Максим Сергеевич Евсеев
Пыль
– Чего пялишься?
Двое молодых парней почувствовали себя задетыми и решили поинтересоваться моим таким странным поведением. Но мне-то нужно было как-то помочь Асе, мне нужно было ее вытащить или самому попасть за подкладку, так что срать я хотел на их обиды, на их вызовы и… Или нет. Ася провалилась потому что увидела своего бывшего со своей подругой, тоже теперь бывшей и это зрелище настолько вывело ее из себя, что она потеряла связь с реальностью. Не знаю, чего в ней было больше: обиды, злости, жалости к себе, или презрения, но этой встряски оказалось достаточно, чтобы уйти за подкладку. Обычно так с людьми не происходит, видимо, но если это однажды случилось, то дальше это напоминает хронический вывих. Мне вот в прошлый раз помогла взбучка от двух гоблинов.
– Я не понял, ты чего уставился, а?
Я действительно продолжал смотреть на двух этих парней. Они были не очень здоровые, но их акцент подсказывал мне, что они не привыкли пасовать в конфликтах и обладают взрывным темпераментом, а сломанные уши намекали, что ребята увлекаются борьбой. Значит они мне подходят, но нельзя затягивать.
– Тебя ебёт? – спросил я очень внятно, чтобы подчеркнуть всю серьёзность моих намерений.
– Проблем хочешь? Чего ты смотришь я не понял? – ребята слишком долго раскачивались.
– Какая ты проблема. Подружку свою поцелуй и валите оба, пока я вам зубы не выбил.
Они продолжали изображать удивление моему нахальству, хмурили брови, спрашивали о чём-то, но время поджимало, и я рванул в их сторону. Мне уже было страшно, нокак-то недостаточно страшно. Я должен был получить действительно сильную встряску, чтобы вывалится за подкладку. Хорошо, что я не умею драться, теперь бы мне это только помешало бы. Я быстро приближался к ребятам, прикидывая по дороге, как бы так начать кутерьму, чтобы меня не сразу сбили с ног, и чтобы перед этим я всё-таки успел хорошенечко вмазать хотя бы одному из них, для нужного настроя – им предстояло сегодня хорошо потрудится, чтобы отправить подальше отсюда. Ребята, надо сказать не разочаровали: они довольно быстро справились с удивлением, и я почти сразу получил по голове, но как-то в полсилы что ли. Они, то пытались махать ногами, то схватить меня за воротник куртки, и я решил немного их подстегнуть и пошел на пролом. Пользуясь превосходством в весе и длине рук, я непрерывно выкидывал перед собой левый джеб. Такого удара недостаточно, чтобы уронить соперника на землю, но хватит, чтобы ему стало больно и крайне досадно. Им и впрямь стало досадно, и они накинулись на меня с двух сторон намереваясь, видимо, повалить на землю. Реальность даже не поморщилась и мой переход откладывался, а меня, напротив, охватил такой азарт и такое упоение: я вертел корпусом, бил головой и кулаками, орал матом и в какой-то момент мне даже показалось, что победа будет за мной, но сильный удар по затылку привел меня сначала в некоторое замешательство, а потом я и вовсе почувствовал, что оседаю на землю: “Кажется сработало” – пронеслось у меня в голове и в нос мне ударил запах пыли.
Глава одиннадцатая
Пейзаж, как всегда, был унылый, расцветка бедная, зато голова не болела. Я повертел головой, но так и не смог определить, где я нахожусь – кажется, что в этом я оказался впервые. Впрочем, это по-прежнему была Москва, как мне показалось: только домов таких теперь уже в ней нет. Последний раз я такие двухэтажные домики с внутренним двором и погребом в центре двора видел лет двадцать назад, где-то в районе Перервы. Вот в таком же дворике я и стоял теперь, глядя на окна второго этажа, пытаясь понять почему меня занесло именно сюда и пропустил момент, когда мне зашли за спину.
– Я тут родилась.
В какой-то момент мне показалось, что я сейчас сдохну. Нет, не умру а именно сдохну со всеми некрасивыми проявлениями, положенными умирающему. Моё сердце ускорилось, голова налилась тяжестью, а мышцы отказались подчиняться мне во всех даже самых укромных уголках моего тела. Хорошо, что я не успел позавтракать сегодня и поужинать вчера, иначе здесь запахло бы не только пылью.
