Максим Исаевич Исаев
Почтальон
– Насыр, куда это мы идём? – спросил один из бандитов.
– Скоро узнаешь, – ответил Насыр, считавший, что тут он главный, а все остальные должны его беспрекословно слушать. Между тем, не всё, что делал Насыр и принуждал их, нравилось подчинённым. Они не хотели связывать себя с кровавыми делами Насыра, которому уже по привычке подчинялись, но никак они не планировали объявить войну властям. Они просто хотели отсидеться до лучших времён спрятавшись в лесу даже зная, что им светит Сибирь, но теперь уже, после вчерашней кровавой ночи, им светит только пуля в лоб. Сибирь, понятное дело, хоть шанс давал выжить, а что теперь? Насыр жесток, он может и сам убить, если его ослушаться, но и убивать больше не хотят никого.
– Амир сказал, чтобы мы в Каратау в пещеру ушли.
– В Каратау пойдём потом. А пока тут где-нибудь возле леса дождёмся ночи и пойдём в деревню. Есть дело. А они пусть ищут нас в лесах, – сказал Насыр и усмехнулся.
– Насыр, ты опять крови жаждешь. Амир не одобряет наши дела.
– Амир старый, ему скоро перед аллахом надо предстать, вот и боится. А мы ещё успеем грехи замолить, когда станем хозяевами на своей земле.
Насыр был прав. Лейтенант Галкин со своими людьми целый день плутали за Амиром по лесным тропам, но так и не настигли ни бандитов, ни каких-либо следов пребывания человека в лесу. Солнце уже шло к горизонту. Галкин уже сам хотел остановиться, когда к нему подошёл уже немолодой солдат.
– Товарищ лейтенант, пора бы уже отдохнуть. Скоро ночь. Без толку целый день шастаем по лесам.
– Не могу я понять, что этот дед задумал. Водит нас кругами. И всё молча.
– Хреново, что ни хрена по-русски ни бельмеса не понимает.
– А по-моему он всё понимает. Прикидывается.
– Вы думаете?
– А мы сейчас проверим, – сказал Галкин и крикнул, – Алё! Отец! Стойте! Привал! Надо готовиться к ночлегу! Скоро ночь! – Галкин показал рукой на горизонт.
– АльхамдулиЛляхи раббиль алямин! Яхши. Яхши. Хорошо. Хорошо, – сказал Амир, дав понять, что он понял. Лейтенант в свою очередь скомандовал:
– Товарищи красноармейцы! Всем расположиться среди кустов. Тут мы поужинаем и расположимся спать.
Уставшие и голодные, остановились они на небольшой поляне и распаковали свои сухие пайки. Недалеко от них сели Амир и местные добровольцы, достали свои скудные запасы провизии, состоящие из кукурузной лепёшки и брынзы из овечьего молока и тоже стали то ли обедать, то ли уже ужинать. Амир достал из хурджуна (типа вещмешка) несколько помидоров, лука и угостил ими Галкина и солдат.
– Спасибо, отец! Спасибо! – поблагодарил его Галкин.
– Товарищ лейтенант, может, тушёнкой их угостить? Что они в сухомятку-то?
– Ты с ума сошёл? Тушёнку им предлагать? – резанул быстро второй солдат.
– А что, мне не жалко?
– Не будут они есть тушёнку. Им нельзя свинину, – объяснил ему Галкин.
– А чё нельзя? Мясо как мясо.
– Тебе же говорят, – нельзя! По Корану нельзя! Где свинья, а где Коран, – соображаешь? – резанул опять второй солдат.
– А-а-а, ну теперь понятно, – сказал первый солдат, соглашаясь, хотя было видно, что он так ничего и не понял, почему мясо одним можно, а другим нельзя, пусть даже это свинина. А какая разница! Мясо оно и есть мясо.
Разницу молодому солдату так никто и не объяснил, потому как никто этого не знал. Не успели толком и пищу принять солдаты, как некоторые уже и заснули от усталости прямо на земле. Посмотрел Галкин на этих достаточно измотанных, вынужденных преодолевать преграды в горных тропинках, в необычных для себя условиях, понял, что дальнейшее движение невозможно и, на радость уставшим бойцам, скомандовал:
– Так, внимание, бойцы! На сегодня поход дальнейший отменяется. Ночуем здесь. Приготовьте себя ночлег. Наломайте веток побольше, подложите и укройтесь получше. Ночи тут, в горах, холодные. В караул первым заступаю я, потом по очереди.
