Марат Русланович Мурзабеков
Даруль Китаб. Книга II. Метафизика
Мы подошли к постулированию новой формулы. В кратком тезисе она звучит так – «идея» предшествует «материальному». Именно связь с трансцендентным миром определяла жизнь людей в начале своего становления, именно на этой основе они формировали вокруг себя структуры физической реальности. И, как бы это не раздражало материалистов, но если они последовательны в своих принципах о незыблемости научных истин, то они должны признать, что именно связь с «незримым» являлась главным мотиватором человеческой цивилизации, или, как очень точно написал в своей книге современный немецкий археолог Герман Панцингер, религия – это «триггер нового времени».
Мистицизм, интеллигибельное, теистическое влияние на генезис «человечества» слишком явны и слишком значительны, чтобы быть простой выдумкой скучающих индивидов, свободных от земных хлопот.
Поклонение трансцендентной силе, с самого начало было главным определяющим фактором жизни людей. Мы констатируем время сплошного теизма, ибо они чувствовали присутствие «сверхъестественного» всей «кожей», все своей сущностью, причём их совершенно не надо было в этом убеждать, поскольку для них это была очевидная реальность. Они «видели» её, они «слышали» её, они всецело подчинялись её власти, поэтому человек никогда не предполагал…он твёрдо знал о существовании «Божественного», также как мы убеждены в реальности воздуха, воды, планет и галактик.
Разница была лишь в том, что одна часть людей верила и, хвала АЛЛАХУ, верит до сих пор только в одну единственную, могущественную Силу, которая управляет всем сущим, поэтому эта религия в различной литературе называется «единобожием», «монотеизм», а в последнем Божественном Откровении просто и ёмко – «ислам», название которое вбирает в себя все каноны веры во Всемогущего Творца, собранные за всю многовековую историю человечества. Другие же убеждены в существовании нескольких трансцендентных сил, каждая из которых ведает своими вопросами мироздания и является носителем власти строго определённой, конкретной направленности. Эти силы представлены различными «богами», «духами», «идолами», звёздами и планетами, и определяются понятиями «многобожие», «язычество», «идолопоклонство» или одним общим термином «политеизм».
Как бы там ни было, испокон веков, с теми или иными особенностями, при тех или иных религиозных воззрениях и ритуалах, человек находился в устойчивой теистической убеждённости сотворения его самого и всего, что его окружает. Мысль об отсутствии «бога» у него даже не возникала, поскольку была чуждой и неестественной, как если бы человек, продрогший на зимнем морозе, вдруг усомнился в существовании холода.
Однако, примерно с VII века до новой эры, в древнегреческом сообществе стали появляться люди с особым складом ума, которые начали задавать непривычные на тот момент вопросы. Нет! Это были убеждённые теисты и, также как и их предки, твёрдо знали о божественной природе мироздания. Будучи немногочисленной и «странноватой» группой интеллектуалов, которая так и останется немногочисленной по сей день, они не спрашивали, кто создал всё сущее, а спрашивали, на каких основаниях оно было создано?! Это было совершенно необычным вопрошанием, которое повернуло вектор познания человека на совершенно новый, рациональный, то есть разумный уровень осмысления миробытия. Следуя теории «осевого времени» Карла Ясперса, такие когнитивные вспышки человеческого сознания стали появляться по всему миру, примерно в одно и тоже время, возможно где-то чуть раньше, где-то чуть позже, но это было безусловно переломным моментом в развитии человеческого мышления.
Так появилась «любовь к мудрости». Так появились первые мыслители нового времени. Так началось зарождение абсолютно нового – «научного» мышления.
Не имея современных технологических возможностей, посредством своих мозгов и благословения Всевышнего, новым вопрошанием, стремлением и когнитивным усердием, они начали изучать и объяснять людям картину мира со всей её богатой, непревзойдённой палитрой красок, теней, тонов и полутонов. Оказалось, что в сознании человека имеется специальный инструмент, посредством которого сущность человеческой природы и того, что его окружает, познаваема на совершенно новом, рациональном уровне мышления – «разум», высшая форма мысли, которая рождает внутри человека «знание», с помощью которого мы и создаём реальность.
