Максим Денисов
Обретенные миры
Эта фантастическая повесть была написана в конце прошлого столетия. Всемирная сеть интернет еще только развивалась, персональные компьютеры были громоздкими и шумными, а информация хранилась на ненадежных дискетах. Тем не менее многое из описанного не утратило актуальности.
Недалекое будущее. Марс колонизирован. Люди проживают в городах под огромными куполами. В центре повествования – группа подростков, которые проживают в учебном центре, взрослеют и пытаются приспособиться к "взрослой" жизни.
1.
Люди слишком рано умирают. Они не успевают оставить миру то, что позволило бы живущему человечеству время от времени вспоминать и благодарить своих усопших. В лучшем случае окружающие способны на сожаление и жалость к своим безвременно ушедшим родственникам. Но на жалость сегодня не купить и кофемолки. А помнить об утраченных иллюзиях-еще не означает избежать подобных ошибок в будущем. Дело с технологиями зашло слишком далеко. У будущего возникают проблемы, разрешение которых с каждым годом становится все более проблематичным.
Так или примерно так рассуждал отец Александра перед тем, как уйти в небытие. Он был неудачником. С такими людьми рано или поздно что-нибудь случается. Ведь случайность – это еще та штучка. О ней думает каждый. Многие возлагают на-случай свои самые сокровенные надежды, другие ждут его со страхом. Но рано или поздно случай стучится и в ваши двери. Редко кто по-настоящему готов к этому. Про такого человека люди говорят: «Ему еще повезло» или «не повезло» в зависимости от трагичности исхода. Однако через мгновение это событие отходит в страну преданий, и те из людей, кто так полагался на случай, в один голос станут утверждать, что «так оно и должно было произойти» и «в этом нет ничего удивительного, раз такое произошло именно с ним». Наверное, в случайных вещах все-таки существует какая-то закономерность, просчитать которую пытался не один мудрец…
Именно нелепая случайность и доконала служащего Компании по обслуживанию межпланетных перевозок Ричарда Мори во время старта его почтового крейсера с Каллисто. Случись подобное с кем-нибудь другим, он почти наверняка сумел бы вывернуться и остался бы целым и невредимым. Но отцу Александра катастрофически не повезло. Старая развалина, которой он управлял, немного уклонилась от «зеленой» линии и попала в метеоритный поток. От прямого столкновения с каменной глыбой космический аппарат развалился на части, от пилота осталась горстка космической пыли, которую запросто уместили в урне размером с пепельницу и переслали сыну. Служащий Компании, на которую работал отец Александpa, пересказал 12-летнему мальчику сообщение о трагедии на борту почтового крейсера «Эхо» (оно передавалось всеми информационными агентствами Марса) и кое-что про отца добавил от себя. По его словам мир потерял нечто выдающееся, и такая невосполнимая потеря поставит планету на грань кризиса или катастрофы.
Мальчик не плакал. Он еще ничего не знал о смерти и не слишком хорошо разбирался в таких вещах, как прах и забвение. Он только спросил, поставят ли его отцу такой же памятник, как трем известным астронавтам, погибшим в прошлом году. Служащий пообещал лично заняться этим вопросом, затем по-спешил выполнить разного рода формальности, связанные с имущественным разделом в счет понесенных Компанией убытков, сообщил о сумме страховой премии, причитающейся родственникам, и так же поспешно удалился.
Отец оставил Александру дом в пригороде Скино (Марс, 4-й Штат Содружества, в нем Александр провел всю свою жизнь); собаку по кличке Морис (эту собаку Александр знал и любил давным-давно); старый автомобильчик (он никогда не заводился, но зато был самым настоящим автомобилем из металла и пластика) и небольшие сбережения в Национальном банке (распоряжаться ими Александру будет позволено в 14 лет). Кроме того. Компания, на которую отец потратил несколько лет жизни и саму жизнь, обязалась оплатить обучение Александра в Профессиональном центре, если он, в свою очередь, пообещает в дальнейшем работать только на космических станциях Компании.
Целых два дня мальчик как потерянный бродил по дому в полном одиночестве, предоставленный самому себе и своим мыслям. Лохматый Морис вертелся рядом, обижаясь, что Александр не обращает на него никакого внимания. Мальчик постигал, каково это – остаться одиноким по-настоящему.
