М. Лютый
Кровавая пыль дорог
Солнце стало клониться к закату, когда подъехали к маленькой, сильно заросшей кустами речке. Деян распряг коня, отвязал от телеги корову. Скотина, почуяв близость воды, упрямо тянулась к ней.
– Сразу пить не давай, а то загубишь, – напомнил Людота.
Деян в ответ кивнул головой:
– Если так будем идти от ночи до ночи, точно загубим скотину.
Вода в реке от множества зашедших на водопой животных была мутная, и Млава, расспросив соседей, принесла откуда-то родниковую воду, и вскоре уже на костре варилась пшённая каша.
Давно уже стемнело. Вдоль речки по обоим берегам светилось множество костров. Людота и не мог себе представить, что неведомые арабы, разбив войско до сих пор непобедимых хазар, дойдут до земли северян и захватят столько полона.
– Людота, смотри! – Деян показал рукой.
Среди костров пожилой араб вёл на поводу своего коня и внимательно всматривался в лица.
– Эй, паук блохастый, кого ищешь?
– Ну, зачем ты так, Деян? – упрекнула Млава.
Араб услышал крик Деяна и, улыбаясь, подошёл к ним. Рассмотрев в бликах костра Русаву, он присел и протянул ей свисток, сделанный из ветки дерева. Араб дунул в свисток и опять протянул Русаве. Русава взяла свисток и дунула, – раздался свист. Русава засмеялась, араб тоже заулыбался и погладил Русаву по голове, затем повернулся к Станяте и тоже протянул ему свисток.
Станята спрятал руки за спиной.
– Возьми, Станята. От чистого сердца дает, – сказал Людота.
Станята, набычавшись, взял свисток. Араб довольный улыбался.
– Каша готова, садитесь все. Арава пригласите, – предложила Млава.
Арабу дали ложку, и все сели кругом около котелка с кашей и начали по очереди из него черпать ложками. Людоту кормила Млава, так как колодка ему мешала есть самому.
После еды женщины уложили детей спать в телегу, а Деян и араб отошли в сторону и пытались между собой пообщаться, но правда больше жестами. Людота прилёг на траву возле телеги и молча смотрел в чёрное небо, усыпанное бесчисленными звездами. Наконец подошёл Деян и прилег рядом.
– Спишь, Людота?
– Нет, а что?
– Вот день и прошёл. Что наc ожидает завтра? Опять нескончаемая дорога, опять пыль. И всё дальше мы от родных мест. Вернемся ли?
– Должны вернуться. Надо сделать всё, чтобы вернуться. Дети не должны жить рабами.
– А что надо сделать?
– Пока не знаю. Спи! Завтра наступит утро, и опять будет трудный день.
Глава 2
(737 г. от Р.Х.)
Саадет ибн Юсуф смотрел на небольшой град сакалибов, и его всё больше охватывало раздражение. До этого его воины без особых хлопот захватывали все их селения, но здесь впервые встретился укреплённый град. Да, были потери, но таких ещё не было. Саадет брал города с высокими каменными стенами, достигавших в высоту роста нескольких человек, а здесь ему противостоял небольшой град, стоящий на берегу реки и окружённый глубоким рвом и валом, поверх которого шла деревянная стена высотой в два человеческих роста. К стене впритык построены были жилища, и на их крышах находились вооружённые сакалибы и отбивали штурм воинов Аллаха.
Саадета раздражало не это убогое селение, а то, что его воины встретили ожесточённое сопротивление. Стрелы сакалибов точно также находили цель, их мечи также разили противника. И хотя на взгляд Саадета их было сто – сто пятьдесят человек, тысяча Саадета таяла на глазах.
Саадет обернулся. Сзади находилась его охрана. Чуть поодаль на коне сидел Барух. Вдали у кустов, растущих у реки, находились лошади и верблюды арабов.
Саадет взглядом позвал одного из охраны:
– Позови Баята аль-Джафара и затем отправляйся к Марвану ибн Мухаммеду. Скажи ему так: Саадет ибн Юсуф встретил укреплённый город сакалибов, большие потери. От тысячи осталось человек четыреста, прошу помощи. Иди.
Подъехал Баят аль-Джафар и склонил голову. Вид его был усталый. На его доспехах видны были вмятины от удара мечом.
– Приготовьте земляное масло и сожгите их.
Баят аль-Джафар ускакал.
Через некоторое время на стену, защищающее селение, и крыши домов сакалибов полетели горшки с горючей жидкостью и горящие стрелы. Стены и дома враз заполыхали. Внутри селения началась суета. Саадет ибн Юсуф злорадно улыбнулся, – сакалибы не смогли потушить возникшие пожары. Вдруг горящие ворота крепости упали, и через огонь выбежали вооружённые сакалибы. Среди них не было ни женщин, ни детей. Они выстроились плотным строем и, защищаясь большими, окованными железом щитами, начали отступать к реке. Их было человек восемьдесят. Арабы бросились на них, но их длинные копья также умеючи разили противников, а из-за строя воинов летели стрелы. Но и стрелы арабов доставали сакалибов, и видно было, как то один, то другой падает раненым или убитым.
У самой воды осталось человек пять сакалибов, и только они сдерживали натиск арабов, а остальные бросились в воду и пропали.
Саадет подозвал Баруха:
– Что ты думаешь по этому поводу? Где женщины и дети?
– Я думаю, что это опасный противник. Они решили утопиться, но не сдаться. А женщины и дети, я полагаю, сгорели в огне. Если так нас будут встречать дальше, то нам придётся не сладко.
Саадет недовольно дернул плечом.
– Ты спросил, я ответил, – смиренно произнёс Барух.
Арабы окружили оставшихся на берегу сакалибов, и после яростной сечи в живых остался только один. Его подвели к Саадету ибн Юсуфу. Перед ним стоял высокий широкоплечий мужчина лет сорока. На голове и в бороде проглядывали седые волосы. Его кольчуга была пробита в нескольких местах, но ран не было видно. Он без испуга смотрел на Саадета.
– Скажи мне, где ещё селения сакалибов, как далеко они, сколько в них жителей?
Барух старательно переводил.
– Селений много, куда не направишь свой путь, и все жители до одного ждут тебя, каган, и встретят, как встретили здесь.
Саадет, услышав слово «каган», не дал перевести полностью ответ сакалиба и спросил Баруха:
– Он сказал «каган», что, хазары недалеко?
– Нет, несравненный Саадет ибн Юсуф, это он величал так тебя. Позволь, я продолжу.
Саадет недовольно поморщился, услышав ответ сакалиба.
– Свяжите его.
– Позволь попросить тебя, о великий Саадет ибн Юсуф, – Барух повернулся к Саадету.
Саадет удивленно поднял брови:
– Говори.
– Мне понравился один молодой юноша из твоего полона. Продай его и его семью мне.
– Зачем он тебе?
– Ненасытная любовная страсть, – засмущался Барух. – Ты знаешь, мне так нравятся молоденькие мальчики.
Саадет брезгливо поморщился:
– Не лги мне, Барух. У тебя недавно умерла жена, и я не слышал, что тебе нравятся такие утехи. А это, случайно, не семья того человека, за которого ты просил, чтобы ему оставили жизнь?
Что-то, наверное, пробежало по лицу Баруха, и Саадет продолжил:
– Интересно, надо на него посмотреть. Чем же заинтересовал он тебя, Барух, что ты даже не пожалел этот перстень? – и Саадет показал руку с надетым на палец перстнем с изумрудом.
Барух на миг растерялся:
– Но, славный Саадет…
Но Саадет, не дослушав, повернул коня и проехал чуть вперёд. Он в одиночестве глядел на догорающее селение. Брёвна стен, дотлевая, падали, и вверх поднималось множество искр. От пылающих домов поднимался чёрный дым, который был виден издалека. Саадет понимал, что теперь у него нет преимущества в неожиданном нападении, и скорость передвижения по земле врага существенно замедлится. Если такими темпами и с такими жертвами придётся брать все оставшиеся селения сакалибов, то что останется от войска? Воины, которые презирают смерть и готовы утопиться, но не сдаться врагу, готовые сжечь своих отцов и матерей, жён и детей, но не попасть в рабство, слишком опасны. А там ещё скрывшаяся конница хазар. А что, если сакалибы успеют собрать войско, то их будет уже не сотни, а тысячи.
Саадет повернул коня:
– Мы возвращаемся.
Через некоторое время вокруг горящего селения всё опустело, и только слышалось потрескивание тлеющих брёвен. Арабы забрали своих убитых и раненых и ушли.