Через творения познать их творца. Через познание самого себя, познать высшие смыслы и формы бытия – произошёл важный перелом в осмыслении природы Целого, метафизическое естество которого оставалась неоспоримым. Этим особым мышлением философы стремились объяснить «человека» и «Вселенную», пытаясь постичь мудрость и замысел той великой созидающей силы, которая создала всё вокруг, наблюдая, исследуя, открывая всё новые и новые горизонты мироздания.
Так, постепенно эзотерика присутствия «сверхъестественного», неосмысленная до той поры по своей природе и ощущаемая только на уровне чувств и интуиций, стала открываться человеку в форме наивысшей убеждённости – в форме знания, которое, как оказалось и приносит долгожданное успокоение тому внутреннему «Я», которое на протяжении веков толкало людей к поиску ответов. Мифологическая картина мира, составленная творческими фантазиями поэтов, стала уступать место разумному, умозрительному концепту восприятия сути вещей и законов Вселенной. Пифагор выдвинул идею о числовой сущности мира, движение и взаимодействие элементов осуществляется благодаря особому музыкально-математическому устройству макрокосмоса. В этом направлении, параллельно рождается «атомизм» Левкиппа. Платон был убеждён в существовании незримого, вечного и неизменного «интеллигибельного мира» – мира идей и смыслов, который и есть подлинная реальность, воплощённая на земле в физических проекциях материальной действительности. Аристотель, указывал на присутствие в каждой вещи «энтелехии», некой внутренней силы, энергии, ведущей эту вещь к той цели и к тому результату, ради которой она была создана, при этом «первой энтелехией» он называл «душу» человека. Именно у древнегреческих мудрецов, впервые, звучит идея о человеке, как о «микрокосме» – уменьшенной копии Вселенной (макрокосмоса).
Все эти и многие другие великие мыслители во многом по-разному объясняли этот мир. Они спорили, опровергали, аргументировали, выдвигали новые идеи, но их объединяла одна общая убеждённость – убеждённость в существовании незримого, могущественного Истока, где-то там, на краю небес, из которого всё проистекает. Великая созидающая сила, которая управляет макрокосмосом, устанавливает законы существования, движения, взаимодействия и угасания, но самое главное – она определяет смыслы и природу вещей, имея ввиду все вещи, предметы, элементы и явления, включая самого человека.
Каждое вновь приобретённое знание открывало дорогу к новым открытиям. Вопрошание перестаёт быть хаотичным и становится более системным, мысли преобразуются в «гипотезы», разрабатывается и внедрятся строгая методология проводимых исследований. Так философия становится глобальной «наукой», главная задача которой – объяснить мир, постичь высшие идеи и смыслы на основе строгой, упорядоченной системы познания, выведенной Аристотелем в структуру «логического» мышления. Поэтому обязательным требованием к занятию философией в античных школах было изучение арифметики, астрономии, геометрии, стереометрии и теории музыки, поскольку именно посредством этих наук философы приобретали столь необходимые навыки точного, последовательного, логического мышления. Недаром над входом в академию Платона, до самого её закрытия, весело приветствие: «Не геометр, да не войдёт».
Человек всё больше и больше начинает смотреть на мир умозрительным, то есть рациональным взглядом. Разум, как неотъемлемая часть внутренней, невидимой человеческой природы, становится ключом, открывающим неизменные законы и смыслы миробытия, но самое главное «разум» заменяет собой «первобытный страх», в качестве главной причины почитания незримого Великого. Беспорядочная, неосмысленная вера в «сверхъестественное», хаотично блуждающая в человеке, приобретает самую устойчивую свою форму и становится основанием нашего уникального, всегда индивидуального «сознания».
Диапазон знаний о естестве вещей неизменно расширялся. Возникали новые, более сложные вопросы, новые сферы исследования, теории, гипотезы. Мир вокруг и его законы природы становятся для человека всё более многомерными, наука «философия» постепенно стала структурироваться на отдельные области познания. Так, в IV веке до новой эры Аристотель впервые составил классификацию наук, пока ещё внутри философии, выстраивая некую иерархию и условно разделяя их на три группы. Теоретические науки, ведают самыми важными сферами познания, во главе которой стоит «Первая философия» или по-другому «Теологическая философия» – наука о смыслах, затем «Вторая философия» – физика и замыкает эту тройку «Математика». К практическим наукам он относит этику, политику и экономику, к поэтическим (творческим) – риторику и поэтику. Аристотель пишет несколько трактатов, посвящённых изучению животного мира и мира растений, всё это соединяется в единый интеллектуальный вектор когнитивного формирования человеческого сознания и уже римский философ Сенека в I веке впервые употребляет термин «натурфилософия», характеризуя область естественно-научного знания о природе. Её главная задача виделась в постижении фундаментальных законов многообразия окружающего мира и законов взаимодействия его структур в единстве Целого. Натурфилософия, в генезисе естественных наук, с самого начала своего сублимирования внутри общей философии, являлась очень важным звеном в познании целостной, единой картины природы, позволяющим сложить многообразие её форм и элементов в общую палитру мироздания.
Примерно на таком интеллектуальном фарватере античная наука встретила совершенно новое и уникальное идеологическое явление для тогдашнего Средиземноморского субконтинента – христианство. И произошёл этот первый момент «неузнования», который привёл к тому, что уже в VI веке первый христианский император Римской империи Юстиниан издаёт указ о закрытии на территории страны всех философских школ, как «рассадников» языческого культа, чуждого христианской доктрине. Много трудов уничтожается, философы подвергаются гонениям, некоторые греческие мыслители, в свою очередь, пишут трактаты, осуждающие новое теологическое учение. Это было очень трудном и не самым позитивным, началом последующей многовековой, неразрывной дружбы между философией и христианством, но это рукопожатие наступит потом, а пока две формы единого идеологического воззрения на мир встречают друг друга с открытой враждебностью и неприятием, и здесь важно, хотя бы коротко, обозначить социально-политический контекст, на фоне которого происходило становление будущего Западного мира.
В четвёртом столетии Европа – это всё ещё, побольней части, всесильная и могущественная Римская империя. Более трети населения Земли рождалось и умирало под властью цезаря и этот век был ознаменован несколькими очень важными событиями. В 313 году император Константин принимает «Миланский эдикт» о веротерпимости и, после долгих десятилетий убийств и гонений, фактически узаконивает христианство. Примерно с этого времени, церковное духовенство, как символ и как законодатель христианского догматического канона, начинает приобретать широкое повсеместное влияние при всяческой поддержки государства. По всей территории, словно из тени, появляются различные христианские общины. Новая религия очень быстро становится единым идеологическим концептом в социальной жизни, в политике, образовании, искусстве, смещая со всех площадок устойчивую, многовековую «власть богов», но «боги» не собиралась так просто сдаваться.
Современный американский историк, профессор Питер Браун провёл очень серьёзное исследование времён позднеримской античности и в своей книге «Сокровище в небе» описывает IV век, как время очень серьёзных интеллектуальных и политических «столкновений» в самых высших аристократических кругах. Сенатор, консул, очень авторитетный римский аристократ Симмах, которого называют «последним поборником язычества», человек отменных качеств и отменного нрава, как о нём отзывались современники, возглавил партию радетелей «религии предков» и направил императору Валентиниану II петицию, в которой напомнил ему о «гневе богов» за разрушение храмов и потребовал вернуть в здание сената «алтарь Победы», а также восстановить целый ряд языческих обрядов. Миланский епископ Амвросий, который пользовался немалым влиянием на римских властителей, незамедлительно отреагировал на это прошение и в своём письме убедил цезаря этого не делать, указав, что Бог уже явил себя миру через «Святое Откровение» и что угрозы порождения голода и болезней, о которых пишет Симмах, абсурдны, ибо Господь не наказывает, а наоборот поощряет отказ от того, что Ему не угодно. Сенатор проиграл эту идеологическую схватку, и уже буквально через несколько лет другой римский император Феодосий, под влиянием всё того же Амвросия, принял несколько очень важных эдиктов, которые так и войдут в историческую ретроспективу – «Феодосийские указы», согласно которым Христианство становилось единственной легитимной религией. С 380 года все языческие культы и ритуалы на территории империи официально запрещены. Разрушены храм «Весты», храм «Аполлона» в Дельфах, Александрийский храм и другие культовые сооружения эллинской эпохи. Всё, что так или иначе было связано с «заблудшей верой» безжалостно искоренялось всеми доступными способами, а нарушение запретов жестоко каралось.
Именно тогда, на самом старте рождения новой мировой религии, с ней произошла одна удивительная метаморфоза, которую условно можно назвать «трансформация Веры».
Да! С «тяжёлыми боями», но римляне всё-таки отказались от своего многовекового язычества, разрушили свои древние храмы, алтари, базилики, разбили идолов, но сама традиция, сам дух многобожия, который питался их душами сотни лет, оказался не так прост и, встречая монотеистическое учение Иисуса своей беззаветной тоской по Апполону и Юпитеру, они не смогли принять его в аутентичном виде, а просто поменяли одних идолов на других, тогда как Церковь, не будучи к этому слишком строга, приняла и узаконила подобную компиляцию.
Это не римляне стали христианами, это христианство стало «римским».
Оно провозгласило «триединство» Создателя, присвоило Иисусу статус «Бога» и установило в молебнах его изваяние в образе мученика, умирающего на распятье. Оно установило в церквях картины и статуи для богослужений, провозгласило культ «заступников» и обладателей особой божьей милости, учредило специальные обряды и литургии, посвящённые разным «святым». Пацифистам новая вера предложила лозунг «Бог – есть Любовь». Странникам более жёстких методов социализации подарила изречение Иисуса «Не думайте, что я принёс мир на землю, не мир я принёс, но меч». Этот принцип синхронизации с разноликим миром провозгласил апостол Павел в Первом Послании к Коринфянам (9:19-23): «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести…».
В коллективной работе Джеймса Хьюстона и нескольких авторитетных учёных под названием «История христианства в свете современных знаний», опубликованной в Глазго (Великобритания), в 1929 году авторы отмечают:
«Язычеству пришёл конец. Однако оно полностью уничтожено не было, а проникло в души людей, и всё многобожие продолжилось под названием христианства и его прикрытием. Те, кто избавился от своих прежних божеств и героев, вместо них взяли одного из мучеников, придали ему божественные качества, создали его образ. Таким образом, язычество и поклонение идолам перешло на этих мучеников. Этот век не успел закончиться, как поклонение мученикам и святым угодникам охватило их. Таким образом, сложилась новая идеология, в соответствии с которой святые обладали божественными качествами. Тем самым, эти угодники стали посредниками между Богом и человеком. Языческие праздники приобрели новые названия так, что через 400 лет после рождества Христова старый праздник, посвященный богу Солнца, стал днём рождения Христа»
И пусть не обижаются на меня наши братья-христиане, но стоит признать … это уже не было Христианство Мессии … это было христианство апостола Павла, установленное царственной волей Константина и Вселенскими соборами под патронатом римских императоров.
В 395 году, через 15 лет, после смерти Феодосия, Римская империя разделяется на две самостоятельные территории: Западную и Восточную (Византию) со столицей в Константинополе, каждую из которых возглавляют его сыновья.
А дальше происходит удивительная вещь.
На фоне расцвета Восточно-римской империи, особенно во времена императора Юстиниана, Западная её часть начинает стремительно увядать совершенно непонятно почему. До настоящего времени историки спорят и выдвигают массу гипотез о причинах её упадка, звучат самые разные версии, но факт остаётся фактом – былое величие Рима начинает меркнуть буквально год от года. В 410 году, после нескольких попыток, «Вечный город» захватывает вождь германских племён Аларих, падение и разграбление от рук «варваров» происходит ещё несколько раз в течение последующих десятилетий и уже ко времени восшествия на трон последнего императора, совсем юного Августа, который правил всего 10 месяцев, Римская империя уже была на грани исчезновения. В 476 году Август был свергнут, императорская власть прекратила своё существование, как и прекратила своё существование сама, некогда могущественная, Римская империя.
