bannerbannerbanner
Год жнеца

Макия Люсье
Год жнеца

Полная версия

6

– Мы уже начали волноваться, Кассиа, – король Райан обратился к Касу из-за стола на возвышении, сидя на стуле, который обычно занимал лорд донжона. У его ног спала огромная рысь. Все остальные в зале умолкли, как только появился Кас. Весь дом и их гости, сотни людей, собрались за ужином за длинными деревянными столами. Молчание такого количества присутствующих было странным и даже пугающим.

Встав рядом с Касом, Вентиллас пробормотал:

– Здесь ты среди друзей. Держи голову высоко. – Синяк на лице брата в ярко освещаемом зале выглядел еще более зловеще. На каждой свободной поверхности стоял шар со светлячками, а на стенах висели факелы. Его брат зашагал к столу, чтобы занять место рядом с королем.

Все подождали, пока Вентиллас сядет, и он продолжил с улыбкой:

– Однако наш доктор заверил нас, что у тебя нет ничего такого, что нельзя было бы излечить отдыхом.

Ошеломленный Кас нашел взглядом врача в серебристой одежде – того самого, что склонялся над королевой в покоях Вентилласа. Он обследовал Каса, пока тот спал? Но, конечно же, королевская семья хотела убедиться, что он не страдал ничем, кроме упадка сил. В конце концов, он держал на руках принца и ехал в карете вместе с королевой. Кровь прилила к его лицу. А что еще происходило, пока он спал? Кто еще заходил к нему в спальню, рассматривая и ощупывая? У него возникли сильные подозрения насчет мастера Джакомеля. Касу выдали другую одежду Вентилласа для ужина, из черной шерсти с серебряными нитями, только она уже сидела идеально. Перед глазами у него возникла картина, как дворецкий склоняется над ним со своими измерительными лентами, бурча себе под нос ширину и длину для местного портного. Как он мог все это проспать?

Кас подошел к столу на возвышении, ступая по полу, усыпанному засушенным иссопом и горным чабером. Он остановился в двадцати футах. Справа от него была Сорна, сидевшая рядом с Фаро, личным секретарем Вентилласа. Голову Сорны украшал венок из цветов граната. Девушка широко улыбнулась Касу, а потом нахмурилась, потому что Фаро что-то прошептал ей на ухо. Кас отвел глаза. Ему полегчало, когда он сосредоточил взгляд на короле, королеве и Вентилласе. Стало проще притворяться, что на него не смотрят все остальные. Он поклонился, а потом произнес:

– Простите меня, ваше величество. Я не собирался спать день и ночь напролет.

– Любой скажет: вы заслужили свой отдых, – эти слова произнесла королева Джехан, одетая в платье цвета леса, рукава его были оторочены черным мехом. Весьма любезно, с неохотой признала она, с учетом его вчерашней грубости.

Кас снова поклонился, пробормотав:

– Ваше величество.

Король Райан улыбнулся, повернувшись к ней.

– Моя королева мне напоминает, что каким бы темным нам ни казался этот день из-за убийцы поблизости, нам есть за что благодарить судьбу. – Он поднялся, подождав, пока стихнет скрип стульев и лавок, потому что все последовали его примеру. – Наш сын вне опасности, а мальчик… мужчина, которого, как мы думали, мы потеряли, вернулся к нам. – Он поднял свою чарку. – Мы перед вами в долгу, лорд Кассиапеус из Пальмерина. Добро пожаловать домой.

«Добро пожаловать домой, лорд Кассиапеус. Добро пожаловать домой», – слова повторились эхом по всему залу. Касу отчаянно хотелось сбежать, и он подозревал, что Вентиллас это знает. Улыбка его брата была натянутой. Он единственный знал, где Кас провел последние три года.

Где.

И как.

Благодаря ему Касу удалось вымучить улыбку. Он снова поклонился, говоря спасибо. Прежде чем выпрямиться, Кас краем глаза уловил красную вспышку. Девушка за столом на возвышении, у самого его конца. Он узнал ее. На ней было платье из шелка винного цвета, в темных волосах, что свободно ниспадали на плечи, золотой обруч. Этот наряд разительно отличался от плохо сидевшей ливреи посланника, что была на ней вчера. Лина, воровка, укравшая у него лошадь. Он так и знал, что никакой она не посланник. Но кем же она была, раз сидела за главным столом, рядом с пустым стулом, предназначенным ему самому?