Среди редкого камыша торчащая из воды тростинка начала неспешно расти вверх, а вслед за ней, стараясь не создать волны, показалась голова воина. Он держал во рту тростинку и всё время, пока был под водой, дышал через неё. Не заметив опасности, он осторожно выбрался на берег и огляделся: врагов не было, селение догорало. Воин вернулся в воду и похлопал ладонью по воде определённым стуком. Из реки начали появляться головы уцелевших воинов. Все выбрались на берег и поспешили к удалённому месту вала. Крючьями растащили пылающие головёшки и потушили водой угли. Затем стали копать землю, пока не показалась деревянная крышка люка. Из-под крышки люка выглянули испуганные женские и детские лица. Все вздохнули с облегчением: жизнь продолжается.
* * *
Брат халифа Марван ибн Мухаммед сидел на подушках внутри большого шатра и, прищурив глаза, смотрел на своих эмиров. Повышенным тоном, отрывисто он бросал им слова:
– Ну и где хазары? Где каган? Вы обещали мне принести его голову на блюде. Вы упустили победу. Мы разбили их войско, но остатки ушли вместе с каганом. Где он? Может, он уже набрал новых воинов и собирается напасть на нас. Ну, кто скажет, где он? Не знаете? Вы разучились воевать. Мы захватили столицу хазар Семендер, а толку? Мы дошли до реки Танаис до каких-то сакалибов, а кагана нет. И что мне докладывают? А докладывают, что мои тысячи несут потери.
Марван встал и подошёл к своим эмирам и начал по очереди каждому смотреть им в глаза.
– Куда делось наше преимущество в быстроте передвижения, в быстроте перегруппировки, в неожиданности ударов? Ну, кто мне ответит? Молчите? Где моя передовая тысяча? Что там Саадет ибн Юсуф делает? У меня такое ощущение, что он забыл как воевать и уже ласкает своих жён в своём гареме.
– Саадет ибн Юсуф здесь, у твоего шатра, о высокочтимый!
– Почему он здесь? Я не давал приказа отходить, – Марван ещё раз оглядел своих эмиров и вернулся на свое место. – Ладно, пусть войдёт.
Вошёл Саадет ибн Юсуф и, прислонив руку к груди, склонил голову.
– Я приветствую тебя, мой повелитель.
– А-а, Саадет. Скажи мне: где каган? Что происходит? Ты эмир моей передовой тысячи, ты, мои глаза и уши, отступил без приказа. Ты помнишь, какое наказание ждёт тебя? Почему ты здесь?
– Повелитель, испугавшись твоего могущества, хазары скрылись. Степь обширна, и мы не сумели их догнать. Нас задержали сакалибы. Мы захватили множество их селений. Мы разрушили двадцать тысяч домов. Мы захватили двадцать тысяч семейств. У нас закончились колодки, чтобы усмирять особо строптивых. Селения были не укреплены, но там нас встретили мужественные воины. Они умирают, но не сдаются. У нас много погибших. В последнем бою уже у укреплённого селения сакалибов от моей тысячи осталось почти триста воинов. Мы захватили их предводителя.
Марван ибн Мухаммед внимательно посмотрел на Саадет ибн Юсуфа и, подумав, произнес:
– Сакалибы… Я хочу видеть пленника. Приведите его.
– Будет исполнено.
Саадет ибн Юсуф вышел из шатра. Через некоторое время он вернулся обратно. Вместе с ним вошёл Барух, а затем привели высокого широкоплечего воина в кольчуге. Руки у него были связаны. Он гордо смотрел на окружающих, и в его поведении не наблюдалось испуга.
Марван приблизился к нему и внимательно осмотрел пленного. Пленный был выше всех окружающих. Он снисходительно смотрел на Марвана и улыбался. В нём самом и в его поведении чувствовалась несокрушимая сила и уверенность.
– Как твоё имя?
Барух незаметно подошёл поближе и перевёл слова Марвана.
– Кресислав.
– Ну и где же ваши хозяева – хазары?
– У нас нет хозяев, а хазар мы били и бьём. Где они – я не знаю. Земля большая.
– Сколько воинов может выставить твоё племя?
