Максим Беляков
Белая рубашка
Великую страну захватили, разворовали и установили демонократию на всем континенте Лжи. Только благодаря своему сильному характеру и авторитету Петр Иванович в этом беспределе смог отвоевать ключевые криминальные сферы интересов: нефтяной, оружейный, наркобизнес и азартные игры у пришлых паразитов. В этой новой жизни, далеко в душе продолжало гореть угасающим огоньком беззаботное время и воспоминания о своей первой любви. На 30-летний юбилей братва подарила настоящую ручной работы гармонь. Это так его тронуло, что легкая слеза прокатилась по щеке. Широкая душа Петра Ивановича, как тугая пружина сжималась в муках за страну, и эта огромная энергия требовала выхода. Беда случилась, когда он развелся со своей иностранной женой Моникой. Сорвался и запил в свои 35 лет. Сам разрушив свой образ стал известен на обоих континентах Ледяного круга. Из справедливого и высоконравственного человека Орёл превратился в распутного миллиардера – любителя женщин, выпивки и азартных игр. Пружина выстрелила, и он как-то быстро начал стареть. Пил недельными запоями и возвращался в родную деревню. Ходил по дворам с гармонью, распевая песни. На улицу заново отстроенной им деревни Солнцево – вытекала накопленная за всю жизнь печаль, боль и тоска. Елена сквозь щель в окне видела эту душевную трагедию и конечно всё равно любила своего Петю. Показаться на глаза она ему не решалась. Всем известный на весь мир брак и потом эпический развод с иностранкой делали Петра Ивановича в ее глазах эдаким огромным исполином. Ее любимый молодец на сеновале остался там далеко в чистом девичьем сердце, вместе с первым великим чувством. Природная скромность и короткость вместе со строгим воспитанием сохранились назло всему этому мракобесию наступившему в Великой стране, да и во всем мире. Она трудилась в деревенской библиотеке и подрабатывала в интернете репетитором. Была в разводе, и в свои 30 лет так и не родила ребенка. Да, за эти годы были предложения, ухаживания и разговоры под луной, но сердце не обманешь, да и незачем уже. В глубине души Елена надеялась и верила, что однажды любовь вновь тихо постучится в ее жизнь.
Открыв утром электронную почту, я увидел письмо от отправителя "Остров раскаяния", с темой "Черная метка". В письме содержалась подробное дело, включающее все мои преступления с показаниями свидетелей, фото и видеозаписями моих грехов. Внизу письма, красными буквами, горела ссылка – "решить все проблемы", а рядом шел обратный отсчет времени. На принятие этого предложения было отведено 24 часа. Я кликнул, и на экране монитора появилась черная кнопка "продать Русь". Холодный пот ударил в виски, и страх сковал меня. Я закрыл это письмо, а в дверь кабинета зашел испуганный Степан. Он снял кепку и, опустив глаза, смял ее в своих руках.
– Что случилось? – спросил я, подбегая к нему.
– Ваш дед умер полчаса назад.
