М. Дж. Форд
Возьми меня за руку
Вернувшись к файлам, Джо стала изучать подробности задержания Клемана Мэтьюза и открыла его фото, сделанные после ареста. Невысокий, пухлый мужчина с темными вьющимися волосами. Чисто выбрит. Вид скучающий, заспанный; где-то в самой глубине взгляда, устремленного в объектив, угадывался вызов. Джо хотелось найти собственные детские показания, но она поборола искушение. В качестве образца одежды, в которой был Дилан, к делу приложили фото футболки ФК «Ливерпуль»: сезон 1987 года с желтым логотипом Crown Paints. Джо почувствовала грусть при мысли о тряпочке, прикрывавшей останки, облепленной землей и грязью, которая уже, наверное, никогда не отстирается. Дилан больше всего запомнился ей именно футболкой, на которую она с завистью поглядывала в тот день на ярмарке.
Джо собиралась было закрыть фото, но вдруг подумала: почему оставили только футболку? А остальная одежда? Нижнее белье, носки, штаны? Если заметали следы, почему не избавились от всего? Она быстренько написала в лабораторию Солсбери, поставив в копию Бена: спросила, не нашли ли других вещей. Возможно, остальная одежда просто отделилась от трупа в процессе разложения.
Джо встала из-за компьютера и направилась к кабинету Бриджеса. Тот оставил дверь открытой. Она постучала и вошла.
– Можешь закрыть, – сказал Бриджес.
С упавшим сердцем Джо так и сделала. Ничего хорошего ей явно не скажут. Она приготовилась к худшему.
– У вас с инспектором Кумбзом все в порядке? – спросил Бриджес.
– В каком смысле, сэр?
– В прямом. Я смотрел на ваши отношения сквозь пальцы, потому что они не мешали работе. Да и совать нос в чужие дела не хотелось. Но если ваша личная жизнь вредит рабочему процессу, это уже проблема.
– Он что-нибудь говорил? – спросила Джо, осознавая, что увиливает от прямого ответа.
– Нет. И я пока его ни о чем не спрашивал. Но начинаю думать, что уже пора.
– Мы больше не вместе. – Джо ответила настолько прямо, насколько могла, и вдруг почувствовала, что злится, причем не только на Бена, но и на Бриджеса. Почему я должна все это говорить? Мы в этом дерьме из-за Бена и его чертова вранья. Это он спустил все наше хреново будущее в унитаз.
Бриджес сложил пальцы домиком.
– Я так и предполагал. Окей, Джо, с этого момента я отстраняю тебя от дела Дилана Джонса.
– Но, шеф…
– Уверен, ты сама понимаешь почему. За нашей работой будут следить с особым вниманием. Я не могу допустить, чтобы расследование было скомпрометировано.
– Оно и не будет. Послушайте, поговорите с Беном. Он вам скажет…
– Решение принято, сержант. Доводите до ума слежку за бандой Томпсонов. Все материалы по Дилану Джонсу передайте Бену.
– Это…
– Решенный вопрос. Спасибо, Джо.
Джо вернулась на свое рабочее место, тихо закипая. Ей следовало бы радоваться: шансы вычислить подозреваемого были невелики, да и вообще, того, кто закопал Дилана, скорее всего, уже не было в живых. Задевала несправедливость. Ощущение бессилия. Она ничего плохого не сделала.
И, в глубине души, Джо была разочарована. Красота не красота, но какая-то цикличная логика в ее участии явно была. Бен и Бриджес лишили ее шансов довести дело до конца. Загладить вину.
Из Долины Темзы продолжали приходить электронные письма. Джо навела мышь на кнопку удаления, чтобы отправить материалы досье в «Корзину». Вот тебе и загладила.
Но тут зазвонил телефон. Оксфордский номер.
Она взяла трубку.
– Что вы им сказали? – произнес сердитый мужской голос.
– Прошу прощения, кто это?
– Она была здесь, только что. Это вы им сказали, больше некому!
На заднем плане Джо услышала другой голос:
– Успокойся, Гордон. Пожалуйста.
Миссис Джонс.