– У нас каждый мужчина – воин. Тысяч двадцать, думаю, можем сразу собрать. Люди нашего племени живут на большой территории. Через некоторое время можем собрать и больше. А если к соседним племенам за помощью пошлём, то и сосчитать трудно будет.
– А почему ты думаешь, что они придут вам на помощь?
– Мы говорим с ними на одном языке и всегда приходим на помощь друг другу.
– А какие соседние племена?
– Поляне, древляне, тиверцы, уличи, бужане, дреговичи, словене и другие.
Марван задумчиво посмотрел на говорившего. Кресислав стоял, гордо расправив плечи, и улыбался.
– Чему ты радуешься? Тебя скоро казнят.
– Все на этом свете не вечны, и наши боги ждут нас. А радуюсь я тому, что вам не досталась моя семья, мои родичи. Радуюсь я тому, что много вас уложил. Радуюсь я тому, что вы все меня боитесь. Вон вас сколько, а я связан.
Саадет ибн Юсуф вскипел и обнажил меч:
– Повелитель, позволь я отсеку ему голову.
Марван поднял руку и остановил его.
– Ты дерзок, и ты ищешь лёгкую смерть. А ты не лжёшь, что много уложил моих воинов?
– А ты дай мне в руки меч и увидишь.
– Дайте ему меч, посмотрим, что он за воин. Кто хочет сразиться с сакалибом?
Марван внимательно оглядел окружающих. Все промолчали.
– Мне что, самому?.. Ну что же, дайте мне меч.
– Высокородный Марван, да продлятся твои дни, – Барух согнулся в поклоне. – Мы все уверены в твоей доблести и в твоей победе над этим сакалибом. Но у нас и в мыслях нет, чтобы подвергнуть твою бесценную жизнь опасности. Как отара без пастуха, так и мы без твоей мудрости можем пропасть в этой негостеприимной стране. Позволь сразиться с этим дерзким сакалибом наименее отважному, чем благородный Марван ибн Мухаммед.
Марван с интересом посмотрел на Баруха и кивнул головой. Барух продолжил вкрадчиво:
– Мне кажется, доблестный Саадет ибн Юсуф выявил желание сразиться и уже обнажал меч, и все знают его храбрость и его воинское умение сражаться на мечах. Позволь ему сразиться с сакалибом.
Саадет зло взглянул на Баруха и произнёс:
– Я готов, повелитель.
Все вышли из шатра. Воины с копьями образовали круг, в который вывели Кресислава, и где его уже ждал Саадет.
Кресислава развязали и дали ему меч. Он попытался вначале размять затёкшие руки, но Саадет не дал ему этого сделать. Он сразу напал на Кресислава. Но длительного зрелища, которого надеялись все увидеть, не состоялось. Кресислав встречным ударом отбил меч нападавшего. Другим ударом выбил меч из рук Саадета, и третьим ударом рассёк ему голову. Саадет мёртвым упал на землю.
– Вот я и рассчитался за смерть погибших. Еще желающие есть?
– Убейте его, – Марван махнул рукой и зашёл в шатер.
Несколько стрел одновременно пронзили Кресислава. Он выпустил из рук меч и упал рядом с Саадетом.
Марван сидел на подушках долго думал. Окружающие молчали и только переглядывались. Наконец он поднял голову:
– Ну что думаете? Какие будут предложения?
– Даже если сакалиб и преувеличил в несколько раз, то всё равно это сила. Нужно стянуть свои войска и ударить по сакалибам, – сказал Мааруф ибн Башир.
– Зачем?
– Привести их к покорности.
– Зачем?
Мааруф ибн Башир замолчал.
– Может разослать тысячи в разные стороны, и напасть на след хазар? – предложил Ясир аль-Кабир.
– А если их перебьют как мух поодиночке? Не то, – покачал головой Марван.
Все замолчали.
– Значит так. Где хазары мы не знаем, может быть они собирают силы. Перед нами сильный противник, который нас уже ждёт и тоже собирает воинов. Наши тысячи разбросаны на большой территории. Мы далеко зашли от нашей земли. Мы скованы большим количеством пленных, и скорость передвижения наших войск упала. Есть потери, наши запасы заканчиваются. Это плохое.
Марван обвел взглядом своих эмиров и продолжил.
– Что хорошего? Хазар мы разбили, они нас боятся и в ближайшие годы не будут нас беспокоить. Земля сакалибов нам не нужна, наши верблюды здесь не выживут. У нас большой полон – это неплохо. Большую часть войска удалось сохранить – это хорошо. И ещё, мне пришло сообщение, что ромеи во Фригии разбили наше войско, и мой брат просит их наказать.
Марван замолчал, а окружающие оживились и начали между собой перешёптываться.
– Слушайте все. Мы возвращаемся. Ясир аль-Кабир, подбери опытного воина на место Саадет ибн Юсуфа, дополни воинами передовую тысячу. Теперь она будет прикрывать наши тылы. Обозы с пленными очень медленно движутся. Это из-за скота. Ненужный скот отобрать. Газван ибн Джабаль, направь воинов к обозам пленных, и пусть они увеличат их скорость передвижения. Мааруф ибн Башир, собери рассредоточенные тысячи вместе. Да, им будет тяжело прокормить коней, но зато увеличится скорость, и есть возможность отразить нападение хазар. Теперь главное быстро вернуться и не дать преследовать себя. Остальные возвращаются к своим воинам. И последнее: приведите ко мне этого толмача.
Привели Баруха.
– Назови мне свое имя.
– Барух, о лучезарный.
– Ты сейчас уподобился собаке, лижущей у себя под хвостом. Говори просто.
Барух с почтением склонил голову. Марван продолжал.
– Ты был в передовой тысяче. Ты видел, как сражались сакалибы. Что о них скажешь?
– Это мужественные воины, презирающие смерть. Ты видел, как сражался сакалиб. Каждый из них стоит нескольких. Когда твои воины сожгли их селение, то старики, дети и жёны сгорели заживо, а сами воины бросились в воду и утопились.
– Странное поведение. Мне кажется, что мы можем намучиться с этими пленными. Ну а теперь скажи мне, чем тебе не угодил Саадет ибн Юсуф, что ты захотел его гибели?
– Я не хотел гибели Саадета, я хотел спасти твою драгоценную жизнь.
– Не юли, говори правду. Или Саадет был тебе опасен, или тебе что-то было нужно, но Саадет тебе мешал. Для Саадет ибн Юсуфа ты слишком ничтожен, чтобы опасаться тебя, значит, что-то тебе нужно было от него. Что?
– Я просил у него рабов из полона.
– И только это? – Марван с презрением усмехнулся. – Ты ничтожный, но ловкий человек. Ты можешь быть сухим во время дождя, когда над тобой из укрытия ничего нет.
Барух удивленно поднял брови.
– Ты очень здорово вертишься между струйками дождя. И ты можешь быть полезен в будущем. Я дарю тебе тридцать, нет двадцать семей из полона Саадет ибн Юсуфа. А остальных отдайте его детям. Газван ибн Джабаль поможет тебе.
– Великодушный, а можно я сам отберу рабов?
– Хорошо, – согласился Марван и, махнув рукой, прогнал Баруха.
Глава 3
(737 г. от Р.Х.)
Людота потерял счёт дням в этом монотонном пути. Но и этот однообразный путь принёс уже немало бед. Не стало несмышленышей Невеи. Испепеляющая жара днём, отсутствие воды и еды, прохладные ночи сказали свое слово: один за другим заболели малыши. И как не ухаживали за ними Невея и Млава, в течение двух дней они умерли. За время пути все похудели и устали, а Невея, убитая горем, совсем почернела, но даже это не спасло её от следующей беды.
Спустя два дня после потери малышей нескончаемый обоз пленников догнал отряд арабов, и они начали у всех отбирать скот. У одних скот просто угоняли, а корову Людоты здесь же недалеко прирезали и освежевали себе на прокорм. Русава со слезами смотрела, как отбирали кормилицу. Недалеко на своей лошади сидел пожилой араб и молча смотрел на воинов, зарезавших животное.
Он как-то сблизился с семьёй Людоты, на остановках вечером часто сидел около Русавы и, улыбаясь, смотрел на её игры. В течение дня, сопровождая пленных, араб на своей лошади ехал недалеко от телеги Людоты и часто перекидывался словами с Деяном. Деян, общаясь с арабом, нахватался арабских слов и как-то начал изъясняться с ним. Деян узнал, что его зовут Рахим ибн Назир. У него тоже есть дочь, такого же возраста, как и Русава. Он не воин, он – бедный пастух. Его забрали в поход, обещая по его окончании в качестве вознаграждения дать коня.