Бойцы с удовольствием принялись за дело и быстро приготовили себе матрасы из веток. Располагаются кто где среди кустарников. Галкин из полевой сумки командира достал карту и уставился в неё в надежде определить, где они находятся и куда завтра их поведёт этот подозрительный старик Амир. Старик к этому моменту успел совершить вечерний намаз и уже сидел на своём тулупе из овечьей шкуры и негромко бубнил себе под нос что-то из Корана, перебирая чётки в руках. Бородаты аборигены тоже собирались спать, лёжа прямо на зеле. Уже наступала ночь.
10
Ничего хорошего ночь эта не обещала оперуполномоченному НКВД, старшему лейтенанту Исаеву. Сейчас он сидел на стуле с вытянутой раненной ногой, уперев её на другой стул, и сосредоточенно о чём-то думал. Жена его, Аба, знала, о чём он думает и боялась перебить его мысли до поры. Она смачивала теплой водой тряпочные повязки с ран, с трудом, но медленно отдирала их, чтобы было не очень больно и накладывала на раны чистые повязки. Наконец она спросила:
– Как они найдут их в этих лесах? Они же где угодно могут спрятаться?
Иса не сразу услышал её, но потом, словно проснулся, открыл глаза и ответил:
– Найдут. Амир знает где искать.
– Не верю я этому Амиру. Хитрый он. Чести в нём нет. Обманет.
«Вот, женщина! – подумал Иса. – ничего от них не утаишь! Как будто залезла в голову, прочитала его мысли и выложила прямо на ладонь. Но нельзя в этом признаваться, от этого ей не станет легче, надо её успокоить.» И он попытался успокоить её, если вообще возможно успокоить женщину, у которой бандиты похитили ребёнка.
–Не обманет. Он знает, что будет если… Мечеть опять закрою.
– А если убьют ребенка?
– Не убьют. Они не сумасшедшие.
Глубокой ночью Аба проснулась от лая собак. Казбек лаял истошного, отчаянно. Ему вторили и соседские собаки. Аба прислушалась и стала будить мужа.
– Иса! Иса, проснись. Собаки что-то сильно лают.
За свою нелёгкую и даже очень тяжёлую жизнь Иса научился на ночь отстраняться от всех мыслей, какие бы тяжёлые они не были, и дать душе и телу отдохнуть, что назавтра чувствовать себя бодрым, если уже не весёлым. Этому его научил старшина Морозов ещё в гражданскую, что очень ему помогла выжить и в сталинских лагерях. И теперь, зная, что за ним охотятся бандиты, что в любое время могут прийти и убить его, как два дня тому назад убили его друга и других колхозных активистов, он всё же не терял духа и бодрости и спал всегда как убитый.
Он еле открыл глаза, протёр их, выхватил наган из-под подушки и только потом спросил:
– Что случилось?
– Казбек лает сильно. Чует что-то.
– Сейчас посмотрю.
Иса, хромая и оперевшись о костыли, с наганом в руках, открывает дверь во двор, чтобы выйти на улицу, получает выстрел в упор и падает на пол. Начинается перестрелка. Аба с криком: «Уя-я-я, Аллах!», прячась за стену, хватает Ису, затягивает во внутрь комнаты и закрывает дверь.
– Иди спрячься в спальне.
– Ты ранен. Перевяжу.
– Потом. Патроны подай!
– Сейчас.
Аба уходит в смежную комнату за патронами. Дверь приоткрывается, оттуда показывается дуло обреза. Иса начинает стрелять. Перестрелка. У Исы заканчиваются патроны. Бандиты во главе с Насыром входят в комнату. Насыр забирает у Исы наган.
– Вот и встретились, Иса. Но здороваться с тобой я не буду.
– Шакал.
– Не гостеприимный ты, Иса. Испортили тебя русские кунаки. И Коран ты предал, и шариат тебе не Закон. Гяуром совсем стал.
Из смежной комнаты выходит Аба с патронами.
– А вот и патроны вовремя подоспели. Давай сюда, Аба, они ему уже не нужны, а нам может пригодиться, – сказал Насыр и протянул руку, чтобы забрать патроны. Аба швырнула патроны в сторону и спросила сурово:
– Где мой сын?