Их взгляды встретились. Едва заметно улыбнувшись, она приподняла свою чашу и одними губами произнесла единственное слово. Кассиапеус. Не Каспиан, не Каспар. Ее улыбка вдруг перестала казаться обманчивой. Пока король Райан не опустился снова на стул и не произнес:

– Как бы рады, как бы благодарны мы ни были, мы обязаны спросить тебя, Кассиа… Где, во имя всего святого, ты был все эти три года?

Лучше побыстрее с этим покончить.

– Сначала в тюрьме. В Брисе.

Вокруг воцарилось молчание. Король Райан бросил быстрый взгляд на Вентилласа, опустившего голову в угрюмом подтверждении. Во взгляде, которым он обменялся с королевой, сложно было что-либо прочесть. Больше не улыбаясь, он спросил:

– Как?

Касу с трудом удавалось сохранять спокойствие в голосе.

– Меня послали проверить акведуки, начиная с Пальмерина и заканчивая северной границей. Меня и еще троих. – Если акведуки плохо обслуживались и защищались, существовал риск, что они могут засориться или воду из них выкачают воры для личных нужд. Кас отправился туда вместе с тремя солдатами в качестве личной стражи, его друзьями, и все они погибли. – На дорогу туда и обратно должно было уйти всего несколько месяцев, по пути мы должны были заехать к соседям. Но возле перевала Севаллес нам устроили засаду брисанские солдаты.

Снова тишина. Кровь отлила от лица королевы. А потом:

– На чьей стороне перевала? – спросил король Райан.

Кас понимал важность своего ответа. Королевский брак был заключен совсем недавно. Договор между двумя королевствами был так же хрупок, как пергамент, на котором он был записан. Знание, что Кас, член одной старейших, сильнейших семей Оливераса, был похищен в собственном королевстве и содержался в плену в другом, вряд ли могло укрепить дипломатические отношения. Но Кас не мог солгать своему королю.

– На нашей стороне, ваше величество.

Зал заполнился гневным ропотом. Взгляды в сторону королевы были крайне недружелюбными – такими же, как вчера после церемонии наречения именем. В воздухе, подобно смраду, поднялось негодование.

– Да? – произнес король, не обращаясь ни к кому конкретно. Он накрыл ладонь королевы Джехан своей. – Кто-то желает высказаться?

Никто не захотел. Голоса утихли. Вентиллас обхватил свою чашу, костяшки его пальцев, лежавших на серебре, побелели.

Король Райан спросил:

– Что было дальше, Кассиа?

– Меня держали в тюрьме рядом с границей. Я не знаю, как долго. Потом нескольких из нас отправили в столицу. Там был разрушен мост, и им нужны были заключенные, чтобы его восстановить. Меня назначили ныряльщиком, чтобы закладывать основание, потому что я умел плавать. – Кас не возражал против работы. Невыносимыми для него были ночи в камере, где его приковывали к стене, словно зверя. Он обнаружил, что смотрит на Лину, чьей улыбки уже не было и в помине.

– Кассиа. Как тебе удалось сбежать? – спросил король Райан. Под столом проснулась рысь. Голова ее лежала на лапах, она наблюдала за Касом своими желтыми глазами.

– Я не сбежал. Не совсем. Я заразился чумой.

Поднялся гул – но лишь на несколько мгновений, прежде чем кулак его брата опустился на стол, требуя тишины.

Кас добавил:

– Я помню только, как мне стало плохо у моста. Год назад. Очнулся в больнице шесть недель спустя. Мне сказали, что… остальных узников и стражников тоже забрали.

«Так я отправляюсь в ад? Я заберу вас всех с собой».

– Им повезло меньше, чем тебе, – догадался король Райан.

– Верно. Там было столько умирающих или уже мертвых. Никому не было до меня дела, когда я встал, нашел чью-то одежду и ушел.

– Но почему путь домой занял у тебя столько времени? – озадаченно спросил король Райан. – Ты же мог найти корабль и вернуться сюда несколько месяцев назад.

Вентиллас поднял свою чашу и отпил большой глоток.