– Ты убьешь меня когда-нибудь, таким образом. – сказал я Асе, не поворачивая к ней головы.
– Мы все когда-нибудь умрём. А в каком-то смысле, мы уже мертвы.
Это было довольно странное заявление. Когда я посмотрел на нее, то увидел, что выглядит она жутко, вернее, выглядела она хорошо, даже лучше обычного, очень красивой выглядела она теперь, но эта была красота призрака, статуи, мертвеца. Мне захотелось сказать ей, что-то доброе.
– Я скучал.
Она никак не отреагировала.
– Прости, что долго, но никто не хотел со мной драться всерьёз. Пришлось им хорошо всыпать, чтобы они проснулись…
Ася смотрела куда-то мимо меня.
– Так, – начал я специальным строгим тоном. – Давайте-ка, маленькая леди, просыпаться и думать, как мы отсюда выберемся.
Но она продолжала молчать и все смотрела поверх моей головы. Медленно я повернулся и увидел, что на углу дома стоит мертвый. Это было настолько неожиданно, что какое-то время я просто таращился на его лицо: мертвое холодное с черными провалами вместо глаз и рта. То есть я делал то, чего делать было нельзя ни в коем случае.
– Беги. – успел я прошептать Асе и приготовился умереть, потому что меня самого силы тут же покинули и сам я бежать был не в состоянии. Я хотел было зажмуриться, чтобы не видеть, как мертвый подойдет ко мне, как он протянет ко мне свои руки, откроет рот, но потом я передумал закрывать глаза: в конце концов, это последнее, что мне предстояло увидеть и я решил потерпеть и хотя бы перед смертью попытаться понять, что он такое. Но мертвый оставался на месте лукаво как-то переливаясь серо-зеленым светом. Мне даже показалось, что он переминается с ноги на ногу.
– Зачем мне бежать?
Ася подошла ко мне и даже, кажется, взяла меня за локоть, хотя это не точно.
– Он не тронет.
У меня в голове шумело и я не был уверен, что расслышал ее.
– Надо бежать, Ася. – повторил я, но уже совсем как-то через силу.
Как же у меня колотилось сердце, как же страшно мне было и тошно от этого страха.
– Не надо. – ответила она.
Ася взяла меня за руку – в этом я уже был уверен – и потянула за собой. Потянула в сторону мертвого. Когда-то давно, так же меня тянула за руку моя мать: она хотела, чтобы я смотрел как она будет перевязывать мою младшую сестру, а я изо всех сил упирался. Мне было страшно увидеть послеоперационные швы моей сестры, трубку, которая торчала у нее из живота и из которой вытекала желчь, оставляя на бинтах желтые разводы. Так же мне было страшно теперь и так же, как и тогда, не хватало у меня сил сопротивляться. Ася была легче чем я, как минимум, вдвое, но мне казалось, что и теперь скользят мои ноги по паркету, а меня тащат и тащат на встречу чему-то очень страшному. Хотя, конечно, я шёл сам. Шел обреченно, безвольно, страшась того, что случится, но шел сам. И как и тогда ничего не случилось: мертвый даже не шевельнулся, когда мы прошли мимо него. Мы прошли мимо, и вышли из квадратного дворика с погребом посередине, и мертвый, слегка качнувшись, пошел за нами.
– Посмотри, – сказала Аня – Ася. – Вот тут я родилась!
Она показывала на дома из пыли и рассказывала о вещах, о которых и помнить не могла:
– Мне было два года, когда мы переехали на Гурьянова, а может и меньше, но мне кажется, что я помню этот район, помню, как мама выносила меня во дворик: там собирались все мамы дома и разговаривали, качали детей, а те из детей кто постарше, играли тут. Мне кажется, что мы напрасно переехали. Эти дома снесли, ты не знаешь?
Ася повернулась ко мне. Она смотрела на меня требовательно, но отчуждённо, а я не знал, что ответить.
– Я заходила внутрь, пыталась разыскать нашу квартиру, но все двери заперты. Зачем? Кому тут что воровать.
– Ася, они заперты, потому что это чужое прошлое – не твоё.
Я говорил наугад, но мне было как-то не по себе от того, как она себя вела, как разговаривала, а главное о чем она разговаривала.