Насыр не ожидал такого вопроса, он был уверен, что Султан уже давно дома и даже немного растерялся, не зная, что ответить, оглянулся на других бандитов и ответил спокойно, но уверенно, чтобы не вызвать подозрений:
– Отдыхает твой сын, Аба. В надежном месте. Можешь не волноваться.
– Если с ним что-нибудь случится, я тебя сама убью и собакам кину твой труп.
– Хорошо, Аба, я буду ждать. Я сочту себе честью погибнуть от твоих рук, – сказал Насыр с иронией, затем обратившись к своим бандитам, скомандовал агрессивно, – Ладно, разговорились мы тут. Забирайте этого и пошли.
Аба хватает нож, лежавший недалеко на полу, и бросается на Насыра со словами:
– Не трогайте его!
Один из бандитов ударом приклада в лоб оглушает Аба, та падает на пол и теряет сознание.
– Что ты делаешь, варвар! Это же женщина! – Кричит Насыр на бандита.
– Так она убить тебя хотела, – оправдывается бандит.
– Ладно, забирайте его и пошли.
Иса пытается сопротивляться, левой рукой хватает костыль и бьёт Насыра. Тот ударом приклада оглушает Ису.
– Ты смотри! Даже полуживой сопротивляется, гяур! Берите его и пошли.
Бандиты уходят, захватив с собой раненного Ису, но как только выходят в сад, откуда они пришли, кладут на землю бессознательной тело и молодой бандит спрашивает:
– Куда мы его, Насыр?
– Донесём до леса, там отправим душу к Аллаху, а тело закопаем.
– Насыр, я не буду его убивать. Хватит с меня крови.
– Хорошо, не убивай! Зато он тебя убьёт!
– Ты же говорил, что скоро немцы придут сюда, так пусть они и разбираются с ним. Зачем нам брать лишний грех на душу?
– А если не придут? Что нам тогда делать? Он же нас не пожалеет.
– Если не придут, тем более не надо. Не он, так другие придут за нами и тогда точно пуля нам в лоб. Как собак перестреляют в лесу.
– Ты как всегда больше всех трясёшься. Может и в штаны наложил уже, – ответил ему постарше бандит. – Он не думал о грехах, когда в Сибирь отца твоего отправлял.
– Ладно, пошли к мосту. Оставим его там, – решил вопрос Насыр.
Старый деревянный мост через не глубокую речку соединяет между собой две половины деревни. Сюда Насыр своими бандитами притащили и кинули на небольшой островок из камней безжизненное тело Исы.
– Насыр, что мы возимся с ним? Может его сразу отправить к Аллаху?
– Он не заслужил такой легкой смерти. Пусть помучается. А может и сдохнет. Кто его тут будет искать!
– Надо хоть привязать. Живучий он, гяур. Третий раз убиваем, а он всё живой.
– Не надо. Пусть лежит. Нам надо подумать, куда делся их маленький гаденыш? Вместе с немцем? За этого щенка нас люди и домой не пустят, если что случится с ним.
– Волкам на ужин достались, наверно.
– Это плохо. Надо его найти. Пошли. Скоро рассветёт.
11
Приближалось утро. Рассвет только пробивался за горизонтом. На поляне, укрывшись дубовыми ветками, спят Султан и немец. Воздух постепенно заполняется шумам приближающегося самолета. Немец просыпается первым, прислушивается, потом будит Султана.
– Sultan … Sultan, wach auf. Tante fliegt. Wach auf. Султан…Султан, просыпайся. Тётушка летит. Просыпайся.
– Какая тётушка? Где летит? – спросил Султан, протирая сонные глаза, не понимая ничего.
– Welche Tante? Какая тётушка?
– Das sind Flugzeuge. Junker. Die Landegruppe fliegt. Ich habe dir gesagt, du musst zum Kommandanten rennen. Это самолеты. Юнкерсы. Десант летит. Я же говорил, надо к командиру бежать.
– Wohin gehen Sie? Куда они летят?
– Sie fliegen hierher. Dies ist die Landung. du musst zum Kommandanten rennen. Сюда летят. Это десант. Надо срочно к командиру бежать.
– Wo laufen? Ich weiß nicht, wohin ich rennen soll, wir sind verloren. Куда бежать? Я не знаю, куда бежать. Мы заблудились, – сказал Султан, уже и сам думая так.
