Это есть и у Ван-Эйка, и у многих немецких, французских и итальянских примитивов.
Борисова-Мусатова я отношу к этой же группе чувственных, сантиментальных и волнующих художников.
Мусатов нашел свою «некрасивость» и был достаточно убедителен и талантлив, чтобы ему поверили. Он нашел свое лицо: и просветил, он освятил его.