Маргарита Блинова
Рыжая и кактус возмездия

Подхватив длинный подол зеленого платья, я неслась вперед, презрев все «уроки вежливости», годами вбиваемые в неокрепшее детское сознание воспитателями и учителями.

Судя по тому, как быстро улепетывала я, во мне погиб прекрасный спортсмен. Основываясь на наблюдении, что четверо тренированных стражников никак не могли нагнать одну шуструю девушку, бегали парни исключительно в магазин за корюшкой и пивом.

Грохнули ставни, в окно высунулись три любопытные моськи. Внуки старухи Джонсон моментально оценили шоу, выбрали сторону и принялись скандировать:

– Фе-ли! Фе-ли! Фе-ли!

С группой поддержки спасаться бегством оказалось куда приятнее. Я ловко вильнула, уклонилась от загребущих ручищ стража и перемахнула глубокую лужу, в которую с веселым матерком влетел на всем ходу представитель порядка.

Когда наша честная компания неслась мимо книжного магазинчика, из дверей выскочили перепуганный дед с Габриэлем.

– Лисичка?

– Дедушка! – пискнула я, даже не сбавив скорость.

– Что происходит? – властно уточнил Габриэль.

– Воровка! Лови! – пролаяли увлеченные азартом погони стражники, прогромыхав тяжелыми сапогами мимо застывших в недоумении мужчин.

Туча, явно обиженная отсутствием интереса к себе, такой большой и мокрой, психанула. Пасмурное небо расколол смачный зигзаг молнии, а через удар сердца грохнуло так, что мама не горюй!

Я инстинктивно вжала голову в плечи, на полном ходу запнулась о валяющуюся на тротуаре трость и с диким визгом рухнула на четвереньки.

– Попалась! – возблагодарили девичью неуклюжесть стражники, заломили мне руки и резко дернули, поднимая с тротуара. – А теперь шевелись. В участке тебя уже заждались.

Вот так Мастер Масок подставил меня в первый раз.

Глава третья. О подставах и законниках

– Я вас слушаю, – вооружаясь ручкой, сухо проинформировал следователь.

Он скрючился за узким столом. Нагрудный шеврон к темно-серой форме городской стражи пришит криво. Белый воротничок форменной рубашки хвастался темным отпечатком грязного пальца. На сутулых плечах лежал ровный слой перхоти, осыпавшейся с коротких, уже редеющих волос.

А еще у мужчины были серые глаза замкнутого человека.

Даже казенная плитка на полу казалась более приветливого оттенка, чем устремленный на меня взгляд.

Ручка, зажатая в пальцах блюстителя порядка, тоже знавала лучшие времена. Колпачок изгрызен до самого основания, чернил оставалось на донышке, а сам керамический шарик на кончике приспособления уже трижды попытался скончаться смертью храбрых трудоголиков, но был хладнокровно расписан-воскрешен на бумажном клочке следователем-некромантом.

Участок городской стражи располагался в трех улицах или семи минутах позорной прогулки под конвоем. Допросная не баловала ни взгляд, ни пятую точку. Видимо, цинично решила, что если людям будет здесь удобно, то они, чего доброго, захотят остаться, почувствуют себя как дома, начнут двигать мебель и просить чай с печеньем.

Я с опаской ерзала на хлипком казенном стуле, чья сидушка могла с легкостью посрамить даже твердость алмаза, и старательно отвечала на вопросы.

– Имя, фамилия, адрес регистрации и проживания, – поинтересовался сержант и аккуратно внес мои данные:

«Фелисити Локвуд. Девятнадцать годочков от роду. Проживает по адресу: Золоград, Большой магический тупик, дом 13».

– Замужем?

– Нет. И не пыталась, – как на духу выпалила я.

– Где вы находились сегодня с восьми до десяти утра?

– В книжном магазине на улице Великих домов. Заменяла дедушку, которому пришлось отлучиться по делам.

– Кто-то может подтвердить?

– Книги.