Он не знал, не мог знать, что буквально в получасах ходьбы от них остановилась на ночлег группа Галкина и что она тоже только что проснулась от приближающегося гула самолета. Галкин по звуку определил, что это летит Юнкерс и уже думал свои дальнейшие шаги, если это десант, когда кто-то из солдат спросил спросонья:
– Это кто там не дает нам спать, товарищ лейтенант? В такую рань?
– Это Юнкерсы. Немцы, – сказал Галкин и вышел на середину поляны, чтобы лучше разглядеть самолёт. Подошли и встали за ним и два солдата.
– Они что, заблудились? – выразил удивление один из солдат.
– Не знаю. Посмотрим, – сказал Галкин спокойно продолжая наблюдать.
Долго смотреть и наблюдать им не пришлось. Через пару мгновений из самолета один за одним начинают выпрыгивать парашютисты. Солдат, который стоил рядом с Галкиным, был уже битый калач, который попал в тыловые войска по ранению и контузии, который уже успел понюхать пороху на фронте, поэтому сказал, спокойно:
– Опа-на! Бабочки полетели!
Галкин тоже не удивился и не суетился, он быстро подошёл к своей ночной ложе, надел шинель, закинул за спину вещмешок и скомандовал:
– Отделение, приготовиться к бою!
Он обратился к Амиру и аборигенам жестами, чтобы собирались за ними идти. Выждал всех пару минут и крикнул:
– Отделение за мной бегом марш! Отец, за мной! Бегом за мной!
Когда Галкин со своим отделением прибежал, несколько парашютистов уже успели приземлиться, некоторые ещё спускались и, поэтому, Галкин сразу открыл огонь и дал команду одновременно: «Отделение, к бою!»
Начинается перестрелка. Немцы отстреливаются. Падающие парашютисты тоже открывают огонь на лету.
Насыр и его бандиты тоже услышали рёв самолёта и несмотря на то, что они только недавно легли, выскочили из своей землянки.
– Насыр, это кто такие? – спросил один из бандитов.
– Это друзья наши летят. Близок уже день освобождения. Близок. О! Уже прыгают к нам. Пойдемте, познакомиться с освободителями.
– И что мы им скажем? "Салам алейкум, Гитлер?" Языка-то не знаем.
– Разберемся как-нибудь. Пошли.
– Ага, скорее они разберутся. Вон, сколько их.
– Побежали! Разберёмся потом!
Добежать, однако, до своих «освободителей» бандиты не успели. Неожиданно для них в лесу началась перестрелка. Бандиты остановились в испуге и задумались.
– Это кто стреляет? – спросил молодой бандит.
– Это опера. Нас ищут. – ответил Насыр, поникшим голосом.
– И что делать?
– Подождём. Посмотрим.
Тем временем неожиданно начавшийся бой также неожиданно закончился. Галкин выходит из укрытия и, держа ППШ наготове, идет вперед, смотрит по сторонам, изучает обстановку. Несколько немцев убиты на земле, трое убитых немцев висят на парашютах. Галкин возвращается к своим, садится на пенёк.
– У нас потери есть? – спрашивает он через паузу.
– Да, товарищ лейтенант. Один убитый и один раненный. И один местный убит.
– Какого черта они сюда прилетели? Что им тут надо? – как бы сам себя спросил Галкин в раздумье.
– Заблудились, может, товарищ лейтенант?
– Не-е-ет, они цель имеют. Но до цели далековато отсюда. И в бой не вступили, отстрелялись и ушли.
– Странно вообще-то, товарищ лейтенант, они и убитых бросили.
– А куда им с трупами! Они на дело идут!.. Значит, так. У убитых немцев забрать оружие, боеприпасы, наших загрузить на лошадей и в деревню, – машет рукой Амиру. – Отец! Идите сюда!
Амир подходит к Галкину, увидев убитого солдата читает молитву. Галкин ждёт, пока тот читает, потом машет руками, показывает на лошадей, на убитых; жестами объясняет, что надо делать:
– Лошади! Раненные! Убитые! В деревню! Понял?
– Яхши. Яхши. Хорошо. Хорошо. Альхамдулиллах! – говорит Амир, кивая головой, затем он отходит, на своём языке что-то говорит своим, достаёт кинжал, рубит ветку, из которой делает острое копьё. Галкин подумал, что старик не понял его и подошёл к нему.