С этого момента Западная Европа разделяется на мелкие разнородные государственные образования и в течении последующих 20-и лет на руинах империи образуется несколько «варварских» государств, где центральное место сначала занимало франкское государство, возглавляемое королём Хлодвигом, который под влиянием своей жены Клотильды, ортодоксальной христианки, отказывается от язычества и принимает крещение, а спустя буквально несколько лет инициативу перехватывает вождь остготов во главе с Теодорихом, который в 493 году завоёвывает Рим и всю Италию.
Королевство Теодориха было самым «римским» из всех «варварских» государств. В течение 30 лет он успешно правил огромной территорией, простиравшейся от Атлантики до Дуная. Будучи очарованным красотой «Вечного города», германский правитель решил восстановить его былое величие. Следуя древней традиции, он оставляет Сенат в качестве одного из самых значимых органов управления, авторитет сенаторов по-прежнему чрезвычайно важен. Кроме того, будучи христианином-арианцем он объявил указ о всеобщей религиозной веротерпимости. В результате, помимо строительства новых церквей, активно восстанавливается архитектурный стиль Римской империи, реконструируются древние храмы, в городах северной Италии заново отстраиваются римские бани, виадуки, знаменитые римские колонны. Одновременно со строительством арианского собора «Святой Анастасии» и ещё трёх церквей, Теодорих отдаёт приказ восстановить «Базилику Геркулеса» и установить статую античного героя. Некоторое время его главным советником был Северин Боэций, философ и христианский богослов, которого называли «последним римским аристократом». Потомок знатного рода, он удивительным образом сочетал в себе образ римлянина времён высокой традиции с его особой ментальностью, характером, сочетанием стоицизма и чувства собственного достоинства и, одновременно, являл собой дыхание совершенно новой культуры, основанной на христианском гуманизме и преданности идеи беззаветного служения Богу. Сейчас имя Боэция мало кто помнит, хотя он написал несколько ярких схоластических трактатов. Его работу под названием «Утешение философией» очень хорошо знали исламские фальсафы времён Халифата, а в Европе это был один из главных интеллектуальных бестселлеров вплоть до XVI века. Под влиянием Боэция и дочери Амаласунтхи, король Теодорих берёт под своё покровительство науки и искусство. Он собирает учёных, всячески их поддерживает невзирая на религиозные воззрения и, хотя этот период продлился совсем недолго, казалось, что хаос повсеместного «варварства», фатальных разрушительных процессов и энтропии человеческого сознания, будет остановлен посредством соединения философии, как науки о мироздании, и канонического христианства, как идеи всеобщего единения на основе высших, Божественных универсалий. Но на тот момент этого не произошло, хотя эпизодические попытки первых схоластов синхронизировать эти две идеологии в унитарный, системный проект предпринимались и, в отдельных случаях, довольно успешно. В конце концов, именно их усилиями из «языческой» философии в церковный канон вошла «геоцентрическая модель» Вселенной, как единственно верное прочтение акта Божественного творения физического мира.
Однако в целом, две формы мировоззрения не только не соединились, но и встретили друг друга с открытой нетерпимостью, если не сказать враждебностью и здесь нельзя обвинять в этом одну или другую сторону, скорее это было неизбежно.