Это был удар в самое сердце. Я обмяк, голова закружилась, ноги подкосились. Степан поймал меня и усадил на диван. Слышу звуки, резкий запах нашатыря. Вижу врача над собой. В комнату вошел следователь, за ним мои адвокаты, спецназ в масках и более двадцати репортеров. Вся эта команда приближается смело и уверенно. Раскрыв черную кожаную папку, следователь торжественно сказал: "Петр Иванович Орлов, вы обвиняетесь". Голова начала кружиться, и я услышал обрывки фраз: организация преступного сообщества, скупка земель для иностранных компаний, показания свидетелей, заморозка всех активов до начала следствия и вынесения вердикта суда, неопровержимые доказательства. Я видел, как на Степана одевали наручники, как отец Тихон о чем-то и оживленно разговаривал с адвокатами, показывая на иконы в углах комнаты. Потом все стало как во сне. Я оделся, взял свою гармошку и пошел медленно в свете окружающих люстр, выполненных в форме ветвей дерева с искусно выкованными листьями. Я сам проектировал интерьер и сейчас ощутил в душе сказку. Полы устланы коврами с узорами, старинных славянских орнаментов, а стены декорированы гобеленами, на которых изображены сцены из русских былин. В центре приемной величественный резной деревянный стол с посудой ручной работы, выполненные в традиционном гжельском стиле. В воздухе витает аромат свежезаваренного чая с душистыми травами. Комнаты для переговоров открыты. Они оформлены в духе древнерусской усадьбы, с высокими потолками и массивными дубовыми дверями. Стены украшают картины, передающие не только красоту природы, но и дух народных традиций. Каждое окно открывает вид на парк, где растут могучие берёзы и рябины, утопающие в зелени и цветах, словно сошедшие с холстов русских пейзажистов. Я вдохновляюсь здесь сказаниями о богатырях и волшебных мирах. В этом пространстве история и современность, мифы и реальность сплетаются в удивительный узор, создавая уникальную атмосферу, полную вдохновения и силы. Для меня офис – не просто место работы, это портал в другую реальность, где мечты становятся явью. Выхожу на улицу, и толпа репортеров окружает меня, задавая кучу вопросов. В этом хаосе из криков я пришел в себя и максимально громко растянул гармонь, заставив всех замолчать. Подошел к ним поближе и сказал: "Мне пришло письмо с предложением продать Русь. Для меня это равносильно предательству. Я вырос в справедливости и принципах копного права. Демонократия поглотившая континент жадности и наш континент лжи мёртвой хваткой вцепилась в Великую страну – в мою Родину. Я верю, что однажды мы все освободимся от морока и правда восторжествует, а сейчас с грустью в сердце и болью в душе я поеду на похороны своего дедушки. Оставьте меня в покое. Оборачиваюсь и смотрю на свой офис медленно поднимая глаза. Здесь в самом центре столицы Великой страны он возвышается и давит красотой пространство вокруг. Построенный в духе древнерусской архитектуры, величественный терем, увенчан резными кокошниками и остроконечными крышами, облитый солнечными лучами, он сверкает, как витражная икона. На фасадах, украшенных богатой резьбой, изображены милые сказочные персонажи – былинные богатыри, неутомимый Иван-Царевич, и золотой двухглавый орел на крыше словно охраняют это святилище бизнеса и мечты. Закуриваю сигару, сажусь на заднее сиденье белоснежной Волги и еду в Солнцево. С грустью наблюдаю как от моей страницы в социальных сетях отписываются «друзья». К ним пришли письма от острова раскаяния, и чтобы решить все проблемы разом предлагалось нажать на кнопку «подтверждаю», где находится файлы с обвинениями. Таким образом «Тень» за сутки сформировала мое дело.
Родной дом. Печаль. Крематорий. Прах деда развеял над речкой, как он и завещал. Вечер. Одиночество. В руках шкатулка. Открываю ее и вижу древний камень – агат. Вспоминаю, как я, маленький, играл с ним. Отец смотрел сквозь него на меня и говорил: "Это глаз небесного орла, который упал на Землю Ледяного круга во время битвы между темными и светлыми силами и превратился в камень. Через него видно всё добро и зло." Затем прятал его в кулаке за спиной, а я все время угадывал, в какой руке он находился. Держа камень в руке, я воспоминал эту детскую радость. Все эти годы он ждал этого момента, чтобы вернуться в мою жизнь. Я безуспешно пытался вспомнить, то, что говорил мне дедушка, рассказывая историю о камне. Это было что-то важное, но что? Вспомнить не получается. Слышу стук в дверь. Убираю агат в карман. Открываю двери и! На пороге стоит Елена! Правду говорят в сорок пять – баба ягодка опять. Она красива, стройна, и в ее глазах светится женская мудрость. Сердце дрогнуло, и я поцеловал ее в щеку, улавливая нежный аромат. Это произошло так по-человечески естественно, будто и не было этих долгих лет с момента нашей последней встречи.
– Я помогу организовать поминки Петр Иванович. Людей придёт много, один ты не управишься.
– Конечно, Лена. А ты всё такая же красивая. Она улыбнулась в ответ.
