Макс Фрай
Так берегись
Это нам всем, конечно, крупно повезло, что он такой переборчивый, – мрачно подумал я. А вслух сказал:
– Что кольцо держало хозяина в страхе и диктовало ему свою волю, это понятно. Но как он столько чужих тайн разузнал? Меня хоть дюжину лет кряду запугивай, поседею и начну заикаться, но вряд ли научусь вызнавать чужие секреты. По-моему, от страха никто особенно не умнеет. Обычно наоборот.
– Да не надо было ему ничего вызнавать, – отмахнулся Джуффин. – Кольцо само распрекрасно с этим справлялось. По словам сэра Тари, достаточно было буквально минуту постоять рядом с любым незнакомцем, чтобы узнать его самый страшный секрет. Но только в том смысле страшный, что человек больше всего на свете боится его разглашения. А так-то тайны, в основном, ерундовые. Большую часть можно преспокойно разболтать всем, включая газетчиков, без особых последствий для заинтересованных лиц. Но это мне, стороннему человеку, понятно, а изнутри видится совершенно иначе… Ладно, не важно. Важно, что тайны кольцо выведывало само. Готов спорить, изначально оно именно для этого и предназначалось. Я о подобных читал. В самом начале Эпохи Кодекса мы с Кофой распускали по городу разные жуткие слухи о моей персоне. И один из слухов гласил, будто у меня есть перстень Хозяин Лжи, позволяющий узнать правду о ком угодно. На самом деле, я и без перстня неплохо справляюсь, но люди обычно гораздо охотнее верят рассказам о специальных волшебных вещах, чем о чужих умениях.
– То есть на самом деле у тебя такого перстня нет? – огорчился я, до сих пор свято веривший в эту легенду, хотя перстня ни разу в глаза не видел, а ведь при скольких допросах присутствовал. Ну и вообще знаю сэра Джуффина Халли, мягко говоря, не первый день.
– Да есть, конечно, – ухмыльнулся шеф. – Просто невидимый. И называется не «Хозяин Лжи», а «репутация». Плод многолетней работы с общественным мнением, которое хоть и не считается магией, а меняет картину мира не хуже, чем она. Но в ту пору моя репутация только начинала создаваться, поэтому мы с Кофой с утра до ночи сочиняли легенды, одна другой заманчивей и страшней. А сэр Шурф исправно снабжал нас историческими материалами, которые по моей просьбе раскапывал в библиотеках и букинистических лавках. В частности, он нашёл какие-то анонимные мемуары чуть ли не эпохи Халлы Махуна Мохнатого, где упоминалось кольцо, помогающее выведать чужие секреты. Причём чем больше человек хочет скрыть свою тайну, тем она очевидней кольцу. Мы вдохновились и придумали легенду о перстне Хозяин Лжи. Забавно, если в мемуарах шла речь именно об этом колечке – вот и встретились наконец! Правда об опасности оказаться во власти кольца там ни слова не говорилось. Но элементарный здравый смысл подсказывает, что с подобными амулетами следует обращаться осторожно. То есть без полудюжины специально подобранных охранных заклинаний голыми руками не брать. К тому же от слишком долгого бездействия у кольца мог изрядно испортиться характер…
– Как у меня, – подсказал я.
– Вот именно, – согласился Джуффин. – Всего-то полдня проболтался без дела, причём свободно гулял, где вздумается, а не лежал в тайнике, и уже такой мрачный, сил моих нет смотреть. И зыркаешь на меня так, словно после моего визита у тебя из дома вилки пропали. Дня через три-четыре, по моим расчётам, вообще драться начнёшь.
– Да я бы прямо сейчас начал, – вздохнул я. – Руки уже чешутся. Сидите тут такие блистательные и вдохновенные, пока простой народ в моём лице прозябает в ничтожестве. Просто хрен я хоть кого-то из вас без применения магии поколочу.
– Можно подумать, с применением поколотишь, – возмутился Мелифаро.
– Пока не попробуешь, не узнаешь, – оптимистически заметил я.