На период начала своего воцарения в Европе, главной проблемой с которой столкнулось христианское духовенство, это повальный, испепеляющий хаос в умах и в сознании людей. К концу V века римская аристократия полностью уничтожена в ходе постоянных войн, заговоров и кровопролитий. Новая социально-политическая элита, как образец всеобщих морально-нравственных принципов, ещё не сформировалась и церковь оказалась фактически один на один с «толпой», лишённой осознания истинного, то есть монотеистического смысла бытия, заслонённого разнородным «языческим» культом, где доброта, милосердие и терпимость являлись позорной, непозволительной слабостью. Нужно было разрушить этот укоренившийся стереотип, объединив людей вокруг незыблемых, вечных и непреложных Истин о добре и зле, а для этого, прежде всего, необходимо было искоренить из их сознания, то что не позволяло это сделать – тяжёлый, но необходимый этап гуманизации общества, с которого и началась современная либеральная Европа. Поэтому базовая модель канонического христианства, установленная церковью на тот период, в основном была направлена на борьбу с традицией так называемого «служения богам», всё ещё сильной и крайне агрессивной. Но, так уж получилось, что все носители прогрессивной мысли в то время, учёные – математики, астрономы, философы, все они были представителями того самого языческого культа, причём многие их них встретили христианство, мягко говоря, с нескрываемым подозрением. Церковь пока ещё не понимала, как сохранить монополию на толкование Истины, одновременно признавая, что эта Истина, в частности о законах мироздания, может исходить и от поборников «многобожия». И только на основе опыта арабо-мусульманских учёных, фальсафов и мутакаллимов, средневековая Европа времён XIII и более поздних веков получила науку в контексте монотеизма в виде единого гносеологического корпуса.
Именно на таком социально-политическом фоне, примерно с V века на территории протозападного мира начинают стремительно доминировать каноны совершенно нововой религии, которая стала обосновывать высшую цель человеческого бытия, посредством ценностных ориентиров, единых абсолютно для всех и для каждого. Так христианство фактически объединило Европу, не дав ей уничтожить саму себя, после сокрушительного падения римской цивилизации. Богословскими эдиктами церковь устанавливала нравственные и морально-этические нормы жизни и социализации людей. Несмотря на неограниченную власть королей, теперь только «святой престол» определял, что есть «хорошо», а что «плохо» на поприще политики, искусства, социальной жизни, трактуя эти сакральные категории на основе своего понимания заветов Иисуса Христа. Главным смыслом «земного пути» человека провозглашается неукоснительное служение Богу и его церкви. Этот фундаментальный принцип стал формировать сознание европейца того времени и определять весь его уклад, включая поведенческие нормативы, род занятий, выбор цели и постановку задач, поэтому любые решения, принимаемые в рамках своего собственного, субъективного бытия, должны были соотносится с правилами и канонами, установленными иерархией церковнослужителей во главе с Папой Римским, чья воля и чьи указы «непогрешимы», а потому должны строго и неукоснительно исполняться всеми. Вопросы торговли, женитьбы, наследования, поселения в той или иной местности, вопросы войны и мира, все санкционировались священниками определённого уровня, которые соотносили действия своей паствы с положениями церковного устава и это был очень важный позитивный опыт воспитания нового человека, для которого ключевыми понятиями становятся дисциплина, благотворчество, смирение, сопереживание, добрососедство. Страх не перед правителем, а перед Божьим гневом постепенно становится главным мотиватором порядка и самонастроя. Так христианство принесло в Европу то, что в последующем стало основой европейской ментальности, ретранслированной на весь Западный мир. Именно тогда зародилось понимание свободы, равенства, братства, всеобщего блага, укрепился стоический принцип «служения долгу», словом всё то, что легло в основу современного «либертанства», со знаменем которого его адепты утверждают культ «человека» и его естественных прав, невежественно отвергая при этом их сакральную основу, и клянут те далёкие столетия своей истории, как нечто постыдное и недостойное.