Еда заканчивалась, теперь не стало и молока, хотя от такого пути, когда остановки были только ночью, и животные могли питаться только в это время суток, корова с каждым днём давала молока всё меньше и меньше.
Все, не произнеся не слова, стояли и смотрели, как арабы разделили куски мяса коровы, разложили по своим сумкам. Среди телег сновали конные арабы, забирая скот. Один из арабов подъехал сзади к Невеи, схватил её за талию, положил поперёк седла и под улюлюканье арабов увез её. Рахим попытался остановить похитителя, но другие арабы обступили со всех сторон лошадь Рахима, и что-то пригрозив, умчались вслед. У Рахима поникли плечи, и он тронул свою лошадь и уехал.
Как только на востоке заалела заря, Людоту осторожно тронул за руку Деян:
– Людота, смотри.
Между остановившихся телег вёл на поводу свою лошадь Рахим и под руку поддерживал Невею, которая еле шла. Млава ахнула и поспешила навстречу:
– Невея, что с тобой?
– Ой, Млава, нутро всё болит. Ссильничали меня, проклятые. И не девка вроде, а кровь идёт. Унять бы её. Плохо мне, Млава. Прилечь бы.
Невею аккуратно уложили в телегу. Она закрыла глаза, и только временами сквозь сжатые зубы раздавался еле слышный стон.
Млава начала хлопотать возле Невеи, а остальные отошли от телеги. Рахим сел на свою лошадь и ускакал.
К середине дня Невея совсем обессилила.
– Млава, подойди ко мне. Знать не суждено мне… Помру видать скоро. Станяту не бросайте, нет у него больше никого. Солнце вон темнеет, скоро корову доить…
– О чём это она? – спросил Деян.
– Уймись, бредит она, отходит видать.
– Маманя, не умира-а-ай! – заплакал Станята.
Людота стиснул зубы и прижал мальчика к себе. К вечеру Невея умерла. Вот ещё упала на землю и растворилась в ней одна капля жизни из большого котла арабского полона. Арабы не разрешили остановиться, и похоронили Невею, только когда все остановились на ночевку.
Вечером из-за недостатка продуктов сварили немного каши.
– И тризну справить нечем, – пробормотал Людота.
Станята и Русава похудели очень сильно, но, уже понимая всю сложность положения, стойко переносили все тяготы дороги.
И опять дорога: выжженные солнцем стебли травы высотой чуть ли не в человеческий рост, а иногда и выше, или, наоборот, жухлая от солнца трава, поникшая к земле, овраги, через которые нужно перебираться, редко встречающиеся, одиноко стоящие деревья и кусты, пересохшие речушки и глубокие реки, через которые нужно переходить в брод, бугорки и широкие балки… И всюду степь, степь, степь…
* * *
Барух с Газваном ибн Джабалем и с сотней всадников подъехали к обрывистому берегу реки. Обоз с пленными начинал переправляться через реку. К Газвану ибн Джабалю подскакал тысячник охраны обоза.
– Где пленные Саадет ибн Юсуфа?
– Скоро подойдут.
– Всех проведёшь мимо нас.
– Слушаюсь, – и араб ускакал.
Барух скорее почувствовал, чем узнал в этом измождённом, с колодкой на шее человеке Людоту, и чтоб развеять свои сомнения подъехал к телеге и обратился к нему по-славянски:
– Как твоё имя, уважаемый?
– Какой же я уважаемый, если я в колодках?
– Уж больно ты … – сказал горбоносый человек и замялся, подбирая нужное слово, чтобы не обострять разговор, – злой был.
– А разве я пришел к аравам и пытался вломиться в их дом? Я их не звал.
– Зачем сердиться? Все живы, твоя семья рядом.
– А я смотрю, ты – жидовин, а что с аравами снюхался?
– Я бедный еврей Барух, – вздохнул Барух. – Раньше жил у ромеев. Но сейчас меня наняли арабы, чтобы я был тут них толмачом. По своим торговым делам мне со многими народами пришлось сталкиваться, много языков изучить. Но из-за войны торговля пришла в упадок, а надо как-то жить. Ты не ответил мне на мой вопрос.
Людота промолчал, а потом спросил:
– А как наш язык выучил?
