Максим Горький
Первый дебют

Артист, кто бы он ни был, – раб толпы, если он не гений.

И нет для человека рабства тяжелей и мучительней, чем служение толпе.

Она капля за каплей сосёт его соки, холодно наблюдая, как он утрачивает свежесть таланта и силу своего сердца, – она всё это поглощает, всё поглощает, и – где оно?

Она много пожрала, много пожирает, ещё больше пожрёт и всё живёт, как раньше, – чёрствая, грубая, воспламеняющаяся на момент и тотчас же угасающая, живёт холодная, серая и скучная, сильная, но бездушная, громадная, но умственно низкая…

Она жалкая всё-таки – жалкая, и вот почему люди приносят себя ей в жертву, пытаясь облагородить её, но превращаясь в её игрушку, – в игрушку, которая постольку и интересна, поскольку нова и сложна.

Стеснённая, сжатая, раздавленная тяжёлым взглядом толпы, дебютантка лишила свою роль жизни, торопливо скомкала её и бросила в скучающее, безучастное лицо зрительной залы.