– Я буду жаловаться, – продолжал мистер Джонс. – Являетесь сюда, делая вид, что на нашей стороне. Сбрасываете вашу маленькую бомбу и оставляете нас подбирать осколки. Может, у вас такие игры…
– Пожалуйста, мистер Джонс, – перебила Джо. – Объясните, что произошло. К вам кто-то приезжал?
– Репортерша. Чертова журнашлюха!
– Гордон! – послышался издалека возмущенный окрик его жены.
– Мистер Джонс, мы не контактировали ни с какими журналистами, – сказала Джо. – Прошу, поверьте мне. Мы не знаем, как до них дошли известия о Дилане.
– Вы же вроде как детектив? Ваше дело – узнать.
Связь оборвалась.
Бриджес, по-видимому слышавший разговор, стоял на пороге своего кабинета.
– Похоже, звонок не из приятных.
Джо потерла виски. Может, и к лучшему, что ее отстранили от дела. Чертова журнашлюха, должно быть, и есть та самая женщина, которую она видела на строительной площадке. Возможно, кто-то из рабочих решил срубить деньжат и слил информацию прессе, но как они вышли на Дилана Джонса?
– Похоже, надо делать заявление для прессы, – сказала Джо. – К Джонсонам заявилась журналистка.
Бриджес кивнул.
– Предоставь это мне, – сказал он. – Ты занимаешься бандой Томпсонов, не забыла?
Глава 3
Следующие пару часов Джо по кусочкам восстанавливала передвижения банды, сравнивая GPS-данные телефонных записей с докладами, которые присылал с места событий агент под прикрытием, расквартированный в Сноу-Хилле.
Пришло голосовое сообщение от «Светлого будущего». Джо не сразу вспомнила имя, но по деликатным интонациям моментально узнала администратора. У нее вежливо осведомлялись, не могла бы она еще раз подъехать в клинику и исправить кое-что в документах, потому что с ее банковскими реквизитами возникла проблема. Джо отложила сообщение на потом.
Банду возглавляло трое братьев Томпсон. Каждого из них неоднократно привлекали за кражи, наркотики и нанесение легких телесных повреждений, но ни одного не удавалось засадить за решетку больше чем на несколько месяцев. Предполагалось, что в их сети наркокурьеров, торговцев и сборщиков денег задействовано около сорока человек, которые использовали сложную схему тайников и явочных точек, разбросанных по южной части города.
Говоря начистоту, расследованию не уделяли бы столько внимания, если бы не пара смертей три месяца назад: двух подростков обнаружили зарезанными в сгоревшей машине, причем один из них приходился братьям Томпсон кузеном, а второй был членом конкурирующей группировки. Складывалось впечатление, что в семье наметился раскол, а значит, могла разразиться война за передел сфер влияния.
Оперативные данные были скрупулезными и до невозможности скучными, но, если полиция хотела довести дело до суда, эта дотошность была очень к месту. Большинство звонков делалось с анонимных номеров-однодневок. Все сходились во мнении, что нужно вычислить кого-то из середняков и взять его за жабры. А когда тот начнет давать показания, все, что выше его, рухнет, как башня в дженге. Шестерки не представляли особого интереса: как говорил Бен, эти ребята сами находят, за что загреметь. Восемьдесят процентов того, чем занимается уголовная полиция, так или иначе связано с наркотиками.
Около четырех в участок вернулись Бен и Рани. Сквозь стекло Джо видела, как они оформляют на входе неопрятного пенсионера в спортивных штанах с низкой посадкой и полосатой футболке, из-под которой выглядывал живот. Под мышками у него проступали пятна пота, редеющие волосы липли к голове. Судя по перекосу левой половины лица и плетью болтающейся руке, этот человек перенес инсульт. Он был карикатурно толстым, с разбухшими плечами, годы добавили ему новых складок под шеей. Но безразличный, почти отсутствующий взгляд, которым он обводил комнату, выдавал в нем Клемана Мэтьюза.
Его провели в одну из допросных. Через пару минут Рани выскочила оттуда в мини-кухню и включила чайник.
– Что-нибудь говорит? – спросила Джо.
– Требует адвоката, сержант, – ответила Рани, – и чай с четырьмя ложками сахара.
Она быстро заварила пакетик и понесла кружку в кабинет.
Через полчаса приехала дежурный юрисконсульт Саманта Гор, и администратор на входе пригласил ее пройти туда же.
Выждав немного, Джо отправилась в мультимедийную, где можно было смотреть прямую трансляцию из допросной. Бриджес уехал до конца дня – на какую-то встречу с местными властями. Его указания насчет участия Джо не допускали разночтений, но ему не обязательно все знать.
Сгорбленный, обмякший в кресле Мэтьюз являл собой жалкое зрелище. После того как Сэм Гор представилась для видеозаписи, Бен показал Мэтьюзу фото Дилана.
– Уверен, вы помните этого мальчика.
Клеман Мэтьюз всмотрелся в снимок и кивнул.
– Вслух, если можно.
– Да. – У него слегка заплетался язык. – Что все это значит?
– Это вы нам объясните, – сказал Бен.
Клеман поднял на него мутный взгляд, потом посмотрел на Сэм и пожал плечами:
– Я ведь не арестован, верно? Могу уйти, если захочу?
– На данный момент вы не находитесь под арестом, но от того, будете ли вы сейчас с нами сотрудничать, зависит, решим ли мы арестовать вас в дальнейшем.
С этими словами Бен показал ему еще два снимка: с заброшенным домом и осушенным бассейном.
– Узнаете это место?
Клеман скользнул взглядом по фотографиям.
– Не вижу ничего знакомого.
– Присмотритесь.
Старик скосил глаза книзу:
– По-прежнему ничего.
– Быть может, вы могли бы помочь моему клиенту и пояснить, что изображено на этих снимках, – вмешалась Сэм.
Бен показал на второе фото:
– Здесь мы нашли тело Дилана Джонса.
Это стряхнуло с Мэтьюза сон.
– Вы нашли его?
– Боюсь, что да. Нужно было глубже закапывать.
Клеман Мэтьюз усмехнулся:
– Это все, что у вас есть? Умереть не встать.
Он скрестил на груди руки и откинулся на спинку стула.
– Наши криминалисты прочесывают каждый сантиметр, – сказал Бен. – Если там есть хоть волосок, мы его найдем.
– Но на данный момент?.. – спросил Мэтьюз.
Пауза.
– Должна сказать, – заговорила Сэм, – что не нахожу веских доказательств причастности мистера Мэтьюза. Ему уже предъявляли обвинение в этом похищении. Дело развалилось. Сегодня он пришел сюда по собственной доброй воле.
Когда руки Бена сцепились на столе, точно в молитве, Джо поняла, что он тоже таких доказательств не находит. Она слишком хорошо знала этот жест – жест человека, потерпевшего фиаско и бессильно наблюдающего, как рушится придуманная им история.
* * *
Правда открылась случайно. Бен долгое время вел себя подозрительно: не спал, пил даже больше обычного. Вначале Джо по глупости думала, что это из-за работы, но потом проверила сберегательный счет и поняла, в чем дело. В течение трех лет они каждый месяц потихоньку откладывали деньги на общий депозит. Почти тридцать штук. А когда Джо проверила счет, там было пусто. Ну, не совсем. Два с чем-то фунта осталось. Она вышла из онлайн-кабинета и снова вошла, но баланс не изменился. Наверное, какой-то глюк. Но, когда Джо просмотрела последние транзакции, весь ее мир перевернулся кверху дном. Деньги с их счета регулярно переводились на сайт биржевой торговли, по нескольку тысяч за раз. Последний платеж прошел шесть дней назад.
Чувствуя, как колотится сердце и немеют кончики пальцев, Джо отложила ноутбук и попыталась успокоиться. Все их деньги пропали. А может, нет? Возможно, они задержались на каком-то другом счете. Не может быть, чтобы он все просадил. Не мог он с ней так поступить.
Бен всегда был неравнодушен к азартным играм. Автоматы в пабе, ставки на спорт. Поначалу было классно, потому что он часто выигрывал, и временами по-крупному. И когда это случалось, он не жадничал. Когда им было под тридцать, на два косаря с футбольных ставок они устроили роскошный уик-энд в Копенгагене. Конечно, выигрыши запоминались лучше. Раз или два они поссорились, скорее даже просто повздорили, когда ей показалось, что Бена слишком заносит. Такое бывало, когда он проигрывался: он ходил надутым по нескольку дней, а потом Джо узнавала, что он опять поставил в попытке отыграться. Она этого не понимала – уж больно это смахивало на отчаяние. А когда она обнаружила у него на телефоне приложение для ставок, то стукнула кулаком по столу и потребовала, чтобы Бен его удалил. Бен послушался, но Джо подозревала, что вскоре он поставил приложение обратно. Когда они решили съезжаться и сняли свою первую квартиру, условием было, что Бен окончательно завяжет с азартными играми. На работе тогда еле успевали переводить дух, поэтому острых ощущений хватало с избытком.
Обнаружив, что Бен опустошил их счет, Джо несколько дней внимательно наблюдала за ним – и ничего обнадеживающего не видела. Он выглядел изможденным и на работе просто отбывал номер. Она заглянула к нему в телефон и нашла в истории поиска запросы о краткосрочных займах. Джо почти дозрела поговорить с ним начистоту, но что-то ее останавливало. Она поняла, что боится. Не реакции Бена, а того, что эта реакция будет означать. Если он и вправду все потерял, это конец. Назад пути нет. Джо ему не поможет, потому что он сам не в состоянии себе помочь. Ее охватывало то бешенство, то тоска, то отчаяние.
Однажды вечером она встречалась с подругой и выпила больше обычного. Когда она вернулась домой, Бен спал. Впервые за несколько недель Джо видела его спокойным: лоб разгладился, дыхание было медленным и ровным. Он казался прежним, и ее тело взяло верх. Она разбудила его, и они молча занялись любовью. Может, виноват был алкоголь; а может, в глубине души она знала, что этот раз будет последним. После, когда она уже собиралась произнести то, на что никак не решалась, он не выдержал и признался. Он сказал, что сделал нечто ужасное, но они с этим справятся. Джо понимала, что не справятся, но не перебивала. Вполуха она слушала, как он оправдывается, описывает никому не нужные подробности: свои первые взлеты и падения на бирже. Конец истории ей был известен.
На следующий же день она собрала вещи и съехала с квартиры. Первую ночь перекантовалась в дешевой гостинице, потом нашла в интернете жилье на другом конце города. Джо могла бы вышвырнуть Бена из квартиры, и он бы ушел, но она понимала, что не потянет аренду одна, а мысль о том, чтобы остаться связанной с Беном какими-то финансовыми делами, была невыносима.
С тех пор прошло пять месяцев. Бен держал дистанцию, о которой она просила. По крайней мере, первые несколько дней. Работа казалась параллельным фантастическим миром, где словно бы ничего не случилось. Они даже смеялись и пили вместе чай в столовой, но Джо следила, чтобы они не оставались один на один подолгу. По взглядам, которые украдкой бросал на нее Бен, она видела, что тот что-то затевает и в редкие моменты, когда она забывает об осторожности, пристально следит за ней.
У нее оставался ключ от их старой квартиры, и где-то через неделю после ухода она забежала туда забрать пару вещей. Внутри был свинарник: от переполненного мусорного ведра воняло, и похоже, Бен все это время спал на диване. На обеденном столике лежала анкета заемщика, а в одной из дверей красовалась вмятина, по-видимому от кулака Бена. Зародившиеся было сомнения вылились в злость. Прощай, залоговый депозит.
Джо собрала оставшуюся одежду и ушла.
Вечером, когда она сидела в своей квартирке и пыталась разобраться с финансами, позвонил разъяренный Бен. Он требовал объяснить, что она делала в его квартире. Джо сразу повесила трубку, но он все звонил и звонил, пока она не отключила телефон. Слушать его скомканные послания на следующий день было не для слабых духом: от подогретой алкоголем ярости он постепенно перешел к примирительным воззваниям и жалости к себе. Вопреки голосу разума, Джо написала ему в десять утра, что ему нужна профессиональная помощь. Больше он не звонил.
После этого работать стало немного сложнее. Они всегда подшучивали над тем, что Бен старше ее по званию, но после разрыва стало совсем не смешно. Бен никогда не был злопамятным и не пытался ставить ей палки в колеса. Наоборот. Он всячески старался беречь ее от лишних нагрузок, даже если для этого приходилось перегружать других. Никто не знал, что они расстались, – по крайней мере, она на этот счет не распространялась, – и непонятно было, замечают ли коллеги перемену. Эта ситуация смущала Джо, заставляла чувствовать себя ребенком, за которым неусыпно присматривают. Если это была попытка вернуть ее расположение, то она с треском провалилась. Когда Бен предложил представить Джо к награде за расследование кражи со взломом, она решила, что пора высказаться.
– Ты должен это прекратить, – сказала она, когда они остались вдвоем у погрузочной площадки.
Бен посмотрел на нее с удивлением:
– Что прекратить?
– Представление к награде. И вообще все это.
Он устремил взгляд куда-то вдаль.
– Не понимаю, о чем вы, сержант. Вы отлично поработали.
– Бен… пожалуйста. Знаю, нам приходится вместе работать, но…
– Сержант…
– Перестань меня так называть!
Джо вдруг поняла, что повысила голос. По сравнению с ее возгласом ответ Бена прозвучал очень тихо, но и с ноткой угрозы:
– Ты ведь этого хотела? Чисто профессиональных отношений? Значит, такими они и будут.
С этими словами он ушел.
Следующие несколько дней прошли без происшествий, но потом начались сообщения. Нам нужно поговорить. Можешь позвонить мне? Можем позже поговорить? Я скучаю. Это невыносимо. Где ты теперь живешь? Джо игнорировала их, и звонки тоже. Звонил он обычно поздней ночью или ранним утром. Приходили новые сообщения, иногда под благовидным предлогом (Тебе письмо. Куда переслать?), а иногда почти обвинительные (Почему мы не можем вести себя как взрослые люди?).
В конце концов она не выдержала. Может, она в самом деле ведет себя по-детски. Избегает проблемы. Джо решила встретиться с Беном в каком-нибудь нейтральном людном кафе в центре города.
– Чтобы разрядить обстановку, – сказал он, как будто речь шла о каком-то мелком недоразумении.
– Чтобы обсудить, как быть дальше, – ответила она.
Он приехал заранее, занял угловой столик и заказал ей коктейль. Оделся с иголочки и, когда она пришла, предпринял неуклюжую попытку обнять ее. У Джо оборвалось сердце, когда она почувствовала запах его лосьона после бритья. Он до сих пор не понял.
Бен хотел знать, где она живет, и, когда она не сказала, обиделся. Он не собирается ее преследовать, сказал он. Джо ответила, что нисколько не сомневается. Просто ей нужно собственное пространство. Он сказал, что обратился за помощью, как она советовала. Общество анонимных игроманов. Она кивнула, сказала, что рада за него, но это ничего не меняет. Он спросил, почему она так ожесточилась. Как будто ненавидит его. Но она ведь не может его ненавидеть. Они столько лет прожили вместе. Они любят друг друга. Они почти стали родителями.
Тут ее прорвало.
– И ты на этом пытаешься спекулировать?
– Нет, вовсе нет. Я…
Она перегнулась через стол и прошипела сквозь стиснутые зубы:
– Если бы мы стали родителями, нам бы сейчас не на что было подгузники купить.
Он опешил.
– Я бы не… В смысле, если бы у нас получилось, я бы не начал играть.
– Я тебе не верю, – сказала она. – И знаешь, я рада, что нам так и не пришлось проверить это на деле.
После этого у него на минуту-другую пропал дар речи, и они молча потягивали свою выпивку, точно два остервенелых боксера, переводящих дух между раундами. Беременность в прошлом году стала внеплановым сюрпризом, открывавшим будущее, на которое ни он, ни она не настраивались. Однако выкидыш, случившийся как раз перед УЗИ на двенадцатой неделе, пережить оказалось тяжелее, чем она ожидала. Тогда они договорились взять паузу и попробовать снова после того, как найдут дом. Жизнь вдруг заиграла новыми красками и возможностями.
Пока Бен все это не перечеркнул.
В тот вечер она доходчиво объяснила ему, что они никогда, ни при каких обстоятельствах уже не будут вместе. На следующий день она нашла «Светлое будущее».
* * *
Ком подкатывал к горлу тем настойчивее, чем дальше за ее спиной оставался город и чем ближе дорожные знаки подводили ее к симпатичному, расположенному неподалеку от объездного шоссе поселку Хортон с его единственным и единым в трех лицах пабом/магазином/почтой. Для семей с маленькими детьми лучшего места и придумать было нельзя. Хорошие школы, безопасные дороги, море зелени за окном. Выросшей без машины Джо это место казалось медвежьим углом. Она хорошо помнила, с каким облегчением уехала в универ в восемнадцать, давая себе клятву никогда больше не возвращаться. Отец даже расплакался на пороге – он знал. Мама выпроводила ее с веселой улыбкой. Возможно, она тоже знала. У Джо с родителями были не лучшие отношения.
Она выехала на Бленхейм-Роуд, где все дома стояли на почтительном расстоянии друг от друга и вместо номеров носили имена. У дома под названием «Грачевник» Джо свернула на посыпанную гравием подъездную аллею. Площадка перед домом уже была заполнена машинами. Брат перекрасил парадную дверь в красный вместо бывшего синего, но в остальном семейное гнездо осталось прежним – по крайней мере, снаружи.
Пол с детьми и женой Амелией переехал сюда после того, как внезапно скончался папа. Это случилось как бы само собой – они как раз подумывали о расширении жилплощади, так почему бы не пожить здесь, пока не найдется подходящий вариант. Джо на тот момент была только рада, потому что совсем недавно перевелась в Бат и физически не успевала бы ездить туда-сюда и помогать матери. Амелия планировала возобновить работу учительницей, но решила пока с этим повременить.
Пол думал, что в окружении семьи и внуков их маме будет легче, но он ошибся. Без своего спутника жизни, с которым она провела бок о бок сорок пять лет, Стелла чувствовала себя потерянной. Началось с серии падений, после которых первый этаж переделали, чтобы у мамы была комната внизу. Потом стал сдавать ее мозг. Младшему ребенку Пола, Уиллу, тогда было только три, и ему это казалось смешным. Но Эмму, которой в то время уже исполнилось одиннадцать, бабуля начала пугать. Девочка тоже стала бродить по ночам. Пол и Амелия приняли решение переселить бабушку в дом престарелых. Денег у Джо они, слава богу, не просили, но, с другой стороны, по ее сведениям, им не нужно было платить ни ипотеку, ни аренду. Для брата все сложилось очень даже неплохо.
Не первый раз Джо со стыдом ловила себя на мысли о том, что будет, когда мама умрет. Дом, наверное, стоит под миллион фунтов.
На первом этаже горел свет, и, подходя со своей шляпной коробкой к двери, Джо вновь почувствовала себя девочкой-подростком, пытающейся незаметно прошмыгнуть в дом после ночной гулянки. В детстве и юности она ненавидела отдаленность своего поселка и завидовала друзьям, которым было рукой подать до центра города. Когда ей исполнилось шестнадцать, родители наконец уступили и позволили ей поехать в город в пятницу вечером, строго-настрого наказав не опаздывать на последний автобус домой. Вспомнилось, как она однажды забыла ключи и, чтобы не будить родителей, вскарабкалась по водосточной трубе на один из эркеров фасада, снаружи открыла створки окна и вернулась к себе в комнату.
Джо нажала кнопку звонка. По ту сторону двери слышался смех взрослых и визг детей. Открывать никто не шел. Джо хотела было снова позвонить, но потом решила зайти с черного хода. Миновав мусорные ящики, она подошла к калитке и потянула на себя задвижку.
– Эй! – Кто-то отскочил в сторону. – А, это ты!
Сигареты не было видно, но Джо почувствовала запах, и, хотя она давным-давно бросила, ее вдруг ужасно потянуло закурить. На темной боковой тропинке стояла ее племянница, освещенная одним лишь слабым мерцанием телефонного экрана.
– Привет, Эм.
– Почему ты не вошла через главный вход?
– Никто не открывал. – Джо разглядела гаснущие угольки окурка. – Будет какой-то прок, если я скажу, что эти штуки тебя убивают?
– Пожалуйста, не говори маме.
– Уверена, она и так знает.
– Сомневаюсь, – надула губы Эмма. В свои пятнадцать она уже была выше Джо. – Бен не с тобой?
– У него не получилось.
Джо была абсолютно не готова рассказывать семье. Бен с самого первого дня всех их очаровал – уж что-что, а это он умел.
Эмма показала в сторону дома:
– Ну, все веселье там, на заднем дворе.
Из двустворчатых дверей валил народ. Пол и Амелия переделали кухню, заметила Джо: расширили ее на несколько метров оранжереей со стеклянной крышей. Должно быть, выложили за это кругленькую сумму. Их гости, все как на подбор непринужденно крутые ребята за сорок, попивали шампанское, расположившись за барной стойкой и на садовых креслах. Джо с порога почувствовала себя чужой, но велела себе не спешить с выводами.
Ее племянник Уильям носился между взрослыми, вооруженный весьма реалистичным пулеметом «узи». Один из гостей заваливался на стену, делая вид, что его подстрелили.
– Сколько раз повторять, – прогудел Пол. – Перестань убивать людей. Приедет полиция, и мы загремим за решетку… – Он увидел Джо и заулыбался: – Видишь, полиция уже здесь! Привет, сестренка!
Уильям побежал к Джо, и та отложила коробку, увидев, что шестилетний племяшка готовится к прыжку. Поймать она его поймала, но едва устояла на ногах.
– Ты тяжеленный! – ахнула она.
– Привет, тетя Джо.
Амелия уже пробиралась к ней сквозь толпу с бокалом наготове.
– Привет, дорогая, – сказала она. – Молодец, что до нас добралась.
– Разве я могла такое пропустить? – отозвалась Джо. Амелию трудно было не любить.
Пол отлично выглядел.
– Ты похудел, – сказала Джо.
– Он готовится к триатлону в сентябре, – сказала Амелия, – и сейчас в активном поиске спонсоров, так что берегись.
– Я на мели! – ответила Джо, выдавив улыбку.
– Завязал с сыром, – угрюмо сообщил Пол. Потом указал бокалом на коробку. – Это мне?
– Надеюсь, тебе понравится, – сказала Джо.
Сыграло тут роль вино или нет, но, увидев шляпу, Пол просиял и продефилировал в ней перед гостями.
– Ты как будто сошел со страниц Ле Карре! – со смехом сказала Амелия. Уильям примерил шляпу вслед за отцом, еще больше всех развеселив.
– Спасибо, сестренка! – сказал Пол, чмокая ее в щеку. – Кстати, нам тебя здесь очень не хватало неделю назад. Мне взломали машину и стащили мой айпад. И моя ракетка для сквоша им зачем-то понадобилась. Полиция даже не приехала снять отпечатки!
Джо видела, что к их разговору прислушивается кое-кто из гостей, поэтому просто отшутилась:
– Прости, брательник, не моя вотчина!
Она могла бы рассказать, что полиция за всю свою историю не знала таких сокращений и урезаний, как теперь; что везде, кроме самых больших городов, постепенно ликвидируют обслуживаемые участки и что та горстка деморализованных сотрудников, которые пока остаются, чихать хотела на красавцев, которым хватает ума бросать свой айпад на виду в машине.
Но гости вряд ли оценят.
Впрочем, вести светские беседы она все равно никогда не умела, и еще хуже справлялась с этим делом, когда остальные опережали ее на несколько бокалов. Так что Джо просто бродила по гостиной и кухне. То один, то другой из друзей Пола изображал жгучую заинтересованность в ее профессии, уверяя, что у них самих до ужаса скучная работа. Но, когда она озвучивала пару-тройку смачных деталей, их интерес ощутимо угасал.
Она потягивала шампанское, чувствуя себя школьницей, не знающей, куда себя девать на дискотеке. Амелия предложила ей переночевать в комнате для гостей, но Джо вежливо отказалась. Хватит с нее и тех нескольких часов, что она проведет здесь в гостях.
Гостиную, как выяснилось, тоже переделали. Со старым потертым паласом распрощались, заменив его дубовым паркетом и пушистым афганским ковром. Мебель была из кожи и хромированного металла. По стенам, вместо консервативных деревенских акварелей, которым отдавали предпочтение родители, растекались художественные пятна краски. Джо ненароком вспомнился засаленный диван и рваные обои ее квартирки. Как она дошла до такой жизни?
Наконец она снова вышла во дворик подышать теплым вечерним воздухом. Их сад всегда был папиной радостью и гордостью. От дома он спускался к притоку реки Чаруэлл, за которым шумела фруктовая рощица, а потом снова поднимался к меже Вишневой усадьбы, территория которой начиналась метров через двести. Когда-то там жили миссис Каррутерс, у которой Джо брала уроки фортепиано, и ее муж. Наверняка оба они уже умерли, а если и живы, то точно переехали. Чем дальше Джо спускалась по ступенькам, оставляя за спиной слепящий уличный фонарь и углубляясь в заросший шпалерник, тем гуще становилась вокруг нее ночная тьма. У Пола не было ни малейшей тяги к садоводству, и от царившего вокруг запустения становилось немного грустно.
По берегу реки тянулась изгородь. Вспомнился рассказ Пола о том, что Уилл однажды прибежал отсюда перепуганный. Или это был кто-то из его друзей. В любом случае неприятно.
Джо перемахнула через забор, и шум вечеринки окончательно растворился в воздухе. Когда она была маленькой, тут водились тритоны и лягушки. Местами было топко, но она добралась до старой березы и с изумлением обнаружила, что качели до сих пор на месте, только покосились на одну сторону.
Освещая себе путь телефоном, Джо двинулась дальше, туда, где всегда были дикие заросли и куда отец сбрасывал на перегной скошенную траву и сорняки. В детстве она придумывала тут разные глупые игры с прекрасными феями и королями гоблинов, заимствуя сюжеты из книг Энид Блайтон, которые тогда глотала одну за одной.
Летучие мыши взвились над старым амбаром, будто черные клочья золы. Джо не могла поверить, что он тоже до сих пор стоит на месте. Амбар относился к Вишневой усадьбе и напоминал о далеких временах, когда там была ферма. Девочкой Джо всегда немного побаивалась его, одинокого и заброшенного на краю сада, со ставнями на крохотных оконцах. Миссис Каррутерс говорила, что он аварийный, вот-вот развалится, и что одна стена у него уже немного выгнулась.
Джо повернула было назад к дому, как вдруг дверь амбара распахнулась, и в проеме появился сгорбленный силуэт, опирающийся на палку. По земле запрыгал луч фонаря. Этого не может быть. Или может?
– Миссис Каррутерс?
Пожилая женщина резко остановилась и повернулась к Джо всей верхней частью тела, как будто ее позвоночник был припаян к бедрам.
– Да? Кто это?
– Это я, Жозефина, – крикнула Джо.
– Бог мой! – ахнула старушка. В другой руке она держала что-то похожее на жестяную банку. – Это и вправду ты, Джози?
Джо чуть не расплакалась от внезапно нахлынувшей ностальгии. Сколько лет прошло? Не меньше двадцати. Она не видела миссис Каррутерс с тех пор, как уехала в универ.
Пожилая женщина заковыляла к ней по кочкам, продолжая сжимать в одной руке банку, а в другой фонарь.
– Нет-нет, стойте там! – сказала Джо и сама поспешила навстречу по росистой траве. Подходя, она прикрывала глаза рукой, пока фонарь не опустился. Она увидела, что из банки торчит вилка, и почувствовала запах чего-то вроде кошачьего корма. Ей вспомнилась кошечка, любившая во время уроков тереться о ее ноги у педалей, но это было давно.
– Дай-ка я на тебя посмотрю, – проговорила старушка, вглядываясь в бывшую ученицу, хотя согнутая спина предельно усложняла ей эту задачу. Она была одета в блузку, мешковатый кардиган и резиновые сапоги. Ее запястья были узкими, пальцы – скрюченными. Под тонкими седыми волосами лицо выглядело болезненно худым; некогда искристо-голубые глаза стали бледно-серого цвета зимнего неба.