– Отец, вам в деревню надо! Бери своих людей и в деревню. Идти в Какашура, – пытался объяснить, помахивая руками и показывая в сторону деревни. Амир же на своём стал показывать на трупы и копьём своим копать землю, тоже помахивая двумя руками. Галкин догадался, что старик хочет похоронить погибших немцев.
– Ах, вот оно что! Отец, да некогда нам! Бог с ними, с фашистами этими! Забирайте своих и бегом в деревню! А этих потом заберёте!
– Ёк! Ёк! Аллахима аминь! Ёк! –старик стал возбуждённо отрицать и отмахиваться руками. Галкин понял, что говорить с ним бесполезно, вернулся к своему пеньку, сел, подумал и вскорости обратился к солдатам:
– Значит так, товарищи Красноармейцы. Поиски бандитов временно отменяется. Обстановка поменялась. У нас высадился вражеский десант. Задача у них серьёзная, опасная и мы не можем их упустить. Приказываю всем вернуться в деревню. Найдите Ису, доложите обстановку. Пусть срочно позвонит в район, вызовёт подкрепление. А я пойду по следам фашистов.
– Товарищ лейтенант, как же вы один-то, может и я с вами? – спросил молодой боец.
– Да, ты пойдёшь со мной. Для связи, если будет необходимость. А старик, как я понял, хочет похоронить убитых, так вы помогите им, потом и их заберите. Задача ясна?
– Да товарищ лейтенант.
– Выполнять приказ! Сидоренко, за мной!
Галкин вместе с Сидоренко побежали догонять десант.
Навстречу им по узкой горной тропинке шли Султан и немец. Султан издали заметил идущих навстречу, но не Галкина, а фашистов. Прислушался, затем поворачивается к немцу, скомандовал: «Тихо! За мной!», и они ушли в сторону и спрятались в кустах.
– Was? Что такое? – спросил немец щёпотом.
– It's them. Landing. Lie down, do not move. Это они. Десант. Лежи, не шевелись.
За несколько метров от Султана и немца по тропинке молча проходят фашисты.
– Sultan, wir müssen zum Commander laufen. Султан, надо бежать к командиру.
– Wir werden es nicht schaffen, wir werden gehen sich ihnen hingeben. Не успеем, мы пойдем сдаваться им.
– Nein, nein, ich gehe nicht. Sie werden uns sofort töten. Нет-нет, я не пойду. Они сразу убьют нас.
– Sie können. Ich bin nicht da. Ich werde mich ihnen ergeben und sehen, wohin sie gehen. Тебя могут. Меня нет. Я сдамся им и посмотрю, куда они пойдут.
– Sultan, du kannst mich nicht verlassen. Ich werde ohne dich sterben. Султан, ты не можешь меня бросить. Я умру без тебя.
– ch zeige dir die Richtung und du gehst ins Dorf. Я тебе покажу направление, и ты пойдешь в деревню.
– Nein, Sultan, nein! Ich komme nicht! Ich werde sterben! Lass mich nicht. Ich will essen! Ich möchte trinken! Нет, Султан, нет! Я не дойду! Я умру! Не бросай меня. Я есть хочу! Я пить хочу!
Немец заплакал. Султан смотрел на него и не знал, что делать и как поступить. И немца инвалида жалко, и десант фашистский не хочется упустить. Он бы мог обмануть фашистов, повести по другой дороге, а сам спрятаться.
Не успел Султан ещё принять решение, как снова услышал шаги, идущих по тропинке людей. Кто это могли быть? Ведь десант уже успел пройти и скрыться от глаз. Султан прополз поближе к тропинке и увидел двоих в военной форме. Это были лейтенант Галкин и боец Сидоренко. Султан позвал немца к себе, и они вдвоём вышли на тропу. Галкин вскинул вверх автомат, готовый стрелять и резко скомандовал:
– Стоять! Кто такие?
– Не стреляй, товарищ лейтенант! Я Султан, сын Исы.
– Султан? Не понял. Тебя же похитили…
– Мы убежали с другом.
– А тут как вы оказались?
– Стреляли же. Хотели посмотреть. А потом заблудились.
– А этот друг твой кто такой?
– Это немец.
– Немец? А ну-ка отойди в сторону! – Галкин направляет автомат на немца. Султан заслоняет немца своим телом.