Сержант с мученическим вздохом отложил многострадальную ручку с изгрызенным колпачком и поднял на меня неприветливый взгляд. В серых глубинах мелькнула и погасла оценка моего коэффициента умственного развития. И это было число в одну цифру.

– Книги не считаются надежными свидетелями, – наконец, изрек стражник.

Я была в корне не согласна с данным утверждением.

Если уж на то пошло, то многие мои знакомые менее надежны и не столь реальны, чем книги из дедушкиного магазина.

Угроза ареста отошла на второй план, я приосанилась и набрала больше воздуха в грудь, чтобы поспорить с представителем закона, но дебаты не состоялись по причине появления еще одного стража порядка.

– Держи, сержант, – сказал тот, появляясь в узком проходе между столами и с гаденькой улыбочкой протягивая замусоленный лист. – В твою коллекцию нераскрытого.

Если бы человек был способен прокиснуть на работе, то этот процесс определенно сопровождался бы вот таким выражением муки на лице, какое только что продемонстрировал сержант.

– Спасибо, капрал, – сухо поблагодарил страж с интонацией «да почему опять я?!», встал и начал крепить прямоугольник с ориентировкой прямо к толстому слою штукатурки на стене.

Забегая немного вперед, скажу, что в тот момент на личное кладбище нераскрытого, состоящее из пяти ориентировок, подъехала шестая. И со всех скромно улыбался карандашный набросок нашего Взломщика.

– Я не виновата, – выпалила, едва сержант вернулся на место и взял ручку.

– Все мы в чем-то виноваты, – с философской бодростью отозвался тот, и почему-то сразу стало понятно: в торжестве справедливости мой собеседник уже давно и прочно разуверился.

А дальше началось форменное безобразие: штурм из вопросов, кресло дознания для нервной системы и попрание презумпции невиновности под кодовым словом «допрос с пристрастием».

– Что с вашей рукой и почему вы хромаете?

– Столкнулась с прохожим, – пожала я плечами.

Сержант глянул с видом «мы еще и упорствуем» и перешел в наступление:

– Как вы проникли в дом Дэвида Хрона?

– А это кто вообще такой? – офигела я.

– Не отпирайтесь, Фелисити Локвуд, – чуть надавил интонациями страж. – Вас видели четверо свидетелей до совершения кражи и двое уже после того, как вы вынесли медальон из дома. Охранник, которого вы вырубили ударом по голове, тоже дал очень точное описание.

У меня самым неприличным образом отвисла челюсть.

Вырубила охранника ударом по голове? Я?!

Да я без происшествий даже книги на полку поставить не в состоянии, не говоря про то, чтобы кого-то отключить!

– Это вы украли медальон и вынесли его из дома?

– Нет!

– У вас были сообщники?

– Да о чем вы?.. – очумело выдавила я.

– Кто-то из персонала, работающего в доме, сообщал вам сведения о своем расписании? Передавал планы дома?

– Поймите же, я не в курсе, о каком доме идет речь!

– Куда вы дели медальон?

На этом моему терпению пришел окончательный конец, я взорвалась и фактически крикнула:

– Всемилостивые Предки, какой медальон?!

Но сержант оказался устойчив к воплям задержанных. Он подавляюще громко хлопнул ладонью о стол и загремел на всю комнату:

– Заканчивайте придуриваться, Фелисити Локвуд. Вас видели на месте преступления, вы оказали сопротивление при задержании, а еще у вас характерные травмы, указывающие на то, что кражу совершили именно вы.

– Какие травмы?..

– На медальоне стояло два охранных заклинания, – заявил мужчина с азартом крайне ответственного палача, уже сделавшего замах топором. – Первое вам удалось частично погасить и уйти на своих двоих, но хромота осталась. Но второе охранное заклинание без магического дара или специальных инструментов снять не удалось. Вот почему ваша рука была временно парализована.

Меня затрясло не то от холода, поднимающегося по телу от мокрых ботинок и подола платья, не то от нервов.

