Макс Глебов
Встречный удар
– Я присступаю, – совершенно человеческим движением кивнула Лит-та и развернулась к своим помощникам.
* * *
Первые пять кваргов прошли стандартную процедуру обследования как обычно бесстрастно. Они привыкли выполнять любые распоряжения людей, зная, что намеренно вреда им наносить никто не будет, но если сопротивляться, возможны осложнения.
Шестой пленный, как и все они, очень похожий на вставшего из могилы зомби, разве что слишком опрятный и нормально двигающийся в отличие от этого популярного героя ужастиков, спокойно подошел к указанной ему капсуле и шагнул в нишу, открывшуюся за раздвинувшимися створками, развернувшись в ней лицом к выходу. Створки закрылись, и капсула неспешно приняла горизонтальное положение. Минут пять ничего необычного не происходило, а потом капсула содрогнулась от толчка изнутри, а приборы медицинской диагностики, которые мы не стали демонтировать для пущей достоверности, подали тревожный сигнал.
Мы экстренно остановили процесс «обследования», но было уже поздно, пленный умер.
– Классичческая ссмерть прри ссррабатыванни блока, – услышал я за спиной голос Лит-ты. – Ччто-то мы не уччли, Игоррь. Надо прробовать ещще.
Наши попытки стоили жизни еще трем кваргам. Каждый раз мы меняли условия. Сделали даже полный аналог зондов кокона ящеров из наших земных полимерных материалов и прогнали очередного пленного через обследование сначала на таком муляже. Ничего, выжил, но при попытке повторить процедуру с реальным коконом, умер, как и все предыдущие. Единственным условием, которое мы сознательно не меняли, оставался стаж кваргов в плену. Ставить эксперименты над пленными, у которых впереди еще несколько лет полноценной жизни, ни мне, ни Лит-те не хотелось. Они, конечно, враги, но в данный момент уже не опасные и вполне законопослушные, так что пусть лучше рискуют те, кто все равно вот-вот умрет, вдруг да сработает наша методика, и они получат шанс на нормальную жизнь еще на многие годы.
– Мы где-то ошшибаемсся совссем ччуть-ччуть, – говорила мне Лит-та, совершая нервные движения хвостом, от которого офицеры крейсера старались держаться подальше. Оттоптать хвост высокопоставленной союзнице – это, знаете ли, чревато дипломатическими осложнениями.
– В последнем сслуччае мы были ближже вссего к цели. Блок ужже почти ррасспалсся, но именно в этот момент ссработал ссмеррть-прриказ.
– Они что-то чувствуют, когда блок начинает распадаться?
– Мы не знаем. В любом сслуччае, это оччень тонкое ощщущщение, поччти незаметное.
– Мы можем его чем-то заглушить? Например, болью?
– Только не оччень ссильной. Мне нужжно яссное ссознание пациента.
– Не сильной, но пульсирующей в рваном ритме, отвлекающей.
– Ххоррошшо. Давай пррробовать.
На этот раз наша легенда для кваргов изменилась. Мы не стали говорить об обследованиях для поиска метода предотвращения их внезапных смертей в плену, это могло насторожить пациентов и заставить их подсознательно прислушиваться к опасным для жизни ощущениям. Мы сказали очередной партии испытуемых, что отбираем кандидатов для переселения в другую колонию-поселение, где уровень жизни выше, но и требования к здоровью жестче, поскольку работа требует напряжения и определенных физических данных. Особого энтузиазма эта информация у пленных не вызвала, они прекрасно знали, что жить им осталось в лучшем случае несколько месяцев и что-то в жизни менять уже нет никакого смысла, но на обследование по привычке согласились без возражений, даже когда мы их честно предупредили, что возможны болевые ощущения.
