М. П. Астапенко
Николай Туроверов: казак, воин, поэт
Понависли по над Доном тучи, —
Разгулялся ветер низовой,
Не водою, а слезой горючей
Хлынет дождь из тучи грозовой…
Однако Временное правительство во главе с Керенским, вопреки явной воле народа, тупо следуя «верности союзническому долгу», решило продолжать войну до победного конца. Николай Туроверов принимает участие в летнем наступлении русской армии, завершившемся неудачей. Его личное мужество 1 сентября 1917 года было отмечено чином урядника.[19] Но буквально через день он направляется в Новочеркасск, где зачисляется в Новочеркасское военное училище в качестве портупей-юнкера.
Обстановка в Новочеркасске осени 1917 года была тревожной и непредсказуемой, а власть во главе с войсковым атаманом Алексеем Калединым – зыбкой и ненадежной. С приходом к власти в конце рокового октября 1917 года большевиков Дон раскололся на две враждующие силы: началась братоубийственная гражданская война. В Новочеркасск как оплот белых сил со всей европейской России стали стекаться известные политики, боевые генералы, царские сановники, церковные деятели. Казалось, вся прежняя Россия переместилась в те дни в столицу казачьего Дона. Известные в армии генералы Корнилов и Алексеев стали собирать добровольцев для борьбы с большевиками. Появилась надежда на победу над разрушителями отечества. «Вы помните эти ноябрьские дни в Новочеркасске? – писал он двадцать лет спустя в рассказе «Первая любовь». – Это были замечательные дни: Корнилов формировал Добровольческую армию, Каледин взывал к казачеству. Но казаки, вернувшись с фронта, были глухи к призыву своего атамана – война им надоела, – и мы – юнкера, кадеты, гимназисты, разоружив пехотную бригаду в Хотунке под Новочеркасском, пошли брать восставший Ростов. …Эти дни великолепного переполоха, когда все летело к черту и не успевшим попасть на фронт было разрешено стрелять и совершать подвиги у себя дома, это неповторимое время атамана Каледина я запомнил твердо и навсегда».[20]
После кровопролитных боев Ростов был взят калединцами. Атаман решил послать партизанский отряд во главе с полковником Василием Чернецовым на север Донской области, к станицам Каменской и Глубокой, дабы там установить свою власть. Николай Туроверов с младшим братом Александром 12 января 1918 года добровольно вступил в чернецовский отряд. Партизаны были разгромлены в районе Глубокой казаками во главе с Подтелковым и Голубовым, а сам Чернецов зарублен Подтелковым. Чудом спасшийся, Туроверов после нескольких дней скитаний добрался до Новочеркасска. За отличия в боях с большевиками он поочередно производится в хорунжие, сотники, а затем – в подъесаулы.[21]
В столице донского казачества царили панические настроения: красные наступали, а защищать её было некому. 29 января 1918 года от полной безысходности в Атаманском дворце покончил жизнь самоубийством войсковой атаман Каледин, а выбранный на его место атаман Назаров был расстрелян захватившими Новочеркасск красными казаками во главе с Николаем Голубовым. Войсковое правительство и остатки белого воинства во главе с походным атаманом генералом П. Х. Поповым покинули Новочеркасск, уйдя в так называемый «Степной поход» на восток Донской области. В составе изнуренной, потерявшей уверенность в победе армии ушел в зимнюю степь и Николай Туроверов. Вспоминая те дни, он писал:
Дымится в Задоньи, курится
Седая февральская мгла.
Встает за могилой могила,
Темнеет калмыцкая твердь
А где-то правее – Корнилов,
В метелях идущий на смерть.
Запомним, запомним до гроба
Жестокую юность свою,
Дымящийся гребень сугроба,
Победу и гибель в бою,
Тоску безысходного гона,
Тревоги в морозных ночах,
Да блеск тускловатый погона
На детских, на хрупких плечах.
Мы отдали все, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной – за Россию поход.
А затем было апрельское победоносное возвращение в освобожденный от большевиков Новочеркасск, бои на севере области, чин подъесаула, пять боевых наград, в том числе и орден Святой Анны 4 степени «за храбрость».[22] В конце 1918 года Атаманский полк, в составе которого находился Туроверов, некоторое время базировался в Таганроге, откуда был отправлен на фронт. Кровопролитные бои шли с переменным успехом. За этот период Туроверов, находившийся в гуще боев, был трижды ранен: 20 января 1918 года под станцией Глубокая получил ранение в голову, но остался в строю, а на другой день там же получил осколочное ранение в левую сторону груди. 25 марта 1919 года в бою под Ореховым Туроверов был ранен в левую ногу.[23]
Осенью 1919 года красные войска погнали белых на юг. Вместе со всеми отступил на Кубань и Туроверов, под колокольный звон навсегда покидая Новочеркасск:
Колокола печально пели,
В домах прощались, во дворе;
Венок плели, кружась, метели
Тебе, мой город, на горе.
Сноси неслыханные муки
Под сень соборного креста.
Я помню, помню день разлуки,
В канун Рождения Христа,
И не забуду звон унылый
Среди снегов декабрьских вьюг
И бешеный галоп кобылы,
Меня бросающей на юг.
Потом был нелегкий путь к Новороссийску, катастрофическая эвакуация белых в Крым… Здесь наступила непродолжительная стабилизация и последний эпизод белой трагедии. Немногочисленная армия во главе с генералом Врангелем весь 1920 год сражалась против превосходящих сил красных. В этих боях участвовал и Николай Туроверов.
Нас было мало, слишком мало,
писал он в поэме «Перекоп», —
От вражьих толп темнела даль;
Но твердым блеском засверкала
Из ножен вынутая сталь.
…В железном грохоте разрывов
Вскипали воды Сиваша
И ждали все, внимая знаку,