– А теперь вообразите, как бы испортился его характер, к примеру, тысяч за десять лет, – продолжил Джуффин. – И умножьте этот кошмар на полное отсутствие пирогов. Вот примерно так и чувствовало себя кольцо, доставшееся сэру Тари Умхалле.
– Ужас какой! – искренне сказал Мелифаро.
А Кекки нетерпеливо спросила:
– Так сэр Тари поэтому ни от кого ничего не требовал в обмен на своё молчание, а только загадочно улыбался? Потому что задача была как можно дольше держать их в страхе?
– Ну да.
– Но почему тогда он допустил такие нелепые ошибки? Что ему страсть отключила голову, это я ещё как-то могу понять. Но с трактирщиком?! Неужели просто от жадности? Типа если уж я всё равно порабощён ужасным древним кольцом, и с этим ничего не поделаешь, так хоть пожру бесплатно? Но он же совсем не бедный человек. А если настолько жадный, так за счёт Короля почти во всех заведениях кормят, только попроси…
– Ну де-е-евочка! Ну мать твою голышом на болото! – укоризненно протянул Джуффин. – Что с тобой вдруг случилось? Ты же буквально только что была умнее всех нас!
Кекки беспомощно моргнула и вдруг с размаху хлопнула себя ладонью по лбу:
– Ну конечно! Он как раз и надеялся, что на него пожалуются, и дело дойдёт до ареста, да? Вот и хитрил как мог. По своей-то воле он к нам за помощью идти боялся. Думал, убьёт его это кольцо. И ведь знал, кого выбирать! Этим троим опасаться особо нечего. У трактирщика тайна совсем пустяковая: его жена давным-давно, когда они даже не были знакомы, по просьбе родителей выдала себя за умершую сестру-близнеца, чтобы продолжать получать Королевскую пенсию её погибшего мужа-гвардейца; собственно, так под сестриным именем до конца дней и жила. И всю жизнь ужасно боялась, что её выведут на чистую воду, ославят за жадность и заставят возвращать деньги в казну. И трактирщик боялся с женой за компанию, но, справедливости ради, не штрафов, а что она с таким хрупким здоровьем скандала и разбирательств не переживёт. И у леди Мирены, и у сторожа секреты примерно такие же безобидные, неподсудные за давностью лет и по той же причине вполне безопасные для репутации; в общем, теперь понятно, почему Тари Умхалла именно к ним приставал. И всё у него в конце концов получилось, надо же, какой молодец! А я-то, дура, заключила, что он человек небольшого ума.
– Да, к счастью, сэр Тари Умхалла оказался очень сообразительным человеком, – кивнул шеф. – Особенно меня восхищает, что он догадался требовать не деньги и драгоценности, а любовь и еду. Ловко обвёл кольцо вокруг пальца! С точки зрения кольца, Тари Умхалла занимался удовлетворением естественных человеческих потребностей, в которых волшебные амулеты особо не разбираются – надо, так надо, давай. А если бы кольцо почуяло неладное, сэр Тари даже рта открыть бы не смог. В самом начале – пожалуй, но не сейчас. В подобных делах время всегда работает против жертвы, с каждым днём власть волшебного амулета делается всё сильней, а собственной воли остаётся всё меньше. Пока всё обдумаешь, взвесишь, наберёшься храбрости, решишься рискнуть, взбунтоваться становится технически невозможно, уже слишком крепко влип.
– Ужас на самом деле, – поморщился Мелифаро. – Бедняге не позавидуешь. Довольно унизительное приключение. Допустить, чтобы тобой командовало какое-то несчастное кольцо!
– Ну, тобой в своё время какая-то несчастная куманская шкатулка командовала, – напомнил Джуффин. – И ничего, сидел, как миленький, прижимал её к сердцу и слюни пускал.
Мелифаро скривился ещё больше и неохотно признал:
– Ваша правда. И чести это мне не делает.