– Сознайтесь, Фелисити, – вновь попытался надавить сержантик. – Дэвид Хрон крайне заинтересован в том, чтобы ему вернули медальон в целости и сохранности. Верните украшение, и отделаетесь всего-то пятью годами заключения.

Всего-то пятью?!

Я подавила настойчивое желание вскочить, ухватить стража за полы форменного пиджака и трясти следователя до тех пор, пока у того не проснется совесть или не сдохнет от качки пофигизм.

Но я сдержалась.

Распрямила плечи, нацепила маску холодной отстраненности (очень надеюсь, что не перепутала с выражением безумного испуга), от греха подальше спрятала подрагивающие в волнении руки и голосом холодным, как зимняя вода в речке, потребовала:

– Мне нужен защитник и одно соединение с родственниками по пси-кристаллу.

Сержант не стал скрывать своего крайнего разочарования в рыжей дурочке, сидящей напротив. И вместо защитника и связи одну наивную меня потащили в общую камеру, заявив на дорожку:

– Я дам вам шанс немного поразмыслить, Фелисити Локвуд.

Дурное предчувствие чего-то гадкого и крайне несправедливого засело в груди, как осиновый кол в сердце неосторожного вампира, и не отпускало все то непродолжительное время, пока конвой вел меня в святая святых участка – в камеру временного содержания.

Эмоции мешали нормально думать. Беспомощность бесила. Но хуже всего оказалась компания, встретившая меня в общей камере.

Мда… Жизнь меня к такому не готовила.

Мы еще не приблизились к двум общим камерам, а ноздри уловили сногсшибательные нотки душка перегара, табака и смердящей вони тел, знавших о гигиене только по рассказам других очевидцев.

– Ребят, глянь-ка, новенькую ведут, – донесся нахальный бас, и к прутьям камеры, расположенной справа, приблизился мужчина.

Природа наградила его ростом и мощью человека, способного схлестнуться врукопашную с медведем, но выглядел силач, как почетный работник шеста, главный пользователь масла с блестками и фанат крохотных трусов а-ля фиговый листочек.

– Привет, красавица, – подмигнул здоровяк.

Внутренний голосок ехидно шептал, что бледная «красавица» сейчас больше напоминала клиента реанимации, но кто же в здравом уме спорит с комплиментами? Даже такими сомнительными.

– Етишки-манишки… Начальник, хе… определяй деваху к нам, хе! – прохрипел… прохрипела?.. прохрипело нечто из соседней камеры.

Нечто больше напоминало грязную куртку, которая эволюционировала до зачатков разума. И эти самые зачатки настойчиво требовали слоняться, кататься в грязи, спать на лавках и проливать на себя все, что только можно пролить.

– Лучше к нам, – широко, с аппетитом людоеда улыбнулся здоровяк, а я всерьез задумалась о том, чтобы сымитировать сердечный приступ, преждевременные роды, ранний инсульт или волчанку.

– Одну минуту! – спас меня от театрального позора звонкий девичий голосок.

Нечто в компании других курток закопошилось и с интересом прильнуло к прутьям решетки. Здоровяк подобрался. И только конвой, сопровождавший меня на пути в застенок, остался безразличен, как кувшинка на водной глади.

– Джулия Белл, поверенная Дэвида Хрона, – на ходу представилась брюнетка в агрессивно-алом платье с перчатками и папкой. – От лица своего нанимателя я бы хотела поговорить с подозреваемой с глазу на глаз.

В ее руке мелькнула сложенная купюра, которой дамочка весьма многозначительно повертела перед носом конвоиров. Те сделали стойку преданных псов, только что передними лапами в воздухе не задергали, выпрашивая вкусняшку.

– Десять минут, – хитрая усмешка-оскал. – Четвертая допросная.

– Идет, – согласились горе-конвоиры.

Едва произошел круговорот валюты в природе, меня грубо развернули и потащили прочь от клеток с задержанными.

– Возвращайся, куколка, – пробасил здоровяк. – Мы ждем.

Ага, бегу и спотыкаюсь.

Я торопливо хромала вслед за дамой в алом и пыталась не отчаиваться.

