Мак Шторм
Земля зомби. Два локтя по карте
Глава1. Кузьмич-интриган
В прохладную комнату, где мы сидели и общались, нарушая царившую тут идиллию, ворвался Кузьмич. Держа большой и указательный пальцы таким образом, словно хотел показать нам знак типа «всё окей», он быстро обвел комнату взглядом и кинулся к Берсерку, громко заорав на ходу:
– Алёшенька, дёрни быстрее чеку!
– Кузьмич, иди нахер! – тут же отреагировал Виктор, который сейчас был похож на Фредди Крюгера, потерявшего свои свитер, шляпу и железные когти, но зато напяливший на переносицу очки.
Его поддержал Артём, сердито пригрозив:
– Кузьмич, мгазь ты вонючая, я тебя убью, если ты это сделаешь!
Кузьмич, не обращая внимания на угрозы, подскочил к Берсерку, протянул ему руку со сложенными в колечко пальцами и заорал:
– Дёргай!
Алёшенька радостно заулыбался и, всунув указательный палец в импровизированное кольцо, резким движением потянул его на себя, как будто он выдергивал чеку из настоящей гранаты.
Кузьмич только этого и ждал; сделав замах рукой, словно он кидает в Артёма невидимый помидор, старый пройдоха дополнил свой жест мощным громоподобным звуком из своей пятой точки. Громко испортив воздух, он вместе с Берсерком радостно заулыбался и воскликнул:
– Хана тебе, гнида картавая, я тебя гранатой взорвал!
– Ты остатки своих мозгов взогвал и воздух испогтил, дебил! – вставая с кресла, проговорил Артём и отправился на выход. Все последовали его примеру – находиться в помещении, где Кузьмич испортил воздух, намеренно проведя мощную газовую атаку, желающих не было.
Виновника переполоха, при выходе из двери на улицу, по-дружески угостили пинком по заднице, что было справедливо, ибо она испортила воздух и заставила всех покинуть уютное и прохладное помещение. Впрочем, это нисколько не испортило Кузьмичу настроение, закурив сигарету, он стоял и радостно улыбался во все свои 18 зубов, или сколько их там у него уцелело.
Первым не выдержал Артём и, подозрительно глядя на своего друга, спросил:
– Хген ли ты щугишься, словно тебе подагили завод по пгоизводству спигта и ты успел пагу литгов пгодегустиговать?
– Примитивно мыслишь, я бы даже сказал, шаблонно! Какие ещё будут предположения? –парировал слова Артёма счастливо улыбающийся Кузьмич.
– Предположу, что ты просто оху…л и давно не получал пиздю…й! – неожиданно выдал обычно более дипломатичный в своих высказываниях Виктор, заставив Кузьмича засмеяться.
Переведя дыхание, тот ответил:
– Не угадал, коммунистическая страшила!
Больше желающих играть в угадайку не нашлось, и Кузьмич, томясь от какой-то информации, не выдержал, спустя с минуту тишины, он сказал:
– В общем, кое-кто мне по секрету шепнул, что скоро у нас появится очень интересное задание, поэтому, кто скучал по настоящим приключениям, можете начинать танцевать от радости.
– Это тебе нужно вернуться в наш старый дом и предложить станцевать Шаману, уверен, он сделает это с радостью. А мы не горим желанием танцевать, мы очень хотим знать грязных подробностей, поэтому, сказав А – говори и Б! – подтолкнул я Кузьмича к рассказу о том, чего он там разнюхал, иначе он долго может удерживать интригу и наслаждаться ей, тот ещё прохвост.
Кузьмич воровато оглянулся, словно мы были не на родном Рынке, а где-то среди врагов, и, сделав страшную гримасу, посмотрел на Виктора и произнёс:
– Есть информация, что страшная гидра капитализма вновь оживает и поднимает головы, норовя вернуть мировое господство и убить все мечты марксистов и ленинистов о светлом будущем и коммунизме!
– Ватафак? – вопросительно произнёс Артём.
Я поддержал его, спросив по-простому, без использования зарубежных сленгов:
– Действительно, что за ху…ю ты несешь? Кто какие мечты убивает? На рынке собрались вводить сухой закон, и твоё светлое будущее теперь под угрозой? – подколол я Кузьмича, пытаясь вывести старого интригана на чистую воду.
Он насупился и пошевелил бровями, явно размышляя, обидеться ему на наше невежество и молча уйти или всё же открыть свои карты.
Остановив выбор на последнем варианте, он расправил плечи, гордо выпятив свою тощую грудь вперед и многозначительно подняв указательный палец вверх, и произнёс:
– Вы недоверчивые ослицы, я вам истину глаголю, что Рынок и нас всех в скором времени ожидают важные события, которые могут в корне изменить жизнь каждого!
– Неужели зомби исчезнут? – с издевкой спросил Артём, на что в следующую секунду Кузьмич неожиданно выдал ответ, заставивший нас всех пораженно замолчать.
– Рынок может в скором времени исчезнуть, а вместе с ним и полгорода, который мы все, несмотря ни на что, считаем своим и любим! – сказал серьезно-пугающим голосом Кузьмич.
Первым повисшую тишину нарушил Витя:
– Я, конечно, привык, что ты несешь херню, и обычно спокойно слушаю всякий бред, но это уже перебор, тебе не кажется?
Кузьмич повернулся к Виктору, поводил ладонью у него перед стёклами очков и ответил:
– Если я вру, то пусть у меня откроется язва, которая не позволит мне даже маленький глоток спиртного сделать на всю оставшуюся жизнь!
– Впрочем, уже с минуты на минуту вы поймёте, что я не шучу! – заверил нас Кузьмич в серьезности своих слов и, как по волшебству, у меня на груди ожила рация, откуда раздался сосредоточенный и немного нервный голос Гестаповца:
– Через 10 минут командирам отрядов быть у меня в кабинете, как приняли?
Тут же в ответ посыпались доклады от командиров, что они услышали приказ своего начальства. Я тоже отметился и побежал домой, переодеваться в форму.
Гестаповец не был самодуром и не требовал от меня и членов моего отряда повседневно носить чёрную форму Рынка, но если назревало официальное собрание у него в кабинете, то лучше быть в ней, чтобы не вызвать лишний раз его гнев и ненужные нотации по поводу разложения дисциплины.
Проверив перед зеркалом, как на мне сидит форма, я начистил до зеркального блеска берцы и, водрузив на голову непривычный черный берет, отправился на ковер к начальству, по дороге гадая, что же произошло, и что имел в виду Кузьмич. Престарелый козёл-пьяница не мог по-человечески сказать, что он узнал, теперь вот гадай, что меня ожидает.
В кабинете Гестаповца было многолюдно и присутствовала вся администрация Рынка вместе с силовым блоком, а это означало, что важность дела, по которому всех собрали, была беспрецедентной.
Я не помню ни одного похожего собрания, где присутствовали все министры и даже сам хозяин Рынка. Умный и хитрый жук, сидел незаметно в обычной черной форме, как у меня и многих других, и всем своим видом демонстрировал, что он обычный служака, что было весьма необычно и любопытно.
Я поздоровался со всеми, получил в ответ приветствия и короткие кивки, взяв один из свободных стульев, стоявших вдоль стены, выбрал место рядом с начальником охраны и ещё одним силовиком, садясь подальше от начальства и министров.
Гестаповец, разложив у себя на столе папки с бумагами, кидал нервные взгляды на часы, явно торопясь начать совещание, но не делая этого, ожидая тех, кто опаздывал и ещё не пришел.
Я оглядел присутствующих и понял, что большинство находящихся за столом, как и я, не в курсе происходящего, это было понятно по их немного растерянным взглядам, которые они кидали друг на друга и на начальство. Данный факт немного обрадовал меня, я расслабился, убедившись, что не один я тут сижу, как лопух, не понимая, чем вызвана такая суета.
Пришли ещё пара человек, и Гестаповец, окинув собравшихся взглядом, произнёс:
– Думаю, все уже поняли, что повод, по которому я всех тут собрал, весьма весомый. К нам едут гости из Москвы, да не простые выжившие – посмотреть ассортимент товара и прицениться, а настоящие небожители, мать их за ногу. Ну, по крайне мере, они себя такими считают. А ещё считают, что им все должны, а для тех, кто не проникнется их высокими знаниями, у них есть неплохая армия, с тяжелой техникой и преданными солдатами. Гости уже скоро будут у нас, и что-то мне подсказывает, что разговор пойдёт совсем не в позитивном русле. Говорить буду я, а вы внимательно слушайте, смотрите и анализируйте.
Гестаповец многозначительно замолк, ошарашив всех собравшихся неожиданной новостью.
Глава 2. Трепещите, смерды!
Сказать, что я ох…ел от услышанного – это значит ничего не сказать! К счастью, не один я в первые секунды сидел как ошпаренный, уронив от удивления свою челюсть на столешницу.
Помещение наполнилось гулом голосов, словно кто-то потревожил пчелиный улей, и теперь пчелы рассерженно жужжали, выискивая обидчика.
Примерно минут через 20 у Гестаповца сработала рация, заставив всех в комнате мгновенно утихнуть. Охранник, дежуривший у ворот, немного растерянно произнёс:
– Тут гости из Москвы пожаловали, требуют встречи с начальством и не хотят сдавать своё оружие! Скандалят, утверждая, что наши законы ничтожны и не могут противоречить законам государства, что с ними делать?
Гестаповец обвёл всех в комнате взглядом, изогнув одну бровь, что можно было трактовать как крайнюю степень удивления, которую вызвала наглость гостей из столицы. Но когда он вдавил на рации клавишу и ответил, голос его был абсолютно спокоен:
– Передай гостям из столицы, что начальство радо принять их, но оружие придётся сдать на хранение, таковы правила, мы тут все без оружия сидим. А про законы федерации они могут забыть, если их это не устраивает, пусть держат путь дальше, этот разговор больше нужен им, чем нам. У нас и без их законов всё хорошо и царит порядок.
Отключив рацию, Гестаповец закурил и, выпустив в воздух облако сизого дыма, сказал:
– Если я ещё не потерял хватку, то ждём через пару минут появления очень сердитых и серьёзных дядек из Москвы, которые тут будут много орать, махать руками и требовать, требовать.
Не успел он докурить, как в коридоре послышался топот многочисленных ног. Дверь в комнату без стука, резко распахнулась, внутрь ввалились несколько амбалов и принялись шарить по помещению цепкими холодными глазами. Не найдя явной угрозы, один из них высунул голову в коридор и сказал:
– Входите, Алексей Александрович, тут вроде безопасно!
Не успел он договорить, как в дверях показался сначала его зад, а потом сам охранник, спешно пятившись, буквально вбежал спиной вперед, теснимый уверенным седовласым человеком в сером пиджаке и белой рубашке.
Властно оглядев помещение, словно оно принадлежало ему, важный «пиджак» поморщился, помахав рукой перед лицом, явно выражая неудовольствие из-за сигаретного дыма, и громко произнёс:
– Я Флюгеров Алексей Александрович, депутат государственной думы и представитель власти, кто у вас тут главный?
Вслед за седовласым «пиджаком» в комнату ввалились с десяток крепких охранников. Они замерли, обступив его полукругом и делая свирепые лица, всем своим видом показывая, что готовы за своего хозяина порвать любого. Только было заметно, что тощие опустевшие пистолетные кобуры вовсе не придавали холуям уверенности, даже несмотря на то, что у нас тоже не было при себе на виду никакого оружия.
Гестаповец немного покраснел, но держался достойно. Я ожидал, что он схватит наглеца за его клетчатый галстук коричневого цвета и ударит мордой об стол, преподав ему урок вежливости, но нет, Гестаповец только немного покраснел и в его голосе добавились ноты холодного металла, от которого всем местным в кабинете стало неуютно. Показав жестом одному из министров освободить место у стола, он ответил гостю:
– Присаживайтесь, уважаемый Алексей Александрович, я тут главный и все мои помощники тоже присутствуют здесь.
Было заметно, что важной шишке не понравилось, что ей предложили место не во главе стола, а где-то среди министров. Обведя своих обезоруженных охранников взглядом, он, гордо задрав нос к потолку, подойдя к столу, уселся на предложенное ему кресло и решил сразу взять быка за рога, спросив Гестаповца обвиняющим тоном:
– Значит, живёте тут, граждане хорошие, отгородившись ото всех, и проблемы страны вас не волнуют?! Устроили тут анархию и беззаконие, что очень, очень плохо! – чтобы мы прониклись важностью момента, он покачал указательным пальцем из стороны в сторону, как будто ругая нашкодивших детей. – Но ещё хуже, что как только появилась возможность, вы сразу решили отвернуться от власти! Которая, между прочим, долгие годы только и делала, что заботилась о вашем благополучии! А вы, как только получили возможность, сразу воткнули ей нож в спину и радостно плюнули в след!
Важный московский депутат в безукоризненно сидящем на нем деловом костюме сделал паузу, давая всем собравшимся за столом время проникнуться его речью и осознать степень своего морального разложения.
Я окинул собравшихся быстрым взглядом, чтобы понять их реакцию на заявления представителя власти. Сказать, что все в кабинете, кроме охранников депутата охуе…и – это значит ничего не сказать!
Кто-то от удивления широко раскрыл глаза, став похожим на персонажа из японского аниме, с большими глазами-блюдцами. Пара человек слушали с раскрытыми от удивления ртами, наглядно показывая, что означает фраза «от удивления уронил целость». Находившийся сбоку от меня начальник охраны незаметно для остальных ущипнул себя за ногу, чтобы убедиться, что это происходит не во сне, а наяву. Хозяин Рынка, который выглядел как мелкая сошка, сидел с непроницаемым лицом, умело пряча свои эмоции, словно хороший игрок в покер. В отличие от него, у Гестаповца прятать свои эмоции так хорошо не получалось, лицо последнего пошло багровыми пятнами, а когда он заговорил, его голос состоял из смеси твердого металла и грозы. Но, несмотря на крайнюю стадию злости, министр, всё ещё сдерживая себя, пытаясь не перейти к членовредительству и проявляя чудеса дипломатии, спросил:
– Уважаемый Алексей Александрович, что Вы подразумеваете под помощью государству? И кого конкретно, говоря «государство», Вы имеете в виду? Кто из членов правительства выжил и что сделал для наведения порядка и спасения людей по всей стране?
Тон гестаповца был ледяным и даже тупому давал понять, что лучше с ним не шутить. К тому же, слово «уважаемый» он специально выделил интонацией, давая гостю понять, как к нему на самом деле тут относятся.
Депутат явно не ожидал такого непочтительного тона, его невозмутимость и спокойствие как будто сдуло резким порывом ветра. Теперь он не говорил спокойно, как хозяин мира, а нервно орал, брызгая на стол слюной:
– Вы что, думаете, что я вам выдам секретную информацию об уцелевших членах правительства?! Это секретная информация, которая напрямую относится к стратегической безопасности страны! Откуда я знаю, кто сидит за этим столом, может, тут присутствуют шпионы из недружественных стран?! Которые так и мечтают нанести нам подлый и сокрушающий удар! Поэтому вам достаточно знать, что многие члены правительства уцелели и продолжают работать на благо страны, не жалея себя!
Чиновник сделал небольшую паузу, восстанавливая сбитое дыхание. За это время он немного успокоился и продолжил говорить уже нормально, без нервно-истерических криков:
– Людей мы тоже пытаемся спасти, только это тяжело делать, когда нарушены все коммуникации, а предатели родины, почувствовав, что она сейчас в тяжелом положении, тут же кинулись всё грабить и подминать власть под себя!
Намёк гостя был весьма толстым. Он, видимо, и сам понял, что перегибает палку, поэтому поспешно добавил:
– Теперь в каждом городе, каждой сраной дыре, стали появляться свои президенты, мэры, императоры, бургомистры, старосты и другие пройдохи, присваивающие себе самые невообразимые звания. Впрочем, неважно, как они себя называют, главное – у них одна цель – посеять анархию и завладеть ресурсами, которые им не принадлежат, наивно надеясь, что им за это в дальнейшем ничего не будет.
Народный избранник вновь взял небольшую паузу, обдумывая свои дальнейшие слова. Видимо, привычка вещать с высоких трибун по бумажке с заранее написанным текстом всё ещё не позволяла быстро соображать и озвучивать свои мысли без остановок.
Немного поморщив свой лоб, он вновь заговорил:
– А я вам ответственно заявляю: будет! Наказание для самозванцев, будет жестоким и неотвратимым, по закону военного времени! У государства для этого есть силы и ресурсы, в достаточных количествах! Просто на данный момент это не первостепенная цель, есть более важные дела и задачи!
Народный избранник взял очередную паузу, обдумать свои следующие слова, которые должны были нас напугать и заставить любить государство, в его лице, одновременно. Я в это время обвел взглядом комнату, оценивая обстановку.
Атмосфера в кабинете министра напоминала залитую солнцем лужайку с белоснежными шезлонгами и идеально подстриженным газоном. Но с одним уточнением: к этому райскому уголку на бешеной скорости приближался огромных размеров торнадо, который скоро нарушит идиллию и разнесет всё, раскручивая и ломая шезлонги с зонтиками и вырывая траву и закрывая ласковый солнечный свет. Таким разрушительным торнадо обычно даже давали имена и потом долго подсчитывали сумму ущерба и количество жертв.
Рядом со мной не крутился на бешеный скорости большой столб из пыли и мусора, уничтожающий всё на своём пути, но хмурые взгляды моих соратников с Рынка были для меня весьма красноречивы.
Только железная дисциплина не позволила большинству из присутствующих послать пижона в пиджаке из Москвы, возомнившего себя чуть ли не посланником бога, нах…й и не повесить его на въездных воротах.
Оценив обстановку, я приготовился слушать очередную порцию бреда из уст народного избранника, которая не заставила себя долго ждать.
Отдышавшись и сформировав в голове мысли, гость из столицы поделился ими, дальше отвечая на вопросы Гестаповца:
– Теперь к вопросу о том, чем вы можете помочь своему любимому государству. Вы же не какие-нибудь сраные панки-анархисты? Мечтающие о том, что вслед за зомби придёт Ленин версии 2.0 и начнет раздавать земли и заводы крестьянам с рабочими? – спросил депутат и обвёл всех взглядом. Не обнаружив радостных улыбок после его шутки, он нахмурился и произнёс. – Государству нужна ваша посильная помощь в виде налогов и воинской повинности.
Проговорив это, он с важным видом откинулся на спинку стула, выставив напоказ некогда очень дорогие золотые часы и ожидая нашей реакции.
Я только и смог мысленно произнести: «Них…я себе!». Судя по лицам остальных, их мысли, если и отличались от моих, то не сильно.
Лицо хозяина Рынка застыло, как каменная маска, только умные глаза были немного прищурены и взгляд затуманился. Это свидетельствовало о том, что серый кардинал, как его иногда в шутку называл Гестаповец, сейчас погрузился в свои мысли и был где-то далеко.
Сам министр обороны уже успел покраснеть полностью, ещё немного, и он либо убьёт гостя и его охрану голыми руками, либо сам умрет от кровоизлияния в голову.
К моему удивлению, не произошло ни того, ни другого. Гестаповец спросил холодным и сухим голосом, уточняя у гостя:
– Вы не могли бы уточнить для собравшихся про налог и воинскую повинность более развернуто? А то не понятно, какой процент вы подразумеваете, а также сколько народу и на какой срок должно отбыть для исполнения воинской повинности?
По улыбке, в которой расплылось лицо чиновника, было понятно, что разговор в подобном русле ему нравился. Его не послали сразу, а торговались с ним, уточняя, чего господин изволит. И господин тут же озвучил свои хотелки, радостно произнеся:
– Врать не буду, государству сейчас требуется много ресурсов! Но, поверьте мне, целая армия квалифицированных специалистов долго рассчитывала, какой процент налога изымать, чтобы и государство не было в минусе, и люди смогли выжить. К тому же, не стоит забывать про военное положение, в котором находится страна, мы могли бы, опираясь на него, вообще всё изъять с помощью силы! Но мы же не звери, поэтому просим всего лишь 70% от прибыли, в виде налога.
Услышав такое, многие не смогли сдержать удивление, в комнате раздались тихие возгласы удивления, зачастую матерные. Депутата это не смутило, он говорил дальше, добивая охуевш…ю от услышанного публику своим следующим заявлением:
– Относительно воинской повинности. Нам нужна половина от всех боеспособных лиц мужского пола, в возрасте от 18 до 60 лет! Не переживайте, взамен для защиты вам будут присланы хорошо подготовленные люди.
– А тех, кто находится на административных должностях, забирать не будут! – решил под конец немного подсластить пилюлю депутат.
Но он не учёл местных реалий Рынка, где не процветала старая практика, в которой начальники были далеки от простых смертных и легко сливали их ради прибыли или спасения собственной шкуры. Тут все были готовы рвать зубами за всех, не взирая на должность и социальный статус.
Прежде чем ответить, Гестаповец дождался незаметного знака от хозяина Рынка, который сидел и усиленно прикидывался ветошью и пару минут делал глубокие вздохи, успокаивая себя.
Немного остыв, министр обвёл взглядом охрану высокопоставленного гостя, впившись своими глазами-ледышками ему в галстук, словно пытаясь взглядом затянуть его на шее, как удавку, и, чеканя каждое слово, произнёс:
– Мне тяжело подобрать слова, которые опишут степень Вашего, а затем и моего охуе…ания!
От такого вступления депутат заметно напрягся, самодовольная улыбка покинула его лицо, скулы чиновника растянулись в нервном хищном оскале. Прибывшие вместе с ним охранники тоже заметно напряглись и подались вперед, но тут же были остановлены злобным вскриком Гестаповца, который, повернув голову к ним, резко воскликнул:
– Не дергайтесь, быки картонные, иначе все тут поляжете!
Что, что, а быть убедительным наш «ненастоящий министр», как охарактеризовал подобные должности высокопоставленный гость из Москвы, умел. Охранники растерянно замерли где стояли и даже казалось, что они сдулись и стали поменьше ростом и поуже в плечах.
Депутат, злобно сверкая глазами, начал неосознанно теребить рукой свой галстук, пытаясь что-то вякнуть, но Гестаповец бесцеремонно прервал его, злобно произнеся:
– Я всё, что хотел, услышал, теперь ты сиди, «гость дорогой», и слушай наш ответ. Свои сказки, как ты и тебе подобные только и делают, что беспокоятся о благе страны и народа, оставь для зомбаков! Может, они со своими мертвыми и протухшими мозгами поверят в подобную ахинею. Я знаю вашу породу, которая любит козырять любовью к родине и призвать к патриотизму простых смертных. Только на самом деле родина у тебя там, где жопа в тепле, и весь твой патриотизм с любовью к родине – ненастоящий, как и твоя белоснежная улыбка из искусственных зубов – сплошная фальшь!
Красный, как рак, депутат от волнения сорвал со своей шеи галстук и принялся растягивать ворот рубахи, который от взгляда и слов Гестаповца начал мешать ему дышать. Министр продолжал добивать бедолагу, выдавая ему свой ответ жёстким металлическим тоном:
– У таких «патриотов» все украденные из бюджета деньги хранились где угодно, только не в родной стране! Там же, как правило, жили жёны и дети. Жили, лечились, учились! Поэтому я не желаю слушать то говно, что ты сейчас из своего рта пытаешься вылить нам в уши! Вы бросили людей, кинувшись спасать свои жирные задницы, рассчитывая отсидеться где-то в райском уголке, но, походу, не успели вовремя слинять, и теперь решили заняться тем, что только и умели делать всю жизнь – жить припеваючи за чужой счёт! Глядя на твой неуместный костюм без единой складки и блестящие лакированные туфли, я готов спорить, что ты собственной рукой не убил ни одного зомбака! Но я это исправлю. Если спустя 10 минут ты всё ещё будешь находиться на территории нашего рынка, то станешь участником в гладиаторском поединке с мертвецом!
На гостя из Москвы было страшно смотреть, он сидел весь красный, выкатив глаза и тяжело дыша. Казалось, что его сейчас хватит кондратий, и страна лишится важного члена общества. Но гад был живучее таракана и так просто не мог закончить свою грешную жизнь. Зато, прежде чем уйти, он осыпал нас угрозами.
Резко вскочив с места, он с грохотом опрокинул стул и, возвышаясь над сидящими за столом, голосом, дающим петуха, прокричал:
– Я так и думал, что тут сборище предателей и анархистов, мечтающих о развале страны!!!
– Ну ничего, когда я вернусь сюда с армией, вы горько пожалеете о своих словах!!! – прокричав угрозы напоследок, он направился быстрым шагом к выходу, расталкивая своих охранников плечами.
Гестаповец тоже резко поднялся из-за стола, схватил оставленный гостем смятый клетчатый галстук и запустил ему в след, прокричав:
– Пошла на х…й отсюда, падаль ёб…ная!!! Пока я тебя не повесил на твоём петушином галстуке над воротами!
Галстук угодил в спину одного из охранников, спешно покидающего кабинет чиновника, и мягко упал на пол.
После ухода гостей секунд десять в кабинете министра царила гробовая тишина, которая внезапно взорвалась десятками голосов. Люди одновременно, как по команде, решили выплеснуть захлестнувшие их эмоции. Такого количества мата в одном месте и за столь короткое время я никогда раньше не слышал.
Чиновник из Москвы умел разогревать публику, этого у него не отнять!