– Тебе рано еще предаваться воспоминанием! – проговорил я, как можно аккуратнее. – Это удел стариков, а нам бы лучше убраться отсюда поскорее.
В этот момент я с ужасом увидел, что неподалеку стоит еще один мертвец.
– Ася, нам лучше уйти.
Я сказал это на автомате, поскольку сам вообще-то не представлял куда нам уходить и как это делать. Я до этого никогда не видел больше одного мертвого, и даже не представлял, что такое возможно. Да, я не хотел себе такого представлять! А она их как будто и не замечала. Просто ходила между домов, прикасалась к пыльным стенам руками и все говорила и говорила.
– Так их снесли, как ты думаешь?
– Если ты смогла зайти внутрь, значит там, наверху этих домов уже нет.
– Это хорошо. – сказала она с удовольствием. – Получается, что теперь все эти дома только мои и мне не надо искать именно свою квартиру – я могу занять любую.
– Зачем?
Я спросил и вздрогнул, потому что увидел ещё одного – теперь их было уже трое.
– Чтобы жить.
Я посмотрел в Асины глаза и подумал: “Она сошла с ума – это факт” – вот что я подумал тогда.
– Из-за этого, как его – Егора? Или Вити? Бывшей подруги Милы? Из-за того, что они целовались? Наплюй ты на них: и на парня своего, и на подругу бывшую – дрянь же люди, они не стоят … – несколько секунд я пытался сообразить, чего именно не стоят все эти люди. – Ничего они не стоят! Тебя не стоят, меня, надеюсь, не стоят, а мы сейчас из-за них умрем! Посмотри: их становится всё больше!
И действительно к мертвым прибавился еще один.
– Они не тронут!
Ася сказала это с такой уверенностью, что я не стал спорить или ругаться, я тихо так спросил:
– Откуда ты знаешь?
Она молчала, и молчала так, как будто ребенок спросил ее почему, мол, небо голубое.
– Ася, мне правда очень-очень страшно. Причем пугают меня даже не они, хотя не буду врать, эти меня тоже пугают. Но больше, чем эти упыри, меня пугаешь ты. Поэтому, пожалуйста, скажи мне, с чего ты решила, что они нас не тронут.
Она молчала. И молчала как-то задумчиво, будто про себя проговаривала считалочку, будто решала для себя: стоит мне отвечать или нет. Потом она обернулась и перед тем как увидеть посмотреть ей в глаза, я, честное слово, зажмурился, так мне страшно было их увидеть.
– Они сами мне сказали. – ответила она наконец. – Они и сейчас это говорят прислушайся.
Делать мне было нечего и я прислушался. Сначала я ничего не слышал, а потом мне показалось, что где-то неподалеку бежит ток. Будто провода высоковольтные где-то рядом или будка трансформаторная работает.
– Я не слышу, Ася. – сказал я тихо.
Мне было ясно, что ее надо вытаскивать. Именно вытаскивать: уговорами, хитростью, силой, и вытаскивать, как можно быстрее. Я был готов врать, признаваться в любви, обещать небо в алмазах, но как только я взял ее за руку, мертвые вздрогнули и качнулись в мою сторону.
– Ася, у меня видимо мало времени и я понятия не имею, что происходит, но я очень прошу, послушай меня…
Мертвые сделали шаг. Это был медленное малозаметное движение, они как будто просто перенесли вес с одной ноги на другую, как будто у них затекла эта нога, у всех разом затекла и они всего лишь переминались, но у меня сложилось четкое ощущение: они не хотят отпускать Асю, не хотят чтобы она уходила.
Я вертел головой, я искал выход, искал слова для Аси, искал оружие, чтобы драться, но не находил ничего. Совсем ничего не было в этом мире для меня.
– Ася помоги мне, пожалуйста. Я очень хочу уйти отсюда, я хочу туда в мой мир, какой бы он ни был: злой, глупый, лицемерным – я хочу туда. А этот мир не мой. И не твой Ася, помоги мне – я не смогу уйти без тебя. И я не хочу оставлять тебя здесь.
