– Спасибо большое, но мне не хочется! Да и ужин только недавно закончился.
– Слюни, размазанные по тарелке, которые они называют овсянкой, и теплую водичку, подкрашенную йодом, которую ты наверняка принял за чай, называешь ужином? Брось! Ты мужик! А мужику необходимо мясо! В крайнем случае – колбаса… Давай присоединяйся! – не отставал от новенького дед.
– Нет. Нет! Спасибо еще раз, но мне совсем не хочется. Я действительно наелся, – ответил Олег и встал у двери, не зная, куда ему деваться.
Рядом с его кроватью пировали соседи. Подойти означало присоединиться, а сделать этого он не мог. С одной стороны, было больно смотреть на ломящийся от яств стол, с другой – ему было стыдно и неловко есть чужие продукты, зная, что не сможет ответить тем же. Нужно было переключить внимание едоков на другую тему.
– Я теперь не безымянный. Меня Олег зовут!
– Да ты что? Вспомнил, что ли? – взорвался от чувств старик и бросился навстречу.
– Пока что не вспомнил, но мы с доктором решили, что это имя подходит мне больше всего.
– Вот так так… Безымянный умер! Да здравствует Олег! – выкрикнул дед и крепко пожал руку парня. – Ну, тогда давай знакомиться заново. Меня Алексей Михайлович зовут. Для тебя – дядя Леша. Этих оболтусов, – указывая пальцем на своих коллег по застолью, – кличут Мишкой и Петькой. – Собутыльники кивнули Олегу, что-то промямлили полным от еды ртом. – Пожарника зовут Леня, а парализованного – Изя. Он еврей…
Последнюю фразу дядя Леша произнес тихо, шепотом. У него было такое выражение лица, как будто он делился страшной государственной тайной. Он специально подвел и задержал Олега у кровати инсультника, как будто это был последний живой еврей в Шатуре.
– Видал? Пятьдесят лет главным инженером на нашей электростанции работал. Его весь город знает! Уже месяц так лежит. Скоро выписывать будут.
– Как выписывать? – удивился Олег. – Он же больной! Его лечить надо.
– Тут больше месяца лежать нельзя – закон такой. Его на две-три недельки домой жена берет, а потом обратно в больницу на месяц. Он так уже больше года мается. Никаких улучшений. Как лежал бревном в прошлом году, так и сейчас лежит. Бог никак не приберет к себе.
– А что с Леней случилось?
– На тушении пожара сильно пострадал. Тут в мае торф сильно горел на болотах – неделю тушили. Так он в самый эпицентр пробрался и сам остановил распространение огня. Ну, конечно же, обгорел сильно. Его даже к ордену представили! Об этом в областной газете напечатано было. Теперь у нас в неврологии лежит, дожидается перевода в госпиталь МЧС. Говорят, совсем скоро переведут – деньги на взятку семья собрала. Я тоже помог – сто рублей дал!
– А у вас какая болезнь, дядь Леш? – поинтересовался Олег.
– У меня радикулит – самая благородная болезнь в отделении. Каждый год прихватывает, но в разное время. В этот раз посреди лета случилось. С работы шел, с электростанции, под дождь попал… Ну, а мне много и не надо. Скоро домой, уже почти не болит.
В дверь тихо постучали. Вошла Ольга в красивом летнем платье с открытыми плечами. У нее в руках были два огромных пакета. Поздоровавшись и быстро оценив обстановку в палате, она поманила Олега пальцем.
– Пойдем-ка со мной, я тебе кое-что принесла, – сказала она и, взяв под руку посещаемого, вышла с ним в коридор.
– Это тренировочные штаны и майки моего мужа. По-моему, тебе должно быть впору. Иди в палату и примерь, а я подожду тебя здесь. Грязные вещи, которые сейчас на тебе, сложи в этот пакет и принеси мне. Я постираю, зашью твою футболку и принесу обратно.