– Не стреляй! Он не фашист! Его фашисты выбросили! Он мой друг.
– Не понял. Когда ты с немцами успел подружиться?
– Он хороший. Добрый. У него нет рук. И фашисты его выбросили.
– Ладно. Посмотрим, какой он добрый. Подойдите сюда.
Султан подходит близко к Галкину, за ним идет немец, испуганно прячась за спину Султана. Галкин осматривает немца, дулом автомата раскрывает подол шинели.
– Мать твою! Вот те на и немец! Он же весь в дерьме.
– Töte mich nicht, ich kann nützlich sein. Не убивайте меня, я могу быть полезным.
– Что он хочет? – спросил Галкин снисходительно, видя беззащитность немца.
– Просит не убивать его. Нам он поможет фашистов поймать. Мы встретили фашистов. Я насчитал их целых двадцать пять. У них ящики на спине. Много ящиков.
– Ящики, говоришь! Да, я видел. Это взрывчатка. Я так и думал. Так и думал. Значит, так, Султан. Давай, дуй в деревню, сообщи об этом отцу, пусть он свяжется с районом. А я попробую их задержать.
– Они вас убьют. Их много.
– Убьют, так убьют. Мы на войне, Султан. На войне.
– Лучше я пойду к ним.
– Нет. Ты пойдешь домой. Мать твоя убьёт меня, если что. Путь лучше фашисты меня убьют, а не тебя.
– Меня они не убьют. Я их обману. Язык знаю хорошо.
– И как же ты собираешься их обмануть?
– Вы не знаете тут местности, а я знаю. Я их в Каратау, в пещеру заведу. А вы успеете туда с солдатами прийти.
– Что ж, убедительно, – сказал Галкин после некоторого времени молчания и добавил, – Только ты это… Осторожно там…
– Я знаю, не волнуйтесь, товарищ лейтенант. И немца заберите с собой. Они его точно убьют. И сумку эту. Тут почта. Похоронки тут.
Галкин взял почтовый мешок, передал его Сидоренко и ещё немного постоял в нерешительности, а потом, всё-таки сказал:
– Ладно. Мы побежали тогда. Догоним своих.
Галкин с немцем и с Сидоренко пошли обратно, а Султан последовал по тропинке в другую сторону догонять фашистов.
12
Пусть они пока идут к своим целям, а мы на время вернёмся в деревню и посмотрим, что тут происходит.
Как вы уже знаете, раненного, полуживого оперуполномоченного Исаева бандиты ночью бросили под мостом. Его обнаружила бродячая собака и стала лизать засохшую кровь на его ноге, на лице. Иса зашевелился, пришел в себя и открыл глаза. Собака от радости стала громко лаять. Проходящий мимо седой старик обратил внимание на лай собаки спускается к ней под мост, и видит Ису.
– О, Аллах! О, Аллах! Астагфируллах! Да простит Аллах! Что же это с тобой сделали, сынок! Какой шайтан тебя так?
Иса пытается что-то сказать, но не может. Лишь слегка шевелит губами:
– Аба…Аба…Султан…
– Аба? Султан? Жива твоя Аба. Жива. Лежи. Лежи, сынок. Я сейчас сбегаю, людей позову на помощь, сказал старик и быстро ушёл.
Через час полуживого Ису уже доставили домой и старик, продолжая в ярости ругать и проклинать виновников трагедии на чём свет стоит, вышел за ворота. Уже за воротами он увидел, что по узкой улице деревни бежит Лида. Он понял, что она идёт к Исаевым, но не стал её дожидаться. Как раз в это время над деревней пролетал немецкий Юнкерс. Она услышала гул, посмотрела на небе и произнесла в сердцах: «Чтоб вы сдохли, фашисты проклятые!».
В доме Исаевых Лида застала хозяев в беспомощно больном состоянии. Иса лежал на кровати весь в крови и без сознания, Аба лежала рядом на ковре, застланном на полу с перебинтованной головой.
– О, господи! Что это опять с вами? – были первый слова Лиды, когда вошла в комнату.
– Бандиты. Ночью напали. Ису захватили, потом бросили под мостом. Только вот притащили люди. Он ранен.
– Я вижу. Сейчас помою, перевяжу. Ты как?
– Уже лучше. Только болит голова.
– Помочь тебе может чем надо по дому? Кушать приготовить, может?
– Я приготовила уже. На печке лежит.