– Мне нечем было заплатить за поездку, – прямо ответил Кас. В Брисе не было оливеранских контор. Ему негде было занять денег под залог имущества своей семьи. – Даже если бы у меня и были деньги, гавань непроходима. Кладбища переполнены. Они сжигали тела в полях. И все равно не успевали. Тогда один из епископов освятил воды.

Королева Джехан прижала ладонь к горлу. Кас чувствовал ее ужас. Она об этом не слышала. Никто из них, даже столько месяцев спустя. Епископ в отчаянии благословил воды, чтобы тела можно было хоронить в море. Но к ним не привязывали груз. А их было слишком много. Кас спрашивал себя, предполагал ли епископ, к какому страшному зрелищу приведут его действия. Что трупы будут биться о рыбацкие лодки и галеры. Или что выплыть из гавани будет невозможно. Несколько кораблей, на которых еще остались команды, просто не могли маневрировать среди мертвых тел.

Далеко не один человек отодвинул от себя тарелку, потеряв аппетит.

Кас продолжил:

– Так что я отправился по суше. Я брался за любую работу, чтобы заработать денег на лошадь. – Еще один взгляд на Лину, лицо которой теперь выражало чувство вины. – А потом я вернулся домой по той же дороге, по которой уехал.

– Через перевал Севаллес, – произнес король Райан.

– Да.

«Мы искали повсюду, Кассиа, – сказал ему в спальне Вентиллас. – Всех вас. Мы думали, что на вас в лесу напали бандиты. Что ваши тела сбросили в реку, а лошадей украли. Мы не нашли ни следа».

Следующий вопрос задала королева Джехан:

– Почему вы не сказали стражникам, кто вы, когда вас захватили в плен? Вы ведь наверняка знали, что ваш брат заплатит любой выкуп, чтобы вы смогли вернуться домой.

– Я им сказал, ваше величество, – ответил ей Кас. – Нас четверых отделили от остальных заключенных, с нами относительно хорошо обращались. Мне сказали, что сюда отправили посланника. Но когда он вернулся… он привез письмо, в котором говорилось, что оба лорда Пальмерина находятся у себя дома и, кто бы я ни был, я самозванец. Людей, что были при мне, сразу же убили.

 

Каса трясло. Ему казалось, будто он рассказывает чью-то чужую историю. Он едва знал того юного Каса, который был таким глупцом, уверенным, что имени его семьи будет достаточно, чтобы гарантировать им безопасность.

– Их убили, – мрачно произнес король Райан. – Но тебя не тронули.

– Нет, ваше величество. Я не знаю почему.

– Ты видел письмо?

– Нет.

Вентиллас впервые заговорил. Голос его звучал ровно:

– От нас никто не требовал выкупа. Любого посланника принял бы я сам или, если бы меня не оказалось на месте, мой секретарь. Они солгали.

Но Кас уже не слушал его. Какое-то движение слева заставило его повернуть голову. Он посмотрел на сидевшего рядом с Сорной Фаро, на лбу которого проступил пот. Фаро, личный секретарь Вентилласа, который бы принял требование о выкупе в отсутствие своего лорда. Фаро, который вдруг побледнел и выглядел крайне напуганным.

Кас шагнул к нему. Его руки покрылись гусиной кожей.

– Фаро? – сам себе не веря, произнес он.

Фаро не смотрел на Каса, вместо этого разглаживал несуществующие складки на черной тунике. Он сидел в конце длинного стола. К этому времени Вентиллас уже медленно поднялся со своего стула. Не сводя глаз с секретаря.

– Фаро? – От взгляда Вентилласа тоже не укрылись пот и ужас.

Фаро вскочил на ноги.

– Милорд Вентиллас? – Сорна по-прежнему сидела, положив руку на рукав Фаро, со смущением на лице.

Слова Вентилласа зазвучали размеренно, взвешенно:

– Доставлял ли три года назад брисанский посланник требование о выкупе с перевала Севаллес?

Фаро пробормотал что-то нечленораздельное.

Вентиллас рявкнул:

– Говори же!

Весь зал подскочил, включая Каса. Единственным исключением стал король Райан, который откинулся на спинку стула, приложив руку к подбородку.

Фаро, заикаясь, ответил:

– Да. Да!

– И что ты с ним сделал?