Однако с самого начала своей гегемонии, церковь, обращённая к широким массам населения, столкнулась ещё с одной очень важной и трудной проблемой – повальной безграмотностью своей паствы. Подавляющее большинство людей не только ничего не знали о мире, а попросту не умели ни читать, ни писать. Всё, что интересовало простого средневекового европейца, проснувшегося рано утром – как дожить до следующего утра?! Нужно было поднимать людей со дна невежества, поэтому многому приходилось учить, что называется «с азов». Проповедуя и отвечая на вопросы, воспитывая и побуждая к богоугодным поступкам в духе христианской морали, духовенство выполняло очень важную миссию относительно «человека» и его бытия, но попутно ему пришлось заняться делом, к которому оно оказалась совершенно не готово – им пришлось объяснять этот мир, с точки зрения его физического устройства, при этом большинство христианских богословов считали совершенно неважным следовать по пути научных исследований, анализа и логического осмысления, а опираться исключительно на интерпретацию библейского писания, собранного воедино и дошедшего к IV веку посредством длинной, хаотичной цыпочки передатчиков, некоторые из которых даже не знали кто был предыдущим источником полученного текста. Вопросы относительно структуры Вселенной оказались почти нетронутыми, поскольку объяснение физической реальности не было приоритетной задачей составителей христианского канона, а те немногочисленные библейские повествования о механизме сотворённости мира были слишком неопределённы и допускали различные интуитивные толкования.
Философия, как наука объясняющая мир как раз с этих позиций, с её ставкой на рациональное мышление, подчинённое строгой логике и аргументации, считалась богохульной и чуждой «вере Христа», ибо исходила от язычников и не опиралось на «слово божье», поэтому главным основанием знания о природе вещей было не рациональное суждение, а «руководительство святого духа и божье вдохновение». Но, уже с первых времён, некоторые теологи совершают попытку «примерить» эллинскую философию с христианской ортодоксией, соединяя их в одно целое и, пытаясь тем самым показать, общность и однородность двух идеологических учений. Пока такие схоластические усилия очень эпизодичны и бессистемны, но первым глобальным шагом в этом направлении было предложение «Аристотелевско-Птолемеевской» или «Геоцентрической» теории картины мира, согласно которой Земля является центром Вселенной, она неподвижна и вокруг неё по идеально круглой орбите вращаются все остальные небесные светила, включая Солнце и планеты. На тот момент это было вполне убедительное, внятное научное утверждение о структуре мироздания, которое всецело соответствовало догматической интерпретации «священных текстов» относительно данных вопросов, поэтому церковь поспешила установить его в степень незыблемой истины, отказ или отклонение от которой признавался «ересью».
Геоцентрическая теория структуры Вселенной, по сути, стала первой интеллектуальной площадкой, на которой сошлись наука и теология, и которая показала саму возможность такой интеграции.
Она вошла в общеевропейский научный канон в качестве непререкаемой истины и оставалась таковой вплоть до XVI века, пока не была поставлена под очень серьёзное сомнение, а последующие учёные и вовсе доказали её абсолютную несостоятельность. Такое нередко происходит в науке, одни гипотезы сменяют другие, даже самые устойчивые научные выводы постоянно уточняются, корректируются, изменяются, а некоторые признаются ложными, но именно падение «геоцентрической» модели Вселенной, оказалось не только важным интеллектуальным «прозрением», но послужило достаточным поводом и началом к этому многовековому, трагическому противостоянию церкви и науки, на полях которого родилось и окрепло одно из самых пагубных социальных явлений человечества – «атеизм».
Однако стоит отметить ещё один фактор, который очень серьёзно повлиял на становление будущей Европы.
Возникновение монашеских орденов.
Уже в начале времён среди христиан появляются люди, которые решают посветить всю свою жизнь и все свои силы служению Богу, полагая за образец подражания в этой цели жизнь и святость Иисуса Христа. В последующем они стали объединятся в небольшие общины, давая при этом три обета … обет целомудрия, обет послушания и обет бедности.
Как институт, монашество возникло примерно в IV веке и его первой артерией была река Нил и Египет, который в то время был ещё Римской империей. Покидая города и благоустроенную жизнь, первые отшельники уходили в пустыню подальше от мирской суеты, и один из них был Антоний Великий (IV век), который, судя по древним текстам, прожил больше 100 лет, причём в пустыню он ушёл ещё 20 летним молодым человеком. Он почти ничего не ел, жил на подаяния и мог умереть в любой момент. Этот человек вошёл не только в историю христианства, но и запечатлелся в различных образах европейской живописи, поэзии, литературы.
