bannerbannerbanner
50 знаменитых загадок Средневековья

Мария Згурская
50 знаменитых загадок Средневековья

Полная версия

Кровавые тайны рода Борджиа, или «Святое семейство»

Пожалуй, ни одна фамилия не оставила в сознании человечества такой след и не обросла столькими легендами, мифами, слухами и предположениями, как эта. Ни историки, ни современники так и не поняли до конца, что представляли собой эти Борджиа, один представитель которых был папой и заставлял пресмыкаться пред собой даже государей, другой казался настолько свирепым и опасным, что Людовика XII от одного его имени бросало в жар, как бросает в жар и теперь тех, кто читает повествование о совершенных им злодеяниях, а имя третьей – их дочери-супруги-невестки – стало нарицательным для обозначения роковой женщины, сочетающей внешнее совершенство с изощренным коварством.

Читая описание жизни Борджиа, вы на каждом шагу наталкиваетесь на труп, тайну, интригу, инцест и самый одиозный разврат и удовлетворение личных эгоистичных амбиций… Эти циничные и жестокие умы, холодные и страстные одновременно, возбуждали любопытство и интерес во все времена. Удивительная история семейства Борджиа интересна прежде всего тем, что раскрывает темные стороны человеческой жизни. Им приписывали всевозможные грехи, святотатство, кровосмешение, убийства. Многие из этих грехов, вероятно, были выдуманы политическими противниками всесильного клана. Но, как известно, нет дыма без огня…

Вообще, так уж получилось, что сама фамилия Борджиа сейчас ассоциируется с одними убийцами и отравителями. Вспомним знаменитые перстни Борджиа – предмет вожделения и страсти коллекционеров. Эти ювелирные шедевры времен Ренессанса пользуются такой же мрачной славой, как и их владельцы. Сын папы Александра VI, знаменитый своей храбростью и жестокостью Чезаре Борджиа, носил перстень с огромным рубином под названием «Пламя Борджиа» и утверждал, что камень этот не раз спасал ему жизнь – видимо, потому, что под камнем находился потайной резервуар с ядом, который он и подсыпал в бокал с вином тому, кто осмеливался покуситься на жизнь хозяина перстня. Перстни, кольца, кулоны, эгреты эпохи Борджиа – не просто выдающиеся ювелирные изделия, часто это контейнеры для смертельных ядов, возбуждающих или одурманивающих веществ. Однако было бы несправедливо считать заказчиком этих смертоносных украшений только папу Александра VI Борджиа и его сына Чезаре. Любила такие игрушки и зловещая отравительница Екатерина Медичи, и герцоги д’Эсте, и клан Сфорца, и многие другие тираны, папы, кондотьеры, князья. Кстати, многие из исторических преемников Борджиа старались любыми путями добыть именно их перстни «с секретом». Что ж, видимо, и тогда была важна известность бренда. Эти драгоценные игрушки были редкостью и возбуждали не только страх, но и интерес, стремление к обладанию «полезным» украшением.

Американский писатель Чейз даже написал роман «Перстень Борджиа», в котором сюжет строится вокруг старинного кольца, принадлежавшего этой семье, кольца, из которого, в случае необходимости, выскакивала крошечная иголочка с ядом…

Фамильный герб Борджиа (Борхо) – красный бык – как нельзя более подходил для них: обуздать это мощное свирепое и похотливое животное не так просто. Согласно историческим хроникам, род Борджиа происходил из Испании, однако в этой стране никакими лаврами увенчан не был. Зато перебравшись в Италию в XV веке, стяжал громкую, хотя и неоднозначную славу: там эта семья «подарила» католикам двух римских пап – Каликста III и Александра VI.

По одной из версий, первый из них, именовавшийся в миру Алонсо, имел скандальную репутацию, поскольку много лет был гражданским мужем своей сестры Иоанны Борджиа, и якобы этой связи обязан появлением на свет Родриго Борджиа – будущий Папа Римский Александр VI, который родился в местечке Хатива, неподалеку от Валенсии, 1 января 1431 года. Поэтому, когда Родриго появился на свет, муж Иоанны, Готфрид Ленсуоли, попросту не признал его своим законным сыном, ибо давно замечал, как

Иоанна относилась к своему брату Алонсо. Это привело к тому, что супруги разошлись, и Родриго, которому было отказано в фамилии Ленсуоли, стал называться Борджиа.

История рода Борджиа тесно связана с борьбой за папский престол, когда в мире сразу было по нескольку пап, один из которых объявлялся истинным, а все остальные – ложными, антипапами. Духовная карьера Алонсо началась в 1416 году, когда ему было уже 36 лет. В то время, будучи делегатом Констанцского собора, где происходили выборы папы, он быстро почуял, что к чему, и проголосовал за низвержение своего благодетеля Бенедикта XIII. Действовал так Алонсо по тайному приказу короля Арагона Альфонсо V. Король Альфонсо в награду за предательство добился назначения Борджиа епископом богатой Валенсийской епархии.

Семь лет Алонсо верой и правдой служил своему королю, борясь против Бенедикта XIII, и наконец произошло то, чего он добивался: Бенедикта низложили, а Борджиа, доблестный и верный, получил от Альфонсо новую награду – должность канцлера его величества.

Спустя некоторое время Альфонсо счел нужным подружиться с очередным антипапой – Феликсом V, надеясь с его помощью посадить на трон Неаполя своего побочного сына Ферранте. Но Борджиа, уже осознавший собственную значимость, мечтал отдать это тепленькое местечко своему племяннику (а злые языки утверждали, что сыну) Педро-Луису. И как только представилась возможность, канцлер предал своего короля, за что папа Евгений IV возвел его в кардиналы.

Новый кардинал перебрался в Рим, куда к нему приехали два племянника. Один из них – Педро-Луис, второй, на год его постарше, – уже упоминавшийся выше Родриго. Итак, два молодых испанца приехали в великолепный Вечный город, шумный, более свободный и демократичный в нравах, нежели Мадрид. Племянники быстро вошли во вкус римской жизни.

Родриго изучал в Италии юриспруденцию и успешно занимался адвокатурой. Поначалу он решил специализироваться в этой области и, надо сказать, сразу же преуспел на этом поприще, стал признанным авторитетом по защите всяких сомнительных лиц и деяний. Однако адвокатура заставляла вести более строгий, чем ему хотелось бы, образ жизни. Для адвоката, который постоянно имеет дело с законом, очень много значила собственная репутация. Посему после не очень тягостных раздумий бравый и смазливый Родриго Борджиа сменил мантию адвоката на мундир военного.

Итак, в молодости он дрался, грабил, искал опасных приключений, но потом понял, что только Церковь может дать ему то положение, которого требовало его ненасытное честолюбие. Он бросает военную карьеру и вступает в монашеский орден, сея повсюду раздоры и становясь знаменитостью исключительно благодаря скандалам. Вскоре Родриго при помощи дяди возвели в сан архиепископа Валенсии, где когда-то служил Алонсо. Позже Валенсийскую епархию Родриго отдал своему сыну Чезаре, так что можно сказать, что Валенсия буквально вскормила этот знаменитый род.

Еще юношей Родриго сошелся с молодой вдовой Еленой Ваноцци, подозреваемой в убийстве мужа, заставшего ее в объятиях любовника. В те времена подобные убийства случались часто и считались делом обычным. Более того, преступление Елены Ваноцци скорее возвысило, чем унизило ее в глазах Родриго, для которого цель всегда оправдывала средства. Елена растила двух дочерей: старшую, очень некрасивую, имя которой неизвестно, и младшую – Розу (по одним источникам – Розу-Ванессу, по другим – Розу Ваноцци деи Каттани, или Джованну, а может быть, также Елену), настоящую красавицу. Она хорошо знала о преступлении матери, но до поры до времени хранила тайну, выжидая момента, чтобы отомстить за смерть обожаемого отца…

Ждать пришлось не слишком долго. По мере того как Елена Ваноцци старела и теряла обаяние, Роза с каждым днем становилась прекраснее. И сластолюбивый Родриго, сравнивая двух женщин, разумеется, отдавал предпочтение последней. Не привыкший обуздывать свои желания, он однажды потребовал, чтобы Роза стала его любовницей. Девятнадцатилетняя красавица, ничуть не оскорбившись требованиями любовника материи, загадочно ответила: «До тех пор, пока жива моя мать, я не могу отдаться тебе». Родриго понял ответ в желательном для Розы смысле и, не долго думая, поспешил уничтожить препятствие. На следующий же день Елена Ваноцци скоропостижно скончалась, отравленная своим любовником. Старшую дочь сразу же насильно постригли в один из монастырей, а младшая отдалась отравителю в награду за убийство матери.

В течение дальнейших семи лет любовники, связанные преступлением, наслаждались безмятежным счастьем, не тревожимые ни малейшими укорами совести. Более подходящую пару трудно было бы найти. Когда Родриго сделал своей любовницей дочь Елены Ваноцци, он был уже кардиналом, епископом Порто.

Но вот в 1455 году кардинал Алонсо Борджиа, дядя (а по слухам – отец) Родриго, воссел на папский престол под именем Каликста III и потребовал племянника к своему двору. Перед Родриго открывалась широкая дорога к достижению всех благ земных – в том смысле, как он их понимал. Он немедленно отправился в Рим, оставив Розу в Валенсии, так как опасался, что понтифик негативно отнесется к подобной связи. Однако, ощутив под собой твердую почву, папский племянник, получив звание кардинала, перевез любовницу из Валенсии в Венецию и все свободное время проводил с ней, тщательно скрывая от дяди свои похождения.

Молодой Родриго, приехав в Рим, показал всем, что он энергичный, амбициозный, жестокий и властолюбивый человек. Благодаря своим интригам он стал богатым и очень влиятельным кардиналом. Этому помогли и его многочисленные любовницы – кардинал пользовался большим успехом у женщин. Папы приходили и уходили, а кардинал Борджиа становился все сильнее, богаче и любвеобильнее.

Он не забывал о своих незаконнорожденных детях, особенно от Розы Ваноцци, которая имела от Родриго четырех детей: Джованни, Чезаре, Лукрецию и Джифредо. Первый, родившийся в 1474 году, стал герцогом Гандийским. Второй, появившийся на свет в 1476 году, был любимцем кардинала, и через десять лет отец добился для него поста казначея Картахенского собора. В 1480 году родилась Лукреция, золотоволосая девочка, которая позднее приобрела ужасную репутацию, возможно, незаслуженную. Два года спустя родился Джифредо. А в 1492 году произошло событие, возведшее семью Борджиа на небывалую высоту: скончался Иннокентий VIII, и на папский престол взошел Родриго – под именем Александра VI.

 

Александр VI и Чезаре Борджиа вынашивают гениальные замыслы объединения Италии. Казну истощили непрерывные войны в Италии и оргии в стенах Ватикана, поэтому Александр VI в последние два года своей жизни решился расширить круг прибыльной торговли индульгенциями, чинами и кардинальскими шапками. Последняя статья была особенно доходна; здесь папа, как говорится, одним выстрелом убивал двух зайцев: получал деньги с нового кардинала и по закону наследовал имение его покойного предшественника.

Его святейшество приглашал кардинала к себе на завтрак или на ужин, пожимал ему руку или приказывал отпереть дверь, запертую на ключ, и дня через два или три кардинал отправлялся в жизнь вечную… У папы был золотой перстень, на внутренней стороне которого, если папа пожимал чью-то руку, появлялся крохотный стальной шип. Этот шип слегка повреждал кожу несчастного и выпускал каплю яда. Точно таким же механизмом были снабжены ключи у дверей или шкафов.

В каких бы феерических грехах не обвиняли Александра VI, нельзя забывать, что этот развратник, интриган и преступник был одарен ясным умом. Мы можем повторить вполне справедливое изречение знаменитого французского писателя Жозефа де Местра, который сказал о нем: «Содержание булл этого чудовища вполне непогрешимо».

Был ли Александр VI таким чудовищем, как его описывают? Виновным в инцесте, беспринципным грешником, развратником, убийцей? Если этот человек и был таким, то он искусно заметал следы своих преступлений. Но один его грех несомненен, поскольку падре Родриго любил хвастаться им: он имел детей от своих многочисленных любовниц. Это, возможно, не было бы столь противоестественно, если бы человек, о котором идет речь, не был католическим священником, кардиналом и, наконец, папой. Однако в то время вряд ли бы нашелся какой-нибудь герцог, граф, барон или церковный деятель, который бы не имел наложниц и детей от них. Другое дело, что Борджиа не знал чувства меры. Он отличался от современников лишь количеством, а не качеством грехов.

Дети его святейшества оказались вполне достойными своего родителя.

Чезаре Борджиа – герцог Валенсии и Ромальи, принц Андрии и Венафра, правитель Пиомбино, Камерино и Урбино, гонфалоньер (т. е. главнокомандующий войсками Папской области) и генерал-капитан Святой Церкви. Его можно назвать одной из самых неоднозначных личностей в истории. В нем Александр VI нашел верного помощника и сообщника в делах государственных и любовных. Чезаре – его любимец – прославился на всю Европу оргиями, разбоем и террором по отношению к неугодным.

Чезаре Борджиа получил прекрасное образование и готовился к церковной карьере. В 1492 году его отец, взойдя на папский престол, сделал его епископом г. Памплона, в 1493-м – кардиналом и архиепископом Валенсии. В 17 лет, вопреки всем церковным традициям, он стал кардиналом. Чезаре возненавидел своего старшего брата Джованни, имевшего больше земельных владений. В 1497 году герцог Гандийский исчез. Его нашли с перерезанным горлом в Тибре. Молва сочла убийцей Чезаре, приревновавшего брата к сестре. Чезаре стал самым сильным и страшным человеком в Риме. Когда ему нужны были деньги, он просто вымогал их у какого-нибудь кардинала или аристократа, пользуясь именем своего отца. По всей Италии Чезаре оставил кровавые следы.

В августе 1498 года Чезаре Борджиа сложил сан, в октябре отправился во Францию в качестве посла папы и успешно посредничал между Александром VI и королем Людовиком XII в вопросе о разводе короля, за что тот даровал ему титул герцога Валентинуа. В 1499 году Чезаре вступил в брак с сестрой короля Наварры.

Чезаре Борджиа набрал во Франции и Наварре войско из 2000 всадников и 6000 пехотинцев и с этими силами приступил к осуществлению своей мечты – созданию в Средней Италии собственного государства. К концу 1499 года он стремительным броском взял Имолу, Форли, Чезену и ряд других городов в Романье. В 1500 году Александр VI сделал сына гонфалоньером Церкви, в 1501-м – герцогом Романьи. Чезаре наводил ужас на завоеванных территориях. Он был способен пригласить противника на переговоры, а затем убить его кинжалом или с помощью яда.

В 1503 году папа и Чезаре на пиру у кардинала Орсини намеревались дать хозяину дома отравленного вина, но то ли по ошибке, то ли из-за подкупа виночерпия вино это досталось самому папе и его сыну. Папа умер через несколько дней, а Чезаре долго и мучительно болел. Придя в себя, он скрылся с верными ему людьми в неприступном замке Св. Ангела в Риме и затем смог бежать в принадлежавший Испании Неаполь, лишившись всех своих богатств и завоеваний.

В 1504 году наместник Неаполитанского королевства арестовал Чезаре и отправил в Испанию, где король Фердинанд VI заключил его в тюрьму. Однако в 1506 году Чезаре бежал в Наварру, где поступил на военную службу к брату жены. В Наварре он быстро и жестоко подавил восстание против короля.

В 1507 году его преследовала инквизиция. Но его смерть, случившаяся в том же году, кладет конец этому процессу (он погиб при осаде замка Виана).

Макиавелли посвятил Чезаре свою книгу «Государь», надеясь, что именно Чезаре (пусть кровью, жестокостью, насилием) исполнит вековую мечту многих итальянцев – создаст сильное, свободное, единое итальянское государство.

Лукреция Борджиа… Кем она была на самом деле? Легендарной интриганкой, вершившей судьбы Европы, «вавилонской блудницей», которую обвиняли в убийствах и инцесте, и отравительницей? Или незаурядной личностью, дерзнувшей вторгнуться на территорию, куда вход женщинам был запрещен, – и поплатившейся за это? Эта золотоволосая итальянка была современницей Леонардо да Винчи, Франсуа Рабле и Христофора Колумба. Она не владела кистью, не писала романов и не открывала новых земель. И тем не менее осталась в истории на века. Историки до сих пор не могут сказать, какой в действительности была эта женщина. Да что историки, если даже современники Лукреции не имели однозначного мнения на этот счет, наперебой противореча друг другу.

Что же касается фактов, то и они достаточно противоречивы.

Лукреция родилась в 1480 году. Про нее много говорили. Так, например, ходили упорные слухи о ее кровосмесительной связи с собственными отцом и братом. Подозревали даже, что она, подобно Клеопатре, ставила любовникам ужасное условие, и за одну ночь, проведенную с ней, они расплачивались жизнью на следующее утро… Однако помимо этих сплетен, возможно, не имевших под собой реальной почвы, о Лукреции Борджиа известно еще и то, что она помогала бедным, была женщиной сердобольной и религиозной. Несколько раз она даже закладывала фамильные драгоценности, пуская деньги на благотворительность, за что в Ферраре ее уважительно прозвали «матерью народа».

О детстве Лукреции достоверных сведений мало. Очевидно, она получила хорошее образование, разбиралась в музыке, живописи и поэзии, чего, собственно, и требовало ее социальное положение. Что же касается увлечений историей и алхимией, то тогда это было модным поветрием и занимались этим практически все. Ну а владение несколькими иностранными языками (кроме итальянского и латинского) свидетельствовало не столько о широкой эрудиции, сколько об объективном положении вещей – в ту эпоху Италия, Франция, Португалия, Испания, раздробленные на отдельные княжества, существовали в смешанном языковом пространстве.

Главными же «университетами» Лукреции стали придворные интриги и дворцовая жизнь, насыщенная раблезианским колоритом. А яркая красота, горячая испанская кровь и рано пробудившаяся чувственность уже к 11 годам сделали ее желанной для многих.

Нравы в те времена были незамысловатыми и жестокими. Видимо, поэтому никто не удивился, когда два первых кавалера Лукреции один за другим отправились на тот свет. Имена убийц не являлись тайной, поскольку едва ли не всем было очевидно, что и Джованни, и Чезаре питали к своей сестре не совсем братские чувства. Быть может, поэтому кардинал Родриго поспешно отправил своих сыновей учиться подальше от сестры и друг от друга – одного в Пизанский, другого в Падуанский университеты. Но это не помогло…

В 1492 году Лукреция Борджиа родила от Джованни девочку, которую тут же отдали на воспитание в крестьянскую семью. А юную грешницу незамедлительно обвенчали хоть и с титулованным, но небогатым арагонским дворянином доном Эстебаном. Это «мероприятие» было также призвано положить конец разговорам о кровосмесительной связи Лукреции с собственным отцом, который и на шестом десятке умудрялся источать неуемную жизненную энергию и сохранять живой ум. Когда же нашелся более выгодный брачный вариант, Борджиа просто откупились от сыгравшего свою роль бутафорского мужа.

По случаю превращения в том же 1492 году кардинала Родриго в Папу Римского Александра VI семья первым делом упрочила положение своих незаконнорожденных детей: Джованни получил герцогство Гандийское, Чезаре – Валенсию и Романью, а Лукреция – нового, куда более подходящего ей по положению жениха, брак с которым обеспечивал клану Борджиа необходимый политический союз с могущественным родом миланских герцогов. В то время как богатый вдовец Джованни Сфорца решил вновь жениться, Лукреции не исполнилось еще и тринадцати. Впрочем, это обстоятельство было не столь важным: будь она и постарше, ее желанием все равно никто не стал бы интересоваться. К тому же ходили упорные слухи о том, что отец выгодно использовал красоту своей дочери и, по всей видимости, далеко не всегда руководствовался в этом ее согласием. Свадьбу с Джованни Сфорца сыграли через год с подобающим событию размахом. Но уже через неделю сиятельного мужа и след простыл, а Лукреция, вопреки обычаям, за ним не последовала. Сама ли новобрачная разобралась с дражайшей половиной, или ее родня указала ему надлежащее место – неизвестно. Но Сфорца редко напоминал Борджиа о своем существовании, видимо, не желая иметь дела с семьей, за которой уже тогда тянулся шлейф недоброй славы. Пребывая в таком замужестве, Лукреция вела совершенно свободную и беззаботную жизнь. Отец обеспечил любимую дочь огромным состоянием, подарил ей дворец в дорогом квартале Рима. Дом Лукреции поражал роскошью. Был здесь и светский салон с целым сонмом поэтов, художников и музыкантов – меценатство считалось хорошим тоном во все времена.

Когда же отец семейства воцарился в Ватикане, приняв имя Александра VI, Лукреция фактически поселилась в покоях папы, ведь проживание в ватиканском дворце сулило самый большой соблазн – возможность властвовать. С тех самых пор святая обитель превратилась в эпицентр изощренного разгула, немалая роль в котором отводилась, по мнению современников, и Лукреции. Нетрудно представить, какое раздражение должны были испытывать подданные понтифика, когда, помимо прочего, его дочь принялась заправлять делами святого отца: читать папскую корреспонденцию, созывать кардиналов на коллегии, решать, кого награждать, а кого наказывать. Поведение Лукреции, равно как и попустительствовавшего ей папы, не могло не шокировать: каково было, скажем, послу иностранного государства или провинциальному епископу, добившимся приема у главы Церкви, увидеть вместо почтенного старца юную кокетку в вызывающих туалетах? Интересно, была ли Лукреция такой на самом деле? Почему отец доверял ей настолько, что позволял от своего имени решать самые сложные вопросы? Известно, что Александр VI назначил Лукрецию губернатором городов Сполетто и Фолиньо, поправ непреложное доселе правило, гласившее, что столь высокий пост мог занимать лишь мужчина с кардинальским титулом. Однако, если верить историческим свидетельствам, Лукреция выказала на этой стезе весьма недюжинные способности. Например, когда вражда между городами Терни и Сполетто грозила перерасти в кровавое противостояние, она в качестве «посла доброй воли» нашла способ примирить противников. Очевидно, Александр VI направил свою дочь в бунтующие города не случайно – был уверен в уме и исключительных деловых и организационных качествах Лукреции…

Впрочем, качества эти были присущи всему семейству Борджиа. Собственные планы Александра VI – подчинить своей власти не только все земли Италии, но и ближней Европы – требовали золота. И в этом вопросе его фантазия была неистощима. Поначалу понтифик привычно пользовался опытом предшественников: объявлял новый крестовый поход против мусульман, дабы окончательно отвоевать Гроб Господень. Это давало возможность рассылать по всему христианскому миру монахов, в обязанности которых вменялось всемерно содействовать пожертвованиям на святое дело – понятно, что собранное золото оседало в кладовых семьи Борджиа. А потом папа изобрел собственное ноу-хау: на праздники приглашались знатные вельможи и богатые священники, для которых этот пир должен был стать последним: их попросту убивали, а имущество жертв конфисковывали. К тому же под рукой всегда находился виртуозно владевший кинжалом Чезаре. Однако справедливости ради нужно сказать, что предпочтение Борджиа отдавали все-таки «бескровным методам убийства».

 

Яд Борджиа стал притчей во языцех – сотни лет про него слагались легенды. Папские химики изготовили для Александра VI целый арсенал чрезвычайно сильных ядов. Тут и открытие Америки пришлось как нельзя кстати: во многих составах использовались неизвестные в Европе растения и коренья, специально привезенные из Нового Света. Знаменитое вино Борджиа благодаря различной «дозировке» оказывало свое действие спустя разное время – от месяца до нескольких лет. Последствия отравления таким напитком по симптомам напоминали лучевую болезнь: у обреченного выпадали волосы и зубы, отслаивалась кожа, а смерть наступала в результате паралича дыхательного центра. В случае особой надобности в качестве быстродействующего и вернейшего средства клан Борджиа пользовался своим излюбленным ядом – без цвета и запаха и не имевшим противоядия. Особо же, как говорили, преуспели в изощренности обращения с отравой Чезаре и Лукреция. Чезаре носил смертоносный перстень, с внутренней стороны которого выступали два львиных когтя; вот они-то при необходимости и смазывались ядом. В момент рукопожатия Чезаре легко царапал руку собеседника внутренней стороной перстня и тут же его снимал. Утверждали, что помимо перстня Чезаре владел искусством разрезать отравленным ножом персик так, чтобы самому, съев одну половинку, оставаться невредимым, в то время как отведавший другую часть плода погибал в страшных мучениях.

Графу Джованни Сфорца, коему союз с юной красавицей принес сплошное разочарование и всеобщие насмешки, можно было только посочувствовать. Хотя судьба его хранила – он все еще продолжал жить, в то время как многим другим избранникам Лукреции везло гораздо меньше. А пять лет спустя некие высшие соображения снова побудили папу Александра VI выдать любимую дочь замуж – теперь ради упрочения связей с Неаполитанским королевством. Правда, на сей раз Лукреция совершенно неожиданно заявила, что в прежнем качестве возвращаться к отцу не намерена. Тогда он применил силу: ватиканские гвардейцы арестовали строптивицу и заточили в монастырь Св. Сикста.

С окончательно униженным графом Сфорца поступили еще более неприглядно, объявив его больным и вследствие этого супружески несостоятельным – причина для развода более чем очевидная.

Тем временем семнадцатилетняя Лукреция, ожидавшая официального расторжения супружеских уз в монастырских стенах, сошлась с камергером Педро Кальдесом, который был приставлен к ней для надзора. Любовникам довольно долго удавалось скрывать свои отношения. Связь их выдала лишь явная беременность Лукреции. Когда же ее заметил Чезаре, он в ярости набросился на совратителя с ножом прямо на глазах папы. Но, забрызгав кровью и ватиканский трон, и восседавшего на нем родителя, лишь ранил Кальдеса. И тем не менее шансов выжить у провинившегося камергера все равно не было: через несколько дней его труп выловили в Тибре вместе с телом любимой камеристки Лукреции, поплатившейся за недоносительство.

В мае 1498 года Лукреция родила мальчика, нареченного Джованни. На семейном совете было решено, что мать никогда не сможет взглянуть на сына, рожденного от презренного Педро Кальдеса. Но тем не менее младенца решили узаконить. Таким образом, на свет появились сразу две папские буллы: в одной Александр VI утверждал, что Джованни – сын Чезаре от связи с некой незамужней женщиной. Вторая булла – тайная – признавала, что в действительности «римский инфант» не кто иной, как ребенок самого папы. Этот документ Александр велел составить якобы с той целью, чтобы узаконить передачу внуку герцогства, на которое претендовал неуемный Чезаре. Когда стало известно о буллах, семья Борджиа в очередной раз подверглась всеобщему порицанию. А спустя год после развода с графом Сфорца Лукрецию выдали замуж за Альфонсо Арагонского, герцога Бисалью, из царствующего неаполитанского дома. Кроме политической перспективы породниться с арагонской династией, брак с 17-летним побочным сыном короля Альфонсо II сделал Лукрецию хозяйкой состояния, которому могла позавидовать любая европейская принцесса. Известно, что с князем Альфонсо Лукреция жила в мире и согласии и, казалось, была к нему очень привязана.

Впрочем, так же, как и в прежние времена, герцог Бисалья отправился к себе в Неаполь, а его супруга… вновь осталась при папе, продолжая вести привычный образ жизни.

Получилось так, что выполнить задуманное – присоединить посредством очередного брака дочери Неаполь к римским владениям – папе не удалось. Тогда он объявил зятя изменником. Относительно плачевной судьбы очередного официального супруга Лукреции сообщения исторических хроник разнятся. По одной версии, Альфонсо был кем-то ранен и, заподозрив в покушении брата Лукреции Чезаре, в свою очередь попытался избавиться от опасного родственника. Но у него ничего не получилось. Зато Чезаре по какому-то малозначительному поводу придрался к Альфонсо на семейном приеме и тут же заколол его кинжалом. По другой – старший Борджиа послал к нему наемных убийц, но покушение не удалось: Лукреция несколько месяцев заботливо выхаживала супруга. И Альфонсо совсем уже было поправился, но вот окончательно выздороветь ему не удалось. Все тот же Чезаре, разметав охрану, ворвался в его покои и собственными руками задушил несчастного принца.

После неудачи с Неаполем интересы Александра VI сосредоточились на севере Италии. В связи с чем он в который уже раз подобрал для овдовевшей дочери новый брачный вариант – теперь ее мужем должен был стать герцог Феррары Альфонсо д’Эсте.

Очередная свадьба Лукреции состоялась в 1501 году. Действо было организовано вполне в традициях тогдашнего Ватикана, как свидетельствовали очевидцы, «с такой пышностью и развратом, какового не знала даже языческая древность». Спустя недолгое время Лукреция вместе со своим мужем Альфонсо д’Эсте покинула Вечный город и, как оказалось, – навсегда.

Покинув Рим, Лукреция вела в провинциальной Ферраре более чем скромный образ жизни. Словно в наказание, последний муж оказался жутким ревнивцем и постоянно вел за женой неприкрытую слежку: в герцогском дворце она жила безвыездно, как в почетном заточении. И хотя молва по-прежнему приписывает «кровавой Лукреции» жестокие деяния (например, смерть шестерых представителей знатных феррарских семей), фактами это не подтверждается.

Достоверно известно, что к новому мужу она была равнодушна, что сохранила прежнюю красоту. «Она среднего роста, с тонкими чертами, немного удлиненным лицом, у нее слегка вытянутый нос, золотые волосы, рот крупноват, сверкающие белые зубы; грудь белая и гладкая, но достаточно пышная. Все ее существо проникнуто добродушием и веселостью», – писал один из очевидцев приезда Лукреции в Феррару.

Известно также, что интереса к жизни Лукреция не потеряла – герцогский замок быстро стал одним из самых блистательных дворов Европы. Она по-прежнему щедро поощряла деятелей искусства, особенно художников, отдавая предпочтение тем, кто писал картины на религиозные темы. И похоже, что страшная слава, витавшая над кланом Борджиа и самой Лукрецией, пугала немногих – в ее доме бывали великий итальянский живописец эпохи Ренессанса Тициан и знаменитый Лоренцо Лотто (кстати, создавший прекрасный портрет хозяйки), известные поэты того времени Никколо де Корреджо, Пьетро Бембо и Лудовико Ариосто. Последний в своем «Неистовом Роланде» посвятил Лукреции хвалебную октаву.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46 
Рейтинг@Mail.ru