Марцин Подлевский
Глубина: Прыгун
– Какому?
– Как так вышло, что ты все еще жив, Грюнвальд?
Удостоверившись, что корабли надежно состыковались, Пинслип Вайз покинула кресло и направилась в свою каюту, уступив место странно хмурившейся Эрин Хакль. Впрочем, причины подобного настроения Эрин не особо волновали Вайз. Пин думала совсем о другом – о безопасном месте, где можно было наконец сесть и принять таблетку нейродопаминела, надеясь, что хотя бы он поможет ей побороть чувство холода, которое она постоянно испытывала на этом корабле. Положить таблетку на язык, а потом уйти с головой в голонишу, предварительно подключив к ней Галактический кристалл, рисующий перед глазами миллионы солнц и серебристую звездную пыль.
Чтобы попасть в свою каюту, ей нужно было уйти с главной палубы и тащиться почти в самый конец корабля, где на средней палубе, почти сразу за кают-компанией, находилась небольшая, закрывавшаяся посредством гидравлического привода дверца. Пин шла словно в странном полусне, не обращая внимания на то, что ее окружало, пока не наткнулась на Месье.
Она сразу же почувствовала, что толстый механик чего-то от нее хочет. Он странно на нее смотрел еще во время первой встречи команды, да и потом, сталкиваясь с ним, она всегда старалась, чтобы поблизости был кто-то еще. «Ленточка» в этом отношении идеально ее устраивала – корабль, может, и был достаточно велик, но акустика его гарантировала, что голос Пин услышат повсюду.
Повсюду – если только крик раздастся не из кают-компании.
Двери туда открывались и закрывались автоматически, без использования генодатчиков. Соответственно, это означало, что настежь они не были открыты никогда. Лишь пройдя через них и сделав еще несколько шагов, Пин заметила, что двери с противоположной стороны перекрывает развалившийся на слегка выдвинутом вперед стуле механик.
– Привет, Пинслип, – сказал он, не глядя на нее, словно для него она была пустым местом.
– Привет, Месье, – лаконично ответила она, подумав, не повернуться ли ей и просто уйти, однако решила, что с ее стороны это будет выглядеть глупо и по-детски, и остановилась, приняв делано расслабленную позу. – Что такое?
– Ничего, – столь же лаконично ответил он.
– Ну и прекрасно. Я иду к себе.
– Хотелось с тобой поговорить.
– Я немного устала. Может, позже?
– Лучше сейчас.
Пин вздохнула, чувствуя, как сердце вновь охватывает странный мертвый холод. Месье все так же на нее не смотрел, еще больше развалившись на стоявшем возле овального стола стуле, так что она уже не сомневалась, что он преграждает ей дорогу. Несколько мгновений она слышала лишь собственное дыхание и шум механизмов корабля. Теоретически, если сейчас повернуться и пойти назад… но у нее возникло странное ощущение, что тогда механик вскочит и остановит ее, прежде чем она успеет добежать до дверей. Хотя она понятия не имела, с чего вдруг такое пришло ей в голову.
– Я тут подумал, – вдруг сказал Месье, – что этого все равно не избежать.
– Гм?
– Нет смысла тянуть, Вайз. На этом напастном прыгуне мы все обречены. Ты знаешь, что вся эта посудина держится лишь благодаря артефактам элохимов? Ты бы в такое поверила?
– Что, правда?
– Правда, – в бесстрастном голосе механика звучало странное спокойствие. – Тут все может накрыться словно карточный домик в любой момент. Уфф… – Он развел руками, впервые взглянув ей прямо в глаза. – Я не собираюсь тут долго торчать, Вайз. Это летающий гроб. Если что-то сгорит, могу починить. Напасть, я даже полреактора могу поменять, были бы запчасти! Но с этим элохимским говном мне ничего не поделать.
«Так вот, значит, в чем дело», – облегченно вздохнула Пинслип. Но Месье еще не закончил.
– Может, подойдешь поближе? – спросил он. – Неохота, знаешь ли, болтать о таких делах на полной громкости.
– Я прекрасно тебя слышу. Пожалуй, ты прав, Месье. Может, поговоришь с капитаном?..
– Я не хочу говорить с капитаном.
– Вот как? А чего ты тогда хочешь?
– Хочу поговорить с тобой.
– Мы и так уже разговариваем, – ответила она и, увидев, что механик встает, вздрогнула, подавляя инстинктивное желание бежать.
Особо высоким ростом он не отличался, зато был весьма тучен. Пин увидела, как по его щеке стекает крупная капля пота – словно на четкой, резкой голограмме. Он был уже близко, слишком близко. Остановившись рядом, он придвинулся к ней боком, и она вдруг совершенно ясно, без каких-либо сомнений поняла, что ему на самом деле нужно.
– Все будет хорошо, Вайз, – тихо сказал он. – Все будет отлично. Рано или поздно это все равно случится. Неизбежно.
– Что? – спросила Пинслип, отступая к дверям, но было уже слишком поздно. Месье повернулся к ней лицом, и она ощутила кислый запах пота и едва сдерживаемой похоти.
– Любишь поострее? – спросил он. Вайз попятилась, но механик решительным спокойным движением схватил ее за руку, крепко сжав. Голос, до этого бесстрастный, сменился хриплым шепотом: – Ух, и отжарю же я тебя сейчас, – пообещал он, расстегивая и спуская нижнюю часть комбинезона. – Так отжарю, что дышать не сможешь. Звезды увидишь, – добавил он, когда она инстинктивно сжала ноги. – Со мной, дорогуша, ты за гребаную Галактическую границу вылетишь.
8. Встречи
Я в полной мере понимаю возмущение Совета и возражения с его стороны. В конечном счете психофизия – болезнь не столько неизлечимая, сколько опасная. Телекинез? Пиромания? Чтение мыслей? Представьте себе все разновидности психических мутаций, слившиеся воедино, подобно неуправляемому вирусу, уничтожающему тело больного в обмен на его безумие. Однако вы не желаете мне верить. Вы говорите об эволюции человека. Я же говорю об экспериментах Машин. Вы говорите о контроле – я же о реальном риске заразиться этой болезнью при слишком близком и длительном контакте с больным. Вы говорите о расходах – я же о Собрании, которое вам платит, о секте, которая уже много лет проводит эксперименты над этой чудовищной болезнью! И потому я повторяю: психофизия должна исчезнуть из Выжженной Галактики, пусть даже для этого придется перебить всех заболевших! О чем заявляю вполне осознанно.
Эфам Ле Тулл, старший мыслитель Научного клана, речь перед Советом Альянса, Лазурь
Орбитальная космическая верфь Пурпура была обязана своим названием цвету, давно уже поблекшему в лучах солнца. Испещренная частями разобранных кораблей и поблескивавшая желтыми огоньками позиционных ламп, она напоминала тощее насекомое с десятками конечностей, которое, вместо того чтобы пожирать корабли, испражнялось ими деталь за деталью.
– Стоило бы назвать ее Пурпурной паучихой, – пробормотал Нат, глядя на изогнутые неометаллические очертания верфи на передававшем картинку из рубки управления челнока мониторе. Расположившийся рядом Аро что-то утвердительно булькнул, приподнимаясь на гусеницах и глядя в монитор единственным овальным глазом.
Они летели уже почти час. Похожий на пузырь «тупак» тяжело плыл к станции, словно управлявший им пьяный пилот заснул и только теперь пробуждался от летаргического сна. Однако это был единственный доступный челнок, пусть даже и неисправный, – всепланетное свадебное празднество собрало свою жатву. «Неплохое начало, – усмехнулся про себя Натрий. – Поврежденный челнок, пьяный пилот и разваливающийся корабль с престарелым капитаном и столь же старой командой. Интересно, что станет делать капитан Кайт Тельсес?»
– Аро, подзарядись, – велел он. – Напасть знает, когда снова будет такая возможность.
– Зарядись, – согласился Аро, подкатывая к одному из доступных на челноке разъемов. Перед самым вылетом Нат заблокировал у него некоторые языковые функции – чересчур умные Машины никто не любил. – Зарядись.
– Именно.
– Десять минут до цели, – послышался хриплый голос пилота. – Желаете ангар А, ваше высочество?
– Ладно. Лишь бы побыстрее.
– Так точно.
К удивлению Ната, «тупак» прибавил скорость. Из-за компенсировавших ускорение антигравитонов ощутить это было нелегко, но Нат не сомневался, что тяга выросла как минимум на полтора десятка процентов. «Пилота тоже все достало, – со злорадным удовлетворением подумал он. – К чему ему на борту злобный мутант и Машина-убийца?»
На мониторе уже виднелся ангар, скрывавшийся за голубоватым свечением магнитного поля. Похоже, он был забит до отказа – видимо, часть гостей из-за пределов планеты оставила здесь свои лишенные атмосферной защиты глубинные прыгунки, чтобы, как бы заодно, пройти техосмотр. Несколько силуэтов удалось даже опознать – прыгунки с Исемина, Новой Каппы, Эксона… и, похоже, один с артефактным корпусом. Вновь обретенный корабль Иных? Нат попробовал приблизить картинку, но это мало что дало. В любом случае небольшой корабль был белым, неправильной, почти неевклидовой формы. «Корабль элохимов, – решил Натрий. – Здесь? Только этого еще не хватало».
Картинка на мониторе дрогнула на долю секунды, извещая о преодолении магнитного поля, защищавшего открытый ангар станции. Вспыхнули зеленые огоньки, «тупак» открыл люки и выпустил трап. Пилот остался в рубке, разговаривая по связи с верфью. Пожав плечами, Нат разблокировал захваты кресла.
– Идем, Аро.
– Выполняю.
Сложная система антигравитонных дюз переместила кресло вниз по трапу, постоянно удерживая его в вертикальном положении. Аро с тихим шумом съехал следом на своих гусеницах. Бочкообразная Машина с любопытством окидывала взглядом ангар, регистрируя данные для возможного последующего анализа. Функцию автоматической записи Натрий установил в ней уже давно, с возможностью сброса на свой персональ.
Ангар был велик, хотя и не настолько, как казалось снаружи. Нат с интересом взглянул на стоявшие ближе всего прыгунки. Часть их была подключена к зарядным разъемам реактора, другие осматривали механики.
– Аро, панель, – велел Натрий. Свернув влево, Машина подъехала к располагавшейся у одного из выходов ангара контактной панели. Вытянув один из шести своих рычагов, опекун начал стучать по появившемуся на экране меню. Нат остановил кресло.
– Войди в список кораблей и найди «Пламя». Обойдемся без посредников. Мне ни к чему, чтобы из-за нашего визита стоял на ушах весь Пурпур. Нашел?
– Ответвление номер семь.
– Отлично. Если уже скопировал карту, веди.
– Ответвление номер семь, – послушно повторил Аро, сбрасывая данные панели, и они двинулись с места. Нат полагал, что их ждет долгое путешествие через полстанции, но опасения его быстро развеялись – ангар А находился между шестым и седьмым ответвлением верфи. Однако при всем при этом они все же вызвали некоторое любопытство у прогуливающихся там клиентов. Может, левитирующий в коляске калека был и не столь интересен, зато движущаяся следом за ним Машина – причем, вероятнее всего, третьей степени – более чем.
Натрий заметил, как какая-то женщина в обтягивающем комбинезоне пилота из Внутренних систем сплюнула в их сторону, а в становившемся все громче шепоте тех, мимо кого они проходили, слышалось смешанное с недоверием презрение. Все это его особо не волновало до тех пор, пока в глазах какого-то пожилого щеголеватого мужчины, прихлебывавшего из бокала в мини-баре, не промелькнул странный блеск. «Похоже, он меня узнал», – понял Нат и передвинул рычаг кресла, прежде чем до него донеслись слова вроде «мутант», «психофизия» или «сын герцога». Они свернули в сторону, оставив перешептывания позади. В ответвлении, в отличие от соединительного туннеля, клиентов было немного, причем явно утомленных ожиданием. Вокруг крутились механики и спешащие команды трех или четырех подсоединенных к ответвлению кораблей, тоннаж которых не позволял им расположиться в ангарах Пурпура. Остановившись у входа в нужный док, Аро начал набирать на панели возле люка просьбу открыть канал связи.
– Да? – голос, слегка измененный некачественными компьютерными цепями, звучал по-стариковски, но Ната это не слишком удивило.
– Натрий Ибессен Гатларк, – представился он, подплывая ближе в кресле. – К капитану Кайту Тельсесу по поручению его высочества Ибессена Сектама Гатларка. Прошу разрешения войти на борт.
В динамике послышался треск. «Это не Кайт, – понял Нат. – Скорее всего, кто-то из команды. Во имя Ушедших, пока кто-то из этих старикашек дотащится до капитанской каюты…»
– На-а-ат?
– Капитан? – удивился Натрий. Неужели Тельсес уже доковылял до микрофона?
– На-ат, это ты?
– Да, это я, капитан Тельсес.
– Впусти его, Сори. Сколько раз вам говорить… – бормотание капитана заглушил шум открывающегося люка. – Вы же знали… мне что, все самому делать? Все самому?
«Чудесно», – подумал Нат.
Док, как оказалось, являлся не чем иным, как небольшим продолжением станции, соединенным с открытыми настежь люками корабля. До них доносился странный сладковатый запах, в котором Нат сразу же опознал запах старости. Всего лишь иллюзия, но побороть ее было нелегко – особенно после того, как Нат увидел команду.
Кайт Тельсес стоял во всей своей красе на главной палубе эсминца, по сути, состоявшей из стазис-навигаторской с несколькими постами управления. Тощий старик с длинной седой бородой средневекового чародея, прищурившись, с трудом вглядывался в Ната. Отсутствие капитанской фуражки ему компенсировали длинные, столь же седые, как и борода, волосы, невообразимо торчавшие в разные стороны.
– На-ат? – слегка пошатываясь, удостоверился он. – Проклятые очки, опять забыл…
– Это я, капитан Тельсес.
– Я же тебе говорил, Сори, – капитан повернулся к стоявшей рядом маленькой высохшей женщине с подстриженными под ежик волосами, такими же белыми, как и у него. – Это малыш Нат. Точно он.
– Вижу, капитан.
– Что тебя к нам привело… Нат? Нат, что там стоит за твоей спиной, Напасть тебя дери? Машина?
– Это всего лишь Аро, капитан Тельсес. Он нисколько не опасен. Вы его уже как-то раз видели на Гатларке. У него уровень меньше трех. Аро, представься.
– Быть Аро, – послушно ответил Аро. Кайт подозрительно взглянул на него.
– Чтоб меня Напасть взяла, Нат, если я позволю какой-то напастной Машине разобрать мне на части корабль или перебить людей. Если уж он будет тут, ты должен держать его у себя в каюте, понял?
– Конечно, капитан.
– Вот и хорошо. Иди сюда, Нат. Сори, скажи Киприану, чтобы сделал нам кофе. С водкой.
– Никакой водки, капитан.
– Проклятая баба! Это моя жена. Капитан-срапитан. Это она так выделывается. Сорок лет супружеского контракта, представляешь. Нат? Сорок напастных лет! Это уже кровосмешение какое-то, тебе не кажется? Иди, дорогая, сделай нам кофе. С водкой.
– Никакой водки, капитан.
– Мы с ней можем так целый день, – пояснил Кайт, когда Сори скрылась из виду. – Не важно. Пойдем, – он медленно двинулся вперед, обходя семенящих по главной палубе членов команды. Нат с облегчением заметил, что, по крайней мере, половина из них выглядит достаточно бодро, чтобы исправно выполнять приказы. – Нальем себе немножко, у меня кое-что припрятано в баре, – добавил капитан. – Пил когда-нибудь водку, Нат? Очень старый рецепт, не то что нынешнее говно. Еще с Терры. Напиток древних богов с забытой планеты. Хе-хе.
– Пару раз приходилось.
– Повзрослел, значит, – кивнул капитан Тельсес. – Это хорошо. Отец жив? Ну да, я же с ним разговаривал. И как тебе? Нравится?
– Кто, отец?
– Какой еще отец? Наша стазис-навигаторская! У нас до сих пор проблемы с выходом из Глубины – искин будит всех через пятнадцать секунд, представляешь? Так что прыгаю я редко. В прошлом году мы из-за этого потеряли Мансена. Может, помнишь его? Такой старый, седой…
«Не может быть», – подумал Нат.
– Так или иначе, нам загрузили новое программное обеспечение, – продолжал капитан. – Большое прозрачное меню с возможностью масштабирования. Если бы ты знал, как меня раздражали те мелкие буковки! И еще нам реактивировали два огневых поста на главной палубе. Вон, смотри – там, где сидит Канто. Помнишь Канто? Кажется, это он. В любом случае он может выпустить две «ищейки» сразу. Прекрасные маленькие ракеты! Может, как-нибудь постреляем… Ну а сейчас мы войдем в мой маленький лифт. Примо, будь любезен, нажми кнопку. Едем наверх, в капитанскую. Помнишь Примо?
– Не особо…
– Он тут новенький, может, и не помнишь. Сколько ты тут уже работаешь, Примо? Ему стыдно, не хочет говорить. И вообще, где ты шляешься, Примо? Хочешь стать нашим лифтером? Будешь кнопку нажимать – вверх, вниз, вверх, вниз… Ну, не обижайся. Седой, а дурак! Ну ладно. Выходим. Ты вроде как все еще болен, да? Этим… как его… Значит, хочешь тут перезимовать, а, Нат?
– Как раз наоборот, – возразил Нат. – Я хочу отсюда улететь, капитан Тельсес. С вами и вашей командой.
– Гм… вот как? И куда же, Напасть тебя дери?
– Недалеко. Но чем быстрее, тем лучше.
Керк Блум, как и большинство компьютерщиков, генокомпьютерщиков и прежде всего генохакеров, страдала паранойей.
Паранойя эта носила вполне здравомыслящий характер. Когда занимаешься взломом программ, основанных на генной структуре, то есть выращенных и трансформированных с помощью эволюционных факторов в симуляторах и построенных на биологических подсистемах, без паранойи не обойтись. Большинство взломанных программ, может, и не обладали настоящим искусственным интеллектом, но в них чувствовалось нечто вроде внутреннего инстинкта и защитного механизма. Так что если у генохакера возникало ощущение, будто нечто за ним наблюдает, то, скорее всего, именно так и было.
В итоге паранойя стала суррогатом шестого чувства, позволявшим избежать множества проблем. Блум, может, и не считала, что обладает шестым чувством, по крайней мере, пока ею не заинтересовалось Собрание. Паранойя бросала ее в дрожь – и этого ей вполне хватало.
Вплоть до встречи с Вонючкой.
Выбравшись из «Пикси», она сразу же включила ускоренную автоматику ездолета и, не обращая внимания на причитания Тетки, начала машинально надавливать на кожу возле разъемов. Сами разъемы нисколько ее не интересовали – ряд точных нажатий должен был активировать скрытые функции ее персоналя.
С точки зрения Альянса, нарушить работу базового программного обеспечения персоналей было невозможно – они являлись генокомпьютерным продолжением человека, позволявшим вступать в близкий контакт с Потоком и миллионами доступных в Выжженной Галактике устройств. Будучи индивидуальным и меняющимся вместе с человеком, персональ представлял собой лишь технобиологический интерфейс, и каждое, даже незначительное вмешательство в его деятельность могло его повредить. К тому же любое его расширение сверх базовых функций уже подпадало под Машинный риск и уголовные статьи Альянса.
Однако Керк все это не интересовало. Свой персональ, и без того уже поврежденный псевдоличностью Тетки, она взломала давным-давно, хотя прекрасно знала, что ей может за это грозить. Загруженные в него новые функции, которые она для удобства назвала Плюсом, позволяли многое… хотя и риск был немаленький.