– Да ладно тебе, при чём тут какая-то честь, – отмахнулся Джуффин. – Я же не в упрёк тебе эту историю припоминаю. Кто вообще в здравом уме станет таким попрекать? Лучше подумай, какой уникальный опыт ты тогда получил. И жив остался, а это в нашем деле вообще единственный критерий успеха: «выжил» и есть «победил». А «унизительно», «не унизительно» – вообще не разговор. Опыт взаимодействия с незнакомыми проявлениями магии унизительным не бывает, как бы процесс его получения ни выглядел со стороны. Просто следует понимать, что такое с кем угодно может случиться, в любой момент. Собственно и случается. На каждого великого героя рано или поздно непременно находится какая-нибудь магическая штуковина, которая ему не по зубам. И на меня самого не раз находилась. Может, однажды снова найдётся. Совершенно не удивлюсь.
Мелифаро и Кекки молчали, сражённые этим откровением. Потому что всё-таки Джуффин есть Джуффин, невозможно представить, будто у него есть хоть какие-то слабые места. Теоретически я знаю, что это не так, сам не раз становился свидетелем того, как шеф Тайного Сыска ошибался и попадал впросак. Да что там, он даже в «Крак» мне неоднократно проигрывал, хоть и гораздо реже, чем я ему, но сам факт! Однако это ничего не меняет. Собственным ощущениям сложно не верить, а они настойчиво говорят, что сэр Джуффин Халли – абсолютно всемогущее существо.
– Я, например, уже нашёлся, – сказал я, просто чтобы разрядить обстановку. – Поработил твою волю, ем твою еду, опаздываю на твои совещания…
– Вот именно, – невозмутимо подтвердил шеф Тайного Сыска. – Напасть ничем не хуже этого грешного кольца. С другой стороны, твою волю поработил мой буривух, так что мы квиты. Поэтому, пожалуй, не буду пока тебя одолевать. Других дел по горло. Предлагаю сделку: если ужасная магическая штуковина в твоём лице оставит меня в покое до заката, я потом сам приду в твоё логово, готовый к порабощению воли. Ну, в пределах разумного. В карты поддаваться не буду, и не проси.
– То есть, если я сейчас уйду отсюда на хрен, ты за это вечером придёшь ко мне в гости? – расшифровал я.
– «На хрен» как раз не стоит, – серьёзно возразил Джуффин. – А то тебя потом опять не доищешься. Давай ты лучше в какое-нибудь простое и понятное место уйдёшь. Например, домой, там с тобой вряд ли что-то фатальное случится. Не серчай, сэр Макс, мне самому убегать надо. А Кекки и Мелифаро я намерен оставить наедине с Курушем, чтобы послушали протокол допроса: полезной в их работе информации там чуть больше, чем способна вместить человеческая голова. Поэтому придётся им обойтись без приятного излишества в твоём лице. Ты даже молча всех всегда отвлекаешь от дела, самим фактом своего бытия.
– Ничего так комплимент получился, – невольно усмехнулся я.
– Правда? – удивился Джуффин. – А ведь было задумано, как горький упрёк.
– Ладно, пойду домой, и буду ждать тебя в гости, скрежеща зубами от ярости, – вздохнул я. – Мне сегодня как раз рассказали про бессильную злость. Отличная штука, оказывается. В смысле, ужас кромешный. Не факт, что у меня с первого раза получится, но я старательный. Буду прилежно практиковать.
Я поднялся, корча злодейские рожи, как я их себе представляю. Видимо, представляю как-то не совсем правильно, потому что эти трое не рассмеялись, а уставились на меня с неподдельным состраданием. А Мелифаро вдруг спросил Джуффина:
– Может быть, я его провожу? Отведу домой Тёмным путём? Или, если нельзя провести, отвезу в амобилере, быстро, туда и обратно? – И, повернувшись ко мне, сказал сочувственно и смущённо, как обычно говорят с тяжелобольными: – Нет, ну правда, как ты будешь добираться до дома один?
– Вообще-то ногами, – честно признался я. – Как люди обычно ходят: топ-топ. Только не говори, что пешие прогулки по городу вышли из моды. Этого я точно не переживу.
– Но ты же… – начал было Мелифаро и умолк, явно не зная, как, не задев моих чувств, выразить нехитрую мысль «беспомощен, как младенец». Деликатность никогда не была его сильным местом, но парень честно делал, что мог.