– Пришлось. Торговал в Македонии, к полянам ездил, у поморян даже был. И всё-таки, как твоё имя?
– Людотой всегда называли меня.
В это время телегу несколько раз качнуло, и колодка надавила на потёртую шею. Людота скривился от неприятной боли. Это заметил Барух и добавил:
– Я могу поговорить с почтенным Саадет ибн Юсуфом, чтобы с тебя сняли колодку, если ты пообещаешь вести себя смирно. Вот когда, наконец, доедем, точно так же будешь работать. Везде люди живут.
– А долго ещё ехать?
– Дней сорок, а может и больше.
– Одно жить на родине, другое – на чужбине, – помолчав, продолжил Людота. – Вот ты, Барух, почему не уехал опять к ромеям?
– Не всё так просто. Но ведь и арабам нужны люди, скажем так, с разными задатками и способностями.
– А какие у тебя задатки и способности, кроме знаний различных языков, что ты аравам стал нужен?
– Умение находить нужное решение в нужный момент.
– Непонятно ты изъяснился, Барух.
Ничего не ответил Барух, только снисходительно улыбнулся.
– И ещё я не пойму: много пленных вон бредёт, конца и края не видно, а ты всё нами интересуешься. Что тебе от нас надо?
– Ты и твоя семья сейчас являетесь собственностью эмира Саадет ибн Юсуфа. Я хочу выкупить вас.
– А зачем мы тебе?
– Я смотрю: вон в телеге инструмент кузнеца лежит. Ты же кузнец?
– Коваль я.
– Мне понравилось, как ты сковал свой меч.
– А где он?
– У почтенного Саадет ибн Юсуфа. Так вот, я хочу, чтобы ты сковал мне сто таких мечей. Как раз по 20 мечей за каждого, и тогда я вас всех отпущу на волю.
Деян решил вмешаться:
– Ничего не получится. Такой меч мы полгода делали, а сто мечей мы лет пятьдесят делать будем, – столько не проживём.
Барух повернулся к Деяну:
– А ты что, кузнец, что можешь сроки устанавливать?
Людота удивленно посмотрел на Деяна:
– Ты не встревай. Он гравировку на мече очень хорошо делает, – пояснил Людота Баруху. – Я так не смогу, да и помощник он мне. Такой меч сделать невозможно, – продолжил Людота. – Он таким получается, когда его кует свободный человек, а не раб. В него должна войти частица духа свободного человека.
– А ты чувствуй себя свободным, ведь свободу обретешь после изготовления мечей. Я обещаю.
– Людота усмехнулся:
– Давай на тебя колодку нацепим, и чувствуй себя свободным.
Барух еле сдержался, прошептав про себя:
– Дерзкий раб.
– И ты выкупи нас вначале у своего Юсуфа.
– У Саадет ибн Юсуфа, – поправил Барух и улыбнулся, довольный тем, что они все уже его рабы.
– Во-во, у него, – Людота заметил улыбку Баруха, догадался, что он что-то скрывает, и продолжил: – И ты слышал, что сказал мой брат? Столько сделать невозможно.
– А сколько возможно?
– А-а, пустой разговор, – махнул рукой Людота.
– А ты всё-таки подумай, – и, ударив пятками коня, Барух покинул славян.
Подъехав к Газвану ибн Джабалю, он кивнул в сторону Людоты:
– Эти будут первые из двадцати, а остальных, – на усмотрение воинов.
Газван ибн Джабаль подозвал тысячника охраны славян и кратко передал приказание Марвана ибн Мухаммеда.
Из пыли, из-за движущихся телег к Людоте подошел Богуш.
– Будьте здравы!
– Живи и ты, Богуш. Ты куда пропал?
– Лошадь пала. Пристроились там к одним. Здесь недалеко. Ты всё в колодке?
Людота в ответ только усмехнулся.
– Что-то Невеи не видно.
– Умерла она, – Людота рассказал, что случилось с Невеей.
Богуш мотнул головой.
– Да-а. Страдают люди. Погибло много. После каждой ночи оставляем могилы, да и коней много потеряли, – сколько телег на дрова сожгли!
Немного помолчал и добавил:
– Слушай, Людота, спасаться надо. Я уже с многими поговорил, готовы на всё. Воеводу Драговиста встретил. Вокруг него народ собирается.
– Драговиста? – обрадовался Людота.