И в этот момент мертвяки пошли на меня. Они уже не переминались, они уверенно неотвратимо шли в мою сторону. Видимо я настолько перепугался и это было так очевидно, что Ася проснулась. Она взвизгнула, как дикая кошка, которой наступили на хвост и прикрыв меня собой заорала на мертвых
– Назад! Он со мной! Назад! Назад! Не трогать! Остолопы дохлые! Пни трухлявые…
Она еще много чего добавила и я не уверен, что все эти слова мне были знакомы. Ещё она кричала, шипела, фыркала, топала ногами и, только поняв, что мертвые ее не слушают, схватила меня за рукав и потащила за собой. Она потянула меня к каким-то пыльным кустам, туда где выхода, с моей точки зрения не было, но мы продрались через эти кусты и выскочили на тропинку. Мертвые остались позади.
– Шевели ногами, конь старый. – прошипела мне Ася и рванула вперед по тропинке.
А я шевелил: ногами, руками и даже остатками волос на голове я шевелил, чтобы не отставать от нее, но получалось паршиво. Она сначала бежала не оглядываясь, но видимо почувствовала, что я отстаю обернулась, один раз, другой, а потом и вовсе остановилась, чтобы подождать меня.
– Ты не можешь быстрее?
Я замотал головой – я и вправду не мог. Хотел, но не получалось: ноги меня не то что не слушались – я их уже и не чувствовал, а вот сердце чувствовал так хорошо, что мне казалось, будто других органов у меня и не осталось.
Ася, в ярости, оглянулась по сторонам, схватила меня за куртку и потащила к двери ближайшего дома:
– Только бы не заперто, только бы открылась. – повторяла она.
Но дверь не поддалась. С дикими проклятьями, она оставила меня и побежала проверять другие двери, а я прислонился к стене пытаясь перевести дыхание. Чтобы не сползти по этой стене я схватился за ручку и дверь открылась.
– Ася. – позвал я.
Но та металась по двору, с отборной руганью и не слышала меня.
– Ася, твою мать!!!!! – заорал я из последних сил и колени мои подогнулись.
Глава двенадцатая
Уж не знаю, как у нее хватило сил втащить меня, но в чувство я пришел уже на втором этаже. Она стояла у окна и смотрела на мертвых во дворе.
– Как собаки: головы к небу задрали и стоят. – сказала она почти весело.
– Почему ты не хотела уходить?
– Я и сейчас, наверное, не хочу.
– Это из-за того что....
Я вдруг понял, что не могу сформулировать. Ну, то есть, с одной стороны, всё понятно: парень бросил девушку, и теперь на ее глазах целуется с её лучшей подругой – это повод здорово расстроиться. С другой стороны, целовался бывший парень с бывшей подругой и даже предположить, что Ася из-за этого решилась практически на самоубийство – это вроде как оскорбить ее. Это означало бы сомневаться в ее умственных способностях – она же сама заявила, что плевать она хотела и на парня, и на подругу, и на все такое. Проблема была в том, что мы наверняка видим теперь ситуацию сильно по-разному, а мне надо наладить с ней разговор, а не доказывать ей, что она дура.
– Или тебе здесь так нравится? – решил я зайти с другой стороны.
– Нет, мне там не нравится. Я действительно расстроилась, когда их увидела, даже хотела ему в морду дать. Да и ей тоже. Пошла к ним… А потом поняла, что не хочу. И это самое паскудное. Если бы я любила его, то у меня был бы повод, что-то делать: вернуть его, или отомстить, или доказать ему, как он ошибся. Только я вдруг поняла, что мне плевать. Для меня наши с Игорем отношения были самым важным в жизни. Самым интересным. Не Игорь, а именно отношения. Ну, мне так казалось. А без них мне там делать просто нечего. Не в том смысле, что все потеряло смысл, а в том, что я ни в чем другом оказывается смысла и не видела. Мы ссорились, мирились, строили планы…
– Начни другие отношения. Влюбись еще раз.
– Ты совсем дурак? – заорала Ася. – После того, как мой парень целовался с моей лучшей подругой? Как после этого влюбиться?
Я не стал ни спорить, ни соглашаться – не знал я что говорить.
– Я дура, да?
– Нет. Ты живой человек. И именно поэтому тебе надо назад – живым свойственно руководствоваться эмоциями, чувствами, тянуться к красоте…
– Нет, красота – это не про Игоря.