Шестой по счету пленный вошел в капсулу, как и во всех предыдущих испытаниях. Первый тест мы провели с зондами-муляжами, чтобы кварг привык к ощущениям и не дергался. Потом сеанс повторили уже с настоящими зондами, выпущенными коконом ящеров. На пятой минуте медицинский комплекс взвыл сигналом тревоги, но не так, как это происходило в случае смерти пациента. Кваргу было плохо, очень плохо и больно, но он не умер, и автоматически включившийся реанимационный модуль звал на помощь людей, поскольку сам не мог решить, что делать в незнакомой ситуации.
Пленный выжил.
– Блок сснят, – сообщила мне Лит-та, – но память повррежждена. Неизвесстно, что он ссможет всспомнить, но то, ччто ссохранилоссь, мы теперрь без прроблем из него вытащщим, дажже не убивая. Надо прродолжжать с дрругими пленными, контрр-адмирралсс, врремя не жждет.
Время. Оно действительно не любит ждать. Но наши успехи пока нельзя было назвать впечатляющими. Снять блок удавалось лишь у каждого третьего кварга, остальные умирали сразу или впадали в кому и умирали через несколько часов. Конечно, это все равно оказалось прорывом. Безопасники министерства обороны, выслушав мой доклад, впали в экстаз и помчались к нам в систему Крюгер-60 чуть ли не впереди собственного радостного визга. Работы им привалило непочатый край, причем работы весьма перспективной с точки зрения конкретных результатов, благоприятно сказывающихся на карьерном росте.
Мы же боролись за выживаемость пациентов. Никогда бы не подумал, что смерти кваргов могут меня огорчать, однако так и было. Выжившие пленные со снятым блоком пока еще не осознали произошедших с ними изменений. Во всяком случае, наши вопросы на закрытые ранее темы они по-прежнему игнорировали, но, я думаю, чисто по привычке. Мы пока за них всерьез не брались, ждали профессионалов из Солнечной системы.
Кто-то из медперсонала крейсера предложил нам попробовать вводить в кровь кваргам перед процедурой различные лекарственные препараты, не затуманивающие сознание, но подавляющие отдельные реакции организма на внешние раздражители. Идея показалась нам интересной, и мы начали с анксиолитиков, веществ, снимающих тревогу и страх. Дело сразу пошло лучше. Весь комплекс мер, включающих химию в крови, доработанную легенду и демонстративные успешные «обследования» нескольких других кваргов и самого пациента перед началом настоящей процедуры, повысил выживаемость при снятии блока до шестидесяти процентов. Но настоящий прорыв дало применение нескольких специально заточенных под организм кваргов нейролептиков.
Изначально эти вещества предназначались для купирования психозов и расстройств поведения, выражающихся в повышенной агрессивности и различных маниях, но мы применяли их прежде всего для отсрочки получения пациентом смерть-приказа от мозгового блока хотя бы на несколько секунд. Как оказалось, этой задержки хватало, чтобы такой приказ просто не успевал сгенерироваться до распада блока.
Выживаемость выросла почти до ста процентов, а повреждения памяти сильно сократились, но полностью избежать их все равно не удавалось, и, как с сожалением признала Лит-та, скорее всего не удастся и в дальнейшем.
– Вссе, Игоррь, я ссделала то, ччто обещщала, – сказала Лит-та после очередного успешного снятия блока пленному. – Мои подччиненные осстанутсся здессь сс вами и будут рработать, ссколько потрребуетсся, а мне нужжно лететь.
– Тебе не интересно, что расскажут пленные со снятыми блоками?
– Интеррессно. Ещще как интеррессно, – мне снова показали язык, – но мои ящщерры мне доложжат. Врремя, контрр-адмирралсс, врремя.
– Обратный путь займет у тебя вдвое меньше времени, чем путь сюда. Мы провесили между конечными точками цепь гипермаяков, а наши последние технологии позволяют с их помощью совершать более длинные прыжки. Понадобится меньше разгонов и пауз.
– Прекрассно. Я жжду тебя сс визитом к ссебе, Игоррь. Мне ессть, ччто тебе показать в моей ссистеме. Не забывай, ты теперрь жжеланный госсть для любого ящщера. Нашша сстаршшая подтверрдила твой сстатусс.