В Выжженной Галактике лишь одно человеческое сообщество позволяло себе глубоко вторгаться в персонали. С целью избежать связанных с этим последствий, много веков назад оно зарегистрировалось как секта, верящая в Симуляционную Технологию Развития Интеллекта Постчеловечества, или стрипсы. Тем самым стрипсы вывели себя за рамки общества, назвав себя «постлюдьми», и, хотя им позволяли существовать, существование их было довольно шатким и не вполне законным, но к ним относились терпимо благодаря ожидавшейся от самого факта их наличия пользе. Про́клятые и всеми презираемые, стрипсы, помешанные на идее киборгизации и древних Машин, представляли ценность – подобно элохимам или Собранию – для Научного клана, который с интересом наблюдал за их начинаниями, а некоторые якобы даже спонсировал.
– Притормози, дитятко мое дорогое, притормози! – стонала Тетка, пока взволнованная Керк искала нужную комбинацию. Перед ее глазами возникла отображенная на сетчатке глаза картинка – основное меню с дополнительными скрытыми опциями. Не приходилось даже прибегать к помощи модуля – Блум напрягала и расслабляла мышцы, подбирая комбинации пальцами. Этого вполне хватило, чтобы ввести сигнал в организм, который тотчас же начал вырабатывать дополнительные порции допамина.
– Напасть, – уже спокойнее пробормотала она, наконец вновь обретя способность думать. Мысленно она уже обругала себя за чересчур импульсивную реакцию – нужно было остаться и слегка помучить Кампа. Может, он рассказал бы больше. А может, он просто врал? Но зачем? Даже он должен был понимать, что всякая чушь насчет Собрания не поможет ему затащить Керк в постель.
Не важно. Она не знала, насколько правдива информация, которую продал ей Вонючка, но для нее та была достаточно реальна, чтобы принять решение. Гатларк определенно становился чересчур тесен. Нужно было отсюда сваливать, и подальше. Лучше поближе к Внутренним системам, во всяком случае, достаточно близко к Ядру, чтобы осложнить Собранию его дурацкие Жатвы. И Нат ей это устроит – все-таки он перед ней в долгу.
Керк начала вызывать его по частному каналу, но межперсональная связь молчала. Отключился? А может, куда-то полетел? Теоретически в пределах одной системы можно было связаться с каждым, кто хотя бы раз оставил свой след в Потоке.
Однако его гребаное высочество Натрий Ибессен Гатларк молчал как проклятый.
Похоже было, что он заблокировал любую возможность связи с собой, полностью оборвав контакт, а Керк прекрасно знала, что сделать он так вполне мог. Она сама помогала ему установить соответствующие блокировки. В обычной ситуации она сумела бы их снять, но не без генокомпьютерного подсоединения к Потоку. К тому же давать понять Нату, что она на это способна, выглядело не слишком разумно.
– Дом, милый дом… – умилялась Тетка. Блум бросила взгляд через неостекло СВ33 – действительно, уже был виден Свет. Весь район Прим окутывала ночь, освещенная лишь плотным поясом созвездия Вампира и Дамы, как гатларкцы называли самое крупное скопление видимых в системе звезд.
– Паркуйся, – приказала Керк, отключая нелегальные функции персоналя. Ездолет уверенно спикировал вниз, стабилизируя полет дюзами антигравитонов. Черная черточка небоскреба Тридцать четвертой общины превратилась в толстый столб, а затем в темный монолит, на фоне которого виднелось лишь несколько светящихся точек. Машина развернулась вокруг своей оси и, слегка накренившись вправо, ловко подцепилась к стояночным захватам.
– Тетка, возвращайся полностью в персональ, – велела Керк. – Начинай процедуру очистки системы СВ33. Оставь основные управляющие функции. Цель следующего полета – космопорт Гатларк-2. Планируемое время – через тридцать лазурных минут. Выполняй.
– Выполняю.
Блум не относилась к числу тех, кто любил принимать решение в последний момент, но, уже его приняв, не теряла времени зря. Выйдя из ездолета и даже не оглянувшись, она быстрым шагом направилась в сторону квартиры. Керк машинально бросила взгляд на генодатчик двери, но опытный глаз параноика не заметил никаких изменений. Если кто-то и собирался к ней вломиться, то не сегодня.
– Напастное Собрание, – пробормотала она, вбежав в квартиру и хватая из шкафа небольшой чемоданчик с микроизлучателями антигравитонов, компенсировавшими чрезмерную тяжесть. Установленный в нем генодатчик тихо пискнул и открыл замок. Перебежав в комнату, Керк начала паковать модули памяти, несколько помятых предметов одежды и жратву из холодильника, который при виде нее засветился крикливой голорекламой и начал наигрывать раздражающие мелодии. – Гребаное напастное Собрание.
Для нее не имело особого значения, что брать с собой – львиная доля данных хранилась в нелегальных чипах внутри ее собственного тела, соединенных с персоналем. Больше всего ее интересовало Сердце – главное ядро установленной в доме компьютерной системы. Остальное представляло собой лишь сменные надстройки, позволявшие легко установить с ним контакт.
Заперев квартиру с помощью генодатчика, она могла какое-то время спустя позволить себе нанять транспортно-упаковочную фирму, которая вычистит ее жилище до последней пылинки, запакует все вещи и отправит на указанный адрес в пределах всей Выжженной Галактики. Впрочем, большинство надстроек, микроразъемов, датчиков или даже голожурналов не представляло никакой ценности. Любой купленный предмет был отмечен в Потоке ее генами, и им невозможно было воспользоваться, не рискуя раскрыть местонахождение владельца. То же относилось и к некоторым предметам одежды и продуктам питания.
Естественно, все это она могла заблокировать – стирание сигналов, которое передавали в Поток предметы, для генохакера было задачей на уровне детского сада. Но Керк решила, что у нее нет времени и следует взять лишь самое необходимое. Собственно, ей хватило бы только модулей и Сердца – небольшого черного куба, внешне напоминавшего некоторые из Галактических кристаллов, любимых игрушек астролокаторов, способных хранить невообразимое количество данных, необходимых для наглядного представления Выжженной Галактики.
ЭИП она в конце концов нашла под ванной – всеми забытый запылившийся серый шар на псевдоножках. Когда Блум взяла его в руку, шар показался ей очень тяжелым – ничего странного, что он оказался там, где Керк не могла случайно о него споткнуться и сломать себе палец на ноге.
– Привет, дорогой, – прошептала она, протирая контактный экран. – Секунды… минуты… дни. Всё на месте. Дай поцелую.
Впервые после встречи с Вонючкой Блум улыбнулась про себя. Может, ее и преследовало Собрание, может, Нат втянул ее в исключительно дурно пахнущую историю. Но она знала, что мгновение спустя устроит себе в квартире напастную Выжженную Галактику.
А ничто так не радует генохакера, как успешное стирание данных.
Второго астролокатора «Няни», младшего боцмана Цицеро Флинк, снова вызвали в капитанскую каюту, еще до того как он успел вернуться на свой пост. Улыбнувшись про себя, он пригладил коротко подстриженные светлые волосы и дождался, когда смолкнет звонок и по главной палубе эсминца вновь разнесется фраза: «Астролокатора Флинка просят явиться в каюту капитана».
«Астролокатор», – удовлетворенно подумал Флинк. Не второй астролокатор. Все-таки стоило опередить Лема и передать данные о том спутнике. Он направился в сторону лестниц и лифтов.
Конструкция «Няни» основывалась на простой и достаточно распространенной конфигурации эсминцев Альянса. Главная палуба, как и в случае многих других кораблей данного класса, по сути, представляла собой стазис-навигаторскую, соединенную с боевой рубкой и электронными контурами обнаженного Сердца, распределенными между несколькими взаимодействующими между собой постами. Такие корабли, как эсминцы или крейсеры, не полагались на мощность одного процессора – подобное могли позволить себе обычные прыгуны и часть фрегатов, обладавшие более компактной и не столь сложной конструкцией. Однако корабли класса «Няни» были слишком велики, и их обслуживало слишком много народу, чтобы их функционирование могло зависеть от одного компьютера. То, что это мог быть компьютер предпоследнего поколения, с кастрированным всего на двадцать пять процентов искином, значения уже не имело.
Командиров подобных кораблей также не особо вдохновляла идея, что Сердце будет контролировать единственный компьютерщик с помощью единственной синхронизирующей все воедино программы. Связано это было не только с нежеланием делиться властью на сугубо военном корабле, но и с легендарными рассказами о Машинах, которые во время войны могли быстро инфицировать корабли, оснащенные лишь одной компьютерной системой.
Капитанская каюта располагалась непосредственно над выдвинутым вперед носом, являвшимся своего рода продолжением стазис-навигаторской в виде небольшого капитанского мостика, окруженного главной консолью, которая собирала доклады от всех постов корабля и могла перехватывать управление каждым из них. Нос заканчивался огромным, усиленным с помощью нанитов неостеклом, через которое можно было увидеть фрагмент планеты, окутанной пузырем атмосферы и серыми точками спутников.
Флинк секунду постоял, глядя на выпуклую поверхность Гатларка, а затем направился к лифту номер один, ведшему непосредственно в каюту капитана Вермуса Тарма и соединенную с ней официальную каюту Маделлы Нокс. Смотрительница сектора контроля, возможно, не хотела, чтобы ее воспринимали как официального командира корабля, но обозначила свое присутствие в достаточной степени, чтобы ни у кого не возникало сомнений, кому на «Няне» принадлежит последнее слово.
Судя по тому, что слышал Цицеро, ее каюта, может, была и невелика, но подсоединена ко всем системам корабля и могла от него в случае чего отделиться, превращаясь вместе с боковыми дюзами в небольшой, но быстрый и маневренный прыгун, который все называли «Детка». Официального названия никто уже не помнил.
Войдя в лифт, Флинк нажал кнопку. Пискнув, кабина молниеносно взмыла наверх и автоматически открыла двери. Цицеро сделал шаг и наткнулся на Захария Лема.
Бывший первый астролокатор «Няни» неуверенно стоял на расстеленном ковре с вышитой на нем системой Лазури. Картина наверняка должна была вызывать ассоциации с художественными гравюрами доимперских времен – художник изобразил траекторию единственной планеты системы с помощью пунктирной линии. Цицеро, видевший Лазурь лишь однажды, предполагал, что в полной мере ее гигантские размеры передать не удалось: Научный клан утверждал, что диаметр этой самой большой обитаемой планеты Выжженной Галактики в двадцать с лишним раз превосходил диаметр легендарной Терры. Естественно, встречались и более массивные планеты, такие как, например, Трес-4 в созвездии Геркулеса, который был еще на семьдесят процентов больше, но это отрицательно влияло на их плотность, а соответственно, и на возможность приспособить их для колонизации. Столь огромный размер парадоксальным образом означал и одиночество: в процессе формирования системы Лазурь поглотила все находившиеся поблизости планеты и спутники, за исключением одного со странным названием Серебро.
Флинк подозревал, что Захарий Лем чувствовал себя примерно так же, как Лазурь, – одиноким на фоне столь же гигантского солнца.
– Цицеро, – простонал астролокатор. – Ты ничего не сказал… Цицеро…
– Мне очень жаль, – холодно ответил Флинк, проходя мимо Захария и направляясь к собравшимся в глубине каюты. Он уже заметил, что, не считая младшего техника Лотты Лар, капитана Вермуса и Мамы Кость, там нервно переминался с ноги на ногу контролер, фамилии которого он уже не помнил. Вальтер Как-его-там продолжал топтаться на месте даже тогда, когда Цицеро вытянулся в струнку перед капитаном корабля.
– Флинк, мы как раз говорили о тебе, – приветствовал его Тарм. – Твой начальник, увы, не сумел объяснить, почему столь важные данные не прошли через него. У меня странное чувство, будто он до сих пор не понимает, что происходит. Можешь нам объяснить его поведение?