– Красота – про всё: дерево – красиво, а когда ему обламывают ветки- уродливо, когда ребенок улыбается, на это хочется смотреть, когда он плачет, хочется его пожалеть, а когда плачет женщина, хочется кого-нибудь убить – это называется эстетика. Это закладывается в человека с детства, это одна из самых важных его составляющих, сформировавшись он уже не раздумывает, а тянется к прекрасному и сторонится уродливого. Либо хочет что-то изменить.
– И когда я сформируюсь, когда повзрослею, мне станет проще?
– Нет, проще не станет. Дело в том, что ты уже сформировалась как личность, просто это стало для тебя неожиданностью. Это застало тебя врасплох.
– Значит надо выбираться. – сказала Ася твёрдо. – Я готова выслушать твои предложения.
Мне бы разозлиться, а я любовался этой нахалкой – на стояла слегка подбоченясь и смотрела на меня строго и требовательно, ожидая мои предложения.
– Для начала бы от этих навязчивых задохликов, как-то избавиться, как думаешь. – она кивнула в сторону окна.
– Ну, тебе виднее – ты, как я понял, нашла с ними общий язык. О чем вы говорили, кстати?
– Когда я провалилась, мертвые они словно ждали меня. Но не напали, а просто стояли и смотрели на меня. А звук такой издавали, словно трубы гудят. – Ася замялась. – И в какой-тот момент мне показалось, что я различаю слова… Надежда, мечта и…
Она не успела договорить – дом словно вздрогнул. Я прислушался и мне показалось…
– Они поднимаются по лестнице. – закричала Ася.
Словно взрывная волна подкинула меня с полу на котором я сидел и через секунду я тащил Асю к входной двери. Почему я не захотел выпрыгнуть в окно, не знаю, но что-то внутри меня аж завыло от этой мысли, и я несся по длинному коридору к выходу из квартиры. На лестничной площадке мы задержались лишь на долю секунды, и я увидел, что все мертвые прут по лестнице к нам. Ни секунды не задумываясь я начал поднимался по железной лестнице, которая вела к люку на потолке. Почему-то я был уверен, что дверь на чердак открыта, как и следующая на крышу.
– За мной! За мной! – поторапливал я девушку.
Я называл ее ласковыми словами, ругал ее, обещал и грозил, а она только упрямо сопела в ответ и поднималась, ползла или бежала за мной. Хотя куда там было бежать – крыша довольно быстро кончилась, но я почему-то был уверен, что найду то что мне нужно.
– Вот пожарная лестница! – крикнул я, увидев две железные палки, поднимающиеся над краем крыши. – Лезь первая.
– Лучше бы из окна бы вылезли. – буркнула Ася. – Там высота всего метра четыре: повис на руках и прыгай.
– Нельзя. – отрезал я.
Она посмотрела на меня удивленно, но спорить не стала, а полезла вниз по пожарной лестнице. Внизу никого из мертвых не было, зато крыша довольно быстро заполнялась их серо-зелёными фигурами. “Какие-то они туповатые” – промелькнуло у меня в голове и в следующую секунду я уже перекинул ногу через ограждение и приготовился спускаться.
– Лестница закончилась!
Я посмотрел вниз и увидел, что Ася стоит на последней ступеньке, а между ней и землёй еще добрых три метра.
– Прыгай.
– Ты же говорил, что нельзя.
– Прыгай! – рявкнул я со всей мочи.
Ася прыгнула и ничего не случилось. Я аж заплакал от обиды. Не образно, не “как бы”, не почти, а именно заплакал.
– Не бойся, тут не высоко. – подбадривала меня Аня-Ася.
Наверное, она подумала, что я боюсь высоты. Внутри меня действительно наливался тяжестью страх, но и выхода не было: я самым аккуратным образом повис на руках, держась за последнюю ступеньку пожарной лестнице, прикинул, что я выше Аси и значит лететь мне меньше и разжал пальцы.
Я еще не успел коснуться земли, а уже понимал, что сейчас произойдет то, чего я так боялся – меня выкинет из-за подкладки и я вернусь наверх. Мне кажется, я успел увидеть испуганное лицо Аси, впрочем, её лицо я все время продолжал видеть и тут наверху.
“ Очнулся, наконец” – услышал я чей-то голос над своей головой. – “Вот и славно, вы его, главное, опять не потеряйте” – подключился к нему еще один, а потом еще один – “Дмитрий Николаевич, я клянусь, я понятия не имею, как он умудрился выйти из больницы. Ну, хорошо я, а охрана как его могла пропустить”.