Отец говорил, что «если рядом с тобой никого нет, то это еще не значит, что ты по-настояшему одинок. А вот если вокруг тебя толчется много народу, некоторые с тобой разговаривают, смотрят тебе в глаза, пожимают руку, но думают о других, более важных для них вещах – это и есть одиночество». Кроме того, отец считал, что «сильный и умный человек всегда одинок». Он утверждал, что это главное правило. Из него следовало, что до 12 лет Александр был несильным и неумным.
Мальчик думал о разных вещах. Он по-прежнему не плакал, потому что еще не до конца разобрался в своей полной неспособности что-либо изменить в существующем порядке вещей. Он прислушивался к своим внутренним ощущениям и лишь догадывался о том, что многое в его жизни теперь переменится и ко многому теперь придется привыкать или приноравливаться.
2.
Кое-что сразу переменилось с приездом тетки Александра. Первым делом она заявила, что «твой отец был не прав, когда говорил, что воспитание ребенка – слишком хлопотное дело, чтобы полагаться на женщин, и не женился во второй раз (мать Александра умерла восемь лет назад, мальчик ее почти не помнил). И что он всегда отличался глупой самонадеянностью и переоценивал свои возможности, потому и не побеспокоился обо всем заранее – не предоставил ей полного опекунского права, а ведь она (тетка) могла бы опротестовать страховую премию, и тогда Александр получил бы вдвое больше денег». И что со временем они «продадут этот дом и переедут жить в Отт, где у тетки была собственная квартира и где, по ее словам, жить было несравненно лучше. Потом она перевернула в доме все вверх дном, вытирая пыль с подоконников, до которых не мог дотянуться старый кибер-пылесос. Мориса тетка заперла в ванной комнате, заявив, что нельзя приучать собаку спать с людьми в одной постели, что это некрасиво и что нигде такое собакам не дозволяется. Впервые в жизни Александр услышал от тетки, что красота – это то, ради чего стоит ежедневно поступаться какими-то приятными вещами. Эту мысль тетка повторяла по нескольку раз на дню, так что Александр начал было подумывать о том, что красота вовсе и никому не нужна, раз за нее приходится так дорого платить.
Однако тетка по-настояшему любила Александра. Эта ее любовь была какая-то странноватая, с разными неудобствами, поцелуями и бессмысленными просьбами, но когда настало время проходить ежегодный образовательный курс в Лицейском центре, Александр вдруг почувствовал, что ему жалко расставаться с теткой, ему не хочется никуда уезжать, ему никуда не надо уезжать, и все происходит по чьей-то досадной ошибке или по недоразумению. Что это неправильно и что если он сейчас уедет, то будет жалеть об этом всегда и никогда об этом не забудет, и в его душе что-то умрет навеки.
У тетки не было своих детей, она жалела об этом каждые пять минут и ревела, как если бы Александр был ее родной сын. Тетка обещала заботиться о Морисе и навешать Александра каждую неделю. Впрочем, она легко давала обещания и так же легко о них забывала. К Александру она так ни разу и не приехала, а только иногда звонила или передавала через знакомых скромные гостинцы.
3.
– У вас в Скино живут одни придурки и уроды! – уверенно говорит Александру худенький белый мальчик с тонкими, как спички, руками и большими блестящими глазами.– Я знаю, один раз я с родителями приезжал в Скино, чтобы покататься на громоверблюде в парке.
– Я видел у нас только одного урода. Да и тот был приезжий. Наверное, это был ты,– ответил Александр.
– Тогда ты меня не мог видеть, я тогда еще не родился. Моя мама была на шестом месяце беременности, -серьезно ответил мальчик. Его звали Виктор. Он был занудой и плаксой. Ни кто в группе с Виктором не дружил. Только Александр иногда подходил к нему, чтобы поговорить.
– Когда-нибудь я придумаю такую штуку, которая взорвет Скино в клочья, и от твоего города ничего не останется, -угрожал Виктор. Он был немного себе на уме, но все, кроме Александра, к этому уже давно привыкли.