Спокойствие, Фелисити, только спокойствие.

Абы кого ведь в поверенные не берут. Точно вам говорю, не берут.

Там и смекалка, и ум, и знание законов нужны. К тому же поверенная – это не сержантик из городского участка. Она не станет упорствовать в заблуждениях. Она будет заинтересована в том, чтобы найти этот злосчастный медальон, и тогда меня отпустят.

Ага, наивная.

Судя по жесткому взгляду дамы, брошенному брюнеткой через плечо, на выходных Джулия Белл занималась тем, что топила котят в бочке.

Из чисто альтруистических побуждений, а вы что подумали?

Коридор вильнул влево, замелькали двери, похожие и безликие, какими могут быть лишь казенные вещи.

– Спасибо, мальчики, свободны, – многозначительно кивнула конвоирам Джулия, отпирая одну из дверей.

Я немного замешкалась на входе, за что получила мотивирующий толчок в спину и, споткнувшись о порог, ввалилась в комнату. Чудом не упала, выпрямилась и сжала кулаки.

Комната пребывала во власти сумерек, заглянувших из-за непогоды раньше положенного срока. Никто не потрудился зажечь свет, поэтому мужская фигура, застывшая на фоне окна, казалась мегабольшой и дико мрачной.

– А теперь мы поговорим, гадина! – как-то излишне громко пообещала Джулия Белл.

В наступившей тишине смертным приговором щелкнул провернувшийся в замке ключ. Из коридора донеслись глумливые смешки конвоиров и их удаляющаяся тяжелая поступь.

Ну, все…

Кажется, мне крышка.

Надгробная.

Джулия быстро обошла приросшую к полу меня и кивнула мужчине.

– Готово.

Тот оттолкнулся от подоконника, встал во весь рост, и в комнате как-то разом стало мало места. В полумраке угадывалась знакомая фигура, рядом валялась куртка с ярко-оранжевой подкладкой.

Погодите-ка… Габриэль?!

И только я обрадовалась было, увидев хоть кого-то условно знакомого в этом царстве тьмы, как мужчина непререкаемым тоном скомандовал:

– Раздевайся.

Глава четвертая. Маскарад в участке

Раздевайся?

Как бы так осторожно намекнуть этому нахалу, что вот так незадача: как раз сегодня я оставила дома тело для чувственного раздевания перед красивым мужчиной под томную музыку и впопыхах впрыгнула в свое обычное, с попой в хлопчатобумажных трусиках и пуританском лифчике?

– Нет! – вот все, что смог выдавить мой речевой аппарат.

Восклицание вышло до того писклявым и возмущенным, словно я была непорочной монашкой, обнаружившей в кровати обнаженного и крайне возбужденного постороннего мужчину.

– Не паникуй. Это он не тебе, – хмыкнула поверенная, швыряя на стол сумку.

Ее пальцы нырнули в копну черного шелка волос, негромко щелкнули заколки, и брюнетка перестала быть таковой. Швырнула парик на стол, взлохматила русые волосы и пристально глянула на меня.

– Да-а… Работы много, – протянула дамочка задумчиво и полезла в сумочку.

За считанные мгновения на столе вырос ряд из баночек, непонятных дисков, косметичка и перчатки. Я так засмотрелась, что даже не заметила подошедшего Габриэля. Лишь вздрогнула, когда он тронул меня за локоть, разворачивая к себе.

– Все нормально? – заглянул в мои офигевшие от происходящего глаза. Видать, выискивал в глубинах следы надвигающейся истерики и бегущего с распростертыми объятьями безумия. Уж не знаю, что он там углядел, но констатировал следующее:

– Выглядишь бледной.

Как по мне, отсутствие эйфории в данном случае как раз говорило в пользу того, что со мной все чудесно, и кукушечка не каркает, улепётывая в неизвестном направлении. Но я не стала развивать тему внешнего вида и задала главный вопрос:

– Что происходит?

– Тебя крайне профессионально подставили, чтобы иметь рычаг давления на Дрогорада.