Я попробовал было осмыслить то о чем говорят люди над моей головой, но не смог и быстро бросил это занятие – что-то беспокоило меня гораздо сильнее, но я никак не мог вспомнить что. И еще у меня невыносимо болела голова. Так сильно болела, что я опять отключился. Вернее, я знал, что отключаюсь снова, но когда я делал это в прошлый раз я тоже не помнил. Перед тем как впасть в забытье, моя голова на одно мгновение прояснилась и в этом чистом разуме, прозрачном, как свежевымытое стекло проступило осознание того, что кто-то, где-то очень далеко отсюда, ждёт моей помощи. Но вот кто этот кто-то, где он теперь и какая помощь ему нужна я уже разглядеть не успел и впал в забытьи. И снился мне человек, и храм за спиной этого человека, и были врата в этом храме для этого человека закрыты, и прямо на глазах он превращался в пыль не дождавшись прощения, не дождавшись того, чего он так страстно желал – войти внутрь.
– Артем.
На этот раз кто-то не только разговаривал над моей головой, но еще и за плечо меня тряс. Даже и не тряс, а как-то царапал или поглаживал – я не очень в этом разбираюсь.
– Артем, пожалуйста очнись!
Голос у этого кого-то был женский, знакомый и еще этот кто-то, судя по всему плакал.
– Девушка, не волнуйтесь – он просто спит.
Ага, а вот этот голос я точно слышал. И слышал вчера, когда этот голос оправдывался перед каким-то Дмитрием Николаевичем.
– Сейчас придет Дмитрий Николаевич…
Точно. Я все очень хорошо запомнил. Какое-то время я раздумывал, а не отключиться ли мне еще раз, но я не стал, а напротив открыл глаза. Сделав это я увидел зеленую стену, ибо спал на левом боку, кусок белого потолка, потом постельное бельё, тумбочку, а потом ноги в пластиковых больничных ботах и лицо моей начальницы. Все увиденное я воспринял стоически и даже философски.
– Привет, Аня. – сказал я сдержано, но дружелюбно.
Глава тринадцатая
Какое-то время, меня категорически отказывались выписывать, но Анечка, оказывается, умела быть настойчивой, а связи её матушки с сильными мира сего делали ее практически всемогущей.
– Анна Олеговна, мне уже из главка звонили, из прокуратуры звонили, из мэрии звонили, только из ООН еще не звонили. – сетовал Дмитрий Николаевич. – Я вам как врач говорю, даже клянусь, что все с вашим сотрудником будет хорошо, но я хочу его просто понаблюдать. Здесь медсестры, оборудование…
Но Аня была непреклонна:
– Я его забираю и точка.
– А полиции мне что говорить?
– Он потерпевший, а не обвиняемый. Скажите, что если они хотят с ним поговорить, то пусть вызывают повесткой, но… – Аня сделала невероятно устрашающее лицо. – Он придет с адвокатом, а моя мама пока позвонит в прокуратуру…
– Звонила уже, Анна Олеговна. – Дмитрий Олегович молитвенно приложил руки к белому халату, а когда Аня отвернулась, попробовал задушить себя стетоскопом. – И не один раз. А потом они нам звонили и тоже не единожды. Вас с вашей энергией надо на вражеские города сбрасывать, на страх агрессору. – Бросил в сердцах мой лечащий врач, но этого Аня уже не слышала – она убежала требовать мои личные вещи.
– Вы видимо очень ценный сотрудник, – обратился он ко мне. – Раз ради вас такой цирк с конями устраивают.
Я неопределённо пожал плечами.
– И все-таки, – продолжил Дмитрий Олегович. – Куда вы исчезли? Не помните?
Я снова пожал плечами и головой еще покачал, выражая искреннее сожаление, что ничем не могу помочь.
– Загадочная история, – продолжил доктор. – привозят к нам человека без сознания и пока все вокруг бегают и суетятся, он в присутствие полного штата медработников и охраны, преспокойно встает с каталки, и никем незамеченным исчезает. Вы случаем сомнамбулизмом не страдаете?
И на это я так же пожал плечами.