Олега еще с утра угнетало состояние его гардероба. Теперь, получив комплект свежего белья, можно было считать себя абсолютно счастливым человеком. Улыбка заиграла на его лице. С благодарностью приняв пакеты, из которых доносился запах свежести, он устремился в палату. В первом пакете, кроме брюк и футболок, оказались носки, трусы, банное и лицевое полотенца. Во втором – шампунь, гель для душа, мыло, мочалка, расческа, туалетная бумага и зубная щетка с пастой. Выложив это богатство на кровать, Олег взял все необходимое для водных процедур и вернулся в коридор.
– Ольга Викторовна! Вы не будете возражать, если я быстренько приму душ и после этого приду к вам?
– Иди, конечно! Я тебя подожду в соседнем крыле, – ответила довольная Ольга и указала рукой на полутемную часть отделения, располагающуюся за сестринским постом. Скинув с себя на пол, как ему казалось, пахнущую мужиком старую одежду, он вошел под теплые струйки душа. Задерживаться было нельзя – его ждали, поэтому процедура омовения была короткой, но очень продуктивной. Чисто вымытая голова и очищенное тело вернули ему чувство уверенности в себе. Одевшись в свежее и причесавшись, он безбоязненно взглянул на себя в маленькое зеркало душевой.
«Теперь и разговаривать с дамой не так стыдно!» – подумал Олег.
Сложив свои «лохмотья» в два пакета (чтобы не было резкого запаха), он покинул «обмывочную» и направился к Ольге.
– Присаживайся! – улыбчиво встретили его. – Ну как, не жмет? Все подошло?
– Спасибо огромное! Штаны как раз, а футболки с носками немножко жмут. Но это все ерунда, главное, что все это чистое!
– Ты очень высок и широк в плечах, с такими размерами всегда сложно. Из всех моих знакомых и родственников только у мужа близкий тебе размер. Так что терпи! Другого все равно не будет. Через пару дней верну твои вещи, тогда сможешь на улицу выходить безбоязненно. А в этом не ходи, не надо. Потерпи немного, нагуляешься еще. – Забрав грязное, она продолжила: – Так тебя теперь зовут Олег? Мне сестры рассказали.
– Да, мы с доктором решили… – Он сделал маленькую паузу. – Мне кажется, это мое имя.
– Отлично, Олег! Это уже первый шаг к выздоровлению. Так вот, после полученной у Елены Николаевны – у гипнотизерши – информации я отправила запросы по тебе в Москву, в сто восьмое отделение милиции, и в Московскую область – в Горки-10. Если тебя ищут, то там обязательно должны быть заявления твоих родных. Так что тебя очень скоро должны найти!
– А если не ищут? – поинтересовался Олег.
Ольга улыбнулась, взяла его за руку и, глядя прямо в глаза, ответила:
– Как это не ищут? Обязательно ищут. Я в этом просто уверена!
Так они просидели еще минут пятнадцать. Ольга поведала ему о тех розыскных мероприятиях, которые собирается еще провести. О помощи, которую с большой охотой оказывают ей Маша и Оксана. О Наташе, которая старается найти для него одежду подходящего размера. О том, что они думают о нем и помогают изо всех сил.
– Ну, мне пора домой, ужин моим мужчинам готовить. А это пакет для тебя. Тут фрукты, немного колбаски, сыр российский, хлебушек черненький и соки. Ешь, набирайся сил.
– Да ну, зачем? – заерзал Олег. – Вы и так для меня слишком много делаете! Я не могу это взять.
Ольга посмотрела на него таким взглядом, что он невольно отвел глаза и виновато наклонил голову.
– Если ты не возьмешь, я больше к тебе никогда не приду. Передам тебя майору Прохорову – будешь тогда знать! – сказала она, широко улыбнулась и пихнула пакет в его сторону.
Прощались они снова друзьями. Когда они пожимали друг другу руки, Ольга предупредила:
– Завтра часов в десять приедет капитан Селиванов на газике. Покажешь ему, где ты из леса вышел. В общем, покатаетесь. Может, чего вспомнишь или найдешь. Лишним точно не будет. А вечером я к тебе снова приду. Договорились? Ну, до завтра!
– До свидания, Ольга Викторовна. Спасибо вам большое! До завтра.
Вернувшись в палату, Олег застал компанию в том же составе и положении: застолье продолжалось, однако свободного места на столе прибавилось.