– Не перегибай палку, – сказал ему Джуффин. – Сэр Макс только колдовать разучился; собственно, большинство людей в Мире всю жизнь примерно так живут. И ничего, справляются. И он как-нибудь справится. Не нужна никакая магия, чтобы просто вернуться домой.
Обращался он к Мелифаро, но смотрел при этом почему-то на меня, с таким весёлым вызовом – ну что, слабо? – словно это я сам попросил помочь мне добраться до дома. Хотя мне бы и в голову не пришло.
Вроде ничего особенного не случилось, но я вдруг почувствовал себя так, словно всё это время смотрел на окружающий мир сквозь тонкую, прозрачную, но не слишком чистую тряпку, и вот наконец её кто-то убрал. Мелифаро больше не казался мне самодовольным пижоном, каковым, собственно, никогда и не был, леди Кекки Туотли не выглядела суетливой отличницей, преждевременно переведённой в выпускной класс и до полусмерти испуганной этой удачей, что тоже не имеет ни малейшего отношения к правде о ней, а сэр Джуффин Халли из мутного хитреца, с которым всегда надо держать ухо востро, снова превратился в настоящего Джуффина, опасного и непредсказуемого, как сама жизнь, но и щедрого, и великодушного, как она.
– Спасибо, – сказал я им, всем троим сразу; хорошо, что никто не спросил, за что, собственно, вдруг «спасибо», я бы не знал, что ответить. Не говорить же: «За то, что вы меня расколдовали», – а только это и было похоже на правду. Хотя никто меня, конечно, не расколдовывал. А перед этим не заколдовывал. Я сам, просто так, не пойми с какого перепугу, несколько часов кряду вот таким идиотом, в смысле, угрюмым скептиком был.
* * *
Из Управления я не вышел, а вылетел пулей, всё той же пулей пролетел до конца улицы Медных Горшков, свернул за угол и только там немного убавил шаг. На самом деле, просто не хотел встретить ещё кого-нибудь из знакомых и, чего доброго, заново объяснять, почему не отвечаю на зов. Сэр Мелифаро, исполненный сострадания, – это было необычно и по-своему даже красиво, но с меня достаточно – на сегодня и, в идеале, на веки веков. Всё-таки быть объектом дружеского сочувствия – явно не моё призвание. Мне бы чего попроще. Например, выпендриваться и блистать.
Я шёл по городу в направлении Мохнатого Дома; там тоже, конечно, не особо спрячешься от человеческой доброты, но можно запереться в кабинете и никому не открывать. Ну или открывать, предварительно погрозив кулачищем… – на этом месте я критически оглядел свои так называемые кулачищи и в очередной раз сделал вывод, что без магии не стоит и пробовать корчить из себя воинственного драчуна. Так смешно, что уже не смешно.
Однако буйное воображение, объединившись с чувством комического, тут же принялось рисовать сцены доступных мне в нынешнем положении героических битв, из которых я мог бы выйти победителем – например, подушками в спальне, или, скажем, косточками йокти из подворотни в знакомых пулять – и сделали практически невозможное, по-настоящему подняли мне настроение. Я так развеселился, мысленно примеряя на себя костюм Супермена, невообразимые красные трусы, способные без всякой магии повергнуть в шок население Ехо во главе с самыми могущественными колдунами, даже леди Сотофа, пожалуй, на какое-то время выйдет из строя – в общем, я так развеселился от всех этих глупостей, что, сам того не заметив, окончательно стал нормальным человеческим собой. И давайте, – мысленно взмолился я, сам не зная, к кому обращаюсь, – больше никакого дурацкого «дна», никогда, ни при каких обстоятельствах, хватит, в это я уже наигрался. Поставим мне зачёт автоматом и закроем вопрос.
