Макар Файтцев
Личная жизнь генерала

Глава 4

Георг зашёл в актовый зал. Планёрка вовсю уже шла. Народ поднялся с мест с ленцой. На лицах многих застыло удивление. Похоже, что они забыли, кода сам генерал проводил планёрки. В последнее время адъютант заменял.

– Лавр, спасибо, – генерал прошёл к своему месту. Но садиться не стал. Оглядел всех. – Значит так, планы у нас немного поменялись. В Посад мы едем месяца на три. У кого по семейным не получатся, рапорты на стол мне. Отпуска я отменяю. Потом погуляете. Бригада по нашему расквартированию отправится сразу после планёрки. Остальные завтра утром. Также задание службе безопасности: манифестантов и неформалов на месте оповестить, подбросить деньги профсоюзам, чтобы объявили забастовку. Если эти меры не помогут, подвезём беженцев. Их много на Средиземноморском побережье. Вопросы есть? Если нет, выполняйте.

Народ загудел. Зашелестела бумага. Перед генералом легло несколько рапортов. Подождал, пока все выйдут.

– Ты чего вдруг так решил? – адъютант прошёл к двери, закрыл её, щёлкнул ручкой.

– Мне надо принцессу найти. Придётся всё государство прошерстить. Сроки ограничены. Надо своих ищеек легально ввезти. Посад не даст визы для службы безопасности. Максимум пропустит человек двадцать общего народа, включая тебя, меня да врача с поваром. Нам понадобиться человек сто. Ты как представляешь это сделать?

– Как всегда. Работаем под прикрытием.

– Мы и будем под прикрытием. Пока правительство Посада будет разбираться со своими бунтовщиками, я для оказания помощи ввезу свою сотню. Ты же понимаешь, нам и шевелиться особо не требуется. Недовольные есть всегда. Их следует только организовать.

– Ты думаешь, у них своей СБ нет?

– Есть, но мы сильнее. Да ладно, получится, значит, получится. На нет и ответа нет.

Лавр подошёл к окну. Высокий, красивый, с волосами цвета пшеницы. Как и генерал, молод. Вместе учились. Только генерал – барон, а он всего лишь из интеллигенции. Для мальчика не из знати находиться при власть имущих многое значит.

– У тебя что-то случилось? – спросил Лавр. – Ты опоздал, хотя не хотел. И выглядишь озабоченным, словно всю ночь к экзамену готовился.

– Случилось. Бьянка беременная.

– От кого?

– Говорит, что от меня.

– Ясно. Что делать будешь?

– Надо найти, кто её крыл. Пусть женится, коли заделал ей ребёнка. Я уже дал задание охране. Они из неё эти показания добудут. Да, Лавр, не забудь предупредить женскую группу особого реагирования. Я пять человек к Бьянке приставил. Для принцессы человек десять потребуется женщин и примерно столько же мужчин. Она у нас лягаться любит. У меня есть мысль, где Дунька может ошиваться. Если то, о чём я думаю…

– Хочешь, я угадаю? – Лавр усмехнулся. – Университет? Слушай, Георг, а ты не допускаешь мысли, что она так хочет привлечь твоё внимание?

Георг, который собирался выходить, чуть не поперхнулся слюной:

– Скажи, а по-другому нельзя? Приди и скажи: пошли жениться. Она же невеста как-никак моя.

– Ага, а ты наивный горный мальчик. Вспомни, что ты заявил на последнем балу?

– Что? – в глазах генерала заиграли озорные звёздочки. Конечно, он помнил, но прикольно было бы услышать версию событий от собственного адъютанта. Фил растрепал всем. И теперь из уст в уста эта история передавалась всё более и более искажённо.

– Что ты ещё не упал с вешалки танцевать с Дунькой.

Георг так и зашёлся в смехе.

– Совсем не так было. Между прочим, это я её пригласил на танец, а не она. Знаешь, что она мне ответила? Что это она с вешалки не падала, чтобы танцевать с таким ослом, как я.

– Георг, ты прости меня, но ты точно осёл. Девчонка любит тебя. И ревнует. Ты же на бал свою Бьянку привёл. Я бы тоже тебя послал, если бы меня пригласил.

Генерал нахмурился, посмотрел на адъютанта, а потом вдруг в один прыжок оказался рядом. Напевая себе танго, он схватил молодого человека, прижал к себе. Лавр хоть не был слабеньким и худеньким, но против этой мышечной массы ничего поделать не мог.

Дверь распахнулась, и на пороге застыл Филипп:

– Я не понял, вы чего это сейчас делали…

Генерал, уложив Лавра спиной на колено, посмотрел на юного короля:

– Вот, учу танго танцевать. Хочешь, и тебя научу, – он одним рывком поднял красного как рак адъютанта. И в один миг оказался около Филиппа.

– Слышь, давай не будем. Я и тональником замазал фингал. Ещё танго – и точно скажут, что я неформал.

– Зато прослывёшь самым модным.

– Я не за этим пришёл. Вы когда в Посад выдвигаетесь? Папаша звонил, завтра с утра королевский совет собрать хочет через зум или как там ещё. В общем, нам с тобой надо задать жару.

– Я еду сегодня вечером. А тебя, Филя, оставляю прикрывать наши спины своим могучим торсом.

Посад их встретил неласково. Страна находилась за горным перевалом. И климат отличался разительно. Здесь были и зимы холоднее, и лето жарче.

Холодный пронизывающий ветер навивал мысль о соседстве с морем. Хотя до моря было далеко. Народ своеобразный. Слишком гордый, слишком необузданный.

Георг смотрел из окна своей дипломатической машины на спешащих людей. Дождь нещадно лупил по зонтикам, капюшонам.

– Не хотел бы я оказаться на улице в такую погоду, – усмехнулся он.

– Слышь, я снова к нашим баранам. Ты уверен, что у Бьянки не твой ребёнок? – спросил Лавр.

– Абсолютно. Я сегодня лично проследил, чтобы в нашей клинике взяли все анализы. Сейчас должна быть в моём поместье. А оттуда, сам знаешь, не сбежать. Тем более что ей должны были ввести чип геолокализации. Давно пора было. Вот они, женщины. Да за такие деньги она должна была потерять нюх, слух и способность говорить при встрече с другими мужчинами. Запомни, друг, правило: чем меньше женщине мы платим, тем больше нам она верна.

Сердце пронзило иглой. Ему изменили. Георг со злостью сжал кулак. Он не готов был расстаться с Бьянкой. Это же надо было быть такой дурой, чтобы ребёнка завести! Он же спрашивал её, стоит ли спираль. Сказала, что стоит. А он не перепроверил. Нет, он не любил её. Она его устраивала. Он уважал, но не любил. На неё у него стояло, а большего ему и не надо было.

От аэропорта до посольства их сопровождали полицейские, которые раздвигали машины, удобно устроившиеся в пробке на дорогах.

Большое светлое здание стояло в глубине огромного сада. Генерал взбежал по ступенькам. Но не успел войти, как его встретил посол:

– Господин генерал, вам пришла депеша в запечатанном конверте. Из королевской клиники. Просили передать срочно.

– Что? Уже? – Георг скинул с плеча плащ, взял конверт, прошёл в отведённый ему кабинет.

Конверт положил на стол. Подошёл к окну. Посмотрел на искажённую мокрым стеклом улицу. В размытом свете фонарей деревья казались зелёными кляксами. Он повернул голову. Надо открыть конверт. Неужели он трус? Всего-то там написано, будет ли он отцом или нет. А если нет, он обещал наказать Бьянку. Наказать… Легко сказать, но как можно наказать беременную женщину? Имеет ли право он наказывать её? За что? За измену. Не будет ли расставание уже наказанием?

Выдохнул. Взял конверт в руки. Помедлил.

– Что ж, от того, что я пытаюсь оттянуть момент, ничего не изменится. Будь что будет.

Он оторвал боковой край. Достал сложенный втрое лист. Раскрыл его…

Глава 5

Ей было страшно, когда по приказу генерала её сажали в машину. Она по центру. Справа и слева по девушке. Впереди мужчины.

Ладоням стало так холодно, что она подложила под себя руки. Её била нервная дрожь. «В моё поместье…» А что там, в его поместье? Холодный мрачный замок с сырыми подземельями, где на цепях сидят прикованные к стенам скелеты, а между ними шныряют длинноносые и длиннохвостые мерзкие крысы? Или высокая башня с единственным окном под потолком, сквозь которое видно только небо? А может, её сейчас вывезут в лес, где придушат по-тихому и закопают, и никто не узнает, где закончила свою жизнь Бьянка?

«Мамочка, милая мамочка, спаси меня, пожалуйста. Я умоляю тебя, мамочка. Мне страшно. Я боюсь, боюсь, боюсь. Я так хочу жить. Господи, до чего же страшно». Она крепко зажмурилась, сжалась в комок и как молитву бормотала эти слова.

Прикосновение чужой руки к голой коленке её так напугало, что она вскрикнула на всю машину во всю мощь своих лёгких, подпрыгнула и распахнула глаза. В этот момент машина вильнула сначала влево, потом вправо. Все дружно по инерции отклонились сначала вправо, а потом влево.

– Ты чего орёшь, словно блаженная? Припадочная, что ли? – спросил водитель, который думал, что уж его испугать ничем нельзя. – Вы чего с ней творите? Смотрите, генерал всем головы пооткручивает, если что случится с его содержанкой.

– Так. Сон приснился. Кошмар, – резко ответила Бьянка.

– Ты когда уснуть-то успела? – засмеялся водитель. – Мы ещё и десяти минут не едем, а она храпака даёт.

– Всю ночь не спала, – выдала девушка и тут же покраснела.

– Ты чего испугалась? – спросила её девушка из охраны, та, что справа. – Мы на монстров не похожи. Нам велено тебя охранять, вот мы и охраняем.

– А там, куда везёте, страшно? – понизив голос, задала вопрос девушка.

– Ага, там ведьмы по болотам песни поют, да вампиры по лесам скачут. Вот привезём тебя, привяжем к дереву… – спокойно, словно сказку рассказывая, произнёс с переднего сидения охранник.

В машине все дружно засмеялись.

– Кончай пугать. На ней и так лица нет.

– Чего генерал вдруг решил свою любовницу в поместье направить? – спросил водитель. – Не жена вроде как.

– Так чего у него самого не спрашивал? Ты думаешь, он нам докладывает? Поступил приказ: в поместье под усиленную охрану до его возвращения. Мы исполняем.

Бьянка робко посмотрела на сидящих по бокам девушек. Одна смотрела в окно, вторая перед собой. На неё внимания не обращали. Она вытащила из-под себя одну руку. Потом другую. Кожа на тыльной стороне кисти покраснела, сморщилась. Девушка скрестила руки на груди, попыталась откинуться назад, но напряжение до конца её не отпустило.

За окном мелькали берёзы, которые ещё не пожелтели, но уже не были напитаны той насыщенной зеленью, которая присуща лету. За окном осень. Хотя ещё тепло, но уже чувствуется горьковатый привкус тоски по лету.

Наконец, получилось расслабиться. Пусть не до конца, но дрожь нехотя выпускала из своих объятий тело. Мысли вернулись к беременности. Хотела ли она ребёнка? Пока его не было, не хотела. А вот теперь он в ней, захотелось. О том, что она беременная, Бьянка поняла ещё до того, как купила тест. Неправда, что женщина не знает. Она хочет не знать. Набухла грудь, стали болезненные соски. Она несколько раз сегодня ночью попыталась вывернуться из-под пальцев Георга. Но признаться ему в том, что ей теперь неприятно прикосновение к соскам, не рискнула. А он лишь спросил:

– У тебя скоро месячные? Люблю, когда они приближаются. Ты хоть и становишься невыносимой, зато такой сексуально-привлекательной, – и обвёл языком розовый ареол.

Хорошо, что он не видел, как она сморщилась от того, что ей неприятно и даже больно.

Она подумала, что поторопилась сообщать Георгу про ребёнка. Но откуда же она знала, что он обязательно потащит проверять её на отцовство? Разве так настоящие мужчины поступают? Она была готова к скандалу, крику, он же повёл себя с точностью наоборот. В какой-то момент ей даже показалось, что он рад. Оказалось, что не рад.

«Зачем я ляпнула про ребёнка?» – думала девушка. Она уже забыла, что только что её мучил страх перед неизвестностью. Сейчас она переживала из-за своей беспечности.

С другой стороны, может, она и промолчала бы, если бы не…

Если бы не получила то самое письмо, где всё грозили рассказать генералу, или требовали заплатить.

Платить. Это первое, что ей пришло в голову. И она уже дошла до банкомата, чтобы снять деньги, только оказалось, что ту сумму, которую с неё требовали, банкомат не выдавал. Идти в банк означало одно. Банк был обязан докладывать Георгу о крупных тратах его содержанки. С того дня, как она стала с ним спать, её жизнь была взята практически под полный контроль.

Бьянка вдруг с ужасом осознала, что если Георг прошерстит её квартиру, он обязательно найдёт это письмо. Почему она его не выбросила?

Снова холодный пот прошиб девушку. Она напрягла пальцы, и они стали похожи на скрюченные куриные лапы. Поднесла их к лицу, застонав от собственной беспечности.

– С тобой всё хорошо? – участливо спросила одна из девушек.

«А если он уже всё знает и хочет поймать шантажистов? А меня прячет от них подальше? – ухватилась она за собственную фантазию, как за спасительную соломинку. Но тут же рассудок отмёл эту мысль: – Когда он мог узнать? Если только не он сам был инициатором всего этого?

Но для чего?»

Для того чтобы расстаться с тобой без выплаты содержания…

Письмо… Голова начала болеть от напряжения. Письмо. Знает ли о нём Георг или нет? Ни один из ехавших в машине не мог бы ей ответить на этот вопрос. Только Лавр, его адъютант, лучший друг и правая рука в одном флаконе, знает обо всех делах Георга. Только Лавр должен быть сегодня там же, где и Георг.

– Простите, давайте заедем ко мне домой. Вернёмся. Я одну вещь забыла… – она понимала, насколько нелепо звучала просьба. Они ехали уже больше часа.

– Господин генерал приказал вести вас в поместье. Всё, что вам понадобиться, можете передать через нас. Если нам разрешат, мы привезём.

– Мне очень-преочень надо. Ну, пожалуйста. Мы ничего не скажем Георгу. Вы же знаете, он всегда исполняет мои прихоти.

– Слышь, свяжись с генералом, – передал водитель пассажиру переднего сидения.

Тот нажал на какие-то кнопки на панели. Раздался гудок…

Бьянка напряглась, затаила дыхание. Сейчас она услышит его голос… И вдруг она поняла, что ей очень важно услышать его ответ: «Всё в порядке, беляночка». Всего четыре слова, а как много в них заключено.

Но вместо этого услышала: «Абонент вне зоны обслуживания. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала…» Вот и всё, сказка окончилась.

Машина продолжила скользить по трассе, приближая девушку к месту её заточения.

Она выдохнула. Если не можешь справиться с ситуацией, её надо просто принять.

«Я обещаю тебе, господи, что я назову дочку Марией, а мальчика Иисусом, только пусть этот ребёнок будет от генерала».

Она закрыла глаза. Воспоминания тонкой струйкой пробивали себе путь сквозь тревоги.

Бьянка

В то время я работала подай-отнеси-прибери в ночном клубе, где собирались богатые и не очень. Девочка из провинции, ничего не читавшая, кроме дамских романов, я отчаянно верила в сказку. Эту работу нашла не сразу. Поначалу столица встретила меня брезгливой гримасой «Понаехали». Первое место работы: кафе при вокзале, где вечно толкалась разношёрстная публика.

Немного освоившись, я поняла, своё счастье надо ловить именно в ночных клубах, где тусуется обеспеченная молодёжь. Тогда я внаглую пошла к директору кафе, который давно на меня заглядывался, и попросила взаймы. Взамен пообещала собственное тело, если не смогу отдать деньгами.

Телом расплачиваться не пришлось. Мне повезло. Меня приняли. Правда, на помощника официанта. Моя работа заключалась в том, чтобы убирать грязную посуду со столиков, протирать их, да убирать за перепившими. Чтобы не приставали клиенты, униформа серая, невзрачная, волосы под колпаком, никакой косметики.

Тогда-то я и заметила эту троицу: Георг с Лавром и Филиппом. Георг ещё только в каких-то низших чинах ходил. Адъютант с принцем мне не понравились. Один был постоянно навеселе, а другой слишком уж блондин. А Георг прочно засел в мозгах: гора мышц, волевой профиль, чёрные волосы, а главное, его непоколебимая уверенность. И мне до коликов в животе захотелось, чтобы сказка про Золушку стала явью.

От него веяло чем-то таким, что хотелось подойти к нему и исполнить любое его желание. Я мечтала, как однажды он заметит меня. «Слушай, кто там у тебя работает, такая красивая, большеглазая. Пусть обслужит мой столик, я хочу посмотреть на неё поближе», – скажет он нашему директору. Я могла часами придумывать нашу встречу. Когда я ходила по рынку, представляла, как мы одновременно возьмёмся за одно яблоко. Когда переходила дорогу, что он стоит на светофоре и смотрит на меня. Каждую свободную минуту я убегала в свой заветный уголок, где никем не замеченная, могла за ним наблюдать. Я должна была знать о нём всё: что он любит, как реагирует, каким бывает.

Я знала, что добьюсь своего. Ведь у меня было главное: мои волосы. Георг любил блондинок. Словно чувствовала, с первого дня приезда в столицу я блюла себя, не поддавалась на уговоры перепихнуться за углом, стоила из себя девочку-недотрогу. Оставался только вопрос, как привлечь к себе внимание Георга.

В тот вечер он танцевал между двух блондинок. Они так плотно к нему прижимались, словно хотели стереть его в порошок. А мне хотелось подойти и оттаскать их за патлы. Высокие, красивые, стильные девушки. И я – серая мышка с платиновыми волосами, которые никто не видит. До чего же было обидно.

Меня отправили убрать столик блондинок. Отсюда было хорошо видно, как Георг прижимал к себе то одну, то другую, шептал им что-то на ухо. Они громко смеялись.

Я засмотрелась на них и уронила стакан. Наклонилась, чтобы поднять осколки, да порезалась. Вот уж не повезло.

Вдруг мне на руку кто-то наступил каблуком. Стекло, которое я держала в руке, врезалось в ладонь. Это одна из блондинок не увидела девушки в сером. Руку словно проткнули шилом.

– Что ты здесь делаешь? – недовольно проворчала блондинка.

– Простите, убираю, – пробурчала я.

Я смотрела на ладонь, проверяя, не осталось ли в порезе стекло. К счастью, рана оказалась неглубокой. А вот след от каблука болел сильно. Слёзы сами хлынули из глаз. Меня бросило в пот, пончики пальцев онемели.

– Дай руку, посмотрю. – Георг подошёл ко мне и взял меня за руку.

Я замерла, не решаясь поднять на него заплаканные глаза. Я думала о том, какая же я страшная, с опухшим от слёз носом и красными глазами.

– Лавр, посвети, что ли, – сказал он блондину. Тот достал телефон, включил в нём фонарик. – Ну, ты знатно каблуком-то потопталась. Чуть без руки девчонку не оставила, – обратился он к блондинке.

– Нечего сидеть на полу было. Я её не видела. Сама виновата. Убирать надо, когда нет никого, – девице, похоже, не было ни стыдно, ни жалко.

– Ладно, пошли на свет. Всё равно рану надо будет обработать.

Бьянка улыбнулась своим воспоминаниям.

При свете он казался ещё больше и красивее. Его тёплые руки были ухоженные. А она ожидала, что ладони будут жёсткие, с мозолями, как у их деревенских парней. Он, ни слова более не говоря, схватил её за запястье, повёл за собой, прокладывая себе путь через толпу, как ледокол прокладывает путь сквозь лёд. Народ расступался, многие бросали недовольные взгляды, но не возмущался.

Он шёл так быстро, что девушка еле поспевала за ним. Колпак по дороге слетел, и копна платиновых волос рассыпалась по плечам.

– О-фи-геть! – это всё, что смог вымолвить Георг, глядя на девушку.

А утром её перевели… на телефон. Она должна была отвечать на звонки. И хотя график её работы не сменился, уставать она стала меньше. Начальство разговаривало с ней вежливо. Зарплату подняли чуть ли не вдвое.

Она сразу сменила комнату на квартирку. Небольшую, но в хорошем районе, недалеко от клуба, чтобы удобно было ходить на работу, а ещё чтобы видеть, когда Георг приедет на тусовку. Но он не приезжал. Прошёл месяц, прежде чем он снова появился в клубе.

В тот день директор приказал ей остаться.

Она скучала в своём кабинете. Напарница по имени Флора уже пришла и занялась работой. А Бьянке сказали привести в порядок бумаги: старые выбросить, новые рассортировать. Девушки болтали, когда не было звонков. Флора оказалась большой сплетницей.

Посетитель не стал стучаться, он просто распахнул дверь и коротко отдал распоряжение Бьянке:

– Пошли.

Ни здрасьте, ни до свидания.

– Куда? – она удивлённо посмотрела на Георга.

Он слегка по-собачьи склонил голову, словно пытался сообразить, а что сейчас было. А потом медленно, как человек, который учится говорить, пояснил:

– Со мной, – захлопнул дверь, оставив девушек в недоумении.

Первой отмерла Флора:

– Ты его содержанка?

– Не знаю, – ответила Бьянка. – А что это такое?

– Ну, это когда он тебе платит…

– Проститутка?

– Нет, у тебя один мужчина. И он за тебя платит.

С этого дня  у них начались отношения… Развивались они постепенно. Георг ухаживал красиво, романтично, как сейчас уже не ухаживают, с цветами, поездками по ночному городу, катаниями на карусели. Казалось, что он сам получал удовольствие от ухаживаний. Она потом узнала, что по ней проводились проверки.

Робкие поцелуи около порога её съёмной квартиры. Первый визит и посиделки на кухне. Теперь она не сомневалась, что ей тогда был в квартире поставлен жучок. Она ждала, когда же… Но он не торопил. С медлительностью мазохиста приучал её к своему присутствию, к своим рукам, к своим деньгам. Она опускала глаза и, глядя на внушительных размеров бугор, удивлялась, как Георг сдерживался. Но сама не лезла. Наоборот, робко сопротивлялась, говорила, что не девочка, но не спит с кем попало.

Однажды он, как всегда, забрал её после вечерней смены и привёз к себе, как она полагала поначалу. Это был небольшой и очень уютный домик. Бьянка ещё удивилась. Думала, что он в огромном коттедже живёт, а оказался домик.

Провёл в зал, где был накрыт столик на двоих. Шампанское. Она тогда сразу поняла, что наконец-то он заканчивает бодягу с романтикой и переходит к другим отношениям.

Ужин. Шампанское. Медленный танец, во время которого юбка опустилась на пол.

– Зачем? – утонуло в поцелуе.

Он раздевал её медленно, наслаждаясь процессом. Мочка уха, шейка. Поцелуй в плечо. Поддетая бретелька лифчика. Дорожка между грудей, проложенная языком.

Для приличия она попыталась прикрыться. Властным, но нежным жестом он развёл её руки. Его рваное дыхание проникало на подкорку, а оттуда прямой наводкой спускалось во чрево, чтобы закрутить там хоровод наслаждения. Терпеть эту сладостную пытку сил не оставалось. Словно выбили опору из-под ног. Выгнулась, упала на прохладные простыни. Вихрь страсти настолько захватил, что она не поняла, откуда появилась кровать. Застонала. Помогла ему освободиться от одежды. Наверно, не так должна была вести себя скромница. Но Бьянка не знала как.

Да и какая разница, когда её саму раздирало желание.

– У тебя какая любимая поза? – спросил он, проверяя, достаточно ли она пропиталась соком.

– Кошки, – выдала она себя.

– Ну так поворачивался, кисуля, – и он резким движением поставил её на колени, положил руку на шею и прижал к кровати.

Она почувствовала шлепок по ягодице. Это её завело ещё больше. Она замычала от нетерпения.

– Я знаю силу своего удара, – его голос щекотал рецепторы, обостряя чувства, выпуская желание. – Ты мне лгала всё это время. Мои люди были в твоей деревне, но я тебя прощаю. Я хочу тебя. Я не причиню сейчас тебе боли, но хочу предупредить, что если однажды за ложь я пройдусь по этим сладким ягодицам ремнём, отношения между нами закончатся. Ты согласна продолжить?

– Выходи, – из воспоминаний в реальность вернул голос одной из охранниц.

– Зачем? – девушка посмотрела в окно. Машина остановилась на заправке. Впереди ряд заправочных колонок. За ними бутик. – Я не хочу.

– А мы тебя не спрашиваем. Пошли. Генерал приказал выгулять тебя через полтора часа. Пошли выгуливаться.

– Я не собака, – пробурчала девушка, но из машины вышла.

Ноги затекли от долгого сидения в машине. Шла медленно. По дороге присматривалась, а не получится ли сбежать. Она спиной чувствовала взгляд охраны.

Бьянка остановилась перед туалетом. Одна из девушек из охраны зашла в помещение, проверила. Подождала, пока в помещении никого не останется. Завели Бьянку. Народ в зале стал возмущаться, но на них никто не обращал внимания.

– Подумаешь, потаскушку генеральскую везут! – крикнул кто-то.

Бьянка, как раз в это время выходившая из уборной, услышала эти слова. Вздрогнула. Всё верно, потаскушка. А как ещё её назвать. Кто она ему?

– Разойдитесь! – гаркнул мужской голос из персонала станции.

Народ посторонился, пропуская водителя, который возглавлял колонну. За ним шла Бьянка в сопровождении охраны, за ними пассажир с переднего сидения. Она пыталась поднять голову, чтобы придать себе вид хоть какой-то важности, но у неё плохо выходило.

На улице они не стали торопиться к машине. Прошлись по небольшому парку, в котором то там, то сям стояли столики.

– Пожалейте меня, отпустите, – неожиданно для себя попросила девушка. – Что вам стоит?

– Интересное же у тебя представление о жалости, – усмехнулась одна из охранниц. – Мы тебя пожалеем, а потом кто пожалеет нас? Тебя за побег, может, ещё и помилуют, а вот нас нет. Приедет генерал, он и будет жалеть.

– Что со мной будет?

– А мы откуда знаем. Нам велено тебя охранять, быть с тобой круглые сутки напролёт до его приезда, вот мы и будем мозолить тебе глаза.

Погуляв немного на свежем воздухе, если он является таковым около заправочной станции, они вернулись в машину.

Ехали в тишине. Ни радио, ни музыки, ни разговоров. И от этой тишины становилось страшно. Она слышала удары собственного сердца. Хотелось отвлечься, но в голове крутилась одна и та же фраза: «Приедет генерал, он и будет жалеть». Как же, ведь в первую их ночь он выразился ясно, что жалеть умеет ремнём по ягодицам.

– Расскажите хоть что-нибудь, а то мне скучно. – Бьянка пыталась заглушить свой страх. Но в этой тишине он окутывал её сознание, перекрывая кислород. Ей казалось, что она умирает. Сердце давно уже пульсировало в пятках.

Одна из девушек закрыла перегородку между передними и задними сидениям.

– Может, ты нам расскажешь, перед кем ноги раздвигала?

От такого заявления у Бьянки глаза округлились. Георг не спрашивал её про это, а здесь какие-то девки. Да как они себе позволяют такое?

Грудь девушки от возмущения стала вздыматься.

– Да вы, да я, да как вы смеете…– наконец, выдавила она из себя.

– Мы? – говорившая девушка была абсолютно спокойна. В её глазах не было любопытства, скорее скука. – Нам поручено получить у тебя эти сведения. И ты нам их дашь. Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше для тебя.

– А то, что, пытать будете? – кровь глухо застучала по вискам.

– Зачем пытать. Возьмём валерьянку, принесём кошку, и сама всё расскажешь, – с усмешкой ответила вторая.

Бьянка недоумённо перевела взгляд от одной к другой. О чём это они? Она помнит, как иногда баловались в детстве: капали валерьянку на пол и смотрели, как кошка тёрлась, каталась по полу.

– Нашла чем её испугать. Она ни сном, ни духом, – хихикнула первая. – Ладно, забудь. А то потом генералу расскажет, будем нам с тобой валерьянка с кошкой. – Теперь она уже обращалась к Бьянке. – Чего ты заладила: пытать да пытать. Не слышала, генерал сказал, что хоть волосок с твоей головы если упадёт, то нам всем достанется. Никто тебя до его приезда не тронет. А про полюбовника ты сама расскажешь, не пройдёт и недели.

– Не было у меня никого, – губа задёргалась. Почему-то захотелось заплакать.

Девушки ничего не ответили. Открыли шторку, отделявшую их от впереди сидящих, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Бьянка откинулась на спинку сидения. Надо было успокоить бешено колотящееся сердце. Медленно-медленно набрала в лёгкие воздух. Задержала дыхание, а потом также медленно стала выдыхать: «Один, два, три, четыре…» Досчитала до десяти. Снова набрала воздух. Мысли стали проясняться. Зато виски сжало стальным обручем.

Закрыла глаза. В голове зазвучал вопрос: «Перед кем раздвигала ноги?» Девушки были не слишком настойчивы. А вот генерал вряд ли будет церемониться.

Она вспомнила первое утро в его доме.

Когда она открыла глаза, то увидела над собой белый потолок с люстрой, похожей на изогнутый лист газеты. Спальня была залита солнечным светом.

Девушка провела рукой по шёлковым простыням, обвела взором помещение, такое уютно-богатое и поняла, что хочет каждое утро просыпаться в этой комнате. Здесь было всё, что надо: и высокое зеркало с тумбой под всякие женские штучки, и удобный пуф, и большая кровать, а абажур на прикроватной тумбочке… Спальня явно принадлежала женщине. Эта мысль тогда больно кольнула её в сердце.

Она встала. Свою одежду не нашла. Хотела выйти в зал, но услышала мужские голоса. Георг был не один. Прошла в ванную. Там она обнаружила кружевное тончайшее бельё по цене в две её зарплаты. Неужели за одну только ночь такой подарок? На вешалке висело женское платье: ворот лодочка, приталенный силуэт, рукав две трети. Именно такое платье она смотрела недавно в одном бутике. Как оно ей понравилось. Но цена… Как Георг мог догадаться, что именно об этом платье она мечтала? Ах да, он же тоже там был. Но купить не предложил. Ах, какой же он милый.

Находящиеся в комнате мужчины оказались юристы. Ей предложили подписать договор… содержания. По договору она обязывалась быть всегда готовой и ни с кем другим не заводить отношений. С его стороны: щедро оплачивать её услуги. Когда же она услышала, что с этого дня этот дом принадлежал ей, она с радостным криком бросилась на шею Георгу. Подписала договор не читая.

«Беляночка, этот дом останется за тобой, если я приму решение о нашем с тобой разрыве. Если же ты это решишь сделать, то тебе либо придётся его выкупить у меня, либо покинуть!»

Да разве она захочет с ним расстаться? С таким щедрым, красивым, добрым, сексуальным! Нет, нет и нет! Она не такая дура, чтобы разбрасываться такими отношениями.

С этого времени её жизнь круто изменилась. Она продолжала работать в клубе только потому, что ей этого хотелось. Её могли вызвать в любой момент, и она должна была идти. Её могли выдернуть с любой вечеринки. Везде, где бы она ни появлялась, за ней непременно приходили его люди. У неё не было других проблем, как выглядеть на все сто: одетой, обутой и ухоженной. Георг баловал свою девочку.

Жизнь была настолько идеальной, что становилось скучно.

Подруги разбежались. Не только пропасть в виде финансов пролегла между ними. Не всем нравилось, что во время вечеринки солдаты генерала могли заявиться без приглашения. Она никогда не могла быть уверена, что сможет воспользоваться приглашением, и стала отказываться. Приглашений становилось всё меньше, а потом про неё просто-напросто позабыли.

Богатые же девушки не желали принимать содержанку. «Очередная дырка», – хмыкали они ей вслед.

Осталась только Флора. Они сидели в одном кабинете. И Бьянка мало-помалу стала с ней откровенничать.

В тот вечер Флора пригласила Бьянку на свой день рождения в стриптиз-клуб. Георга в городе не было. И она пошла.

Высокий и смуглый, с блестящей кожей молодой человек словно змея изгибался у пилона. Девушка смотрела на него, застыв от удивления. Она никогда не думала, что мужчина может быть настолько гибким. Он поднимался на руках головой вниз, потом резко, словно при падении, перехватывался ногами. Его кубики на торсе отражали разноцветные огоньки сцены.