– Всенепременно, Лит-та, при первой же возможности. У меня последний вопрос. Ты произнесла весьма впечатляющую речь на встрече с президентом Федерации. Мне понравился твой подход к нашим отношениям после победы. Я тоже хочу прочного мира, причем последнее время еще и по личным причинам, – улыбнулся я. – Лит-та уже вполне понимала, зачем я корчу гримасы и показываю ей зубы. – И я хочу предложить тебе одну идею, которая, на мой взгляд, будет этому способствовать.
– Сслушшаю сс большшим интеррессом, – Лит-та наклонила голову набок, что означало повышенное внимание к словам собеседника.
– Наши пути развития слишком разные. Технологии очень отличаются, до такой степени отличаются, что перенять их друг у друга нам будет крайне сложно. Но это даже хорошо, это заставит нас действовать вместе и друг от друга зависеть. Чем не объединяющий фактор?
– Рразумно. Ччто дальшше?
– А дальше я хочу предложить тебе создать флот кораблей на основе смеси наших технологий. Поначалу это, конечно, будут грубоватые поделки, но нам нужно научиться сращивать наши технологии и заставлять их работать вместе. И, что весьма важно, корабли должны иметь смешанные экипажи. Люди будут отвечать за свою часть оборудования, а ящеры за свою.
– Можжно рассмотреть, – кивнула Лит-та, – я перредам сстарршей…
– Наверное, я не очень точно объяснил, – остановил я главу ящеров, – это не абстрактная идея на будущее. Я хочу начать прямо сейчас. Мне нужен идеальный корабль-разведчик. На меня произвели большое впечатление ваши двигатели. По мощности они не дотягивают до наших разработок, но при работе они не снижают маскировку корабля, а для разведчика это более чем важно. Я хочу подготовить корабль с гибридной двигательной установкой, проще говоря, с двумя двигателями, вашим и нашим. Для чего, ты думаешь, я попросил тебя поработать с пленными кваргами? Мне нужна была информация. Я хочу знать, где враги держат пленных людей и ящеров и что они с ними делают. Так или иначе, эту информацию я из них вытрясу, и тогда мне будет нужен корабль, на котором я смогу незамеченным добраться до нужных точек в тылу кваргов и все там как следует разнюхать. Лит-та, я не знаю, как вы, а мы, люди, потеряли за двадцать лет войны почти десять миллиардов человек пленными, если считать не только солдат, но и мирное население захваченных планет. Если хотя бы часть из них живы, я хочу вытащить их оттуда.
– Ты ххочешшь вывезти из тыла кварргов миллиаррды людей и прримеррно сстолько жже ящщерров?! Но это жже невозможжно…
– Я знаю одного генерала… я вас как-нибудь познакомлю. Так вот, он может практически все, что касается грузовых и пассажирских перевозок, а также снабжения войск всем необходимым. Ты можешь не верить, но в этой сфере я не знаю задач, которые этот человек не смог бы решить в разумные сроки.
– Пожжалуй, я задержжусь здессь ещще на парру дней, – произнесла Лит-та после небольшой паузы, – вашшим людям будет не лишшней моя помощщь в извлеччении из пленных вррагов нужжной нам инффоррмации. И… мой коррабль. Я осставлю его тебе, контрр-адмирралсс, вмессте сс экипажжем и моими сспециалисстами, которрые рремонтирровали вашш кррейссерр. Я уверрена, ты сможжешшь обесспечить мне комфорртные уссловия и на боррту вашшего коррабля, когда я полеччу домой.
* * *
Референт как всегда неслышно вошел в рабочий кабинет президента.
– Игнат, когда будет готов полный отчет по английскому делу? – спросил Тобольский.
– Работа еще идет, господин президент, – негромко ответил референт, – слишком много материалов попало в руки наших оперативников.
– Сообщи им, что я недоволен скоростью работы.
– Не хватает людей с нужным допуском, господин президент, – прошелестел голос референта, – информации много, и заранее никогда не ясно, какой у нее уровень секретности.
– Что-то важное уже найдено?
– Ничего требующего немедленного реагирования пока нет. Но… есть информация по контр-адмиралу Лаврову. Очень неоднозначная информация.
– А конкретнее?
– Это отчет о нелегальном расследовании, охватившем практически всю его жизнь. Большая часть данных получена незаконными средствами, но надо признать, работа выполнена качественно, причем как оперативная, так и аналитическая.
– Там выплыло что-то, чего мы не знали раньше?
– И да, и нет, господин президент. Основные факты были нам известны, но в этом отчете присутствуют детали, которые ставят трудноразрешимые вопросы. Кроме того, в этих материалах есть результаты анализа поведения Лаврова, выполненного весьма квалифицированными психоаналитиками. Их выводы звучат фантастично, но они сделаны не на пустом месте.
– И что же они пишут?
– Вам лучше ознакомиться с этим документом лично, господин президент, – произнес референт, пересылая Тобольскому файл, – я не специалист в этом вопросе и не хотел бы своим пересказом исказить суть попавшей нам в руки информации.
Минут десять Тобольский внимательно изучал файл, потом поднял глаза на референта.
– Информацию засекретить по уровню А-ноль. Лаврова не трогать, я сам решу, что с этим делать.
– Господин президент, вы не считаете опасным оставлять в руках контр-адмирала Лаврова такие полномочия, какими он обладает сейчас? – Референту позволялись подобные вопросы, мало того, Тобольский ценил Игната за умение задавать их именно в нужный момент.
– Не считаю, Игнат. Даже если Лавров не тот, кем мы его до сих пор считали, он не враг. Этот человек уже столько сделал для Федерации, что глупо подозревать его в вынашивании каких-то враждебных планов. Если бы не его действия, я даже не знаю, какова бы сейчас была обстановка на фронтах.
– Такой анализ проводился, господин президент. Именно поэтому я не стал вам докладывать об этом расследовании немедленно, а собирался передать его в рамках итогового отчета.
– И что тебя остановило?
– Анализ показал, что если бы Лаврова не существовало, Солнечная система была бы захвачена кваргами уже восемь месяцев назад.
* * *
Я проводил Лит-ту до специально оборудованной для нее каюты на борту линкора Банги. Почетную гостью собирались доставить домой с максимальным комфортом и в самые сжатые сроки, причем в качестве эскорта выделили еще пару линкоров, авианосец, десяток эсминцев и трех «Невидимок». Потерять из-за какой-нибудь шальной эскадры кваргов такого ценного союзника в Федерации никто не хотел.
– Адмиррал, – уже в дверях произнесла Лит-та, демонстрируя мне свой раздвоенный язык и как бы случайно повышая меня в звании на пару ступеней, – нашей сстаршшей понрравилассь идея флота гибрридных корраблей ссо ссмешшанными экипажжами. Ссвяжиссь ссо мной черрез вашши маяки, я отпрравлю к тебе нужжных специалисстов и вссе необходимое для вырращщивания нашших корраблей.
Лит-та улетела домой, а я отправился обратно на Землю, где меня уже ждали Джефф и профессор Штейн, которым не терпелось поковыряться в технике ящеров. Задачу создания гибридного корабля-разведчика я поставил им еще с Крюгера-60, как только услышал от безопасников, что нужная мне информация, пусть и по крупицам, но начинает собираться в их базе данных.
В головах пленных кваргов, которым удалось снять блок, творился полный бардак. Умелец, вывихнувший им мозги, свое дело знал. Самая важная для нас информация разрушалась в памяти кваргов в первую очередь. Они не впадали в маразм и не становились овощами. Функции мозга, отвечающие за повседневную деятельность, не нарушались. Краткосрочная память тоже чувствовала себя отлично, а вот в долгосрочной будто торнадо пронесся, причем не просто снося все подряд, а выборочно разрушая самое нужное. Но кое-что все-таки оставалось, не всегда процесс самоликвидации информации успевал запуститься вовремя и дойти до конца. Похоже, информация о пленных людях и ящерах считалась разработчиком блока достаточно важной, да и далеко не все пленные кварги вообще ею обладали. Но когда количество успешно снятых блоков перевалило за тысячу, а безопасники уже с трудом могли шевелиться от усталости, допрашивая все новых и новых пленных, что-то стало вырисовываться.
– Господин контр-адмирал! – обратился ко мне по гиперсвязи майор Карьялайнен, тот самый следователь службы собственной безопасности министерства обороны, который вел дело о подставе, устроенной нам лоббистами «Глобал Випон Индастриз» во время операции на Глизе-338. Тогда он, правда, был старшим лейтенантом, но, видимо, то расследование неплохо помогло его карьере. – Мне приказано передать вам информационный пакет по вероятным местам содержания пленных людей и ящеров в тылу кваргов.
Мой планшет издал сигнал, сообщая о приеме файла.
– От себя, – продолжил Карьялайнен, – как непосредственный участник допросов пленных, могу добавить, что информация неполная и довольно противоречивая. Создается впечатление, что это места временного содержания, но они функционируют уже многие годы. Что там происходит, никто из пленных не знает или не помнит из-за разрушения памяти.
– Спасибо, майор, вы мне очень помогли, – поблагодарил я безопасника. – Расскажите, как ведут себя кварги после снятия блока?
– Очень по-разному, господин контр-адмирал. Некоторые все равно молчат, и тогда приходится применять химию. Другие говорят сами, иногда даже не ожидая вопросов. Было четыре случая, когда кварги добровольно предлагали нам помощь и выражали готовность сотрудничать, если это поможет снять блоки другим пленным.
– Кто поставил им эти блоки?
– Их власть. Это делается в специальных центрах, которых по всей территории кваргов раскидано довольно много. Блок нужно обновлять каждые десять лет, иначе он убивает носителя. Они рассказали, зачем так сделано. Если кварг отклоняется от правильной линии поведения, ему и его семье блоки не обновляют. Сдача в плен тоже считается отклонением со всеми вытекающими последствиями, если, конечно, об этом становится известно. Поэтому кварги сдаются только тогда, когда понимают, что информация не дойдет до их начальников.
– Блоки ставят только рядовым кваргам?
– Нет. Они есть у всех пленных, а среди них немало офицеров. Правда, все они не выше среднего ранга, соответствующего примерно нашему майору.
– Спасибо, майор, с нетерпением буду ждать завершения вашей работы.
– Господин контр-адмирал, если мы узнаем что-то действительно важное, я свяжусь с вами немедленно. Приказ держать вас в курсе исходит непосредственно от начальника нашей службы.
* * *
Пока мы летели к Земле, у меня появилось время обдумать сложившуюся ситуацию. Мысли явно требовалось собрать в кучку и разложить по полочкам, уж больно много всего произошло в последнее время. Несмотря на вроде бы благополучную общую картину, спокойным я себя не чувствовал. Слишком много в этом уравнении под названием «война с кваргами» накопилось неизвестных.
Я попытался проанализировать, что же в наибольшей степени не дает мне покоя. Прежде всего, мне не нравилось затишье на фронтах. Не имелось для него никаких объективных предпосылок. Конечно, наша встреча с ящерами и срыв захвата кваргами очередной звездной системы рептилий не могли стать для противника приятной новостью, но ничего катастрофического, по крайней мере, в краткосрочной перспективе эти события для кваргов не несли.
Наши разведчики вовсю шныряли по окраинам тыловых систем врага, не слишком опасаясь масс-детекторов, которые противник в последние месяцы активно использовал для защиты своих владений от внезапных атак наших кораблей. Разведчики могли чувствовать себя в относительной безопасности, поскольку сеть масс-детекторов могла засекать только корабли крупнее эсминца. Вот только ничего экстраординарного разведка не видела. В центральные части звездных систем разведчики, правда, соваться не рисковали, слишком плотно там все патрулировалось, и даже выпущенные с большого расстояния беспилотные разведзонды, как правило, перехватывались еще до того, как успевали собрать и передать нужную информацию.
У меня с каждым днем нарастала уверенность, что противник готовит что-то крупное и неожиданное, от чего нам всем может стать очень нехорошо.
Второй момент, который меня тревожил в не меньшей степени, был связан с нашей неудачей в системе Дельты Треугольника. Нельзя сказать, что задание мы провалили, но и запланированный результат достигнут не был. Кварги нашли действительно эффективное средство борьбы с дрон-торпедами.
Нет, торпеды оставались грозным оружием, но уже не могли дать нам решающего преимущества, слишком много их гибло в результате применения противником сетей беспилотных сканеров и массового использования истребителей для прикрытия тяжелых кораблей от торпедного удара. Да и сами линкоры и крейсера врага стали другими. Плотность зенитного вооружения увеличилась втрое, что делало тяжелые корабли противника трудными целями для торпед.
Пора было выводить на сцену что-то новое, что могло бы компенсировать катастрофическое отставание флота Федерации от кваргов в количестве линкоров, особенно таких, как «Титан». Строить такие корабли мы пока так и не научились. В этом плане я возлагал некоторые надежды на сотрудничество с ящерами, но мы еще даже не начали, а флот отчаянно нуждался в пополнении тяжелыми кораблями уже сейчас. Уже вчера.
Быстро восполнить нехватку кораблей у промышленности Федерации возможности не было. Недавний указ Тобольского о повышении роли государства в управлении военно-промышленным комплексом стал лишь первым шагом к переводу экономики на военные рельсы, но путь в этом направлении предстояло пройти еще весьма длинный и тернистый, а результаты требовались немедленно.
Единственное, что можно было сделать относительно быстро, это нарастить выпуск сравнительно простых в производстве «Невидимок», дрон-торпед и беспилотных истребителей, надеясь решить возникшую проблему если и не качественно, то хотя бы количественно. Вот только где бы еще взять нужное число грамотных командиров для этих кораблей, требующих в управлении гибкости мышления из-за слишком часто меняющейся обстановки, заставляющей постоянно перекраивать тактику использования дрон-торпед?
Вызов Штейна застал меня перед последним прыжком к Солнечной системе.
– Игорь, у меня хорошие новости, – сообщил профессор. – Опытный образец полноразмерного транспортного кольца почти готов. Еще пара дней, и можно начинать испытания. Пока, правда, нам не удалось обойти ограничение по дальности переброски, но зато с размерами и массой объекта переноса все стало куда лучше. Будем пробовать переместить малый разведчик… Что случилось, Игорь? Ты, похоже, не рад моему сообщению.
– Я рад, профессор, – выдавил я из себя улыбку, – вы просто молодцы, и я горжусь, что со мной работают такие люди. Просто… мы не успеваем. Что-то произойдет в ближайшее время. Вы помните мои слова, когда я рассказывал вам про десять суперлинкоров, почти достроенных кваргами? Я говорил тогда, что для нашего флота это верное поражение, и просто кожей чувствовал, как над нами нависает эта угроза. Сейчас я чувствую нечто похожее, но разница в том, что я не знаю, что именно нависло над нами. Мне срочно нужен корабль-разведчик, способный незамеченным проникать в центральные области вражеских звездных систем, но еще больше мы сейчас нуждаемся в транспортном кольце, способном пропускать линкоры и большие войсковые транспорты. Мы уступаем кваргам в численности и качестве флота, особенно в тяжелых кораблях. Единственное, что мы реально можем им противопоставить, это невозможная ранее мобильность, которая позволит нам быть везде и нигде, концентрировать все наши силы в нужной точке для мощного удара и столь же быстро реагировать на возникающие угрозы, мгновенно перебрасывая корабли к атакованным системам. Но добиться этого мы сможем только с помощью транспортных колец.
Слово «гиперпортал» среди ученых и военных Федерации не прижилось. Никто уже толком не помнил, кто впервые назвал его транспортным кольцом, но термин прочно вошел в практику, и иначе нашу новую разработку уже никто не называл.
– Игорь, – после некоторых раздумий произнес Штейн, – в том, что ты говоришь, нет ничего невозможного. Мы готовы ускорить работы, но нужно существенно расширить штат, парк оборудования и, естественно, увеличить финансирование. Разведчиком мы уже занимаемся, но пока ты с кораблем ящеров не прибудешь в Солнечную систему, мы не можем начать интегрировать в его конструкцию технологии союзников.
– Иван Герхардович, будьте добры, подготовьте к моему прибытию список всего необходимого для ускорения работ, – заявил я. – Остальное – моя забота. Только не забудьте вот еще что: примерно через месяц от союзников прибудет группа кораблей с их учеными, инженерами и военными, а также с большим запасом субстанции, из которой они выращивают все свои изделия. Мы собираемся строить корабли гибридной конструкции с использованием технологий обеих рас, уже не разведчики, а линкоры и авианосцы, и участие нашего департамента в этом процессе будет самым непосредственным.
– Главный инженер Джефф будет в полном восторге, – усмехнулся профессор, – если, конечно, останется жив после того, как сообщит эту приятную новость лейтенанту Яковлевой.
* * *
Министр обороны хмуро посмотрел на меня, оторвав взгляд от планшета.
– Контр-адмирал, это уже переходит всякие границы.
– Не буду возражать, господин министр, с моей стороны это недопустимая наглость и попрание всех основ субординации. Вот только… я боюсь, мы все равно уже опоздали.
– Ну, на субординацию вы поло… хм, перестали обращать внимание, еще будучи капитаном, а может, и раньше, я просто не в курсе, наверное. Но вы хоть сами-то понимаете, что сотворили в этот раз? Уполномоченные представители Федерации в течение десяти дней вели сложнейшие официальные переговоры с союзниками, выстраивали систему учета интересов каждой из сторон, схему взаимных противовесов, придающих этой системе устойчивость, и готовили пакет предложений правительнице ящеров. Рептилии, со своей стороны, тоже всячески напрягались на эту тему и вежливо торговались. Вроде бы к взаимному удовлетворению сторон, начал намечаться консенсус… И тут пришел контр-адмирал Лавров, умыкнул из дипломатической резиденции главную ящерицу, взял ее под ручку, пардон, под лапку, утащил на Крюгер-60, хрен знает чем там с ней занимался, поставив службу безопасности в известность только постфактум, а потом походя договорился о создании флота гибридных боевых кораблей со смешанными экипажами. И все это без всякого согласования хоть с кем-нибудь. Вы в армии служите, контр-адмирал, или у нас здесь анархическая вольница?
– Я кругом виноват, господин министр, я это признаю. Готов нести любое наказание вплоть до разжалования в рядовые и отправки на Каптейн патрулировать пустыню. Но прошу вас внимательно прочесть мой рапорт, забыв на время о негодяе Лаврове.
– Да я бы вообще не стал этот бред читать, если бы под ним не стояла подпись этого самого… Лаврова! – тоном ниже пробухтел слегка отошедший от приступа гнева Бронштейн. – Нет, ну каков наглец! Пришел к министру обороны за деньгами на финансирование вот этого… – Бронштейн потряс передо мной своим планшетом, на экране которого светилась страница моего рапорта. – Контр-адмирал, я все понимаю и ваши заслуги перед Федерацией помню, но почему было не согласовать это все – да даже не со мной, но хоть с президентом, благо прямой выход на Тобольского у вас есть?!
– Господин министр, вы поверите мне, если я скажу, что в сложившейся ситуации решение нужно было принимать мгновенно? Бывают моменты, которые нельзя упускать. Самый дефицитный ресурс в нашей ситуации – время. Если бы я стал выстраивать систему сдержек и противовесов, побежал бы за одобрением к верховному главнокомандующему, начал бы готовить пакет документов…
– Достаточно, контр-адмирал, я вас услышал. Это вас нисколько не оправдывает, не надейтесь, но логика в ваших словах присутствует. Подождите несколько минут, я еще не до конца ознакомился с вашим документом.
Я терпеливо ждал.
– Вы… – спустя пять минут выдавил из себя Бронштейн, поднимая на меня взгляд. – Я слова такого не знаю, как это называется, контр-адмирал! Вот что, хватит с меня этого цирка. Ваша затея с атакой на верфи в тылу кваргов была авантюрой. Контрудар на Грумбридж был Авантюрой с большой буквы. А это… наверное, здесь все буквы надо писать прописными.
– Прошу прощения, господин министр, но оба приведенных вами случая закончились если и не полным успехом, то частичным уж точно. Вы можете представить себе, какими могут быть последствия, если все получится и в этот раз?
Бронштейн молча смотрел на меня. В его глазах отражалась борьба множества противоречивых чувств, и ни одно из них не могло взять вверх. Наконец, все так же молча, министр нажал на пиктограмму в углу экрана своего планшета и приложил палец к датчику ДНК-кода. Планшет тихо тренькнул, извещая своего владельца об открытии защищенного канала связи.
– Добрый день, господин министр, – услышал я голос Тобольского. – Надеюсь, вы не с плохими новостями?
– Даже и не знаю, господин президент, – неопределенно ответил Бронштейн. – Мне поступил рапорт от контр-адмирала Лаврова. Сам он тоже здесь, сидит напротив меня в моем кабинете. Я бы хотел попросить вас о встрече, вопрос сложный и не терпит отлагательства.
– И сами вы решить его по каким-то причинам не можете, – устало усмехнулся Тобольский.
– Боюсь, это уже не мой уровень, господин верховный главнокомандующий, – твердо ответил Бронштейн.
* * *
Подполковник Андре Мбиа со своими людьми так и не вернулся в сто пятую пехотную дивизию. Теперь он служил в моем департаменте, отвечая за испытания всей наземной боевой техники, имеющей отношение к разведке. Аналогичная судьба постигла и капитана первого ранга Юна Гао, но на нем лежала ответственность за разведку космическую. Сейчас оба разведчика стояли рядом со мной в командном посту крейсера «Москва» и пытались рассмотреть хоть что-то на тактической проекции.
Наши сканеры молчали, хотя по моим представлениям уже несколько минут как должны были засечь движущийся встречным курсом корабль-разведчик. Но не происходило ровным счетом ничего. Лишь спустя еще пару минут оператор контроля пространства неуверенно сообщил о слабом сигнале, слегка выделяющемся на фоне естественных шумов.
Разведчика мы уверенно засекли только тогда, когда он подошел к нам так близко, что, казалось, его можно уже рассмотреть невооруженным глазом – а ведь крейсер «Москва» был оснащен лучшими сканерами из последней усовершенствованной серии, но все же именно серийными образцами. А над кораблем-разведчиком Джефф со своими ребятами работал индивидуально, вылизывая и подгоняя комплексы РЭБ до такой точности настройки, о которой ни одно серийное изделие не могло и мечтать.
– Принимайте корабль, капитан первого ранга, – обратился я к Юну Гао, – вам первому выпала честь стать командиром гибридного корабля-разведчика со смешанным экипажем. Сейчас, господа офицеры, я познакомлю вас с командой.
– Это… мой корабль? – обычно невозмутимый китаец выглядел потрясенным. Он долго молча стоял перед проекционным экраном, на котором сменялись виды с разных ракурсов на результат совместных трудов инженеров Джеффа и ящеров Лит-ты.