– Раненый он, но духом жив. Как доедем до места, вооружимся. Тысячи четыре, а может и больше, можем выставить, а это сила. Будем пробиваться к ромеям. Они враги аравов, помогут. И ты должен помочь, оружие нужно.
– Для оружия металл нужен, а где взять? А ты уверен, что нас всех в одном месте поселят? А если врозь? – и, помолчав, добавил: – Если выживем…
– Металл достанем, нам бы только начать, а там у аравов отнимем.
Опять наступает утро, опять нескончаемая дорога, пыль, скрип не смазанных колёс, ржание лошадей, голодные глаза детей и усталые, тревожные глаза жены. У Людоты иногда возникала отчаянная мысль: с помощью Деяна сбить колодку, благо инструмент был в телеге, но регулярно проезжающие арабы смотрели за порядком среди северян и такие своеволия жестоко наказывали, не щадя и семьи нарушителей. Поэтому, тревожась за жену и дочь, Людота и не мог себе позволить реализовать эту мысль.
Местность, по которой шли северяне, начала изменяться. Почти совсем не стало травы. Местами земля ярко блестела на солнце, словно припорошена инеем. Деян сбегал к такому месту и, вернувшись, сообщил:
– Представляете, это обыкновенная соль.
У Людоты возникла мысль, что над этим местом тяготеет проклятие. Но сразу же возникла и другая: чем кормить коня? Конь за время пути очень отощал: под кожей ясно проступали кости рёбер. Он уже с натугой тянул телегу. Деян, жалея его, когда поблизости не было арабов, останавливался и давал коню немного отдохнуть и собраться силами.
Ближе к вечеру подъехал Рахим и что-то прокричал Деяну.
– Говорит, что скоро солончаки кончатся, и надо ехать скорее, чтобы до темноты успеть.
– Ты уже хорошо понимаешь их говор, – pаметил Людота.
– Да так, с пятое на десятое. Иногда просто догадываюсь.
Солончаки вскоре закончились, но степь была также безжизненна. Вечером остановились у россыпи камней рядом с бегущим среди них ручьем. Рахим сбросил с лошади несколько котомок. В одной из них был овес для коня, чему Деян очень обрадовался. Из другой он достал кусок мяса и белого зерна. Такого зерна никто ещё не видел. Из третьей котомки он достал сухого навоза и быстро развёл костёр, подбрасывая его в огонь. Откуда Рахим всё это взял, – было для всех загадкой, но уже на костре варилось что-то съедобное, расточая вкусный запах различных специй, и поэтому соседи завистливо поглядывали в их сторону.
– Неплохой мужик оказался Рахим. – cказал Людота Деяну. – А всё из-за крынки молока, что дала ему Русава. Добро всегда порождает добро. И только люди, не имеющие совести и чести, не отвечают добром на добро. А как им ответить, если душа у них черства?
Деян, кивнув, согласился.
Но хорошее и плохое идут рядом рука об руку, также как любовь и ненависть, радость и горе, жизнь и смерть. Рано утром Людота проснулся, услышав крик Русавы.
Это был даже не крик, а скорее испуганный визг, от которого проснулись и соседи. Млава и Деян бросились к Русаве, и Деян принес на руках плачущую Русаву.
– Та-ам… Зме-е-я… Укуси-и-ла, – cквозь плач произнесла Русава.
– Куда? – похолодел Людота. Млава вскрикнула и начала осматривать Русаву при неярких бликах тлеющих углей. Ничего разглядеть было нельзя.
– Деян, сбивай колодку! – крикнул Людота.
Деян во тьме нащупал молоток и пробойник, и, приловчившись к замку на колодке Людоты, несколькими ударами освободил его. Людота за отсутствием топора с яростью молотком разбивал колодку. От нее отлетали щепки, и Людота бросал их на угли костра. Деян наклонился и начал его раздувать. Щепки задымились и вспыхнули. В свете костра на ноге Русавы выше щиколотки виднелись две точки от укуса змеи. Людота бросил пробойник в костер, а сам нагнулся и начал высасывать яд из ранок.
Русава начала вдруг тяжело дышать, как будто ей не хватало воздуха. Людота взял щипцами раскаленную до красна железку и прислонил ее к ранкам Русавы. Русава опять громко завизжала от боли. Сразу запахло жжёным мясом.