Во дворе моего родного дома собралась вся деревня. Он был таким же, как в детстве, в отличие от всего Солнцева, которое я перестроил в современном стиле. Среди коттеджей он смотрелся как памятник моей прошлой жизни. Люди помнили добро. Выпивали. Тосковали. Вспоминали деда. Пели песни вечером. Я играл на гармошке, как много лет назад. Тоска выливалась вместе с горем, и эту мелодию понимали все. Мне было очень приятно слышать добрые слова. Ночевал у Елены, и мы провели сказочную ночь в любви и воспоминаниях. Проснувшись вместе в кровати, включили телевизор. Главным событием дня, конечно, была война, а следом по всем каналам показывали, как опечатывают мой офис и арестовывают Степана. Континент лжи кипел фантастическими подробностями, а контент жадности трубил на весь мир о скором крахе транснациональной корпорации «Русь».
Вечером мы с Еленой гуляли по набережной пруда, где когда-то нас развела судьба. Прошлое вновь напомнило о себе. Путь нам преградили четверо мужчин со словами "а где твоя охрана, Петя? Не узнал? А мы тебя прекрасно помним", сказал тот, который был в центре, постаревший рыжий мужчина. Сомнений быть не может. Это они. Те, с кем я дрался много лет назад. Сейчас они точно пришли по мою душу.
– А у тебя рыжий нос так и остался кривым – отвечаю резко и громко.
– А ты не переживай. Сейчас я тебе такой же сделаю.
Отодвигаю Елену в сторону и загораживаю ее спиной. Шепчу: "беги! Это не обсуждается!" Елена развернулась и закричала: "на помощь!" Я ринулся на них и обрушил свои удары на того, который был в центре. Рыжий упал и, уцепившись за воротник, потянул за собой. Град ударов посыпался со всех сторон. Кровь ручьем пролилась из носа на треснувшую рубашку. Разлетелись в сторону пуговицы. Встаю и, разорвав ее остатки на груди, кидаюсь на второго. Спотыкаюсь. Падаю и получаю удар ногой по ребрам. Драка в свете фонарей и камеры дают четкую картинку.
Джо Блэк ликовал, наблюдая за происходящим вместе с генералом Полиной Дэвис.
– Какая красота. У Петра полно доброжелателей и без нас. Он аплодировал и кричал, глядя в монитор: "Так его! Сильнее! По голове! А теперь ногами! Сильнее!"
Звон в ушах и сквозь этот шквал ударов слышу знакомый крик: "А ну разбежались врассыпную, черти!" Затем удар уже по кому-то. Вижу, как здоровенная коряга из сухого дерева с треском ломается о спину третьего. Слышу, как тот воет от боли. Рыжий орет: "Это Витька шальной. Сматываемся".
Лежу, глядя на звезды на холодной дорожке. Чувствую, как меня кто-то поднимает и тянет на своей спине. Слышу приближающийся голос Елены и еще много мужских. Один из голосов знакомый, громкий, звучит с победной интонацией: "передаю вам, селяне, воина света – Петра Ивановича, который вновь получил боевое крещение".
– Ты смотри, Витька опять спас Петра! закричали в толпе. В этих словах была чистая правда. В детстве, когда мы с друзьями играли в хоккей на том же пруду зимой. Лёд треснул, и я провалился в прорубь. Будучи крупнее всех, вытащить меня было практически невозможно. Что делал там Витька Мартышкин и откуда он тогда взялся, было загадкой, но именно он кинулся ко мне на помощь. Размотав свой длинный синий шарф, он бросил его мне как спасательный канат. Помню, он смотрел мне в глаза и бормотал какую-то нелепость: "Приказываю рыбам проснуться и помочь". С трудом изо всех сил он вытощил из проруби и спас меня. Мы пожали друг другу руки и разбежались по домам отогреваться. Так он и ушел из моей жизни в тот момент, в своей смешной вязаной шапке, длинном пальто и с мокрым длинным шарфом в руках. Сегодня он снова появился в моей жизни, все в той же шапке.
Джо Блэк выключил монитор и обратился к генералу:
– Что у нас с новым узником?
– Макс Гора – студент, программист. Мы взяли его анализы, и вы не поверите, но он сын Петра Ивановича Орлова.
– А кто его мать?
– «Мисс Вселенная» в прошлом, фотомодель, актриса.
– Вот это поворот. Вероятно, парнишка шел в ресторан знакомиться со своим папашей и тут мы как на зло. Какая игра, какое стечение всех ключевых фигур в одном месте. Генерал кто еще знает об этом?