– Вот теперь можно и поужинать! – произнес Олег и вывалил на кровать все содержимое из продуктового пакета.
– Живем, мужики! – в один голос сказали Мишка с Петькой, потирая ладони.
– Перебьетесь! – грозно встрял дядя Леша. – Вам этого добра на один зуб, а парню здесь еще долго лежать. Ты себе бутербродов сделай на ужин, – обратился дед к Олегу, – а остальное в пакетик – и к сестричкам в холодильник. Слушай меня, я тебе дело говорю! Когда тебе еще передачку принесут?
Парочка бывших собутыльников, недовольно заворчав, накинулась на оставшуюся на столе еду. Дядя Леша с умилением наблюдал, как новый сосед уплетает сложные бутерброды с сыром и колбасой. Пришло время для его шуточек.
– Я тут подумал, мужики, и решил, что наш Олежка – никакой не террорист. Он разведчик или тайный агент. А потеря памяти – это реакция на пытки. Ну, посудите сами: у него ни документов, ни денег, ни памяти, а его к нам в больничку, а не в камеру. Потом носятся с ним, как с писаной торбой, одежду с хавчиком из спецфонда МВД, мыльце с шампунью… Точно: ни больше, ни меньше – спецагент! Так что теперь снова ножи на ночь прятать надо.
Все дружно засмеялись. Дед, довольный собой, встал, подошел к двери, посмотрел на часы и скомандовал:
– Шабаш, мужики! Пошли в столовую чемпионат мира смотреть! Скоро начнется, а нам еще женщин с их сериалами прогнать от телевизора надо.
* * *
Поездка с капитаном Селивановым не принесла ощутимых результатов. Место выхода Олега из леса было зафиксировано на карте и сфотографировано на камеру. Пешее углубление в чащу не сулило ничего хорошего. Со слов опытного оперативника, тропа, по которой им предстояло дойти до места пробуждения Олега по заданию руководства, шла через непроходимые топи, кишащие ядовитыми гадюками. И тот факт, что человеку в стрессовом состоянии, когда инстинкт самосохранения берет верх над разумом, повезло, не являлся гарантией успешности их миссии. Взамен этого плана Селиванов предложил свой – объехать на машине вокруг лесного массива. Через пару часов, высадив Олега у больницы, он с чувством выполненного долга отправился заниматься своими делами.
Вернувшись в палату, Олег обнаружил на своей кровати небольшой сверток.
– Книжки тебе принесли почитать, – отчитался дядя Леша. – Пока тебя не было, две девицы молоденькие приходили. Наглые такие – сразу видно, что из ментовки!
С появлением книг время пошло немного быстрее. Для Олега в отсутствие лечебных процедур и встреч с врачами – главных мероприятий для всех пациентов – основным досугом стали прогулки по парку, прилегающему к территории больницы. Темные от крон высоких дубов и тополей аллеи, искусственный водоем с утками и парой лебедей, ровно подстриженные кусты по границам дорожек, недавно скошенная трава – все это вызывало у Олега приятное чувство спокойствия. Гуляя по парку, он каждый раз садился на разные лавочки и отдыхал: от неугомонного деда, от других жителей палаты, от запахов больницы, от страданий и слез женщин, ищущих в нем своих близких, от того маленького мирка, который окружал его в последние дни. Иногда читал принесенные ему книги, а иногда просто сидел с закрытыми глазами – так он дотягивал до обеда и возвращался в свою реальность.
Шли дни. Утром его навещали Маша с Оксаной, приносили гостинцы в виде овощей и ягод с собственных приусадебных участков, а ближе к шести приходила Ольга и подолгу рассказывала о новостях и событиях в городе и в стране, а вечером наступало время футбола по телевизору и баек дяди Леши.
Во время разговоров с Олегом Ольга затрагивала различные темы, пытаясь прояснить для себя его интеллектуальную целостность и уровень мышления. С удовольствием она подмечала, что Олег хорошо разбирался в политике и бизнесе. Он знал многие фамилии и названия компаний. Четко и правильно формулировал как общеизвестные законы и тезисы, так и редкие точки зрения, известные узкому кругу специалистов. Большое удивление у нее вызвало знание потеряшкой уголовного кодекса – вернее, разделов, связанных с экономическими и особо тяжкими преступлениями. Все это волновало и настораживало ее. Но особое беспокойство вызывали частые звонки и посещения людей, разыскивающих своих родственников. Трансляцию ролика с данными безымянного по телевизору пришлось прекратить сразу же после случая с гостем из Подольска, который чуть не увез Олега.
Он явился под вечер, когда ни врачей, ни сотрудников розыскного отдела не было на месте. Встретившись с Олегом у входа в корпус, мужчина обратился к нему.
– Это ты тот самый, который из леса без памяти вышел?
– Да, я.
– Можно с тобой переговорить? Давай отойдем в сторонку.
– Переговорить? Пожалуйста! Но отходить далеко от отделения мне нельзя.
– Окей! Меня зовут Игорек. У меня сестра живет в Подольске. У нее муж пропал неделю назад: ушел из дома и не вернулся. Я сам с ним не знаком, но по описанию сеструхи ты на него очень похож! Может быть, когда я тебе ее фотку покажу, ты ее вспомнишь? – и, не дожидаясь согласия Олега, достал телефон и показал на экране лицо молодой и симпатичной женщины.
– Нет, совсем не узнаю, – расстроенно ответил Олег.
– Ну, тут видно не очень хорошо… Слушай, а давай я тебя к ней отвезу? Может быть, когда ты ее увидишь вживую, тогда и узнаешь? Или она тебя?
– А если мы друг друга не признаем?
– Мне почему-то кажется, что она тебя точно узнает! Ну, а не узнает – там решим! Останешься у нее жить. Или я тебя к себе возьму. Я вижу, ты мужик хороший, правильный! В домашней обстановке-то по любому лучше, чем на больничных харчах. Поехали, а?
Предложение действительно было заманчивым. Сроки, когда его должны были найти, объявленные Ольгой, уже прошли. Хотелось начать действовать самостоятельно. Утверждение, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», становилось для него лозунгом. Единственное, что останавливало – это обещание, данное Ольге Викторовне, не покидать ни с кем больницу без согласования с ней.
– Вы в милиции договоритесь обо всем, и тогда я поеду с вами с большим удовольствием.
– Зачем нам эта милиция? Если ты хочешь, то поехали со мной. Не надо никого спрашивать!
– Нет! Я так не могу. Да и не отпустят меня из больницы. Нет! Пускай сестра сама приезжает и смотрит на меня. Так будет правильно!
Игорек продолжал настаивать, используя все более изысканные ухищрения, и, скорее всего, добился бы своего, если бы не медсестра, вышедшая на перекур. Заметив постороннего рядом с Олегом и памятуя о наставлениях заведующей, она решила подойти к мужчинам ближе. Заметив ее, Игорек быстро свернул беседу и ретировался со словами:
– Я сделаю именно так, как ты говоришь. Сперва переговорю в милиции, а потом за тобой вернусь.
Когда сестричка приблизилась к Олегу, его собеседник уже достиг быстрым шагом ограды больницы. Они продолжали провожать его взглядами, пока он не скрылся в большом черном джипе. Машина с визгом сорвалась с места, уносясь в противоположном от здания милиции направлении.
– Завтра обо всем расскажешь Елене Николаевне! – взволнованно сказала медсестра и, взяв Олега под руку, сопроводила до палаты, передав там под опеку дяди Леши.
* * *
«Нечасто выпадают такие спокойные субботние вечера, – подумала Ольга и вжалась в кресло. Она уже много раз меняла позу, но никак не могла усесться. Наконец-то ей это удалось. – Теперь можно тупо упереться в телевизор и в обнимку с пультом дождаться ночи, – продолжала мечтать она. – Ничто в этой жизни не заставит меня пошевелиться. Я тоже имею право на отдых!»
После генеральной уборки квартиры, посещения рынка и магазинов она успела приготовить обед на несколько дней, постирать и погладить. И вот, совсем без сил и без желания что-либо делать, она мечтала только об одном – о спокойствии. Домашние, чувствуя, что точка кипения их дамы уже близка, скрылись в других комнатах. И когда зазвонил телефон и женский голос попросил пригласить хозяйку, Ольгины мужчины долго совещались и бросали жребий, кому заходить в вольер. Пошел самый младший. Он был маминым любимчиком, поэтому шансов остаться в живых у него было больше.
– Мам! Тебя там к телефону. Маша какая-то. Говорит, с работы. Срочно! Сказать, чтобы завтра позвонила?
Ольга закатила глаза и, еле сдерживаясь, тихо ответила сыну:
– Принеси мне трубку с базы. Я поговорю.
Не меняя позы и только приглушив звук телевизора, она поместила телефонную трубку между плечом и ухом, ответила:
– Алло? Я слушаю.
– Ольга Викторовна, добрый вечер! Это Маша. Извините, что беспокою вас в неурочное время, но я до понедельника не дотерплю.
– Что случилось? – по-прежнему тихим голосом спросила Ольга.
– Вы знаете, что сегодня в парке Олег учудил? – громким взволнованным голосом поинтересовалась Маша.
– Нет! А что случилось?
Она уже не сидела в полузабытьи в кресле и не мечтала о тихом домашнем счастье. Забыв о боли в ногах, усталости и своем решении расслабиться, Ольга была вся в разговоре.
– Сегодня вечером в парке концерт. Ну, и руководство направило на поддержание правопорядка от нашего отдела Наташку. Она по всей форме, с пистолетом – в общем, красивая. Я и Оксанка пошли ее провожать до парка, а по дороге решили зайти к Олегу. Он уже привык, что вы с ним по вечерам разговоры разговариваете, ну, вот мы решили, пока вы хозяйством занимаетесь, его поразвлекаем сегодня. Приходим в больницу, а нам говорят, что его нет, что он в парк пошел. Суббота, день хороший. Всех ходячих на выходные по домам отправили. Он грустил – его в парк и отпустили.
– Машенька! Не тяни, пожалуйста. Рассказывай, что случилось! – взмолилась Ольга.
– Ну, нашли мы его в парке. Он у пруда на лавочке сидел, книжку читал. Разговорились. А он все на пистолет Наташкин косится. Она заметила и спрашивает его: «Что, знакомая вещь?» Он отвечает: «Да! Очень. А можно посмотреть?» Она достает пистолет из кобуры и отдает ему без зазрения совести, прямо с полной обоймой. Мы даже моргнуть не успели!
Ольгу пробил холодный пот, разволновавшись у нее перехватило дыхание. Она даже не могла попросить Машу рассказывать быстрее и просто слушала, дожидаясь развязки.
Маша продолжала:
– Он в мгновение вынул магазин из основания рукоятки, разобрал пистолет, а потом собрал его обратно. По всем правилам! С контрольным выстрелом в землю и так далее. Вы сами знаете, что при сборке, а особенно при разборке есть свои тонкости и секреты. Так он их все знает! А потом его Наташа спрашивает: «А ты только макарова3 можешь так или еще какой пистолет?» А он отвечает: «Могу ТТ4, пистолет-пулемет Стечкина, «Вальтер»5, «Глок»6» – и еще пару-тройку названий, которых я даже не слышала никогда. Вы представляете себе, Ольга Викторовна? Вот так Олег!
Ольга глубоко вздохнула и задержала дыхание. Таким образом она пыталась успокоиться, но голос все равно выдавал ее.
– Машенька! Слушай меня очень внимательно! Запомни сама и передай немедленно девчатам. Все, о чем ты мне сейчас рассказала, не надо никому больше передавать. А самое главное – не докладывайте руководству. До поры до времени это должно оставаться нашей тайной. Ты меня хорошо поняла?
Такой взволнованный голос Ольги Викторовны Маша слышала впервые. Только сейчас она начала понимать всю серьезность и опрометчивость их поступка.
– Мы все сделаем правильно, Ольга Викторовна, – дрожащим голоском ответила Маша. – Не волнуйтесь! Мы за вас! Мы все для вас сделаем, только скажите.
– Спасибо, Машенька. Тогда давайте завтра с утра встретимся и все еще раз обсудим. И у меня к вам просьба. Необходимо кому-то из вас отвести Олега и показать ему наш вокзал: может, что узнает или вспомнит. А я его часиков в одиннадцать забрала бы у вас в районе церкви. Только надо так сделать, чтобы его особо по улицам не светить, а то он у нас в городе уже популярнее, чем мэр.
– Так Наташка завтра выходная после дежурства на концерте. У них и машина есть своя. Я ее попрошу, они с мужем заберут его из больницы, а потом вам с рук на руки передадут.
Концовка разговора обрадовала Ольгу, и, положив трубку, она тихо сказала сама себе:
– Эти милые девочки – единственное чистое и неиспорченное, что есть в нашей милиции. И это хорошо.
* * *
После воскресного завтрака Олег засобирался в облюбованный им парк, но медсестра властно остановила его, предупредив, что скоро за ним приедут из милиции и заберут на прогулку по городу. Ждать пришлось недолго. Прямо к подъезду отделения подкатила серая «десятка» жигулей, из окна которой махала рукой улыбчивая Наташа. Олег сел на переднее пассажирское сиденье.
Мужчина за рулем представился:
– Меня зовут Вадим. Я Наташин муж.
– Олег. Очень приятно! Здравствуй, Наташа.
– Привет, Олег! – поздоровалась девушка. – У нас к тебе предложение. Как ты смотришь на то, что мы с тобой немного покатаемся по городу?
– Я с удовольствием! А что мне надо будет делать?
– А ты смотри по сторонам внимательно, – начала инструктаж Наташа. – Может быть, что-то покажется знакомым или любопытным. Ты тогда сразу говори. Мы остановимся, подойдем и осмотрим поближе интересующий тебя объект. Договорились?
– Хорошо. Я готов, – ответил Олег и пристегнулся ремнем безопасности, чем вызвал улыбку у Вадима.
Экскурсия по городу была короткой, но интересной. Памятники Ленину, женщине-торфянщице и героям войны, муниципальные и жилые здания не заинтересовали Олега. Он обращал внимание на многочисленные помещения с игровыми автоматами. Они носили вызывающие названия – «Вулкан», «Миллион» – и были подсвечены разноцветными яркими фонариками и прожекторами. Единственный банкетный зал в городе и ресторан «Медведь» также запомнились Олегу и не остались без комментариев Вадима с Наташей. Визит на железнодорожный вокзал и автобусную станцию не вызывал никаких ассоциаций или воспоминаний, но расширил кругозор. Теперь он представлял устройство города и мог безбоязненно переносить свои прогулки из парка на улицы Шатуры.
– А это городской рынок, – подводила к концу рассказ о населенном пункте Наташа. – Это наша самая большая головная боль! Большинство преступлений связаны именно с этим рынком: карманные кражи, бандитизм, рэкет, экономические преступления и мошенничество. В прошлом году даже убийство было!
Напротив рынка стояла небольшая церквушка с двумя золотыми куполами и звонницей. Своим размером она словно подчеркивала, что в маленьком городке и приход невелик. Деревянные стены из оцилиндрованного бруса покоились на основательном железобетонном фундаменте. Из зеленой металлочерепицы была сделана сложная ломаная крыша. Тройные стеклопакеты с деревянными рамами и металлическая входная дверь – все это выдавало современность постройки, при этом от нее несло за версту стариной. Талант архитектора был налицо. А звучное название «Храм Новомучеников и Исповедников Шатурских» должно было усиливать эффект значимости данной постройки для горожан.
У входа экскурсантов дожидалась Ольга. Поздоровавшись со всеми, она приняла доклад от Наташи и с благодарностью отпустила молодую пару заниматься семейными делами. Оставшись с Олегом наедине, она надела на голову косынку, перекрестилась три раза, взяла его за руку и повела за собой внутрь храма.
– Батюшка! Это Олег. Я вам о нем рассказывала.
Отец Владимир был мужчиной средних лет. Статный, высокий и широкоплечий, он больше походил на хоккеиста, чем на священнослужителя. Облаченный в черную рясу, с увесистым крестом на груди, светлой окладистой бородой и проникновенными голубыми глазами – таким он предстал перед Олегом. Его добрая улыбка располагала собеседника к откровениям, а бархатный голос хотелось слушать и внимать ему.
– Пойдем со мной, – сказал отец Владимир и подвел Олега к алтарю. – Ты знаешь, кто это? – спросил он, указывая на икону.
Сделав паузу, необходимую для изучения предмета вопроса, Олег поспешил ответить:
– Это Иисус Христос – сын Божий, который воскрес из мертвых около двух тысяч лет тому назад.
– Правильно. Молодец, Олег. Вот именно, сын Божий! – благосклонно оценил знания молодого человека батюшка. – А умеешь ли ты молиться? Знаешь ли хоть одну молитву?
– Нет, к сожалению, не помню. Я даже не могу вам сказать, верующий я или нет.
– Любой человек является верующим, только некоторые еще об этом не знают! – Отец Владимир достал из кармана маленький серебряный крестик на веревочке. – Я хочу сделать тебе подарок, – повесив его на шею Олегу, сказал священник. – Теперь ты можешь помолиться!
– Спасибо вам большое! – поблагодарил Олег. – Но, как я вам уже говорил, я не умею молиться.
– Что такое молитва? Это просьба, обращенная к Господу нашему. А чтобы просить, умения или знания не требуется, кроме одного – того, что ты хочешь просить. Иди и молви! И да услышит тебя Господь! – произнес отец Владимир и, перекрестив, благословил Олега.
Рядом, у иконы Богородицы, молилась Ольга. Тихим, еле разборчивым шепотом она просила здоровья для своих детей и мужа, милости для нее и помощи для Олега. Всматриваясь в лики святых, Олег раздумывал над тем, чего он хочет. Не найдя ответа, он произнес про себя: «Господи! Я не знаю, за что или за кого мне помолиться. У меня нет к тебе просьб. Я прошу тебя только об одном: услышь эту женщину, что молится рядом со мной, и помоги ей. Это будет для меня лучшей наградой!»
* * *
Рано утром в понедельник Ольга на электричке поехала в Москву. У нее в голове был четкий план визита столицы. Все было расписано по часам. Помимо задания, полученного от своего непосредственного руководителя, она намеревалась посетить места, которые всплыли в деле Олега после гипноза. Город встретил ее духотой, забитыми вагонами метро и пышущим жаром наземным транспортом в многокилометровых пробках первого рабочего дня. «Придется много ходить пешком», – подумала Ольга и посмотрела на свои туфли на высоком каблуке.
Первым пунктом ее плана было посещение школы, располагающейся по адресу Леонтьевский переулок, дом 19. Пройдя по Тверскому бульвару от станции метро «Пушкинская», она свернула к МХАТу. За зданием театра находилась гимназия № 1520, которая ранее была более известна как школа № 31. Предъявляя на опознание учителям фотографию Олега, Ольга надеялась, что хоть кто-нибудь увидит в нем своего ученика. Ее не осталось после того, как старейший учитель школы Корнеева Лидия Николаевна сказала:
– Нет! Я его не знаю. Я помню каждого, кто прошел через мои руки. Этот молодой человек у меня не учился!
Покинув здание гимназии, Ольга дошла до Тверской и повернула направо. Давненько не ходила она по этой красивой и самой центральной из всех центральных улиц Москвы! Спустившись до здания телеграфа, Ольга осталась довольна своей памятью и находчивостью. Все эти дни она не могла отделаться от мысли, что фраза, брошенная Олегом под гипнозом, о том, что из окна его офиса виден глобус, имеет смысл. Над главным входом здания медленно по часовой стрелке вертелся больших размеров земной шар. Теперь было необходимо обойти офисы компаний, окна которых выходят на эту примечательную архитектурную находку.
Через пять часов, перекусывая в «Макдоналдсе» на Пушкинской площади, Ольга ставила третий жирный минус напротив граф сегодняшнего плана действий. Безрезультатно обойдя почти все конторы в близлежащих домах, она решила посетить сто восьмое отделение милиции, к которому относились жители с пропиской на Тверской улице. Там ей подтвердили, что ориентировку из Шатуры получали, но похожих случаев или лиц на их участке не было. Неудачи окончательно выбили Ольгу из колеи. Часть того, что удалось узнать об Олеге под гипнозом, не подтверждалась. Но так как других данных о нем все равно не было, приходилось отрабатывать то, что есть. Идти на Лубянку было глупо и страшно, а на поездку в Шереметьево явно не хватало одного выделенного на командировку дня. Приходилось возвращаться домой ни с чем и начинать все заново, а на это не было времени. Да-да, именно времени. После пятничного инцидента с подольским гостем и открывшимся у Олега талантом к разборке огнестрельного оружия она понимала это все отчетливее.
Достав из сумочки мобильный, Ольга набрала рабочий номер Маши. После долгих гудков послышался голос Оксаны.
– Здравствуй, Оксан! А где Маша? – поинтересовалась Ольга.
– Она в морге на опознании. Скоро будет.
– Как у вас там дела? Как Олег?
– Вроде все спокойно. Сегодня еще трое приезжали, хотели на него посмотреть. Я, как вы учили, сперва с принесенными ими фотографиями ознакомилась. Ничего похожего! А у вас как там, в Москве?
– Ни одна из версий не подтвердилась. Глухо, как в танке.
– Не отчаивайтесь, Ольга Викторовна! Всего шесть дней прошло, – начала было успокаивать ее Оксана, но Ольга прервала ее.
– Постарайтесь к завтрашнему утру принести как можно больше фотографий с видами Москвы. Возьмите в ленинской комнате самую толстую книжку. Она, по-моему, называется «Альманах «Москва-80»». И найдите самую подробную карту Одинцовского района Московской области. Завтра в десять Олег должен быть в моем кабинете – будем изучать принесенный вами материал. Все! К вечеру буду.
* * *
«Работа над документами», так назвала это увлекательное занятие Ольга Викторовна, продолжалась уже более двух часов. Небольшой стол в рабочем кабинете психолога ОВД Шатуры был завален бумагами. На развернутой карте автомобильных дорог, любезно предоставленной мужем Наташи, были разбросаны фотокарточки с видами Москвы из семейных альбомов. Посередине стола лежала гордость ленинской комнаты – толстая увесистая книга с красочными видами столицы времен Олимпийских игр 1980 года.
– Я тебя очень прошу, сосредоточься! Мы уже по третьему разу все пересматриваем. Неужели ты ничего не можешь узнать? – требовательно и строго спросила Ольга и открыла альманах на том месте, где на полном развороте была изображена Лубянская площадь с памятником Железному Феликсу по центру. Серые здания Федеральной службы безопасности и расположенного по соседству «Детского мира» не пробуждали в Олеге ответных чувств, так ожидаемых от него психологом.
Олег продолжил вглядываться в большие красочные картинки неизвестного ему города. Большая цветная фотография Центрального телеграфа, на которую Ольга также просила обратить внимание, была отвергнута и не узнана. Только одно тревожило и не переставало беспокоить: сколько ни перелистывал Олег страницы этой книги, сколько раз ни пытался переключиться на другие виды Москвы, единственный пейзаж не выходил у него из головы. В очередной раз остановившись на этой странице, он закрыл глаза и сильно напрягся, пытаясь мысленно поднять большой вес.
Вдруг – как вспышка, как озарение – перед ним появилась четкая картинка с долгожданным видом из окна какой-то комнаты. Открыв глаза и сопоставив увиденное с изображением, он тихо произнес:
– Вот это я вижу из окна своего кабинета, – и указал на фотографию, подписанную как «Калининский проспект, 21», на которой был изображен высотный дом с небольшой пристройкой. На ее крыше располагался больших размеров земной шар с летящим по его орбите самолетом.
– Как я не додумалась? – всматриваясь в картинку, сказала Ольга. – Это же совершенно меняет дело! – Она встала, прошлась по комнате, задумчиво посмотрела на Олега и продолжила: – К сожалению, раньше, чем в выходные, не смогу выбраться в столицу, но в субботу или в воскресенье обязательно обследую все офисы в этом районе. Все переверну! Уверена, что-нибудь да выяснится!