М. В. Шкаровский
Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений
Санкт-Петербургская духовная академия
Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви
ИС Р16-604-0176
Рецензенты:
Анатолий Николаевич Кашеваров — доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета и Санкт-Петербургского политехнического университета.
Протоиерей Константин Костромин — кандидат исторических наук, кандидат богословия, преподаватель Санкт-Петербургской духовной академии.
Введение
Русскую и Сербскую Православные Церкви на протяжении многих веков соединяли самые разнообразные и зачастую тесные связи. В начале XX века в Сербии уже имелся населенный русскими иноками монастырь и два построенных с участием России храма, однако это было только начало. XX век стал уникальным периодом, когда представители двух братских славянских Церквей постоянно взаимодействовали между собой, оказывали друг другу различную помощь и взаимно духовно обогащали друг друга.
Это было связано прежде всего с тем, что в Югославии в 1920-е – первой половине 1940-х гг. находился центр деятельности и высшие органы управления Русской Православной Церкви за границей. После революции 1917 г. Русская Православная Церковь продолжила и даже расширила миссионерскую деятельность за пределами страны. В результате поражения белого движения в ходе гражданской войны 1918–1920 гг. Россию покинули около двух миллионов граждан страны, не смирившихся с победой советской власти. Из них более 200 тысяч к началу 1920-х гг. поселились в странах Балканского полуострова, прежде всего в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. – Югославии). Такое количество эмигрантов способствовало значительной активизации русской церковной жизни заграницей. В числе покинувших Россию было более двух тысяч священнослужителей, в том числе свыше 40 архиереев; только в Сербскую Православную Церковь приняли на службу 250 русских священников.
В первую очередь 1920-40-е гг. представляли собой уникальный период, когда русское духовенство играло значительную роль в общей религиозной жизни Югославии. Оно нередко было более образованным, активным, творческим, нежели местные православные священнослужители, и поэтому с начала 1920-х гг. зачастую выступало инициатором многих важных духовных процессов: способствовало возрождению сербского женского монашества, созданию духовных учебных заведений (семинарий, богословских факультетов в Белградском и Загребском университетах), развитию богословской науки и т. д.
После окончания Первой мировой войны, в 1918 г., на основе Сербии возникло фактически новое государство – Королевство сербов, хорватов и словенцев, поэтому многое в его внутреннем устройстве, в том числе в церковной жизни, пришлось создавать заново, и в данном деле русские священнослужители смогли ярко проявить себя. Этому способствовала историческая вековая традиция воспринимать Церковь могущественной Российской империи (хотя уже и не существующей после 1917 г.) как ведущую в православном мире.
Подавляющая часть поселившихся в Югославии российских священнослужителей и мирян принадлежала к Русской Православной Церкви за границей. Эта Церковь хотя и была относительно небольшой по численности, однако обладала значительным авторитетом и поэтому играла заметную роль в определении общей церковной ситуации на Юго-Востоке Европы. Всего на территории Югославии в начале 1920-х гг. поселилось около 85 тысяч русских эмигрантов (правда, затем их число существенно сократилось).
Они построили шесть церквей и часовен, образовали более 10 приходов, духовные братства – святого Серафима Саровского, отца Иоанна Кронштадтского, святого князя Владимира, Святой Руси и др. Монахи из России проживали во многих сербских монастырях и, кроме того, образовали еще два самостоятельных – мужской в Мильково и женский в Хопово. На богословском факультете Белградского университета в 1939 г. преподавали два русских профессора и обучались 23 русских студента. В городе Сремски Карловцы находился руководящий орган Русской Православной Церкви за границей – Архиерейский Синод во главе с его председателем митрополитом Антонием (Храповицким), которого в 1936 г. сменил митрополит Анастасий (Грибановский)[1].
Окончание Второй мировой войны принесло с собой серьезные изменения. Значительная часть русских эмигрантов покинула Югославию, однако более 10 тысяч все же осталось в этой стране. С 1945 г. в Югославии существовало русское благочиние в юрисдикции Московского Патриархата, однако с 1955 г. осталось лишь одно подворье Русской Церкви с двумя храмами в Белграде. Во второй половине XX века история русской церковной эмиграции в Югославии характеризуется постепенным угасанием. Новое значительное оживление русской церковной жизни в этой стране началось в 1990-е гг., уже после распада СССР, и продолжается до настоящего времени.
Следует отметить, что феномен Русского зарубежья XX века заключался в его служении вечным истинам (в том числе христианству), ознакомлению европейской общественности с русскими вековыми культурными, нравственными и религиозными ценностями, что особенно ярко проявилось в Югославии. Русский православный мир заграницей в 1920-1940-е гг. представлял собой целый материк, уже почти исчезнувший. Только в последнее время он привлек внимание исследователей. Их работа важна и для понимания современной церковной ситуации. Именно русское эмигрантское духовенство сделало чрезвычайно много для развития Православия на Балканах, и плоды этих усилий ощутимы и в настоящее время.
Историография избранной темы не очень велика. Только в начале 1990-х гг. началось обращение к колоссальным, недоступным ранее пластам документов российских архивов, а также к зарубежным архивам Русской Православной Церкви, которые пока еще недостаточно введены в научный оборот.
Деятельность русской церковной эмиграции в Югославии рассматривается в небольшой, но интересной книге В. И. Косика «Русская Церковь в Югославии (20-40-е гг. XX века)»[2]. В 2007–2014 гг. вышли три монографии преподавателя Свято-Тихоновского православного гуманитарного университета А. А. Кострюкова, посвященные истории Зарубежной Русской Церкви в 1920-1980-е гг., особенно в период пребывания ее руководящих органов на территории Югославии[3].
Миссионерская деятельность русской православной диаспоры частично рассмотрена в монографии А. Б. Ефимова, уделявшего особенное внимание истории Российских Духовных Миссий и судьбе оказавшихся за границей русских религиозных философов и богословов[4]. Значительный вклад в изучение связей Поместных Православных Церквей, в том числе Сербской, с русской церковной эмиграцией внес К. Е. Скурат[5]. Среди опубликованных работ об известных деятелях Зарубежной Русской Православной Церкви следует отметить книги о некоторое время служившем в Югославии святителе архиепископе Иоанне (Максимовиче)[6].
Много ценных фактов можно извлечь из обзорных работ по истории Югославии и ее отдельных регионов, написанных немецкими историками Т. Бремером, К. Бухенау и Л. Штайндорфом[7]. А в 2011 г. Клаус Бухенау опубликовал фундаментальную монографию о русском влиянии на Сербскую Православную Церковь[8]. Из проживающих в настоящее время в Сербии потомков русских эмигрантов первой волны основной вклад в изучение темы внес А. Б. Арсеньев, опубликовавший ряд книг и статей по истории различных русских приходов и монастырей на территории Югославии. При подготовке этой книги также использовались труды славянских, прежде всего сербских, хорватских и черногорских историков: Р. Радич, П. Позара, В. Джурича, Ю. Кришто, В. Пузовича и др.[9]
Ценным источником являются десять томов опубликованного в 1957–1963 гг. труда епископа Никона (Рклицкого), посвященного первоиерарху РПЦЗ митрополиту Антонию (Храповицкому)[10]. В 1988 г. Свято-Троицким монастырем в Джорданвилле был издан сборник «Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)»[11].
Интерес представляет и опубликованное нарративное наследие деятелей русской церковной эмиграции (мемуары, дневники, автобиографии, письма и т. д.): митрополита Вениамина (Федченкова), митрополита Евлогия (Георгиевского), архиепископа Иоанна (Шаховского), правителя дел Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей епископа Григория (Граббе), секретаря патриарха Сербского Варнавы В. А. Маевского и др.[12]
Ряд важных тем из истории русской церковной диаспоры в Югославии, несмотря на их очевидную научную важность, остаются неизученными. Между тем хранящиеся в архивах документы позволяют осветить многие малоизвестные или вообще неизвестные ранее страницы этой истории. В данной книге были использованы документы многих российских и зарубежных архивов, как государственных, так и церковных.
В их числе: Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив, Российский государственный архив социально-политической истории, Федеральный архив в Берлине (Bundesarchiv Berlin), Политический архив Министерства иностранных дел в Бонне (Politisches Archiv des Auswartigen Amts Bonn), архив Института современной истории в Мюнхене (Institut fur Zeitgeschichte Mimchen), Архив Сербии, Архив Югославии в Белграде, Хорватский государственный архив в Загребе, Бахметьевский архив русской и восточно-европейской истории и культуры в Колумбийском университете Нью-Йорка (The Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture, New York), архив Гуверовского института войны, революции и мира (Hoover Institution on war, revolution and peace Archives, Stanford University), специальная коллекция библиотеки Стенфордского университета в Калифорнии (Stanford University, Special collections Librarian), Архив Отдела внешних церковных связей Московской Патриархии, Архив Санкт-Петербургской епархии, Синодальный архив Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке, Архив Свято-Троицкой Духовной семинарии Русской Православной Церкви за границей в Джорданвилле (штат Нью-Йорк), Архив Германской епархии Русской Православной Церкви за границей в Мюнхене.
Монография подготовлена доктором исторических наук, главным архивистом Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, преподавателем Санкт-Петербургской духовной академии Михаилом Витальевичем Шкаровским.
Глава 1
Русско-сербские церковные отношения в XII – начале XX века
1.1. Взаимосвязи Русской и Сербской Церквей
Христианство пришло в Сербию, как и в Киевскую Русь, из Византии, но несколько раньше – в IX веке. С 1219 г., когда святой Савва (1176–1235) стал первым архиепископом, существовала Сербская архиепископия, а в 1346 г. Сербская Церковь была провозглашена патриархатом с резиденцией патриарха в г. Печ (признана Константинопольской Патриархией в 1375 г.). Через 300 лет после завоевания Сербии Османской империей – в 1766 г., Печский Патриархат был упразднен турками, а его территория подчинена Константинопольскому патриарху.
Духовные связи сербов и русских начали развиваться с XII века благодаря установлению прочных взамоотношений русских обителей Афона с Сербией и Сербской Православной Церковью. В 1191 г. в русском Свято-Пантелеимоновском монастыре (Старом, Нагорном Руссике) принял иноческий постриг княжич (сын великого жупана Стефана Немани) Растко Неманич – один из самых известных сербских святых: св. архиепископ Савва – основатель автокефальной Сербской Церкви. Свой выбор стать иноком на Афоне он сделал после беседы с русским святогорцем, насельником Руссика, ходившим по послушанию в сербскую землю.
В монастыре св. вмч. Пантелеймона св. Савва впервые встретился с древнерусскими книгами, поэтому в его трудах так много русских слов. «Законоправило» («Номоканон»), или «Славянская Кормчая» св. Саввы Сербского появилась на Руси в 1225 г., получила большое распространение и во множестве переписывалась, особенно в XIV и XVI веках. По благословению патриарха Русского Иосифа «Законоправило» было впервые напечатано в 1650 г. Эта книга законов стала настольным церковно-правовым руководством для всех славянских Церквей, объединяя их канонически.
После установления на Руси татаро-монгольского ига сербские князья и цари оказывали разнообразную помощь и покровительство русскому монашеству Афона вплоть до захвата их страны Османской империей. Так, в середине XIV века Руссик, в котором в то время пребывало много сербов, находился под покровительством сербского царя Стефана Душана Сильного, передавшего в 1347 г. в обитель честную главу св. вмч. Пантелеймона Целителя, а в 1380-е гг. ктитором Свято-Пантелеимоновского монастыря был святой князь Лазарь Греблянович (павший в июне 1389 г. в битве с турками на Косовом поле). Князь Лазарь передал обители церковь Спаса в Хвосне (Метохия), желая, чтобы русские монахи имели там свой храм и имение, а его вдова, княгиня Милица, подарила монастырю св. вмч. Пантелеймона большое монастырское имение (метох) в Сербии. Последним сербским ктитором монастыря являлась дочь деспота Гюрга Бранковича, мачеха султана Мухаммеда II Завоевателя. Так в Старом Руссике возникла и окрепла духовная связь русского и сербского народов[13]. В архиве Руссика сохранилось 16 хартий (хрисовулов) сербских князей и царей.
За все 200 лет своего покровительства Свято-Пантелеимо-новскому монастырю властители Сербии никогда не пытались сделать его сербским, но всегда констатировали, что являются лишь временными хранителями монастыря, пока русские князья вновь не получат возможности покровительствовать ему. Существенная заслуга сербов состояла в том, что они не просто поддержали обитель материально в трудное для Руси время, но и сохранили ее устав и традиции, и затем передали их новым поколениям русских насельников, вернувшимся в свой монастырь в XV веке.
В период татаро-монгольского ига определенная помощь со стороны сербских правителей оказывалась и Церкви в самой Руси. Так, в житии царя Драгутина (1273–1316) говорится, что он «Русской земле не один раз посылал свои щедрые дарования святым церквам и монастырям и много милостыни нищим и малосильным»[14]. Драгутин действительно посылал дары пострадавшим от татарских набегов русским храмам и обителям и был в дружеских отношениях с великим князем Василием I Ярославичем.
Постепенно все большее значение приобретали и русско-сербские духовные связи[15]. Сербское духовное влияние на Русь происходило, в основном, посредством отправки книг, а также было результатом трудов богословски образованных сербов на русских землях. Это было особенно заметно после смерти царя Душана, когда внешнеполитическая ситуация в Сербии резко ухудшилась и многие богословы стали покидать ее. Константинопольский патриарх, в юрисдикции которого тогда находилась Русская Церковь, нередко посылал на Русь по церковным делам ученых афонских монахов-сербов, знающих греческий язык, и некоторые из них оставались в нашей стране на службе. Самым известным из таких монахов был серб (по другим источникам – болгарин) митрополит Киприан, сначала ставший митрополитом Киевским, а в 1389 г. вступивший на кафедру Московской митрополии. Владыка Киприан скончался в 1406 г. и был похоронен в Успенском соборе Кремля.
Похожий путь проделал еще один серб (по другим источникам – болгарин) – митрополит Киевский и Литовский Григорий (Цамблак). Третьим известным афонским монахом-сербом, приехавшим на русские земли (во время князя Василия Васильевича), был Пахомий Логофет (или Пахомий Серб). Он считается одним из самых плодовитых духовных писателей Руси. Пахомию приписывают 35 составов и богатый Русский хронограф, в который он включил и жития Стефана Высокого, Стефана Дечанского[16].
Подобные отношения продолжались до 1459 г., когда Сербия окончательно потеряла свою государственность. С того времени она несколько веков обращалась к России, прося оказать ей материальную и духовную помощь. Взаимоотношения сербских иерархов с русскими землями были установлены в XV веке, когда монахи белградского монастыря Успения Пресвятой Богородицы посетили Великое княжество Московское с просьбой об оказании помощи. С этими монахами великий князь Василий III Иоаннович (1479–1533) направил сербскому митрополиту и «деспотице» (правительнице) Ангелине послания и щедрые пожертвования.
В 1508 г. вдова сербского деспота Стефана и мать последнего деспота Иоанна инокиня Ангелина, причисленная впоследствии к лику святых, торжественно передала великому князю Василию III в собственность право на русский Свято-Пантелеимоновский монастырь. Попавшие под турецкое иго сербские государи, в течение веков оказывавшие поддержку русской обители, теперь сами находились в трудном положении. Святая Ангелина призвала князя помогать русской обители – его древней отчине и дедине, что и произошло. Но русские государи и цари осознали себя ктиторами и хранителями всей Святой Горы и других православных народов, каковыми некогда были византийские императоры и сербские господари. С посланцами игумена русского Свято-Пантелеимоновского монастыря Василий III неоднократно посылал милостыню в сербскую землю – в митрополию, монастыри и самой преподобной Ангелине[17].
Этому сопутствовала женитьба Василия III на Елене Глинской, матерью которой была дочь сербского деспота (герцога) Стефана Якшича Анна. От этого брака родился будущий царь Иван Васильевич IV Грозный. Будучи сиротой уже с пяти лет, он воспитывался бабушкой Анной Якшич, которая прививала ему церковность сербского народа.
В 1550 г. в Москву приехал игумен афонского сербского монастыря Хиландар Паисий, и он был сердечно принят царем. В 1556 г. Хиландар получил от Ивана IV Грозного богатые дары и в качестве подворья в Москве Никольский монастырь в Китай-городе. Подворье было задумано в качестве духовного моста с православным славянскими народами. Вместе с грамотой на подворье Хиландару была послана завеса для Царских врат, обрамленная изображениями русских и сербских святых, вышитыми золотом, серебром и шелком, с нимбами, унизанными жемчугом и алмазами. Этот дар и сейчас является самой драгоценной реликвией Хиландара. В ответ хиландарские монахи в 1558 г. подарили царю икону Пресвятой Богородицы в серебряной ризе, ранее принадлежавшую свт. Спиридону, патриарху Сербскому (1382–1387). Возвращаясь на Афон, игумен Паисий увез с собой грамоту с обращением к турецкому султану, в которой русский царь требовал освобождения от дани православных монастырей на Святой Горе. Это был первый дипломатический документ, в котором Россия выступила в защиту сербов перед Османской империей. Царь Иван IV щедро помогал и другим сербским монастырям: Студенице, Милешеву и т. д.
В конце XV – начале XVI веков было основано большинство монастырей так называемого Сербского Афона – на склонах Фрушкой горы, в 15 километрах от г. Сремски Карловцы. В середине XVI века возникли связи этих монастырей с Московским царством – в обители были посланы дары царя Иоанна Грозного, а в 1622 г. группа сербских монахов из монастыря Беочин побывала в России, привезя богослужебные книги. В 1667 г. Россия признала Сербский Патриархат (вопреки протестам Константинопольской Патриархии), направив в адрес сербского иерарха Максима особую грамоту с адресом «Архиепископу Печскому и Патриарху Сербскому»[18].
В XVI–XVIII веках не было ни одного сербского монастыря, который бы не обращался с большим или меньшим успехом за помощью к России. Первый русский патриарх Иов 15 апреля 1591 г. выдал дарственную грамоту хиландарскому архимандриту Григорию и его братии. В ней позволялось собирать помощь в России как в этот, так и в последующие годы. Грамота оставалась в силе вплоть до царствования Петра I.
В XVII и XVIII веках связи между сербскими митрополитами, патриархами и архиереями Русской Церкви были очень активными. В частности, за помощью к России обращался патриарх Печский Паисий (Яневац-Косован, 1614–1648). После окончания «смутного времени» в российских и сербских землях первым непосредственным участником установления отношений сербской высшей церковной иерархии с Россией стал епископ Вршацко-Темишварский Антоний, который, приехав в Москву, выполнил и секретное задание – посетил бывшего архиепископа Охридского Нектария, проживавшего тогда в Троице-Сергиевой лавре.
Поездки сербских митрополитов, епископов и представителей монастырей в Россию постепенно учащались. Эти посольства имели целью не только сбор материальных пожертвований, но и укрепление духовных связей. Со времени правления патриарха Филарета (Романова) в России заметно увеличилось издание богослужебных и других духовных книг, которые дарились приезжавшим в Москву сербам. В свою очередь, ни одно сербское церковное посольство не приезжало в Москву без даров: святых мощей и других реликвий, драгоценных икон, церковной утвари и книг. Многие сербские архиереи годами жили в России, а некоторые и умирали здесь.
Открытые связи с Россией значительно укрепил патриарх Печский Гавриил I (1648–1655), желавший освобождения сербов от турецкого ига. В 1656 г. он выразил царю Алексею Михайловичу просьбу – позволить ему со своей свитой остаться в России – и получил положительный ответ. Еще один патриарх Печский, Арсений III (Черноевич), возлагал большие надежды на Россию как защитницу Православия и всех христиан, попавших под турецкое иго. В 1688 г. патриарх Арсений III через настоятеля афонского монастыря св. Павла архимандрита Исайю направил русским царям послание с просьбой начать войну с Османской империей.
В 1690 г. около 37 тысяч сербских семей во главе с патриархом Арсением III, спасаясь от турок, переселились в австрийские владения (так называемое «Великое переселение»). Указом от 21 августа того же года император Леопольд I предоставил им право церковно-народной автономии во главе с архиепископом (митрополитом). Первым митрополитом был избран владыка Арсений (Черноевич), носивший и титул патриарха (до кончины в 1706 г.). По расположению резиденции главы этой церковно-народной автономии (с 1713 г.) в г. Карловцы (ныне Сремски-Карловцы) митрополия именовалась Карловацкой[19].
Пик активности политических связей Арсения III с Россией приходится на время переговоров о заключении Карловацкого мира 1698–1699 гг., но он и в дальнейшем, вплоть до своей кончины, продолжал переписываться с представителями российской власти о нуждах сербского народа.
Во время правления Петра Великого отношения России и Сербии из религиозной – духовной и материальной – сфер во многом переместились в культурно-политическую область. Балканы постепенно становятся все более значимым регионом, на землях которого начали разворачиваться важные для России военные и дипломатические события. В самом конце XVII века царь Петр I подарил целый ряд икон монастырю Раковица в благодарность за помощь, оказанную схиигуменом Григорием при заключении в 1699 г. Карловацкого мира[20].
В XVIII веке связи Сербской Церкви с Россией продолжали развиваться. Представитель Крушедольского Собора 1708 г., избравшего митрополитом Исайю (Джаковича), Христофор Тутринович приехал в Россию с письмом для царя Петра I, в котором ему передавались поздравления с Полтавской победой над шведами от всего духовенства и мирян, проживающих в Австрийской империи.
Сенат Дубровницкой республики в Далмации также поздравил Петра I с победой в Полтавской битве. В своем ответе сенату в 1711 г. царь просил позволить постройку православной часовни в саду дубровницкого дома графа Саввы Владиславича, где он смог бы похоронить свою мать. Однако просьба была отклонена, так как Дубровник традиционно являлся оплотом католичества. В 1770-е гг. российской императрице Екатерине II также было отказано в постройке православного храма, за что Дубровник получил награду от Папы Римского. Лишь в 1790 г. было получено разрешение на открытие скромной часовни при консульстве России в Дубровнике, вне городских стен. Этот храм имели право посещать только российские подданные. Однако постепенно, при попечительстве российского консульства, при храме был создан православный приход из черногорцев и сербов, старанием которого в 1877 г. в Дубровнике был наконец воздвигнут великолепный православный храм в сербско-византийском стиле. Из православных архиереев Далмации в России наибольшую известность получил епископ Зарский (с 1809 г.) Никодим (Милаш), магистр Киевской Духовной Академии; его капитальный труд «Курс православного церковного права» был переведен на русский язык[21].
Начиная с конца XVII века целые поколения сербских богословов учились в русских высших (и средних) духовных учебных заведениях (в частности, киевских и московских, а затем и петербургских). На протяжении XVIII, XIX и начала XX веков большая часть сербской богословской элиты получала образование в российских духовных академиях. С другой стороны, начало организованного высшего богословского образования у сербов связано с русскими профессорами Максимом Суворовым и Михаилом Козачинским, которые в XVIII веке по приглашению Белградско-Карловацких митрополитов, сначала Моисея (Петровича), а затем Викентия (Йовановича), прибыли в Австрийскую империю. Именно эти два профессора помогли учредить первую сербскую высшую школу в Карловцах, которая в последующие два столетия была очагом сербского образования[22].
Митрополит Карловацкий Моисей (Петрович), занимавший кафедру в 1713–1726 гг., в 1718 г., опасаясь католицизации сербского народа, обратился к Петру I с просьбой прислать ему ученых богословов для обучения и подготовки священников. Просьбу удовлетворили, и в мае 1724 г. синодальный переводчик Максим Суворов был послан в Белград в качестве учителя латинского и славянского языков. Он привез с собой большое количество книг: 70 славянских грамматик, 10 лексиконов на трех языках и 400 букварей. Вскоре по приезде на сербскую землю М. Суворов основал в Сремских Карловцах Великую школу, которой руководил 11 лет (в дальнейшем он преподавал в Будиме, Нови Саде и в других городах)[23].
Это событие оказало большое влияние на внутреннюю жизнь Сербской Церкви: в XVIII веке она поменяла свой богослужебный язык на более русифицированный вариант церковнославянского языка. Влияние русского языка стало заметным не только в Церкви, но и среди светских сербских писателей (Захарий Орфелин, Иоанн Раич и др.). В тот период сербской истории русский язык стал мощным средством, позволившим сербам сохранить свою культуру и национальное лицо.
Кроме преподавателей на сербские земли из России приезжали и другие богословы и проповедники. Среди них в 1732 г. в Белград приехал ученый священнослужитель Симеон Христианин, которого митрополит Викентий (Йованович) назначил проповедником всей своей епархии. 1 августа 1736 г. митрополит Карловацкий Арсений IV (Шакабента) отправил из Белграда письмо царице Анне Иоанновне с просьбой, чтобы русское государство постоянно содержало 24 сербских ученика в российских духовных академиях. В 1804 г. митрополит Карловацкий Стефан (Стратимирович) написал императору Александру I послание о необходимости освобождения сербского народа и воссоздания сербского государства.
После упразднения в 1766 г. Печского Патриархата Карловацкая митрополия окончательно получила самостоятельность.
Проводившаяся в Австрийской империи униатская пропаганда не имела значительного успеха среди сербов; когда недовольные подобными акциями тысячи сербов стали уезжать в Россию (где возникла так называемая Новая Сербия), императрица Мария-Терезия в 1751 г. особым патентом гарантировала им свободу вероисповедания. В мае 1848 г. на Сербском национальном собрании митрополита Карловацкого Иосифа (Раячича) провозгласили патриархом. В декабре 1848 г. император Франц-Иосиф утвердил это решение, но потом австрийское правительство отказало владыке Иосифу в титуле патриарха[24].
В XVIII–XIX веках Россия оказывала значительную помощь не только Карловацкой митрополии, но и относившимся к ней фрушкогорским сербским монастырям. Так, в 1758 г. на Фрушку гору прибыл русский изограф Василий Романович, ставший основателем сремской школы иконописи. Дворцовым художником митрополита Карловацкого Арсения IV в середине XVIII века был киевский иконописец Иван Васильевич. В XVIII–XIX веках некоторые известные сербские иконописцы – Димитрий Бачевич, монах Рафаил (Момчилович) и другие – учились у русских мастеров.
В 1832 г. Сербская Церковь стала автономной. Первый митрополит автономной Сербской Церкви Петр (Иованович) послал целую группу молодых людей в Россию для получения высшего богословского образования. Среди них был Милое Иованович, закончивший Киевскую духовную академию и принявший монашеский постриг в Киево-Печерской лавре с именем Михаил, в дальнейшем (в 1859 г.) ставший архиепископом Белградским и митрополитом всей Сербии. Владыка Михаил являлся убежденным русофилом, и многое из того, чему он научился в России, стремился привнести в Сербию, особенно в области церковного просвещения и практики.
В 1873 г. митрополит Михаил обратился в Святейший Синод с ходатайством о разрешении открыть в Москве Сербское подворье. Вскоре для этой цели по высочайшему повелению сербам была дарована церковь свв. Кира и Иоанна на Солянке и находящиеся при ней здания (1768 г. постройки). В мае 1874 г. настоятель Горнякского (в Белградской митрополии) монастыря архимандрит Савва прибыл в Москву и вскоре вступил в управление подворьем на Солянке. Тогда же был воздвигнут и новый престол, а храм переименовали в честь Благовещения Пресвятой Богородицы: именно в день этого великого праздника в 1805 г. сербы подняли восстание против турок. 30 ноября 1874 г. церковь и подворье были освящены; на торжестве присутствовали многие видные деятели отечественной культуры, поборники развития сербско-русских связей. Праздником для сербов и сочувствующих москвичей стало и 22 марта 1875 г. – день малого освящения Благовещенского при Сербском подворье храма. Этот храм стал центром сбора денежных и других пожертвований в пользу Православных Церквей не одной только Сербии, но и Воеводины, Далмации, Словении и других земель. Прихожане многих московских храмов приносили на подворье иконы, которые потом пересылались в бедные сербские храмы. В числе первых были отправлены в разоренные турками храмы Черногории 26 старых образов из иконостаса подворского храма.
В 1875 г., после жестокого подавления восстания в Боснии и Герцеговине, в российских газетах было напечатано воззвание управлявшего подворьем архимандрита Саввы об ужасном положении сербов. После богослужений в московских храмах зачитывалось послание митрополита Сербского Михаила, и проводился тарелочный сбор для пострадавших жителей Боснии и Герцеговины. И в дальнейшем Сербское подворье в Москве продолжало существенно влиять на материальное положение всей Сербской Церкви. Благодаря щедрым пожертвованиям в Благовещенский храм многие бедные монастыри и храмы Сербии украсились ценной утварью и облачениями.
