтоб убить… Дед чувствовал, что сгорит от позора и просто решил покончить со всем этим известным ему способом. Он сперва пробовал было утопиться в ванной, но воду "по несчастью" отключили.
Лора тихо и мирно лежала в земле, не беспокоясь больше ни о чем мирском. А Люська молча шла по коридору отделения полиции, с высоко запрокинутой головой, вихляя острым подбородком, хоть и признавшаяся, но не хотевшая, чтобы ее приняли за слабачку.