Фаро лихорадочно повернулся ко входу в зал, где стояли два стражника. Сбежать он уже не мог. Тогда он обратился к королю:

– Ваше величество, я…

– О, не смотри на меня, – спокойно произнес король Райан. – Я здесь всего лишь гость. И вряд ли ты захочешь знать, что бы я сделал на месте лорда Вентилласа. – Его лицо ожесточилось. – Отвечай на вопрос.

– Я его сжег, – признался Фаро.

– Но почему? – одновременно выкрикнули Кас и Вентиллас.

Как бы напуган ни был Фаро – добродушный, прилежный, кроткий Фаро, – его взгляд, брошенный на Каса, был полон яда.

– Она даже не смотрела на меня, пока он был рядом, – ответил он. – Всегда был только он, с самого детства. А я хотел, чтобы она заметила меня.

В зале снова воцарилась тишина. Кас молчал. Он встретился взглядом с полными ужаса глазами Сорны. Она прижимала обе ладони ко рту, словно пытаясь сдержать крик.

– Ты хочешь сказать мне, – голос Вентилласа звучал еще более угрожающе в своем спокойствии, – что позволил отправить троих людей Пальмерина на смерть, приговорить моего брата к брисанской тюрьме – и все из-за девушки?

Кас пытался переварить тот факт, что Фаро не просто проигнорировал требование о выкупе. Он потратил время на то, чтобы написать ответ, назвав Каса лжецом. У него перехватило дыхание от мстительности секретаря.

Вентиллас оттолкнул от себя стул. Тот с грохотом повалился на пол. Лорд обошел главный стол, миновав замеревшую королеву и широко распахнувшую глаза воровку лошадей. Еще до того как спуститься с помоста, он выдернул из-за пояса кинжал. При виде этого Фаро завопил и попытался сбежать, но оступился и рухнул на колени. Те, кто оказался с ним рядом, тут же расступились.

– Пожалуйста, пожалуйста, не надо, – взмолился Фаро. Вентиллас схватил его за ворот, обнажив горло. – А-а-а!

– Вентиллас, – произнес Кас.

Вентиллас мотнул головой, чтобы бросить гневный взгляд на Каса, наблюдавшего за ним в тумане гнева. Что бы он ни увидел на лице Каса, он сказал:

– Нет. Не проси меня о милости после того, что он сделал.

– Не ради него. – Кас стоял один в центре зала. Он едва замечал зрителей. Здесь был только он, Вентиллас и рыдающий от отчаяния Фаро. Но и это было неправдой. Были еще трое, которые уже не могли говорить за себя, но требовали справедливости. Джордж, Санс и Ариас. Они умерли на севере, в страхе, в сотнях миль от дома.

Кас подошел к брату, смотревшему сверху вниз на стоявшего на коленях Фаро. Он тихо произнес:

– Я до смерти устал от смерти.

– Как и все мы. – Вентиллас не сдвинулся с места. – Одной больше, одной меньше. – Он прижал кинжал к горлу Фаро. Раздался вскрик. Появилась кровавая линия. Вентиллас вгляделся в Каса, хотя в висках у него пульсировала ярость. – Что ты предлагаешь? – резко спросил он.

Его вопрос вызвал удивленный шепот. Вентиллас редко менял свое мнение, когда решение уже было принято.

Фаро это увидел. Он повернулся к Касу с надеждой.

– Пожалуйста, лорд Кассиа, простите…

– Молчи. – Кас даже не взглянул на него. В донжоне имелась темница, но Кас не хотел, чтобы Фаро оставался в Пальмерине. Он хотел, чтобы тот ушел. Поэтому он сказал: – Изгнание.

– Нет, – сразу же отказал ему Вентиллас. «Слишком снисходительно, – говорило выражение его лица. – Придумай что-нибудь получше».

Ладно. Пусть будет более подходящее наказание. Что-то между изгнанием и смертью. У Каса пересохло в горле. Но его слова, когда они пришли, звучали ровно:

– Мистер Фаро, ваша семья служила Пальмерину в качестве писарей последнюю сотню лет. Разве не так?

– Так! – крикнул Фаро. – Преданно, лорд Кассиа! Мой отец и дед…

– В ответ, – перебил его Кас, – к вам хорошо относились в нашей семье, так?

Фаро опустил взгляд на кинжал, зависший в дюйме от его горла.

– Да?..

– Вам щедро платили, предоставили дом, ценности. – Кас указал глазами на булавку на тунике Фаро. Золотую, в виде двух перекрещенных свитков. С инкрустацией рубином.

– Да, – прошептал Фаро.

– Вы левша, мастер Фаро. Я помню. – Их обучал один и тот же наставник. Давно. Они вместе работали над чистописанием, сидя плечом к плечу в архивах донжона, в окружении книг и чернил.

Фаро не ответил, лишь молча переводил взгляд с одного брата на другого.

– И этой же рукой вы воспользовались, чтобы отказаться платить за меня выкуп, – продолжил Кас. – Назвать меня лжецом. Убить моих друзей. Больше у вас не будет этой власти. – Он посмотрел на Вентилласа и заметил, как в глазах того промелькнуло удивление, прежде чем брат кивнул, выражая согласие.

– Отлично. – Вентиллас вложил свой кинжал в ножны. – Покончим с этим прямо сейчас.

– Что вы имеете в виду?.. О нет! Нет! – завопил Фаро.

Кас заставил себя смотреть. Это заняло всего несколько секунд. По приказу Вентилласа трое мужчин шагнули вперед. Один солдат схватил Фаро за плечи. Другой взял его левую руку и вытянул на столе. Последним был Джакомель. Мастер дворецкий Пальмерина. В прошлом солдат. С ничего не выражающим лицом он вытащил из ножен меч и резко опустил его чуть выше запястья, отделив кисть руки ровным срезом. Она осталась лежать на столе, ладонью вверх, рядом с блюдом с тушеным кроликом и кувшином вина, окропленными кровью.

– Изгнание, – повторил Кас среди разразившихся вокруг криков. Сорна рыдала. Остальным стало дурно. Ужин был окончен.

Кас развернулся и пошел к выходу. Он не посмотрел на главный стол и приложил все усилия, чтобы не бросить взгляд на Лину. Стражники у двери были в красном – люди Пальмерина. Они опасливо расступились в стороны, когда он проходил мимо. Словно больше не узнавали его. Кас их не винил.

Иногда он и сам едва себя узнавал.

7

Кас бросился в конюшни. Его перестало трясти к тому моменту, как он распахнул двери, и его ноздри наполнились запахом сена и кожи, а еще душком конского навоза.

– Я слышал, что вы вернулись.

Голос донесся слева. На лавке, широко расставив ноги в стороны, сидел мужчина – он чинил кожаную упряжь. При виде него, живого, невредимого, Кас испытал чувство облегчения. Джон был конюшим донжона. Старше Каса на восемь лет, он был ростом пять футов и имел кудрявые волосы. В этот поздний час, занятый такой работой, он уже сменил более приличную одежду на заношенные штаны и потертую рубаху. Он отложил упряжь в сторону, встал, оглядел Каса с ног до головы и покачал головой.

Кас произнес:

– Тогда почему ты так удивлен меня видеть?

– Почему? Вы выглядите совсем не так, как в последний раз, когда я вас видел. – Джон подошел ближе и обхватил Каса за руки выше локтя, где выступали мускулы. Он потряс их и отпустил – все произошло так быстро, что Кас не успел отступить назад. – Вы были палкой, которую я мог переломить надвое. Как богомол, на которого я мог наступить.

Они оба глупо заулыбались, глядя друг на друга. Кас спросил себя, как вообще он мог улыбаться после той кровавой расправы, что устроил за ужином. Но, идя сюда, он боялся, что Джона здесь не будет. Джона, который и сам был мальчишкой, когда учил Каса ездить на лошади.

Улыбка Джона потускнела.

– Я слышал, что вы вернулись. Но ничего больше. А остальные?

У Каса не хватило духу повторить свой рассказ. Джон услышит его от других.

– Их больше нет.

Джон молчал. Потом перекрестился.

– А мои лошади?

– Их забрали. Им бы не навредили. – Не таким лошадям, как эти. Боевые скакуны, иноходцы. Некоторые животные ценятся выше, чем люди. Думая о лошадях, Кас сказал: – А ты не видел белую кобылу с черной звездочкой вот здесь? – Он поднес палец к правому глазу. – Ее мог привести сюда мужчина с маленькой девочкой.

Незнакомец у озера показался ему честным малым. Не таким, который ушел бы с чужой лошадью.

– Вы, наверно, имеете в виду городского инспектора. – Джон направился в сторону ближайшего прохода, и Кас последовал за ним. – Гаспара. Он заходил вчера. – Несколько лошадей наблюдали за ними из своих стойл. На Каса снова нахлынуло ощущение, что он оказался в месте, одновременно ему знакомом и незнакомом. Они остановились возле кобылы Каса. Она уткнулась ему в нос своим, будто мягко бранясь: «И куда ты пропал?»

– Прости, девочка. – Кас открыл дверь и провел ладонью по боку лошади. Имя Гаспар было ему не знакомо. – Городской инспектор. Он здесь недавно?

– Год, может, чуть больше. Он оставил здесь и вашу седельную сумку. – Она висела на крюке на стене. – Он компетентный. Хотя купцы его недолюбливают.

– Почему?

– Потому что он компетентный. – Джон пожал плечами. – Он не берет у них взятки, как это делал бывший инспектор. Мясникам больше не дозволено сливать кровь на улицы. Как и оставлять свиные головы в переулках. – Конюший прислонился к стойке и скрестил руки на груди. – Ваша кобыла избалованная. К ней уже дважды приходила леди, чтобы расчесать.

Леди. Это заставило Каса повернуть голову.

– Здесь была Лина?

Джон фыркнул.

– Для вас она, может, и Лина. А для нас, всех остальных, леди Аналина.

Кас перебрал в голове всех благородных леди, которых когда-либо встречал в Пальмерине и за его пределами. Ее он не знал.

– Кто она?

– Один из историков короля, как я слышал. Я не уверен, что это правда. Разве историки не должны быть бородатыми стариками?

– Не все. – Королевский историк, поразился он про себя. Одевающийся как мальчик, путешествующий один и слишком легко доверяющий незнакомцам.

Кас снял со стены щетку. Лошадь можно было и не расчесывать. Лина отлично справилась с этой работой. Но он все равно занялся этим – повторяющиеся движения отвлекали его от мыслей, что то и дело возвращались к Фаро и его отрезанной руке. «Ты хочешь сказать мне, что позволил отправить троих людей Пальмерина на смерть, приговорить моего брата к брисанской тюрьме – из-за девушки?»

– Как ее зовут? – спросил Джон, глядя на лошадь.

Кас всегда называл ее просто «девочка».

– У нее нет имени.

Джон окинул его взглядом, но оставил в покое. Вероятно, почувствовав, что мысли Каса приняли темный оборот, он отступил, готовый оставить его наедине с самим собой.

– Джон.

– М?

Кас слышал, что конюхи еще работали в конюшне, несмотря на поздний час, видел, как они снуют туда-сюда с лопатами и ведрами. Но брата Джона, тоже работавшего в конюшне, нигде не было видно. Кас спросил:

– А где Феликс? – И тут же пожалел о своем вопросе, увидев лицо Джона. – Прости. Мне очень жаль, друг.

Джон кивнул – им уже тысячу раз говорили «Мне жаль».

– Он поехал в Эльвиру на лошадиную ярмарку вместо меня. Я сломал ногу накануне. Упал с лошади. Так глупо. Когда он вернулся домой… ему было нехорошо. Мы не позволили ему пройти через ворота.

– Почему?

– Из-за городского инспектора. Он не впускал никого больного. Даже если они выглядели здоровыми – он заставлял их временно разбивать лагерь за стенами, пока не удостоверялся, что они здоровы. Здесь ведь уже была королева. С ребенком. Он очень осмотрительный.

 

Кас молчал.

– Это помогло?

– Думаю, да, – признался Джон. – Говорят, Трастамар потерял половину своих людей. И Салом почти столько же. А мы нет. – Позади него на полке лежали седла. Он взял одно, закинул на плечо и добавил: – В мире очень много плохих людей, Кассиа. Мошенников, убийц. А мой брат лежит мертвый в земле. – Он улыбнулся, но одними лишь губами, без радости в глазах, прежде чем отвернуться. – Я рад, что вы вернулись. Добро пожаловать домой.

* * *

Кас не знал, сколько времени провел в конюшне. В какой-то момент он закрыл дверь и уселся в углу, в то время как лошадь отдыхала в другом. Он сказал себе, что не прячется.

Его мысли вернулись к «А что, если бы…». Что, если бы Вентиллас смог заплатить за него выкуп? Если бы Фаро не было на свете? Если бы родители Сорны были по-прежнему живы? Если бы они были живы, она бы не приехала в Пальмерин в качестве воспитанницы. И ревнивый Фаро не положил бы на нее глаз. Что, если?.. Этот вопрос мог поглотить человека и заставить его от отчаяния спрыгнуть с городской стены.

Дверь со скрипом отворилась. Он поднял взгляд, ожидая увидеть Джона, но это была Лина: она стояла там и смотрела сверху вниз на него – прислонившегося спиной к стене, державшего локти на прижатых к груди коленях.

Касу хотелось, чтобы его оставили одного, а не нашли в стойле, сжавшимся в комочек среди сена и овса. От смущения его голос зазвучал угрюмо:

– Я не хочу разговаривать.

– Тогда не будем. – Ее тон, напротив, звучал беспечно. Она повесила плащ на крюк рядом с его седельной сумкой, а потом потянулась за щеткой. Ее красные юбки заклубились, когда она наклонилась. Вокруг было не так уж и много места. Подол ее платья накрыл его ботинки. Кас наблюдал, как она целует лошадь в нос. Лина достала из кармана юбок блестящее яблоко и улыбнулась, глядя, как кобыла тут же принялась жевать угощение. Верная своему слову, она молчала. Девушка расчесала щеткой гриву лошади, а потом разделила ее на три одинаковые части.

Кас догадался, что она собирается делать.

– Никаких кос, – сказал он.

Руки Лины замерли.

– Но они ей нравятся, – возразила она.

– Откуда ты знаешь?

– Да просто посмотри на нее.

Он бросил скептический взгляд на лошадь. Кобыла и вправду казалась довольной, но он предположил, что настоящая причина в яблоке. И все же он сдался.

– Только одну.

Кас наблюдал за ее работой, быстрой, ловкой, и, к его удивлению, ее присутствие стало бальзамом для его души после этого отвратительного вечера. В ушах Лины он заметил крошечные золотые сережки в форме бутонов граната. Такими же был усыпан золотой обруч на ее голове – на разных стадиях цветения. Когда она начала вторую косу, а потом и третью, он не стал возражать. В конце концов любопытство победило его желание находиться в тишине.

– Ты историк.

– Да. Ну, на самом деле нет. Почти. – Она отвела взгляд в сторону, смутившись. – Надеюсь им стать.

– Ты ученица?

– Вроде того. – Ее пальцы продолжали плести. – Меня учит мой дедушка… учил. Теперь уже все.

Кас услышал заминку в ее голосе. И не стал просить ее объяснить.

На середине четвертой косы она сказала:

– Можно попросить об услуге? – Она не стала ждать, ответит ли он «да» или «нет». – Пожалуйста, не рассказывай никому о нашей первой встрече. Никогда. И о второй, если уж на то пошло. Это избавит меня от проблем с семьей.

Украла чужую лошадь. Едва не стала добычей рыси. Он в этом не сомневался.

– Я не знаком с твоей семьей.

– О, еще как знаком, – заверила она. – Год назад у меня было пятнадцать братьев и сестер. – Она оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть округлившиеся от удивления глаза Каса. – Сводных, – пояснила она. – С большинством я даже никогда не встречалась. Так было до чумы. Сегодня же у меня остался только один брат, и он сидит за главным столом.

– Ты сестра короля Райана? – Он не заметил между ними особого сходства, кроме густых каштановых волос и темных глаз. Эти черты были характерны для большинства жителей королевства. Ничего общего с тем, когда незнакомцы сначала видели Вентилласа, потом Каса и сразу же понимали, что они связаны кровью.

– Да, – отвечая, она не отрывала взгляда от косы. – Один из многочисленных скелетов в шкафу старого короля.

Прежний король славился своими опрометчивыми поступками. Мать Райана пребывала в отчаянии, пока в одну морозную ночь, узнав о рождении еще одного ребенка в результате измены ее мужа, не сбежала из дворца в монастырь в Саломе. Она провела там свои последние годы – в тишине и одиночестве.

Кас произнес:

– У нас всех есть скелеты в шкафу.

Лина едва заметно улыбнулась.

– О, я знаю. Меня растил дедушка, отец моей матери. Историки – эксперты по скелетам.

– А где твоя мать?

Тень легла на ее лицо.

– Не знаю. Она принесла меня к дедушке сразу после того, как я родилась. А потом ушла. О ней никто больше не слышал. – Лина засунула руку в карман и вытащила горсть шелковых лент – таких же красных, как ее платье. И протянула их ему. – Вот, охраняй, ладно? Иначе она попытается их съесть.

Кас взял ленты.

– Эта лошадь принадлежит мужчине, – напомнил он ей.

– Их не будет, когда ты решишь снова ее оседлать. Обещаю. – Она взяла ленту, перевязала ей косу и начала новую.

Касу придется убедиться, что она сдержит слово, ведь он не мог ездить на кобыле в таком виде. Хоть она и выглядела довольно мило со всеми этими косичками и ленточками. Но уж этого он точно никогда не скажет вслух. В конце прохода Джон напомнил кому-то наполнить ведра овсом.

Лина сказала:

– Я помню, как в детстве читала историю твоей семьи.

– Моей? Зачем?

– Ради развлечения.

Кас фыркнул.

– Это правда. – Уголки ее рта приподнялись вверх. – Пальмерин был основан двумя братьями, как я узнала, тысячу лет назад. Старший, по имени Вентиллас, был прославленным военачальником и инженером. А младший, Кассиапеус, был солдатом и инженером, но главной его обязанностью считалась охрана Пальмерина. Пока Вентиллас защищал королевство на границах, Кассиапеус оставался в горах, отвечая за безопасность города и его людей. Вы были названы в честь них.

Она доплела косу. Кас протянул ей ленту и сказал:

– Вентилласу повезло. Его имя не такое ужасное. Но Кассиапеус… – Что тут можно было сказать? Оно и вправду было худшим из худших. Они друг другу улыбнулись. Лина даже не стала пытаться убедить его, что его имя звучало не так уж и плохо. Чем вызвала в нем уважение.

– Ты сказал мне, что тебя зовут Кас, хотя здесь все называют тебя Кассиа.

– Это старое имя. – Из его детства. – Оно принадлежит кому-то другому.

– Понимаю, – произнесла она спустя мгновение. – Пусть будет Кас.

Прошло еще несколько минут, пока Лина плела следующую косу. Она протянула руку.

Он машинально передал ей ленту.

– Зачем ты меня искала?

Она отвела взгляд.

– Да низачем.

– Лина.

Одна прядь гривы поверх другой, потом третья. Мастерское плетение. Ее слова прозвучали тихо.

– Ты подарил ему второй шанс. Писарю. Если он решит им воспользоваться. Это больше, чем сделал бы твой брат. И мой.

Она говорила о Фаро, о котором Кас совершенно забыл с того момента, как она пришла.

– Он умрет с голоду прежде, чем найдет другую работу. Я не оказал ему никакой услуги. – Кас лишь на время отложил неизбежное.

– Ты этого не знаешь.

Кас не желал говорить о Фаро. Он снова спросил:

– Зачем ты меня искала?

Лина выпустила из рук незаконченную косу. И повернулась к нему с тревогой на лице.

– Потому что ты не видел Пальмерин три года. Ты вернулся домой, Кас. И ты не должен сидеть тут совсем один – в лошадином стойле.

Она не могла бы нарисовать более жалкой картины. Его голос прозвучал низко, едва слышно:

– Не надо меня жалеть, воровка. Мне не нужна твоя жалость.

– Я буду тебя жалеть, если захочу! – Она выглядела настолько же уязвленной, насколько он себя чувствовал. А потом вдруг бросила взгляд через его плечо, прищурив глаза.

Кас повернулся, чтобы посмотреть. Дверь стойла заканчивалась в футе над землей. Под ней он увидел пару черных сапог, прижатых к стене. Кто-то стоял там и подслушивал их, в гневе осознал Кас. И как много он успел услышать?

Дверь была прикрыта, но не заперта, так как щеколда находилась снаружи. Кас приложил ладонь к двери и резко толкнул. Раздался мощный треск, за ним последовал стон.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19 
Рейтинг@Mail.ru