Даже не сразу поняла, о ком говорит этот крайне необычный мужчина.

На моей памяти о своем настоящем имени дедушка вспоминал только при подписании официальных документов. Все звали его по урезанной фамилии «Алин» или же «господин Алинар».

Дед никогда не представлялся именем, данным при рождении. Даже я, его любимая и ненаглядная внучка, до десяти лет свято верила: моего деда зовут Алин Алинар. Если бы мама случайно не проболталась, я бы так и оставалась в неведении.

Но откуда Габриэль мог знать настоящее имя деда? И зачем кому-то потребовался рычаг давления на хозяина книжного магазинчика, что на улице Великих домов?

Видать, некая усердная работа мысли отразилась на моем лице, потому что Габриэль отрезал:

– Все потом. Сперва вытащим тебя.

– Габриэль, – окликнула поверенная, натягивая перчатки и вооружаясь тюбиком с подозрительной рыжей бурдой, – осмотри ее, пока я крашу волосы.

Габриэль кивнул, подхватил меня за талию и усадил на стол – я даже пискнуть не успела. После чего опустился на корточки, схватил мокрый край моего платья и резким движением дернул наверх.

– Поздравляю, вам это все-таки удалось, – глупо хихикнула я. – Вы задрали на мне юбку.

Мозг озадаченно сморщил извилины и поспешил откреститься от последней фразы. Мол, это не я, все претензии к языку, который несет какую-то дичь. И вообще, мне давно пора перезагрузиться, откладываю глубокий обморок из последних сил.

Габриэль быстро встал, склонился к моему лицу и шепнул:

– Ещё одно слово, и мы займёмся безудержным прелюбодеянием.

– При свидетелях? – ужаснулась я.

Явно не тому ужаснулась.

– Я всегда могу отвернуться, – насмешливо пропела Джулия Белл, никакая не поверенная Дэвида Хрона, у которого кто-то свистнул крайне ценный медальон. – И, Габриэль… Не то чтобы я была так уж категорически против ваших страстных кувырков на столешнице в допросной, но лучше отложить открытое прелюбодеяние до более подходящего момента.

– Пожалуй, что так… – мужчина кивнул и вернулся к осмотру.

Сильные руки умело стянули с меня ботиночки. Под мои болезненные охи Габриэль повертел стопу в разные стороны, проверяя на вывих и перелом. Обошлось.

– Покажи руку.

Я послушно вытянула перед собой пострадавшую конечность. Хоть паралич и прошел, но пальцы слушались плохо, ощущались, как пять переваренных сосисок, и неприятно пульсировали в такт ударам сердца.

– Чисто, – констатировал после осмотра Габриэль и нахмурился. – Работал профессионал.

– Габи, сладкий, – пропела девушка, встряхивая волосами… очень-очень рыжими волосами! – В этом городе только один профессионал.

Знай девушка, поспешно стирающая с лица яркий макияж, что перешла дорожку одному из самых гениальных и столь же беспринципных людей преступного мира, меня бы оставили куковать за решеткой в ожидании справедливости.

Но она не знала.

Никто не знал.

– Мне пора, – обронил Габриэль и осторожно коснулся кончиков моих пальцев. – Слушайся Джулию, она поможет. Я буду ждать снаружи. Как выйдешь из участка, поверни направо и пройди четыре дома. Удачи.

Мужчина вышел, а за меня взялась загадочная профессионалка Джулия.

Раздеваться все же пришлось. И если я легко влезла в алое платье, которое по крою напоминало утонченный алый мешок с рукавами и широким ремнем в области талии, то Джулии пришлось изрядно попотеть, чтобы под душераздирающий стон стежков втиснуться в мое.

– Нам нужно обвести вокруг пальца этих идиотов в форме, – скороговоркой выпалила знакомая Габриэля, толкая меня на стул и хватая со стола косметичку. Запоминай главное: искусство притворяться начинается с веры. Первый, кто должен поверить в обман, – ты сама. Вот твое новое лицо.