– Тогда я поймаю тебя и оторву тебе уши, – равнодушно ответил Александр.
– Тебе меня ни за что не догнать, ведь я бегаю втрое быстрее тебя!
– Я прямо сейчас тебя догоню!
Спорщики срываются с места и бегут наперегонки. Александр без труда настигает обидчика и опрокидывает его на спину. В глазах Виктора ненависть и презрение ко всему человеческому ролу и в частности к Александру. Он лягается и отбивается своими слабыми руками. Потом он плачет. Александру стыдно, ведь он не хотел обижать маленького уродца. Виктор самый слабый мальчик в их группе. Но злости и мстительности этого «головонога» хватило бы на десятерых. Виктор частенько «пускает ветры», поэтому в группе его прозвали «Хорьком».
– Ты догнал меня только потому, что я этого захотел, – через минуту заявляет это маленькое чудовище. – Если бы я не поддался, ты бы меня ни за что не догнал.
Александру неохота спорить. Он уже давно убедился, что каждый раз Виктор придумывает для себя какое-то оправдание.
Александр живет в интернате при Лицейском центре уже вторую неделю.
Лицейский центр – это громадная серая коробка из пенобетона, в тени от нее никогда не тает лед. Центр подключен к автономной системе жизнеобеспечения и обнесен гигантской сферой из пластика, через которую в ясную погоду можно разглядеть огни и строения Ярмоса – самого большого марсианского города. Центр – это несколько десятков этажей с секциями для малолетних негодяев, которые только тем и занимаются, что дерутся друг с дружкой и разрисовывают стены своих комнат-боксов цветными мелками. Старшие Наставники появляются здесь редко, а уж если появляются, то всегда в сопровождении какого-нибудь кибернетического ублюдка или служащего Департамента с парализующей дубинкой в руках. Здесь не так уж и плохо можно устроиться, однако воскресные дни лицеисты предпочитают проводить где-нибудь в другом месте.
Вначале Александр не испытывал никаких чувств по поводу того, что ему пришлось покинуть дом и Мориса на долгих пять месяцев. Но вот прошли первые несколько дней. Любопытство 12-летнего мальчика было отчасти удовлетворено увиденным и услышанным, и Александр вдруг неожиданно для самого себя испытал первый щемящий приступ неподдельной тоски. Словно чугунные шипы неожиданно сжали его маленькое сердце, и с этой болью в груди Александр прожил еще несколько дней. Он понял, наконец, что отец его покинул этот мир навсегда, что маленький лохматый Морис никогда больше не явится к нему ласковым пушистым комочком, а лишь при случае слабо вильнет хвостом, если, конечно, тетка сдержит свое обещание и не отдаст его кому-нибудь. Впервые в жизни Александр почувствовал необходимость как-то устроиться, попробовать восстановить для себя. маленький мир, в котором он рос и жил раньше. Однако он уже догадывался, что уют и защищенность могут подарить только родные стены, и тоска, словно холодный марсианский ветер, обожгла душу мальчика.
4.
Александр был неглупым мальчиком. Он был сильнее многих своих сверстников и запросто мог совершить что-нибудь такое, что могло бы всех восхитить. Но никогда не делал этого, потому что не чувствовал необходимости. Он не проявил должной настойчивости, чтобы с кем-нибудь крепко подружиться, поэтому очень скоро худенького мальчика с пепельными волосами и глазами как у умного зверька просто перестали замечать.
Александр поселился в боксе с Хорьком-Виктором, и они целыми днями занимались тем, что глазели в окно, как другие мальчишки развлекаются с «Кенго-Лиссом» – механическим гибридом антилопы и кенгуру, стараясь усидеть на нем дольше всех, или гоняют в ринг-болл.
Виктор редко выбирался на общий корт, боялся, что над ним будут смеяться за его маленький рост и странную форму туловища. Он целился в сверстников из игрушечного плазменного пистолета и грозился, что в один прекрасный день всех перестреляет. Когда Александр оставлял его одного, Виктор запирал дверь на замок и никому не открывал ее до объявления смены суточного периода.
Группа Александра относилась к «Ночным привидениям» – одной трети всего населения Ярмоса, для которой дневная фаза была установлена после 20 часов всеобщего марсианского времени. «Утренние цветы» к этому времени отходили ко сну, а для «Полуденных листов» начиналось время послеобеденных забав и приключений.