Иса начинает приходить в себя. Он открывает глаза и тихо произносит:
– Пить… Воды дайте…
Аба, услышав голос Исы, пытается подняться.
– Лежи, Аба, лежи. Не волнуйся. Я сама, – Лида набирает воду в кружку и поит Ису.
– Спасибо, Лида. Спасибо, – Иса пытается приподняться.
– Лежи, лежи, – я сейчас перевяжу тебе рану. Помою и перевяжу.
– Лейтенант не вернулся?
– Нет, пока не вернулся. Вернется. Обязательно вернётся.
– И Султан не вернулся? – спросила Аба.
– И Султан вернется. Все вернутся… Я тут шурпу вам сварила, надо покушать немного, Аба. Давай, я накормлю тебя, Аба. Потом Ису. А рис вы свой потом покушаете.
Ладно, ты пока лежи, а я пойду в
сельсовет, позвоню в район. Сообщу
про Ису.
А в лесу ситуация была такой. На небольшой поляне, куда вывела фашистов извилистая горна тропинка, стоят они полукругом и изучают карту местности. Панорама сложного рельефа гор привела их в полных шок.
– Das ist unglaublich! Ich kann meinen Augen nicht trauen! Wie kommen wir hier durch? Wir sind keine Kletterer. Это невероятно! Я не верю своим глазам! Как же мы тут пройдем? Мы же не альпинисты, – рассудительно произносит офицер в защитной форме.
– der Hauptmann waren wir wenigstens richtig gelandet? Нас хоть правильно высадили? – спросил другой, видно тоже офицер, но моложе. Доселе наблюдавший за ними в кустах Султан выходит и идёт к ним с поднятыми руками. На него все сразу направляют оружие.
– Nicht schießen! Ich werde dir helfen! Не стреляйте! Я помогу вам!
– Komm hier. Bist du allein? Иди сюда. Ты один? – спросил осторожно офицер, внимательно рассматривая Султана и не опуская вниз дуло автомата.
– Ich bin allein. Kein anderer. Я один. Больше никого.
– Was machst du im Wald? А что ты делаешь в лесу?
– Ich verstecke. Die Kommunisten verhafteten meine Eltern und wollten, dass ich nach Sibirien gehe. Ich rannte weg. Прячусь. Коммунисты арестовали родителей и меня хотели в Сибирь, я убежал.
– O-o-oh! Du machst das gut! О-о-о! Ты молодец!
– Wir wollten zu Ihnen über die Front gehen, aber wir hatten keine Zeit. Мы хотели через фронт перейти к вам, в Германию, но не успели. Арестовали отца.
– Gut gemacht, Junge. Wir bringen Sie nach Deutschland. Möchten Sie? Ты молодец, мальчик. Мы возьмём тебя в Германию, – хочешь?
– Ja, ich möchte. Und ich habe die Sprache gelernt, um zu gehen. Ich habe Goethe auf Deutsch gelesen. Und Schiller. Да, хочу. Очень хочу. И язык я изучал, чтобы уехать. Гёте читал по-немецки. И Шиллера.
– O-o-oh! Goethe! Schiller! Gut, gut, komm mit uns nach Deutschland. Aber zeigen Sie uns zuerst den Weg – okay? О-о-о! Гёте! Шиллер! Хорошо. Хорошо. Поедешь с нами в Германию. Но сначала нам дорогу покажешь, – хорошо?
– Ich werde es dir zeigen, natürlich werde ich es dir zeigen. Gib mir einfach etwas zu essen. Ich habe seit zwei Tagen nichts gegessen. Er versteckte sich im Wald vor den Kommunisten. Покажу, конечно, покажу. Только дайте что – нибудь покушать. Я два дня ничего не ел. В лесу прятался от коммунистов.
– Das ist eine gute Idee! Und wir müssen essen, bevor wir diese Berge besteigen. Это есть хорошая идея! И нам нужно покушать, прежде чем лазить по этим горам, – сказал офицер, и распорядился угостить Султана едой и самим перекусить. Фашисты, устроившись на поляне кто как, сидя на траве, достали сухой паёк и стали есть, косо посматривая на не прошенного гостя. Султан, голодный, набросился на еду и, не отрываясь, сначала кусок какого-то вонючего сыра с сухарями, потом посмотрел на открытую банку мясной консервы, поднял голову и спросил:
