Максим Никитин
Зона нулевого режима
На берегах великой русской реки Волги стоит не очень великий, но всё же город – С. Ничем он не примечателен. Такой же серый и вымирающий, как и большинство городов нашей родины. На окраине города С., среди леса и холмов стоит комплекс зданий, представляющих собой психиатрическую лечебницу. Построены они были более ста лет назад и с тех пор особо не ремонтировались. Так и стоят ветхие как пациенты, коротающие в них свои дни. Это разруха объединяет постройки и местную публику. В клинике много отделений, но нас интересует №14. Это наркологическое отделение. Лечатся там правда, в основном, алкоголики. Курс проходят недели за две. За это время им ставят системы по выведению этанола, а иногда и метанола, из организма, делают снотворные и витаминные укольчики, дают таблеточки. В общем, как и везде. В этом учреждении закрытого типа и оказался пациент Дмитрий К. пасмурной осенью 202… года. До того как он очутился в стенах заведения, в течение трёх недель употреблял вино-водочную продукцию, не мог остановиться и решил привести себя в порядок, обратившись к специалистам, пока ещё не поздно было сделать остановку. Пройдя несложную, но ввиду состояния Дмитрия тяжёлую процедуру оформления в клинику, пациент отправился в палаты для прохождения курса излечения. Чувствовал он себя из рук вон плохо, на грани жизни и смерти, но за жизнь цеплялся. Дмитрия определили во вторую палату, на кровати которой он и стал дожидаться помощи. Через непродолжительное время его навестил добрый доктор, сыгравший огромную роль в выведении Дмитрия из тяжёлого состояния делирия. Но произошло это не сразу, спустя пару недель, о которых и пойдёт речь. Доктора звали В.Н. Он был молод, но опытен в вопросах выведения из алкогольной интоксикации. За время своей врачебной практики он повидал великое множество подобных Дмитрию пациентов, поэтому осмотрев вновь прибывшего, оперативно назначил курс лечения. Первый день в клинике Дмитрий провёл лежа на кушетке, смотря на дверь напротив него с надписью «Процедурный кабинет». Первый день – он трудный самый. Тут надо сказать несколько слов об устройстве клиники. Отделение №14 представляет собой старое, о чём уже упоминалось, обшарпанное двухэтажное здание. Чтобы попасть внутрь, надо подняться на второй этаж. Там за решётчатой дверью и находятся пациенты. От лестницы направо ведёт ещё одна дверь. Это в ординаторскую. Там, с понедельника по пятницу, находятся врачи. Из ординаторской есть выход в отделение. Так врачи могут совершать обходы, проверять самочувствие пациентов. Последние же осуществляют заход и выход через дверь с решёткой. Повернув с лестничного прохода налево, попадёшь на кухню. Там находится раздатчица, которая через окошко выдаёт еду пациентам в столовой. Само отделение выглядит следующим образом:направо от входа помещение коридорного типа. С правой стороны коридора палаты, которые не имеют дверей. Дверь есть только в палате интенсивной терапии (ПИТ) для тяжёлых пациентов. К описанию ПИТа ещё вернёмся. По левую руку от коридора находится как раз ПИТ, процедурный кабинет, где по вечерам раздают таблетки и делают уколы; и ряд других дверей, представляющих собой шкафы с одеждой (всех прибывших переодевают и не у всех есть своя сменная одежда), врачебные комнаты, где можно измерить давление, хранить сотовые телефоны (их на ночь забирают медсёстры), бритвы (также после употребления подлежат обязательной сдаче), таблетки от сопутствующих заболеваний и т.д. Всего палат шесть. В каждой до восьми человек, но не всегда они заполнены. Последние две палаты держат под состоятельных пациентов и народу там один-два человека. Если от входной двери, когда уже прошёл в отделение, повернуть налево, то можно попасть в столовую, к месту дислокации медсестёр, где они трапезничают и в душевую (её открывают после семи утра ненадолго, а также после ужина часа на два). Прямо от входной двери туалет. Там три кабинки без дверей по типу «очка». Есть кран с холодной водой, в котором умываются те, кто не успел с утра в душевой, в которой есть горячая вода в кранах. Также в туалете происходит перекур, а поскольку курят почти 100%, находящихся на излечении, то перекур перманентен. Другими словами, обыденной является картина, когда кто-то сидит на очке в дальней кабинке, другой мочится в одной из двух оставшихся, а человека три – на перекуре. Все они имеют прекрасную возможность наблюдать друг за другом. Двери в кабинки не ставят видимо специально для сплочения пациентов, устранения психологических барьеров, создания здорового микроклимата. Так выглядит четырнадцатое отделение. Под ним, на первом этаже, находится шестое отделение. Там томятся люди с задержкой умственного развития. За время нахождения Дмитрия К. в клинике, один из постояльцев «шестёрки» умер и с утра оттуда звонили, просили прислать кого-либо отвезти труп в местный морг. Поскольку находящиеся в шестом отделе не совсем адекватно воспринимают окружающую действительность, отношение к ним соответствующее. Их почти не лечат, еду дают в тазиках, где всё вперемешку: и первое, и второе, и третье. Там они просто доживают свой срок. Контактов между обитателями обоих отделений нет. Вообще выходить на улицу, например чтобы принести еду на завтрак, обед или ужин на коллектив, могут только те пациенты, которые пользуются расположением медперсонала. Таких немного. Остальным выход запрещён. Хорошо зарекомендовавшие себя три раза в день спускаются в столовую и в вёдрах приносят еду. Завтрак в клинике обычно начинается часов в девять. Дают кашу: манную, пшённую. Также выдают напиток. Чаще всего его называют чаем, но с чаем он не имеет вообще ничего общего. На вкус местный чай как компот, только мерзопакостный. Реже дают какао. Ну это ещё более-менее похоже на какао. Могут выдать кисель, яблочный сок но это редко. Кисель так себе, сок отвратителен. Наверное его добавляют в чай. По крайней мере чай отдаёт чем-то приторным как вышеупомянутый сок. На обед суп. Бывает гороховый (самый вкусный), рыбный (тоже ничего), со сметаной (это сообщают сотрудники, подающие тарелки с харчами). На второе часто капуста как бы с сосисками, перемолотыми так мелко, что их не видно и не чувствуются они во вкусе. Из мясного только рыба минтай. Её частенько дают на ужин. Она очень сухая. Местные корифеи, которые лежат здесь не первый десяток раз, а бывает, что и десяток лет (об одном из них будет упомянуто чуть позже) рыбу не едят, мотивируя тем, что хранится она не в холодильнике. По этой причине можно попросить добавки. Хуже для желудка не будет. От такой еды, приготовляемой в не лучших санитарных условиях, с желудком редко бывает всё в порядке. Обычно первые три дня запор, потом понос. Также на ужин к рыбе в качестве гарнира дают кашу. Ну и как без фирменного чая? Он в меню тоже присутствует. Вообще все постояльцы ждут еды, поскольку заняться особо нечем. А когда ешь, время течёт незаметно. Коротают время за сидением в коридоре на кушетке, прогулками по коридору. Есть, так называемые, ходуны. Они могут часами ходить взад-вперёд как отрешённые. Один из ходунов мужчина лет сорока пяти был военным моряком. В одном из рейсов у него скакануло внутричерепное давление. Команда срочно доставила его на берег, провели операцию по трепанации черепа, сумели спасти жизнь, но череп с правой стороны вогнулся внутрь. Впадина диаметром с чайное блюдце никак не отразилась на умственных способностях этого несчастного. После случившегося он работал на железной дороге, а потом его мама сдала на вечное хранение в клинику, где он прибывает и по сей день. Она передаёт ему сигареты, но забирать домой не спешит. Второй ходун вообще в клинике более десяти лет. Он немного тронулся умом, его заботливые родственники оформили опеку, заполучили доступ к недвижимости и сдали на попечение в клинику. Теперь у пациента каждый день – день сурка. Сигареты родня также передаёт. У В., а именно так его и зовут, своё специальное меню, в котором присутствует даже мясо, недоступное для других обитателей заведения. К примеру В. не хочет есть то, что дают на обед. Ему приносят макароны с котлетой. Такие блюда являются предметом зависти остальных пациентов. Их меню урезано. Коротание дней в подобном режиме не прошло для В. бесследно. Он крайне неразговорчив. Лишь пару раз в день, а то и реже, может произнести какую-то фразу. Она всегда адресована кому-либо и повод для её воспроизведения должен быть очень серьёзным.