Джулия сунула мне в руки пудреницу. С зеркальной поверхности крышки смотрела брюнетка с томным взглядом и яркими губами. Симпатичная и крайне растерянная.

– Забудь, кем ты была раньше. Обязательно оставь пряди возле лица, чтобы боковое зрение ловило новый образ, – наставляла девушка.

Не скажу, что экспресс-курс мне сильно помог, но было интересно.

– Шаг второй – твоё тело. Хочешь кого-то облапошить – начинай врать с жестов. Наши тела рассказывают тысячи историй ещё до того, как кто-то откроет рот. Если на выходе из участка тебя кто-то остановит, прежде чем заговорить, немного оттяни ворот платья, чтобы собеседник увидел ключицу, и оближи губы, сконцентрировав внимание на алой помаде, а не на голосе. Вот, держи, – девушка протянула мне свои туфли.

– Неудобно, – пожаловалась я, едва ноги взяли неожиданную для обувки высоту.

Но «поверенная» только отмахнулась, велела мне походить по допросной, а сама принялась гримировать собственное лицо. Она умело работала кистями, не забывая в процессе болтать:

– Каблук сделает твою походку мягче, медленнее, изменит силуэт фигуры… И кстати, вот, – девушка смела все пузырьки со стола в сумку и протянула ее мне. – Повесь на сгиб правой руки, чтобы замаскировать ее частичную недееспособность.

Меня развернули и подтолкнули в сторону выхода из допросной.

– Шаг третий – эмоциональное состояние, – уже положив ладонь на дверную ручку, озвучила последнее наставление Джулия и хитро глянула. – Я спала с Габриэлем. Дважды. Он шикарный любовник.

Не знаю, какой реакции ждала моя загримированная копия, но я крупно облажалась даже в этом и не оправдала надежд.

– Даже так? – невпопад заявила собеседница и усмехнулась. – Тогда как тебе такое признание: я обожаю приходить в книжный магазин. Захожу и выбираю одни из самых дорогих и желанных книг. А потом… потом я незаметно вырываю по несколько страниц из середины и возвращаю книги на место.

Воображение представило, как я, со свойственной только мне удачей, покупаю именно эту пострадавшую книгу, прихожу домой, погружаюсь в чтение и… на самом интересном моменте обнаруживаю пропуск.

У меня дернулось нижнее веко, непроизвольно сжались кулаки, и забила копытом ярость.

– А вот теперь пошли! – возрадовалась Джулия.

И мы пошли.

Я, моя тщательно загримированная копия и увязавшийся следом полный провал.

В свое оправдание скажу только одно: меня не брали даже на роль дерева в школьных постановках. Глупо было ждать, что я справлюсь.

Я никогда не была яркой и заметной девочкой. Я никогда не была девочкой, которую приглашали танцевать одноклассники. Я никогда не была той девочкой, которой дарили цветы на свиданиях. Большую часть жизни я провела в компании книг, вечно вся в себе и… ожидании чуда.

Как можно было требовать от меня невозможного?

Увы, но жизнь не спрашивает твоего мнения.

Жизнь ставит тебя в интересные позы и наслаждается процессом.

– Как прошла беседа, госпожа поверенная Дэвида Хрона? – уточнил один из конвоиров, ждавших в конце коридора, ведущего в допросные.

– Сносно, – огрызнулась я, напрочь позабыв, что должна оттянуть ворот и облизать губы.

Подельница метнула в мою сторону взгляд. Будь это копье, я бы уже хрипела на полу и с ужасом таращилась на древко, пробившее грудную клетку.

– Пожалуйста, пожалуйста, – громко всхлипнула Джулия, переключая внимание конвоиров на себя. – Поверьте, я не виновата. Я ничего не брала. Я не знаю, кто взял медальон. Я порядочный человек и никогда не украла бы такую ценность у господина Хрона… Джулия, прошу! – неслось мне в спину. – Передайте господину Хрону, что меня подставили! Я не брала. Ничего не брала.