– А то уж я не знал, что и отвечать господам полицейским. Они пришли осведомиться о вашем состоянии, а я им заявление о пропаже пациента. Правда они же вас и нашли… Как вас к Перерве то занесло – это же другой конец Москвы? Нда… Может и хорошо, что ваша начальница вас забирает – нам спокойнее. Вы только, если почувствует себя плохо, сразу к нам и лучше на скорой. Договорились?
На этот раз я не стал пожимать плечами, а очень убедительно кивнул головой.
– Вот и славно. – подытожил Дмитрий Олегович, ни капли мне не поверив.
Впрочем, Аня уже построила младший персонал и мне были выданы мои вещи, включая телефон и кошелек.
–Звоню тебе вчера, а мне отвечает какой-то лейтенант. Сначала подумала, что тебя в армию забрали. – тараторила моя начальница, пока я разглядывал треснутое стекло на смартфоне. – А еще он почему-то назвал меня Анечкой.
Я с некоторым смущением вспомнил, что она у меня в телефоне так и записана.
– Аня, я, наверное, буду одеваться?
Вещи мои лежали на кровати, но я всё тянул.
– Аня, мне наверное стоит переодеться.
– Конечно, я поговорила с врачом, сейчас принесут бумаги и мы поедем.
Она продолжила смотреть на меня встревоженно и доброжелательно.
– Аня понимаешь, мне немного…
– Ой! – она покраснела и почти побежала к выходу из палаты.
По дороге она столкнулась с Дмитрием Олеговичем.
– Я попрощаться. – сказал он немного неуверенно. И собственно поинтересоваться, а с вами может кто-то побыть какое-то время?
– Я! – пискнула Анечка. – Я буду с ним… Побыть… Присмотреть какое-то время…
Окончательно смутившись, она выбежала из палаты, а я от удивления выронил штаны.
Когда мы вышли из больницы, я был настолько растерян, что выбор между поездкой на метро и вызовом такси, казался мне дилеммой неразрешимой, но выяснилось, что Аня автолюбитель и что она твердо намерена везти меня на машине.
– Да не стоит. – отнекивался я. – Это же через весь город …
Но оказывается, что мы едем не ко мне за МКАД, а к ней домой.
– Я обещала, что буду присматривать за тобой.
Когда я увидел ее решительное сердитое лицо, причем увидел это лицо сильно ниже своего плеча, такая она была миниатюрная, когда представил, как выгляжу теперь сам… Случилось совсем неприятное: я зашмыгал носом, а потом мое лицо сморщилось как прокисший апельсин и я разревелся, как шестилетка. А уж когда она от испуга попыталась гладить меня по голове, я завыл белугой. Вот так мы и стояли на проспекте Мира, сначала оба плакали обнявшись, а потом еще и целоваться придумали. Потом пошёл дождь и мы разлепились, мы смотрели на серое небо откуда лилась на нас вода, смотрели по сторонам, смотрели под ноги, но никак не решались посмотреть друг на друга.
– Пойдём? – то ли спросила, то ли предложила Аня.
А я и не спорил. Тогда она тихонечко взяла меня за руку и повела к машине. И казалось мне, что так, наверное, и правильно, а до этого вечно шёл не в ту сторону, потому что всегда руку выдергивал.
Правда перед входом в ее квартиру меня опять охватили сомнения:
– Ты знаешь… Ты ведь не обязана… – бубнил я, не решаясь переступить порог ее квартиры.
Но женщина, даже если она мала ростом, а это даже и лучше, если мала, она может так посмотреть, так сделать глазами, что будешь ты последним подлецом, если не переступишь порога ее квартиры и не останешься там столько, сколько она захочет тебя там терпеть. И не положено тебе после этого ни воли, ни правды, ни цели, а сможешь ты всего-то зарыться носом в ее теплый живот и вдыхать ее запах, до тех пор, пока не останется в тебе ничего своего, а будет только она, ее мягкость, ее власть, и ее голос. А если тебе повезет, то ты услышишь ее голос, и будет этот тихий стон или шепот или даже просто выдох, твоей наградой и венцом твоих земных дел. Но если ты настолько нахален и уверен в себе, что сможешь после этого поднять голову от подушки и даже встать с кровати, то не моги говорить и не смей задавать вопросов, пока женщина не заговорит первой.