Я добирался домой самым запутанным и кружным маршрутом, какой только смог изобрести, благо в кои-то веки спешить было решительно некуда, а вокруг благоухали цветущие сады, дымились костры из опавших за зиму листьев, за деревьями скрывались невысокие дома всех мыслимых архитектурных стилей – новенькие, построенные уже в эпоху Кодекса, и древние, как булыжники мостовых. Из окон выглядывали весёлые лица жильцов, звучали звонкие голоса, под ногами пестрели разноцветные, как леденцы, камешки мощёных тротуаров, мимо неторопливо проезжали амобилеры, школьники с восторженными воплями гонялись за летающим разноцветным чудищем, судя по нелепому виду и некоторой размытости форм, не купленным в игрушечной лавке, а наколдованным самостоятельно, без помощи взрослых, скорее всего, даже тайком от них. Всё это вместе называлось «весна в Старом Городе» и было моим любимым аттракционом, лучшим развлечением на свете, козырной картой моей судьбы – если уж такое мне выдала, значит, она лучше всех судеб в мире, имеет полное право творить, что вздумается, слова ей поперёк не скажу.
Я шёл, глазея по сторонам, иногда отвечал на приветствия – в кои-то веки вышел на улицу, не изменив внешность, терпи. Впрочем, это внезапно оказалось скорее приятно, чем нет, горожане у нас, хвала магистрам, люди довольно сдержанные, поэтому среди них я чувствовал себя не одиозной городской знаменитостью, а просто всеобщим соседом; собственно, в этом районе я и есть всеобщий сосед, до Мохнатого Дома здесь совсем близко, как ни петляй, растягивая путь.
Но я молодец, в конце концов допетлялся до совсем уж безлюдных кварталов. В Старом Городе такие есть до сих пор, очень уж много народу уехало из столицы в Смутные Времена, далеко не все захотели потом возвращаться, а продавать свои столичные дома, или сдавать их в аренду у большинства хозяев нет ни желания, ни особой нужды. Я им за это бесконечно признателен, потому что пустые кварталы Старого Города, заросшие запущенными садами, населённые немногочисленными деликатными призраками и ещё более деликатными бедными студентами, тайком занимающими пустующее чужое жильё, я люблю больше всего на свете; впрочем, я почти всё на свете люблю больше всего.
Когда-то именно в этих кварталах я учился уходить на Тёмную Сторону без долгих скитаний по специально для этого предназначенным подземельям, без Стража и даже без опытного проводника, а просто гуляя по улице, шаг за шагом постепенно впадая в транс. Метод, настолько мало кому доступный, что в него даже опытные старые колдуны обычно не верят, считают просто завиральной легендой, одной из баек о древних Тёмных Магистрах; к счастью, я ничего об этом не знал, услышал однажды от Джуффина, что такое возможно, и попробовал – не то чтобы заранее уверенный в успехе, я о нём вообще как-то не думал, просто стало интересно: а вдруг получится? И что я при этом почувствую? И какое изумлённое лицо будет у сэра Джуффина Халли, когда он узнает, что я теперь тоже умею вот так. Подозреваю, секрет всех моих успехов в изучении магии заключается в том, что я обожаю выпендриваться, а Джуффин в этом смысле благодарная аудитория: будучи человеком, удивить которого хочется больше всего на свете, он легко и охотно удивляется любым, даже незначительным достижениям учеников.
В общем, тогда у меня довольно легко получилось попасть на Тёмную Сторону прямо во время прогулки. Не с первого раза, но и не годами бился, примерно дюжину раз без особого толку покружил по ночному городу, а потом – хлоп! – и сам не заметил, как засияла земля, небо потрескалось, как яичная скорлупа, которую изнутри пробивает птенец, воздух сгустился до состояния мерцающего тумана, а ветер начал обретать цвет. А когда наконец заметил, совершенно не удивился: ну правильно, всё нормально, где мне ещё быть, если не на Тёмной Стороне? Обычное дело, любой избранник Тёмной Стороны, оказавшись там, чувствует только бесконечное облегчение – ну наконец-то я дома! А удивляться он станет уже потом, вернувшись с изнанки Мира на его лицевую сторону. Но всё равно всю жизнь будет помнить, где его настоящий дом.
С тех пор прошло много лет; теперь-то я умею попадать на Тёмную Сторону вообще без прогулок, мгновенно, так называемым «лёгким шагом»: захотел, и уже там. Вернее, умел, – мрачно подумал я. – Надо привыкать употреблять прошедшее время… нет, ну его к лешим, ещё чего не хватало. Не надо мне к такому привыкать. Джуффин сказал, через несколько дней всё будет в порядке, значит, будет. Зачем ему в таком важном вопросе врать? Он, конечно, хитрец каких мало, но обманывать просто так, утешения ради вряд ли стал бы, как хороший охотник не станет без нужды палить в потолок из ружья. У Джуффина всегда каждое слово продумано, ни одного междометия зря, всё с какой-нибудь никому не ведомой стратегической целью; не удивлюсь, если у него есть специальные реплики замедленного действия, которые, по замыслу, должны сработать аж через триста лет, и ведь сработают, – думал я и улыбался собственным мыслям, не потому что мне стало смешно, просто сосредоточенно думать о могущественном колдуне почти такое же удовольствие, как стоять с ним рядом – при условии, что он не твой личный враг, окруживший себя специальной защитой, тогда, конечно, может получиться обратный эффект.
А если думать о Тёмной Стороне? – вдруг осенило меня. – Так же сосредоточенно, как сейчас думал о Джуффине? Может, ещё лучше себя почувствую? Всё-таки Тёмная Сторона – квинтэссенция магии, а значит, должна воздействовать на расстоянии ещё круче любого могущественного колдуна.
И я принялся думать о Тёмной Стороне. О том, что она, конечно, не конкретное место, а состояние, в котором маг способен взаимодействовать с тайной, подлинной сутью привычных вещей; собственно, с самим нашим Миром, можно сказать, с его личностью, чьи проявления мы, согласно древней традиции и называем «Тёмной Стороной». Но штука в том, что слабому человеческому уму Тёмная Сторона всё равно кажется не состоянием сознания и не личностью Мира, а именно местом, такой специальной прекрасной волшебной страной, до которой можно однажды добраться, как до Красной пустыни Хмиро, или до побережья Великого Крайнего моря, прийти, оглядеться и почувствовать, что вернулся домой. И мне бы сейчас, конечно, самое время туда вернуться, куда и бежать в минуту слабости, если не домой, где тебя обнимут каким-нибудь разноцветным ветром, погладят по голове веткой ближайшего дерева, окутают тёплым туманом и нальют столько целебного невыносимого небесного света, сколько в тебя поместится. А потом непременно добавят ещё, – думал я и почти смеялся, то есть, будем честны, почти плакал от счастья, а потом уже не почти, потому что меня и правда обнимал разноцветный ветер, изумрудно-зелёный, под цвет такого же зелёного неба, из трещин в котором лился вот прямо сейчас вполне выносимый, но несомненно целебный огненно-алый свет.
То есть, когда до меня окончательно дошло, что я сижу не на низком парапете ограды заброшенного сада, а на зыбкой туманной тропинке, в которую превратилась пустынная улица Каменных Слов, я и правда расплакался, как дурак, благо тут можно, никто не видит, а Тёмная Сторона знает меня как облупленного, можно не прикидываться более стойким, чем уродился, не держать лицо.
Вот что имел в виду Джуффин, когда говорил, что не нужна никакая магия для того, чтобы просто вернуться домой, – думал я, когда немного пришёл в себя, поднялся на ноги и пошёл, как говорят в таких случаях, куда глаза глядят, хотя на самом деле, глаза никто особо не спрашивал. Но они не в обиде, им тут нравится всё подряд.
Впрочем, вполне возможно, ничего такого сэр Джуффин Халли в виду не имел, а всего лишь объяснял Мелифаро, что я распрекрасно доберусь до Мохнатого Дома без посторонней помощи. А на меня так хитро при этом смотрел просто, чтобы поднять настроение. Например.
Ай, да какая разница, что он имел в виду. Главное, дело сделано. Я уже тут, – весело думал я, шагая вслед за зелёным ветром, который как раз решил поиграть в мою собаку – убегал вперёд, нетерпеливо крутился смерчем, поджидая меня, не выдерживал, возвращался, дул в лицо и повторял всё сначала: ветры неутомимы и очень любят играть.
Говорят, когда-то давно, в древности, когда ни Ехо, ни Соединённого Королевства ещё в помине не было, и вообще никаких государств, только отдельные города, деревни и великое множество лесных хуторов для любителей жить без соседей, и никакого начальства, вроде князей, королей, или кто там ещё бывает, и ничего, отлично без обходились, благо до появления прибывшего из Уандука Ульвиара Безликого с войском миролюбивому местному населению в голову не приходило против кого-то объединяться, защищаться, или нападать; так вот, говорят, в те бесконечно далёкие времена Тёмная Сторона в окрестностях Сердца Мира, где теперь находится город Ехо, была ужасающим местом. Только великие герои, они же безбашенные безумцы, а на самом деле, просто весёлые, храбрые, влюблённые в магию, жизнь и друг друга люди, какими были наши древние маги, решались сюда приходить. Однако с тех пор характер Тёмной Стороны радикально изменился – собственно, благодаря Древним; судя по тем двоим, кого я видел своими глазами, не перевоспитаться рядом с такими технически невозможно, будь ты хоть трижды непостижимая тайна Вселенной, всё равно догонят, ухватят за ухо, поставят в угол, поцелуют в макушку, выдадут подзатыльник и леденец. Так что теперь самая большая опасность, подстерегающая одинокого путника на Тёмной Стороне – обессилев, рухнуть на землю примерно на четвёртые сутки прогулки, потому что, если не взять себя в руки, бродить здесь можно бесконечно, ну или пока ноги держат, и больше ничего не желать.
Я почти не преувеличиваю, такая опасность действительно есть, потому что когда гуляешь по Тёмной Стороне один, без спутников, очень трудно остановиться, подумать, вспомнить, что пришёл сюда по какому-то делу; тем более к этому делу приступить. А идея вернуться домой представляется совсем смехотворной: я уже дома, куда возвращаться, зачем?
Однако брать себя в руки всё-таки надо. Где ты дома, а где не дома – вопрос философский, и ответов на него существует примерно столько же, сколько высказавшихся на эту тему философов. А на практике всё устроено так, что человеку, если он хочет ещё какое-то время оставаться хотя бы отчасти человеком, не следует слишком долго находиться на Тёмной Стороне.
У меня, так уж вышло, довольно много резонов оставаться настолько человеком, насколько это возможно, хотя бы потому, что быть человеком, который при этом одновременно крутой колдун и живёт в столице Соединённого Королевства – огромное удовольствие и одновременно азартнейшая игра. Я в эту игру пока не наигрался: впервые попал сюда чуть больше дюжины лет назад, а вернулся после долгого перерыва вообще позапрошлой осенью – смешной срок, особенно в Мире, где даже обычные люди без всяких магических ухищрений живут сотни лет.
Поэтому на Тёмной Стороне я всегда теряю голову ровно настолько, чтобы она не мешала наслаждаться пребыванием там. Но потерянная голова всегда держится где-то рядом и демонстративно косится на невидимые внутренние часы: тебе ещё не пора возвращаться? И в какой-то момент я понимаю, что и правда пора.
Вот и на этот раз я волевым решением закончил свою прогулку в центре сияющего неровного круга, окружённого хороводом прозрачных, как бы стеклянных домов без дверей и с непроницаемо тёмными окнами, который, по словам сэра Джуффина Халли, более-менее соответствует площади Побед Короля Гурига Седьмого. Остановился и по сложившейся традиции сказал вслух: «Спасибо», – это, конечно, слишком мало за выпавшее мне счастье, но лучше сказать слишком мало, чем вовсе не благодарить.
Я собирался попросить Тёмную Сторону аккуратно вернуть меня обратно, благо здесь исполняются все мои высказанные вслух желания, так уж мне повезло, – и только тогда сообразил, что можно сперва попробовать решить свалившуюся на меня проблему. Где, собственно, и просить о возвращении магической силы, если не на Тёмной Стороне.