Лже-Фелисити крайне талантливо размазывала слезы по щекам и билась в придуманной истерике.

– Вперед, – ворчали те, – нам еще определять тебя в камеру.

– Нет, нет! Я невиновна! Я порядочный человек!

Очень хотелось развернуться и сказать, что порядочные люди не рвут тайком страницы в новых книгах, но адреналин крайне вовремя обездвижил язык и велел мотать из этого царства взяточничества и беззакония.

И я поковыляла прочь.

Что там говорила моя новая знакомая? Каблук сделает твою походку мягче, медленнее, изменит силуэт фигуры?

Ну-ну!

Я одолела всего пару метров и… Так уж вышло, что именно сегодня природная ловкость взяла единственный отгул, чтобы смотаться и проведать престарелую родственницу. И вместо нее на смену заступил талант оступаться на ровном месте.

На очередном шаге споткнулась и проскакала на одной ноге грациозной ласточкой, в надежде избежать позора, но запуталась в подоле алого безобразия, в которое меня обрядили, и с громким яростным «твою мать!» рухнула, как подкошенная.

Тишина, долгая, как годы, повисла над моментом.

Я таращилась в серую плитку на полу, чувствуя, как в эту же секунду Джулия взглядом выжигала на моей спине «кривая бестолочь».

– Всемилостивые Предки, – ко мне подскочил тот самый сержантик, что вел допрос. – Вы в порядке?

Вот только его-то для счастья и не хватало!

Промычав нечто невразумительное, я попыталась восстать, не потеряв при этом достоинства. В результате потеряла часть содержимого сумочки.

– Блин! – выпалила я, прижимая ту к боку, но положение не спасла.

С громким шлепком на пол вывалилась косметичка и длинная-длинная лента маленьких квадратиков популярного средства контрацепции.

Ну, знаете, клубничный запах, ребристая поверхность, все дела.

Как говорится, если провал, то только эпичный.

– Ой… – смущенно пискнула я и резко присела.

Сержантик повторил маневр. Наши руки одновременно схватили концы того самого, а лбы радостно поприветствовали друг друга.

– Уууфф! – выразили мы удивительное единодушие и схватились за ушибленные головы, но заветной ленты для безопасных утех никто не выпустил.

Секунду мы смущенно таращились друг на друга, а после сержантик потянул ленту на себя.

– Я вынужден вас арестовать.

– За что?! – возмутилась я, от избытка чувств дернув свой конец.

– Вы украли мое сердце, – заявил страж. Лента вновь оказалась на его стороне.

– Уверены, что оно у вас было? – проскрипела я, продолжая потеху по перетягиванию каната.

– В таком случае предлагаю уединиться в допросной номер семь, дабы мы оба смогли постичь квинтэссенцию моих переживаний и протестировать парочку ваших квадратиков.

Мужчины, запоминайте! Некоторые слова провоцируют даже слабую девушку на удар в причинное место и контрольный в голову. Даже лента не выдержала и лопнула по шву на две части.

Соперник качнулся и осел на пол, а я вскочила на каблуки, точно сердитая ведьма на метлу.

– Ну, знаете ли…

Я опасно покачнулась, воинственно взмахнула зажатой в руке лентой удовольствия и таки выбежала из участка. Точно городская фурия промчалась по пасмурной улице, вспомнила о Габриэле и побежала в обратную сторону.

Бежала быстро.

Так быстро, что едва не пролетела мимо переминающегося за углом мужчины. Если бы тот не перехватил за талию и не придержал, очнулась бы от возмущения еще не скоро. Возможно, в противоположной части города.

– Как все прошло? – спросил мужчина, узрел в моей сжатой ладони честно отвоеванный хвостик ленты и усмехнулся. – Как непростительно мало, оказывается, я знаю о пропускной системе… Идёмте, Фелисити, ваш дедушка ждет.

В это же время Мастер Масок прошел мимо черного хода картинной галереи, а на переполненный и оживленный перрон сошла женщина с внешность ангела, душой дьявола и, может быть, самым длинным шлейфом из тайн.