Иногда, правда, Хорек выбирался из своей «норки», чтобы тут же влипнуть в какую-нибудь историю. Для старших ребят в возрасте 13-14 лет маленький коротышка не представлял никакого интереса, но зато сверстники не упускали случая подразнить его или просто толкнуть. Поэтому однажды Виктор всем в отместку расковырял перочинным ножом автоматический контролер секционной системы жизнеобеспечения, так что все обитатели тамошних боксов на целых 6 часов оказались в полной изоляции от остального жилого сектора и даже чуть не замерзли в связи с частичной разгерметизацией секционного защитного блока. Аварию устраняла целая бригада спасателей-андроидов в защитных скафандрах. Они бродили по коридорам как привидения, стараясь собрать детей в одно безопасное место. Ни черта у них с этим не получилось, а один андроид от усердия даже провалился в вентиляционную шахту. Это событие обсуждали потом целых полгода все обитатели Лицейского центра. (Имеется в виду не поломка автоматического контролера, а падение спасателя в главный воздуховод. Андроида оттуда так и не вытащили. Он почти наверняка разбился, и всем хотелось рискнуть забраться в воздуховод, чтобы поживиться его останками).
Ничего бы не случилось, если бы Виктор не разболтал об этом всей группе. Наверное, рассчитывал, что все будут им восхищаться. Но этого не произошло. Ведь все тогда здорово испугались, когда загнулся главный контролер. Никто из ребят не стал ябедничать Наставникам, но Пипетка Стаунтон и двое его друзей решили сами проучить Хорька. Они подкараулили Виктора при входе в учебный сектор и облили его универсальным растворителем с ног до головы. Под общий хохот Хорек лишился почти всей своей одежды и, обозленный, бросился в драку. Он плюнул Пипетке в лицо, да так удачно, что рыжеволосый, веснушчатый и толстый Стаунтон, наверное убил бы его, если бы этому не помешали остальные ребята. Всем ужасно понравилось, как сопли Хорька повисли у Стаунтона прямо на подбородке.
Это событие и послужило началом большой войны между Хорьком и Стаунтоном. Сражения происходили повсюду, бои не прекращались ни на минуту, и если бы в руках у воюющих сторон находилось настоящее оружие – аннигиляционные бомбы и плазменные ружья вместо духовых трубок и водяных пистолетов, – то весь сектор был бы забрызган кровью и завален мертвыми телами. Однако вскоре удача отвернулась от Хорька, так как к Стаунтону присоединились многие другие ребята. Почти все были готовы сделать Виктору какую-нибудь гадость, поэтому Хорек почти все время отсиживался в своем боксе, превращенном в крепость. Он лишь время от времени решался высунуть нос на территорию, захваченную войсками противника. Хорьку пришлось бы совсем туго, если бы Александр присоединился к армии Пипетки. Но Александру было наплевать на все эти дела, поэтому он и соблюдал полный нейтралитет.
5.
Александр ни за что не хотел вмешиваться в эту карусель. Хорек ему тоже порядком надоел своим нытьем и бесконечными придирками, но выступить на стороне более сильного противника, каким без сомнения являлся Стаунтон, было неблагородно и некрасиво.
Виктора ловили на игровом корте и запихивали в мешок с грязной пенообволокой. (В эту штуку заворачиваются перед тем, как отойти ко сну). Пипетка лично мочился в Хорьковый ранец несколько раз. Однажды не-сколько ребят напали на спящего Хорька, вынесли его в лифт и отправили путешествовать по этажам жилого сектора, сменив на нужной ему секции код и номер.
Хорек, правда, в долгу тоже не оставался. Он устраивал своим врагам разные хитроумные ловушки и однажды запер Стаунтона в душевой»на всю ночь. Хотя ему самому доставалось больше. Он не мог справиться с таким количеством врагов в одиночку.
Александр продолжал сохранять строгий нейтралитет, но скоро стало понятно, что оставаться в стороне от «большой политики» – означает потерять уважение всех ребят. Оставалось только решить – за кого драться. Стаунтон снова предложил ему вступить в команду против Хорька. Пипетка требовал, чтобы Александр выкрал у Хорька флик с любимой игрой. (Флик – это запоминающее устройство размером с пуговицу, которое вставляется в терминал, подключенный к индивидуальному процессору, и содержит информацию для индивидуальной обработки или какую-нибудь запрещенную Лицейским Советом игру. Такие флики продаются на каждом углу, некоторые из них стоят баснословно дорого). Александр под умали отказался. Ему было все-таки стыдно что-либо предпринимать против Виктора, с которым они вместе прожили уже какое-то время в одном боксе. Отказ выполнить просьбу Стаунтона явился сигналом к началу кампании против Александра.
6.
Однажды, когда Александр направлялся в душевую после разминки с «Кенго-Лиссом», к нему подошли Пипетка Стаунтон и два его телохранителя.
– Привет, хорьковый Прилипала! Как дела? У тебя дерьмо к ногам прилипло,– беги быстрее умываться! – крикнул Стаунтон, и все кругом засмеялись.
Александр промолчал и хотел пройти мимо, но Пипетка Стаунтон ударил его по заднице своей клюшкой от мини-гольфа, которую таскал с собой все время, опасаясь Хорьковых козней. Обидчиков было трое, и в другой ситуации Александр предпочел бы с ними не связываться. Но он догадался, что Пипетка все равно подкараулит его на обратном пути, поэтому драки не избежать. Александр сразу же стал плеваться и попытался отнять у рыжего толстяка его клюшку. Один из телохранителей схватил Александра за ноги и опрокинул его на пол.
– Ты споткнулся, хорьковый Прилипала? Тебе понравилась моя клюшка? Хочешь попробовать ее на зубок? Позови Хорька на помощь, он ведь
твой друг.
Александр заметил Виктора, который наблюдал за происходящим сквозь предохранительное стекло в двери бокса и, судя по всему, на помощь спешить не собирался. Любопытные глаза Хорька так и сверкали злорадством.
Александр поднялся с пола и, едва сдерживая слезы, произнес:
– Ты всегда такой храбрый, когда рядом с тобой еще двое? Не хочешь попробовать подраться со мной один на один? Стаунтон рассмеялся:
– Что я, дурак что ли, драться? Мы же играем с тобой, Прилипала! Никто из нас не хочет с тобой драться. Просто помоги нам проучить Хорька, и все.
– Обойдетесь и без меня, – ответил Александр.
– Смотри, Прилипала, Ты можешь об этом очень пожалеть.
– Как хотите. Только в следующий раз я буду драться по-настоящему, -пригрозил Александр.
На этот раз его оставили в покое, но весь день Александр переживал случившееся и вздрагивал от унижения, которое испытал, когда валялся на полу в душевой. Он вдруг понял, что боится и совсем не умеет драться. Он видел один раз, как толстяк Стаунтон ударил одного мальчика по лицу так, что у того потекла из носа кровь. Так жестоко ударить кого-нибудь по лицу Александр не смог бы. Он решил всегда носить с собой мягкую складывающуюся пластиковую палицу, которой можно было бить по голове, а в случае необходимости ее можно было очень легко спрятать.
7.
Они все помешались на разных клубах и командах.
Они все посходили с ума от разных там Бобов, Диланов и прочих умников, которые сумели пробраться на Подиум и теперь оттуда довольно бестолково пытаются руководить всем миром. Наверное, многим людям очень хочется быть обманутыми, поэтому каждая «звезда», которая тем и отличается от обычного человека, что выставляет всем напоказ свое дурное нутро, имеет шанс быть увиденной и услышанной.
В группе Александра существовали клубы «Спасателей», «Спасителей мира», «Поклонников Донатана и Беты Крое», разные там объединения «Друзей природы», «Стрелков», «Игроков в ринг-болл» и прочей чепухи. Некоторые мальчики входили в несколько клубов сразу и даже объединялись с девчонками.
Очень скоро стараниями Пипетки образовалась и команда «Укротителей хорьков», в которую вошли семь или восемь мальчиков. Они придумали для себя специальную форму – черные майки и кепки, на которых была надпись «Смерть Хорьку». Эти ребята целыми днями занимались тем, что подкарауливали Виктора и говорили ему разные гад ости. Доставалось и Александру.
Тогда Хорек попробовал организовать свою команду, в которую было предложено вступить двум мальчикам из соседней секции. Но те почему-то отказались. Им не понравилось, что их тоже будут обзывать хорьками.
В тот вечер по центральному ретранслятору передавали игровой фильм о вторжении космических пришельцев на Марс. Это было потрясное зрелище: тысячи крейсеров обстреливают друг друга из плазменных пушек, повсюду горят и рушатся здания, бегут люди, и никому нет спасения от спускающихся с небес кибермонстров. Чтобы отомстить захватчикам, не-сколько мальчишек организовали свой клуб, объявили себя «защитниками», пробрались на главный корабль пришельцев и взорвали его. Так по этой киноверсии был спасен Марс.
Все обитатели Лицейского центра были буквально поглощены зрелищем:
девчонки рыдали, а мальчишки пускали слюни и воображали себя «защитниками». Тут же был организован клуб «Зашиты от вторжений», а бокс номер 24, где жили Хорек и Александр, был объявлен Главным кораблем захватчиков. Все «укротители» тут же стали называть себя «защитниками», и Стаунтон предложил провести немедленную карательную операцию, чтобы примерно наказать вероломных захватчиков. «Укротители-защитники» ре-шили провести рейд во время ночного цикла.
Перед тем как завернуться в пенообволоку и отойти ко сну, Виктор и Александр всегда закрывали входную дверь на замок. Но в ту ночь никто из них не догадался проверить запоры на окнах. «Защитники от вторжений» проникли на внешний балкон и повели наступление снаружи.
– Вставай, Прилипала! Пришла твоя смерть! – крикнул Стаунтон, наклонившись над спящим Александром. Он сдернул с него пенообволоку и больно ударил Александра своей клюшкой по ноге. Кто-то из мальчиков, стоявших рядом с главным «защитником» громко засмеялся.
– Хорька тащите в коридор! Мы принесем его в жертву богам справедливого Марса! – крикнул один из Пипеткиных подпевал, размахивая палицей.
Наступление было таким неожиданным, что Хорек от испуга обмочился в своей постели. Его завернули с головой в пенообволоку и потащили к дверям. В боксе стало тесно и душно. Чьи-то руки принялись стаскивать Александра на пол. В первый раз он испытал жгучую ненависть и злость. Он принялся что-то выкрикивать и размахивать руками. Пипетка Стаунтон ударил его кулаком в живот.
Улар был несильным, но обидным. Александр замахнулся что было силы и ударил кого-то по липу.
– Пошли вон! Убирайтесь! – вопил он. – Оставьте нас в покое! Александр с яростью набросился на оторопевших «защитников» и стал их выталкивать из бокса. Кто-то смеялся. Кто-то торопился выскочить наружу. Через минуту в комнате не оказалось никого, кроме плачущего Хорька.
Александр, не помня себя от ненависти, выскочил в коридор. Снаружи его ожидал Стаунтон, злой от полученной оплеухи. Остальные мальчики наблюдали за ним в нескольких шагах сзади.
– Эй, Прилипала! Мне кажется, ты нарушаешь правила игры! Я ведь могу убить тебя! – прохрипел Стаунтон, потрясая своей клюшкой.
Александр набросился на него первым. Стаунтон пробовал активно защищаться, но Александр толкал его в грудь с бешеной силой. Кое-как Пипетка отбросил от себя пришедшего в бешенство противника и заверещал:
– Успокойся, ты же ничего не понимаешь! Это ведь всего-навсего игра! В его голосе сквозила неуверенность.
– Теперь мы будем играть по моим правилам! – заявил Александр. Лицо его было расцарапано до крови, колени и ладони горели. Если бы Пипетка сказал что-нибудь еще, то Александр непременно снова полез бы в драку. Но Стаунтон откровенно струсил и оставил поле боя за противни-ком. Некоторые мальчики разочарованно присвистнули и стали расходиться. Напрасно Пипетка старался доказать им, что Александр дрался и вел себя не по их правилам. Дни. клуба «Укротителей хорьков» были сочтены.