Мне почему-то было ужасно неловко, чувствовал себя, как школьник, просадивший на всякую ерунду деньги, полученные на завтраки, и теперь пришедший просить ещё. В каком-то смысле, я и был кем-то вроде этого школьника, только удивительный призрачный поезд по-прежнему казался мне вовсе не ерундой, а одной из самых важных на свете штук.
– Пожалуйста, если можно… – сказал я виноватым, жалобным голосом, как и положено транжире-школьнику, просадившему мелочь в игровых автоматах, и сам рассмеялся, услышав себя со стороны. А потом начал заново уже бодро и деловито:
– Если можно сделать так, чтобы способность колдовать вернулась ко мне прямо сейчас, давай, пожалуйста, это сделаем. – И, не удержавшись, добавил, потому что в глубине души считаю Тёмную Сторону Мира своим самым близким другом, а кому и жаловаться на неприятности, если не близким друзьям: – А то, честное слово, без магии за полдня сам себе надоел!
Наградой мне стало совершенно удивительное, ни на что не похожее ощущение, что-то вроде приятной щекотки, только как будто щекочут не лично тебя, а весь окружающий мир, но и тебе за компанию достаётся. Знающие люди говорят, подобные ощущения означают, что ты развеселил Тёмную Сторону, вот буквально до слёз её насмешил. В наше время это мало кому удаётся, обычно, как мне сейчас, совершенно случайно, потому что специальных магических приёмов до сих пор не изобрели, а вот Древние постоянно её смешили, это была очень важная часть их магии; рассказывают, у Древних были длиннющие списки специальных абсурдных шуток для Тёмной Стороны с пометками: «сработало», «не зашло», «очень понравилось, можно повторить через тысячу лет».
Я подумал, что наверное понимаю, почему Тёмная Сторона смеётся. В моих устах «сам себе надоел» звучит так абсурдно, что это и правда смешно. А потом попросил, используя традиционную формулу: «Через полчаса после ухода вернуться домой я хочу». И сразу же обнаружил, что стою посреди своей гостиной в Мохнатом Доме. Раз, и всё.
Если бы мои слова на Тёмной Стороне не имели силу могущественных заклинаний, пришлось бы мне, как всем остальным, полагаться на её волю и возвращаться обратно, когда пожелает сама Тёмная Сторона – например, через несколько лет после ухода, такое, говорят, довольно часто бывает. Или, чего доброго, вообще позавчера. Опытные колдуны вроде сэра Джуффина Халли и леди Сотофы через это тоже прошли прежде, чем освоили специальные хитроумные приёмы, позволяющие более-менее контролировать момент возвращения; всем остальным рекомендуется ходить на Тёмную Сторону, оставив на границе Стража, который их оттуда вовремя заберёт. А я, конечно, отлично устроился: о чём попросил, то и получил.
* * *
– Ну надо же, как ты быстро вернулся! – удивилась Базилио, которая всё ещё возилась со своими чертежами, разложенными на столе. – Сэр Шурф тебя уже отпустил?
– А почему он не должен был меня отпустить? – ещё больше удивился я. Потом вспомнил обстоятельства своего ухода из дома: орденского посланца, «разбирательство по делу государственной важности», весь этот нелепый цирк. Спросил: – Ты что, поверила, будто он меня арестовал?
– Да нет, конечно! – рассмеялась Базилио. – Я удивилась, что он тебя обедать не усадил. Сэр Шурф, по-моему, именно за этим тебя всегда и зовёт – ну, я так думала. Но получается, нет?
Отчасти она права – в том смысле, что у Шурфа прекрасный повар, лучший в столице Соединённого Королевства на сегодняшний день. Будь у меня такой повар, я бы ежедневно зазывал на обед всех друзей и просто знакомых, чтобы лишний раз перед ними похвастаться. Но сэр Шурф – человек крайне сдержанный и кормит только меня, зато с почти пугающей регулярностью. Счастье, что я обладаю чудесной способностью обедать хоть четырежды в день, а то плакали бы мои походы по любимым трактирам. Но я как-то справляюсь. Я вообще великий герой.