– Никто. «Тень» провела анализ из моего аккаунта.
– Позаботьтесь о том, чтобы никто не узнал об этом.
– Никто не узнает. Его мать погибла в автокатастрофе много лет назад. Закройте студента темницу на последний этаж цитадели и подключите его ко всем нашим присоскам. Пусть "Тень" копается в его мозге днём и ночью. В нем точно должен быть свет, раз сам Святослав Солнцев с ним поговорил. Я уверен он тот, кто нам нужен.
– Будет сделано, повелитель.
– Степан. Помощник Петра Орлова уже у нас?
– Пока нет. Великая страна находится в состоянии войны, границы закрыты, он у них главный свидетель.
– Значит пусть адвокаты сделают ему предложение, от которого он не сможет отказаться.
Я очнулся в районной больнице с побоями. Рядом Елена в медицинском халате. Увидев, что я пришел в себя, она с грустным лицом сказала:
– Петенька, плохие новости. Твой родной дом сожгли этой ночью.
Это была последняя капля. Пульс подскочил, и вошедший доктор с гневными словами попросил Елену покинуть палату.
– Ему нужен покой. А вы! Да еще с такими новостями! – Он махнул ей рукой и затем вколол мне успокоительное.
Жизнь стремительно погрузилась в череду трагических событий. Все беды разом посыпались на меня со всех сторон. В пространстве летало ощущение, будто все вокруг собрались и ждут, когда я издохну, чтобы растерзать мою империю и уничтожить "Русь". Разум и душа в этом водовороте, в этой кромешной наступающей тьме искали хоть малейший лучик надежды – канат, по которому я выберусь на свет из этого густого тягучего морока. Я искал, где мог бы согреться, но не находил такого места. Даже рядом с Еленой я боялся своим присутствием принести в ее размеренную и спокойную жизнь мои проблемы. Беды горели вокруг огненным кольцом вместе с родным домом, и мечтами. Все отвернулись от меня, и только блаженный Витька Мартышкин, зачем-то, опять вытащил меня из лап смерти. Следователь пришел после обеда. Молодой, нарядный, и мгновенно перешел к делу. Он нарисовал в моем воображении бесчисленное количество обвинений и судебных процессов, из которых мне четко вырисовывалось пожизненное заключение.
– Да я тебя! – вскакиваю с постели кидаюсь на него. Резкая боль. Теряю сознание.
Последний шанс
Прихожу в себя. Заперт. Стучу в единственную дверь в белой комнате.
– Откройте! Выпустите меня! Голод накатывает, голова трещит. Вдруг слышу голос где-то там вдалеке: проголодался козёл, где деньги, молчишь. В подвал его. От этого голод становится еще сильнее. И тут я понимаю, что этот голос – это был мой голос! Воспоминания холодным душем внезапно вернулись. Это было давно. Наша бригада тогда выбивала долги. Помню, посадили в подвал мужика по наводке от ментов, Сергей, кажется, его звали. Он тогда ещё клялся, что его подставили, молился, просил пощады, стонал, что дома жена с ребенком, больная мать, инвалид отец. Мы тогда уехали в столицу на срочные разборки, а про него забыли. Так он и остался в подвале без еды и воды, связанный по рукам и ногам. Степан вспомнил про него в дороге, сказал: "Давай вернемся", а я отмахнулся и сказал ему: "Забудь. Не твоего ума дела". Помню, я тогда ощутил себя эдаким боссом, едущим вершить важные дела в столице. С тех пор прошло много лет. Внезапно белая дверь скрипнула и слегка открылась. Я увидел это и сразу вошел. За моей спиной раздался грохот, и дверь закрылась. Оглянулся и, к моему удивлению, увидел огромную черную дверь, раскаленную до красна. Внизу, сквозь щель, проник свет – чистый свет и запах. Я почувствовал надвигающуюся вонь, гарь, жар, но там, в этом маленьком отверстии, был воздух, был свет. Я упал на пол, который постепенно расползался, и просунул нос в эту щель. Запах очень похож на аромат Святослава, но немного другой, более близкий. Я пытаюсь вдохнуть его. Внезапно ощущаю, как кто-то поднимает меня за воротник пижамы, как котенка за шкирку, и ставит на очень теплый пол.
– Здравствуйте. Я долго вас ждал Петр Иванович – сказал знакомый голос. Подняв глаза, я испугался. Передо мной стоит Сергей – тот коммерсант, о котором я забыл. Он превратился в труп и смотрит на меня зловещими, высохшими глазами. В его тощих руках веревка. Он медленно сделал из нее удавку. Животный страх усиливается – пронзает меня. Очень давно я своими руками делал это. Он уже надел ее на мою шею, а я не могу пошевелиться. Я оцепенел.
– Вот так, дорогой, это для тебя, чтобы лучше думалось – труп погладил меня по голове. Вспоминаю, как я говорил ему эти слова, очень давно, и точно так же гладил его по голове. Вся наша банда стояла тогда и с ужасом смотрела на происходящее. Я вспомнил, как у кого-то не выдержали нервы, и он убежал. Да, точно, это был какой-то новенький, совсем юный парень. Его потом мы тоже удавили, чтобы он не сдал нас.
– Ты к нему попадешь после меня. Никита очень просил, чтобы я одел на тебя этот поводок. Точно. Никита, так его звали. Ну, пошли, олигарх, на прогулку. Веревка сдавила мою шею, и тут картина вдруг резко поменялась. Я оказался внутри стеклянной комнаты. Жар горячего железа пронзил всё моё тело, быстро нагревая пижаму. Внизу, в проеме между дверью и полом, всё по-прежнему. И тут я увидел, как свет мелькает, будто в белой комнате кто-то нервно ходит, не находя себе места. Я попытался вырваться, но удавка ещё сильнее сдавила горло.
– Все – сказал живой труп, наматывая веревку на кулак – в порядке очереди. Я развернулся и посмотрел на него. За его спиной длинный стеклянный тоннель уходящий далеко. Потолок, стены и пол прозрачные, а за ними происходят события.
– Мы тут, пока тебя дожидались, подружились, но я нахожусь в конце очереди и поэтому знаю чуть больше других. Ты герой моего самого любимого сериала. Я каждый день все эти годы смотрю за твоей жизнью и жду нашей встречи. Так что я лучший экскурсовод. Итак, мы начинаем! Резкий удар слева. Вижу женщину в усмирительной рубашке, которая разбила лицо о стеклянную стену, она кричит "верните моих детей. Я вас всех ненавижу". С обеих сторон летят санитары, а внизу под моими ногами лежит молодой парень в окопе. Половина головы, которого разорвана гранатой.
– Сыночек миленький Иван! Она смотрит сейчас вниз и видит то же, что и я. Слезы, рыдания, вой.
– Коля, Коленька, на кого же ты нас покинул? Она смотрит сквозь меня. Я оборачиваюсь и вижу её мужа. Он берет в руки канистру с бензином и сжигает себя. Она, рыдая, смотрит влево, я оборачиваюсь, а там служба опеки уводит её трёх малолетних детей. Она умоляет – "дети! Верните! Верните! Моих детей верните".
– Да что же это, господи! Санитары делают ей укол. Я стою и смотрю вниз на её только что убитого сына, и волосы шевелятся на моей голове. Картинка расплывается.
– Эй, ей! Просыпаемся, экскурсия только началась! Пётр Иванович, алло! Поднимаю глаза и вижу себя! Половина моей головы разорвана. Вся пижама на нем в пятнах крови. Она сшита из логотипов моих компаний, как будто это карта всей моей жизни. Его руки в крови. Я смотрю на его ноги, а они наполовину в огне. Вдруг резкий звон в ушах, и я ощущаю тяжёлую пощёчину, от которой вместо себя снова вижу живой труп. Он бьёт меня по щекам.
– Петр Иванович, алло! Приходите в себя. Что же вы, будьте смелее! Вы же бесстрашный миллиардер, эдакий гусар, ловелас. Я прихожу в себя с ужасом.
– Слева – труп указал рукой на санитаров, привязывающих обессиленную женщину – ты видишь, Петя, прямой эфир. Это происходит прямо сейчас. Ну а то, что по бокам, я тебе растолкую. Ты грязный барыга, поэтому называть тебя по имени и отчеству я не стану, и предполагая твое будущее воплощение, я буду называть тебя просто "крыса".
– Смотри, крыса. Труп щелкнул пальцем, и в пространстве появилась картина, на которой я сижу за столом и говорю Степану: "Поставь нашим уличным распространителям новый план. Пусть продают больше наркоты, а кто не справляется, оставляй без дозы и лишай денег".
– Нормальное такое решение наркобарона – и вот, мы спускаемся и видим Диму. Для выполнения плана он раздаёт бесплатные конфеты детям возле школы. А конфеты с наркотиком внутри. Смотри, это юноша по имени Иван. Да, это он внизу в окопе лежит. Он шёл на тренировку и ничего не подозревал, потому что не знал, что его однокурсник Дима наркоман и твой распространитель. Всего неделя прошла после того, как он с Димой покурил травку и съел веселую таблетку. А это уже Иван в жуткой ломке получает свой первый пакетик на распространение. "Ух ты, смотри-ка". В своем кабинете ты пьешь коньяк с капитаном полиции, который уже получил деньги за молчание. Он просит тебя сдать ему пару распространителей. Нужно выполнять план по раскрытию, чтобы создать видимость борьбы с наркотиками. Наш Иван попадает на скамью подсудимых, даже не успев ничего продать. 10 лет тюрьмы, как тебе, крыса? Я смотрю вниз, а на меня смотрит Иван. А вот и спасители, они предлагают заменить срок на службу в частной военной компании, а дома мама и трое малолетних сестрёнок. Результат смотрит сейчас на тебя. Труп дважды обвивает удавку вокруг моей шеи. Я хриплю, и глаза мои наливаются кровью.
– Смотри, крыса! Он разворачивает голову направо и продолжает – смотри – это отец Ивана. Он едет в поезде из столицы домой, везет деньги, заработанные на стройке тяжелым трудом. А рядом с ним твои вагонные, шулеры наливают ему водки. О! Твои любимые картишки. И вот уже отец проиграл все, включая квартиру. Твоим шулерам! Как ты потом назовешь его жирным лохом? Это люди! Крыса! Наши люди! А теперь смотри сюда!
Он тащит мое лицо по стеклу, и я вижу, как в гараже отец Ивана поджигает себя заживо из канистры с бензином.
– А знаешь, крыса, что было последней каплей? Удавка сильнее затянулась на моей шее, и пульс ударил кровью по вискам и всему моему лицу. Кредиты и твои коллекторы, бандиты – вышибалы из твоих микро кредитных организаций. Он сдался и застраховал свою жизнь везде, где только мог, ради семьи! А это три сестрёнки, три лапочки дочки, которых забрала опека, потому что мать, работающая на трех работах, сошла с ума от горя после смерти мужа, а потом сына. А знаешь, что происходит прямо сейчас? Твои адвокаты с главврачом отжимают у несчастной женщины квартиру по недееспособности. Как тебе цена одной таблетки, бесстрашный миллиардер?
Я посмотрел наверх и взгляд уперся в клетку, сквозь которую небо гремит проливным дождём.
– Что, крыса? Пропало солнышко, и небо уже в клеточку?
– Смотри-ка, да теперь у нас клеточки со всех сторон, а что у нас внизу? Под моими ногами творился настоящий ад. В ломках стонали наркоманы, избивали проституток, матерились дети, рыдали на могилах родители. Слева мучились заключенные, а справа шла панорама их преступлений. Я присмотрелся и увидел среди прочих множество знакомых, с кем я отжимал ларьки, сочинял законы, ездил на разборки. Эти судьбы вдруг сплелись в единый длинный коридор. Вдруг все умолкло, и я уже смотрю на обшарпанный потолок. Я отчетливо чувствую запах плоти и каких-то медицинских препаратов. Шею сдавливала уже не веревка, а широкий ошейник. Руки и ноги прикованы, грудь зафиксирована очень плотно, а пространство наполнено скрежетом несмазанных колес. Каким-то резким движением труп перевёл кровать в стоящее положение. Слева извлекали органы у людей и расфасовывали по контейнерам, а справа в черных траурных повязках рыдали родители.
– Я знаю, крыса, что ты об этом не знал. А теперь ты сам видишь, чем приторговывают твои подчинённые. Я смотрю вперёд в тоннель, который стал черным с кроваво-красными мелькающими огнями, тяжёлым дымом, и спрашиваю:
– Скажи, что будет дальше?
– Возмездие в том, что ты лично познаешь боль, которую испытали все эти люди. Этот бумеранг бьет в три раза сильнее. Тут всё посчитано, и возмездие придет за всё.
– Это как?
– А вот так. Труп щелкнул пальцами, и я уже сейчас смотрю на таблетку в моей руке, поднимаю глаза и узнаю Диму. Я знаю, что произойдет дальше. Понимаю, что вижу это глазами Ивана. Я чувствую все, что чувствует он, но не в силах ничего сделать. Я заперт в его теле, и я бессилен. Я кричу – нет!!! Я стучу всеми нервами. И вдруг его руки останавливаются, и он поднимает глаза на Диму.
– Точно на это не подсаживаются?
– Да, точно – посмотри на меня. Я могу бросить в любой момент. Давай, смелее. Иван глотает таблетку. Я бессилен и знаю, что впереди чудовищные страдания.
– А теперь внимание! Результат всех твоих трудов и ответ на вопрос в виде яркой презентации. Труп, ликуя, щелкает пальцами.
Вдруг я вижу, как Дима вместо денег за проданную таблетку кидает полено в костер. Жуткая боль, сдавливающая горло. Я запрокидываю голову вверх, а там труп двумя руками держит меня за ошейник. Мои ноги начинают чувствовать языки пламени, жар. Я слышу дикие крики, и уши начинают болеть. Смотрю вниз, а там вокруг огромного чана, бурлящего мерзким варевом, в который меня сейчас бросит труп, тысячи распространителей кидают дрова под этот котёл. Банкиры кидают деньги пачками, какие-то документы, чтобы огонь разгорался сильнее.
– Это результат твоих трудов – труп опускает меня, и я смотрю с ужасом вниз. И вдруг там внизу какой-то мальчик бегает вокруг и вытаскивает дрова из огня. Я поднял голову вверх и над плечами трупа вверху за металлической дверью все так же сквозь щелку мелькает свет. Я вижу, как там волнительно кто-то ходит. Этот маленький лучик – это и есть надежда!
– А кто там внизу? Кто вытаскивает из огня горящие дрова?
– Ух ты, заметил, все-таки – это тебе рано знать, мерзкая тварь, сам догадаешься. Труп щелкнул пальцами и вместо котла опять стеклянный тоннель. Плотно зафиксированный ремнями, я смотрю вверх и вижу множество стеклянных этажей и таких же туннелей.
– Посмотри, какая красота. Вверху все твои друзья. Они пока живы и здоровы. Все влиятельные, как и ты, только рангом повыше, но все уже здесь, они контрактники, так сказать. А внизу, под твоими ногами и вокруг тебя, все уже заждались. Знаешь, есть и хорошие моменты во всем этом. К твоим друзьям сверху тоже придут за возмездием все кто снизу. Сейчас кажется, что они высоко и тебе до них никак не достать. Ты будешь смеяться, но и они так думают. Видишь, как высоко вверх уходят эти сотни потолков. Посмотри вниз, они там внизу прыгают и хотят тебя достать. Понимаешь, крыса, у нас тут все по-другому работает. Труп повернул все вокруг, как песочные часы. Те, кто был вверху, очутились под моими ногами, а те, кто мгновения назад прыгал внизу за спиной трупа, превратились в одну гигантскую очередь, которая винтовой лестницей теперь уходит далеко вверх.
– Смотри, это очередь к тебе – а теперь и к ним за возмездием. Я буду первым, выбери меня. Умереть от голода и жажды с удавкой на горле, связанными сзади руками и ногами лучшее начало, чем сжигать себя заживо. Труп оглянулся на выстраивающуюся очередь, засмеялся и сказал: "Вот такие тут у нас аттракционы". Под моими ногами лестница продолжалась вниз, и я увидел там много знакомых лиц.
– А кто же там в глубине жерла?
– О, крыса, ты обязательно туда придешь за возмездием, в этом можешь не сомневаться – а пока вернемся к нашим делам. Труп хлопнул в ладоши. Все опять вернулось в прежнее состояние, но теперь только там, впереди в глубине тоннеля я стал слышать более отчетливо детские голоса. Как будто где-то открыли форточку, через которую дети кричали матерные выражения, до такой степени похабные, что даже труп скривился.
– Режет по ушам – согласись. А знаешь почему ты будешь здесь это слушать всегда?
– Почему? – со страхом спросил я.
– Потому что принадлежащие тебе СМИ и твои директора развлекательных каналов, всевозможные пидары убедили тебя однажды, что это модно, современно, и ты это одобрил. Ну да ладно, начнем все же главный момент, давай принимать решение! Щелчок, мигающий свет, и я снова привязанный. Сознание в каком-то жутком желеобразном состоянии. Где-то далеко едва различимы слова трупа, голова которого теперь в медицинском колпаке. Он светит в глаз фонариком, и я понимаю, где я.
– Признаюсь все же, что это лучший вариант для тебя сейчас. Прямой эфир! Вся острота возмездия в реальном времени. Что скажешь? Оставить тебя страдать в теле умирающей от горя матери Ивана?
– Нет! Нет! Я чувствую, как труп сдавил мои челюсти так сильно, что зубы прорезали щеки.
– Выбери меня! Я дольше всех тебя жду! Выбирай! Выбирай, подлая крыса! В эту секунду тяжелым боем загрохотало моё сердце. С каждым ударом стеклянные стены туннеля вокруг начали раскалываться и покрываться трещинами. Вокруг все стали выть, предвкушая расправу. У трупа появился громадный трезубец, который кто-то из-за спины вложил в его руку. Кровать пропала, а ремни на ногах, шее и теле превратились в железные кандалы.
– Помогите! Помогите! Ору в горячих тяжелых цепях.
– Начинаем акклиматизацию – взревел труп и размахнулся раскалённым до бела огромным трезубцем. Весь он превратился в одно пылающее и вырастающее в своих размерах чудовище, которое орет, целясь в моё сердце: "Это тебе за погубленных людей, нерожденных детей и внуков". Бездна. Небытие.
Утро началось гадко. Боль в груди, затем свет и звенящее, как после контузии пространство. Я огляделся вокруг. Это всё та же белая комната, только значительно больше. Начинаю щипать себя. Всё чувствую, даже вкус крови из разрезанных зубами щек. Ужасно болит голова и особенно затылок. Подхожу к зеркалу. Воспоминания накатывают то вспышками, то какими-то фрагментами, сменяя друг друга. Отправляюсь в туалет. Опять зеркало и моё опухшее лицо, перегар и седина. Умываюсь. Стареющие, трясущиеся с похмелья руки. Стошнило. Минута и опять унитаз. Залпом выпитая минералка и опять унитаз. Тяжёлая глубина и повисшая в воздухе правда. Нужно всё это заканчивать и вести здоровый образ жизни. Организм уже кричит мне об этом. В руках телефон. Ищу номер Святослава. Вдруг резкая боль, будто бы копье пробило сердце, шок и темнота. Белая комната, белый стул, белый телевизор, белый холодильник, белая кровать. Душно. Во рту все пересохло. Пытаюсь встать, но кружится голова. Я блюю прямо на пол. Пульс грохочет в висках. Ору как в тумане.
– Степан, Степан, где ты? – зову своего телохранителя, но ничего не слышу в ответ. Окно открыто. К нему! Поднимаюсь с кровати, одной ногой становлюсь в свою же блевотину. Едва не упав, подхожу к окну. Открываю. Морозный ветер, снег бьет в лицо, но я этому рад, пускай. То, что нужно. Дышу и не могу надышаться такой чистой морозной свежестью. Вдруг окно автоматически закрывается. Оборачиваюсь. Вижу графин с водой и два стакана. Бросаюсь и выпиваю графин залпом. Голова кружится сильнее. Ищу глазами дверь туалета. Вот отлично, она такая же белая, как и все вокруг. Скорее туда. Открываю и вижу белоснежный унитаз, белую плитку вокруг и белоснежную туалетную бумагу. Все вокруг белое, включая небо, снег и горы за окном. Мои руки трусятся, надвигается животный страх. Я с ужасом вспоминаю, что вчера был первый день лета. Кричу во все горло, харкая: