Люсинда Райли
Семь сестер. Сестра солнца
– А я вас предупреждал! – выразительно проартикулировал он губами в ответ, улыбнулся и тут же снова переключился на разговор с пышнотелой дамой, судя по всему, супругой майора.
– Так вы направляетесь в Африку? И куда именно? – громогласным голосом вопросил майор. – Несколько лет тому назад мне довелось побывать там. У моего младшего брата ферма по разведению крупного рогатого скота в Кении, где-то к западу от гор Абердаре.
– О, именно в Кению я и направляюсь. Остановлюсь в доме, расположенном на берегу озера Наиваша. Вы слышали про это озеро?
– Слышал ли я?! Конечно, слышал, милая. Собираетесь присоединиться к обитателям «Долины Счастья»? Так, кажется, называется эта местность.
– Понятия не имею о Долине Счастья. Меня пригласила погостить моя крестная мать, вот я и еду к ней.
– А позволительно ли мне поинтересоваться, кто ваша крестная мать?
– О, конечно. Эту даму зовут Кики Престон. Она тоже американка, как и я.
– Боже правый! – Сесили увидела, что пунцовые щеки майора, бросившего на нее ошарашенный взгляд, стали еще пунцовее. – Ну и дела! Кто бы мог подумать! Такая милая девушка…
– Так вы знаете Кики?
– Не стану лгать. Нет, лично я с ней не знаком. Но премного наслышан об этой даме. Впрочем, как и все, кто бывал в Кении.
– Получается, что она в тех краях известная личность?
– О да! Она и особенно ее подружка Алиса де Траффорд – личности весьма известные, я бы даже сказал, скандально известные. В клубе Мутаига в Найроби постоянно ходили разговоры об их проказах, мягко говоря… И потом эта великолепная девушка Айдина Сэквиль… Если бы я был лет на двадцать моложе, да вдобавок еще и холост, Айдина точно бы заарканила меня. Впрочем, у нее и без меня было полно поклонников, счастливчиков, которым она вскружила голову и сбила этих бедолаг с пути истинного. Вечеринки в ее доме и в доме Джосса Эрролла уже давно обросли кучей легенд. И к тому же… Но я почему-то уверен, что именно ваша крестная мать Кики и была той особой, которую все называли «девушкой с серебряной иглой».
– Она что, занималась шитьем? – Сесили почувствовала, как у нее голова пошла кругом от новой информации.
– О, для шитья у нее под рукой было достаточное количество негритянок, которые выполняли эту работу, но… – Майор бросил выразительный взгляд на озадаченное лицо Сесили. – Впрочем, милая, уверен, большинство этих слухов – самые обычные сплетни. И к тому же минуло уже лет двадцать, как я бывал там. Думаю, все означенные дамы уже успели угомониться, остепениться и завязали с былыми проказами своей бурной молодости.
– По вашим словам, жили они там очень весело?
– О да! Еще как весело! – Майор вытер рот салфеткой. – К сожалению, мой брат не состоял в членах этого кружка, его всегда больше интересовал собственный скот, чем шумные увеселения в клубе Мутаига. Но пару приятных вечеров мы с ним все же там провели. Вы обязательно должны навестить моего брата, когда будете в Кении. Я оставлю Одри его имя и адрес. Найти его будет несложно, уверяю вас. Только спросите Билла, и вам все укажут нужное направление.
– Вы говорите, у него скотоводческая ферма?
– Да. Старый добрый чудак, этот мой младший брат, – задумчиво бросил майор. – Так и не женился, а все свое свободное время охотно проводит среди аборигенов племени масаи, которые пасут скот на тамошних равнинах. Он всегда был у нас нелюдимым, склонным к одиночеству. Даже в детстве. А сейчас, мисс Хантли-Морган, расскажите немного о себе.
* * *
Сесили буквально падала с ног от усталости, когда наконец разошлись последние гости. Из последних сил она попрощалась с ними и медленно побрела наверх по бесконечно длинной лестнице. Уже приготовилась открыть дверь в свою спальню, но тут кто-то тронул ее рукой за плечо. Сесили негромко вскрикнула от неожиданности и развернулась, увидев перед собой улыбающегося во весь рот Джулиуса.
– Решил вот проверить, все ли зубы у вас на месте после этого ужасного фазана, съеденного на ужин.
– Да вы!.. Да вы напугали меня до полусмерти! Подкрались сзади, словно вор!
– Тысячу извинений, Сесили. Но, прежде чем вы отправитесь спать, хочу спросить, вы случайно не любитель верховой езды?
– Да, я катаюсь верхом. А что? У нас даже есть конюшня в нашем имении в Хэмптонсе. Я люблю верховую езду, хотя не уверена, что умею управлять лошадью по всем правилам.
– Я тоже не вполне уверен, что понимаю, что именно означает верховая езда по всем правилам. Но это и не столь важно. Обычно по утрам я совершаю верховую прогулку по окрестностям Даунса. Прочищаю, так сказать, мозги, прежде чем засесть за свою утреннюю работу. Если хотите составить мне компанию, милости просим. Завтра ровно в семь встречаемся на конюшне. Если, конечно, нам не помешает туман, который может спутать все планы.
– О, с большим удовольствием, Джулиус, но у меня нет подходящей одежды для верховой езды.
– Я попрошу Дорис подыскать вам подходящие бриджи или галифе и сапоги. У нас все запасные шкафы забиты такой одеждой, оставшейся от гостей за столько лет. Наверняка Дорис отыщет в этом хламе что-то, что будет вам по размеру. Итак, до завтра, да? – Джулиус снова улыбнулся.
– До завтра. Спокойной ночи, Джулиус.
Минут через десять Сесили с большим облегчением приняла горизонтальное положение на своей постели (правда, матрас, наверняка набитый жестким конским волосом, был чересчур твердым), однако сон не шел к ней. Более того, всякий раз, когда Сесили возвращалась мыслями к Джулиусу, сердце ее начинало учащенно биться.
Что приводило ее в немалое замешательство. Ведь она не сомневалась, что всю свою жизнь была без памяти влюблена в Джека и только в него одного, но еще никогда ни ее сознание, ни само ее тело не реагировали подобным образом на близость другого мужчины. К тому же Джулиус совсем не ее тип: ей всегда больше нравились блондины, а он темноволосый, загорелый, словно житель Средиземноморья. Не говоря уже о том, как раскованно и уверенно он держится с ней… Подобные манеры ей определенно не нравятся, особенно если учесть, что они познакомились лишь сегодня вечером. Но, видно, это его мало заботит. Впрочем, судя по всему, его вообще не заботит то, что о нем думают другие…
А зачем ему волноваться на сей счет? Но, пожалуй, главное – это зачем ей такая головная боль?
Наконец Сесили забылась беспокойным сном, ей снились толпы женщин, размахивающих огромными серебряными иглами, а навстречу им мчались аборигены с копьями наперевес. Потом приснился Джулиус, на которого напал лев…
Она проснулась внезапно и рывком уселась на постели. Сразу же спрыгнула с кровати и побежала к окну, отдернула в стороны ночные шторы, чтобы проверить, есть ли туман на улице. Что-то екнуло у нее внутри, когда она увидела чистое, ясное небо. Хорошее морозное утро. Все деревья в огромном парке, раскинувшемся вокруг дома вплоть до самого горизонта, сплошь покрыты инеем. Наверняка он скоро растает, если судить по ярко-оранжевому солнцу, первые лучи которого уже пробились сквозь бесконечные ряды могучих каштанов, обрамляющих со всех сторон симметрично распланированные садовые пространства.
– Какая красотища! Хоть оперу садись и пиши, – пробормотала она про себя. В эту минуту в дверь постучали, а следом вошла Дорис с чайным подносом.
– Хорошо спали, мисс? – поинтересовалась она у Сесили.
– О да, замечательно выспалась. Спасибо, Дорис.
– Вам налить чаю?
– Нет. Я сама себе налью.
– Хорошо. Так вы отправляетесь на верховую прогулку? Я вам кое-что подобрала из одежды и обуви. Думаю, вам все будет впору. Вы ведь такая хрупкая, мисс Сесили. Фигурка просто точеная.
– Спасибо. Я… да, думаю, мне стоит немного покататься верхом.
– Почему бы и нет? Тем более в такое прекрасное утро. – Дорис глянула на нее с улыбкой. – Сейчас принесу вам пакет с одеждой.
Сесили неторопливо пила чай, который оказался не таким крепким, к какому она привыкла у себя дома. И тут до нее дошло, что она пока так и не собралась позвонить родителям и сообщить им, что благополучно добралась до Англии. Интересно, как бы отреагировала мама, если бы Сесили сказала ей, что прямо сейчас собирается на верховую прогулку вместе с племянником Эдгара?
– Наверняка тут же принялась бы продумывать план вечернего приема, на котором можно будет объявить о предстоящей помолвке еще до того, как я вернусь домой, – негромко рассмеялась собственным мыслям Сесили.
– Что не так, мисс? – спросила у нее Дорис.
– Да нет, все в порядке. Просто я тут вспомнила, что должна позвонить родителям, сообщить им, что благополучно добралась до места.
– Не волнуйтесь, мисс Сесили. Наш дворецкий позвонил им еще вчера вечером и все сообщил. А сейчас давайте попробуем облачиться в эти одежки. Посмотрим, что и как.
* * *
Когда Сесили прибежала на конюшню, Джулиус уже восседал верхом на великолепном красивом черном жеребце.
– Доброе утро, – поздоровался он с ней. – А я все гадал, объявитесь вы или нет. – Он окинул ее с высоты внимательным взглядом. – Тогда вперед! – Джулиус жестом указал на красивую гнедую кобылку, которую грум как раз выводил во двор.
С помощью грума Сесили вскарабкалась в седло. Кобыла издала негромкое ржание и резко откинула голову назад. Сесили едва удержалась в седле.
– Бонни у нас девочка с характером. Уверены, Сесили, что вы совладаете с ее норовом?
Вопрос прозвучал как откровенный вызов.
– Постараюсь, – ответила она, беря из рук грума поводья и слегка успокаивая лошадь.
– Тогда в путь.
Они быстро выехали со двора, и Сесили последовала за Джулиусом по узкой дорожке, которая, петляя между деревьев, вывела их наконец на открытое пространство.
– Вам удобно? – спросил он у Сесили.
– Вполне. Но если вы не возражаете, я бы предпочла для начала более медленный темп.
– Конечно-конечно! Никаких возражений! Вначале мы предпримем небольшую прогулку легким галопом вокруг парка, а потом отправимся лицезреть окрестности Даунса. – Джулиус махнул в сторону бескрайних полей, простиравшихся вплоть до самого горизонта. – Здесь очень красиво. Дух захватывает от окружающих пейзажей.
Они перешли на медленную рысь, чтобы дать Сесили возможность и время освоиться в седле и приобрести необходимую уверенность, а потом Джулиус пустил своего скакуна легким галопом, и Сесили последовала за ним. Бонни взрывала копытами землю, наполняя воздух насыщенными запахами оживающей почвы; Сесили видела, как сверкает иней на траве и тут же тает под солнцем, кое-где в проталинах среди густой травы под каштанами уже проклюнулись головки первых подснежников, этих вестников приближающейся весны. Несмотря на холод, птицы весело щебетали, переговариваясь друг с другом, и Сесили наконец почувствовала себя почти что героиней одного из романов своей любимой Джейн Остин: все было точь-в-точь, как она себе это и представляла, читая ее романы.
– Дайте мне знать, когда захотите сбросить скорость, – крикнул ей Джулиус, скакавший впереди, хвост его жеребца мерно покачивался из стороны в сторону прямо перед Сесили. – Не дай бог, чтобы почетная гостья моей тетушки Одри сломала себе шею во время прогулки со мной!
Колючий ветер больно бил в лицо, Сесили почувствовала, как у нее начали слезиться глаза и потек нос, но она продолжала послушно скакать вслед за жеребцом Джулиуса. Однако в какой-то момент все же решила приостановить Бонни, потому что уже перестала ясно различать перед собой, но тут Джулиус остановился и повернулся к ней в седле.
– Все тип-топ? – спросил он у нее.
– Понятия не имею, что означает это ваше «тип-топ», но зато точно знаю, что мне срочно нужен носовой платок, – ответила Сесили, тяжело дыша.
– Точно, нужен, – согласился с ней Джулиус, снова развернулся в седле, а потом подъехал к ней поближе, став лицом к лицу. После чего извлек из верхнего кармана своего твидового пиджака белоснежный носовой платок из чистого льна, слегка подался вперед и стал протирать платком ее глаза.
– Честное слово, я и сама могу! – Сесили попыталась вырвать из его рук носовой платок.
– Да мне совсем нетрудно, хотя вытирать вам нос я точно не стану. Эту часть работы вы проделаете самостоятельно, – язвительно заметил он, вручая носовой платок Сесили, а она, в свою очередь, постаралась высморкаться как можно деликатнее. – Должен сказать, у вас такие красивые глаза.
– Спасибо за комплимент, но я сильно сомневаюсь, что они красивые и сейчас, когда так сильно слезятся.
– Пожалуй, прогулку по окрестностям Даунса нам стоит отложить до завтрашнего утра, хотя, как вы сами сегодня убедились, здесь по утрам гуляют очень сильные ветры. Понимаю, у вас в Америке климат значительно мягче.
– Напротив! В Нью-Йорке сейчас еще холоднее, чем у вас тут. Просто… просто я, наверное, немного простыла.
– Что меня совсем не удивляет. Дядя Эдгар у нас большой скопидом, считает каждый пенни, а вы сами можете себе представить, каких деньжищ стоит обогреть такой дом, как наш Вудхед-Холл. Это же целая куча фунтов! Довольно нелепая ситуация, особенно если вспомнить про тропики, где человек может ютиться в какой-нибудь хижине с минимумом элементарных удобств. Тогда немедленно возвращаемся домой, и пусть Дорис усадит вас возле полыхающего камина с чашечкой горячего чая.
– Но вы ведь можете продолжить прогулку и без меня, полюбоваться окрестностями Даунса в собственное удовольствие. Мне вполне по силам самостоятельно вернуться в Вудхед-Холл.
– Да я этими окрестностями любуюсь все дни недели, – улыбнулся он в ответ. – А вот вы пробудете у нас всего лишь каких-то пару дней, и потому сейчас я предпочитаю любоваться вами.
Сесили смущенно отвернулась в сторону, не хотелось, чтобы Джулиус заметил, как она покраснела. Даже шея стала красной. Сесили еще сильнее ухватилась за поводья, и они поскакали назад быстрой рысью бок о бок.
– Расскажите мне, – начала Сесили, слегка откашлявшись, – чем вы занимаетесь днями? Наверное, пишете стихи?
– О, если бы так было на самом деле! – тяжело вздохнул Джулиус. – Возможно, когда-нибудь мне все же удастся сбежать отсюда в Париж, поселюсь в какой-нибудь мансарде на Монмартре. А сейчас… А сейчас с грустью констатирую, что мои дни заняты тем, что я помогаю дяде Эдгару в управлении имением. Он меня натаскивает на это дело, словно норовистого жеребца, пугает тем, что в один прекрасный день мне придется заниматься управлением уже самостоятельно, но пока у меня не очень получается быть послушным и делать все, что делает он сам. Особенно меня донимают все эти бухгалтерские книги. Ох, уж эти бухгалтерские книги! Надеюсь, вы представляете себе, что это такое?
– Очень хорошо представляю. Мой отец всю свою жизнь корпит над такими же фолиантами.
– Жизнь без бухгалтерской отчетности восхитительна, честное слово! Но сможет ли когда-нибудь моя собственная жизнь быть такой, вот в чем вопрос. – Джулиус невесело усмехнулся. – Полагаю, мой дорогой дядюшка Эдгар уже успел понять, что у меня нет никаких математических способностей, да и по части бизнеса я тоже не очень силен, но, поскольку я являюсь его единственным наследником, он продолжает упорно надеяться на то, что я все же научусь когда-нибудь правильно складывать. Проблема лишь в том, что все это меня совершенно не интересует.
– А я вот люблю арифметику, – улыбнулась в ответ Сесили.
– Невероятно! Боже мой, мисс Хантли-Морган! С каждой минутой вы в моих глазах становитесь все более совершенной, как и каждое слово, которое срывается с ваших прелестных уст. Я еще не встречал женщины, которая откровенно призналась бы мне, что ей доставляет удовольствие заниматься математикой.
– Мне – да, как это ни дико звучит, быть может, – бросила Сесили с некоторым вызовом в голосе.
– Да я вовсе не собирался критиковать вас! Честно признаюсь, как бы я хотел найти себе подобную женщину в качестве будущей жены. Вполне возможно, я не стал бы клясться ей в вечной верности, хотя что такое эта верность в конечном счете? Но уж точно сложил бы к ее ногам все свои бухгалтерские книги. Ну вот мы и дома! – добавил Джулиус, указывая на усадебные постройки. – Предлагаю вам немедленно отправиться к себе, минуя конюшню.
Сесили уже была готова возразить, ей хотелось провести эти последние драгоценные мгновения наедине с Джулиусом, она знала наверняка, что будет дорожить ими всю оставшуюся жизнь. Но Джулиус уже спешился и подошел к ней, выжидательно глядя. Помог ей слезть с лошади, крепко обвив руками талию и на какой-то миг задержав их там даже после того, как ее ноги коснулись земли.
– Какое вы хрупкое, поистине неземное создание! – восхитился он. – Я даже не почувствовал вашего веса! А сейчас бегом в дом. Позже загляну к вам, проверю, как ваше самочувствие.
– О, все хорошо. Я уверена…
Но Джулиус уже снова вскочил в седло и взял за поводья и ее кобылку. После чего отсалютовал на прощание и быстрым галопом поскакал в сторону конюшен, ведя на поводу вторую лошадь.
* * *
Сесили была страшно разочарована тем, что за обедом Джулиус так и не появился в столовой; они с Одри трапезничали вдвоем. Одри расспрашивала ее о Доротее, о младших сестрах, подругах и приятельницах мамы, которых Сесили едва знала, в промежутках между разговорами она с трудом осилила пару ложек супа, который был заявлен как «овощной», но по вкусу скорее напоминал теплую водичку, в которой только что вымыли посуду.
– Дорогая, ты даже не притронулась к барашку, – заметила Одри, когда служанка забрала у них тарелки после второго блюда. – Судя по всему, ты действительно подхватила простуду.
– Наверное, – безропотно согласилась с ней Сесили. Кусок жирного, абсолютно несъедобного на вид мяса, который она все же решила откусить, тут же застрял у нее в горле. – Пожалуй, пойду к себе наверх и прилягу. Ума только не приложу, где я могла простудиться. Ведь у нас в Нью-Йорке гораздо холоднее.
– Все так, но не забывай, какая у нас здесь сырость, – ответила ей Одри, в речи которой в равной степени слышался и английский акцент, и американский говор. – Джулиус говорит, что простуду ты могла подхватить еще раньше, во время плавания. Я немедленно пришлю к тебе Дорис, она принесет бутылку с горячей водой и таблетку аспирина. Если сегодня вечером решишь остаться у себя, нет проблем: ужин тебе подадут прямо в комнату. К сожалению, сама я буду отсутствовать: ровно в шесть у меня собрание в местном приходе, я там состою членом совета, а эти наши заседания, они, как правило, длятся вечность. Эдгар, как тебе известно, тоже все еще в Лондоне. Ну, а Джулиус… Понятия не имею, где он будет коротать вечер… – Одри выразительно вскинула брови. – Как всегда, в своем репертуаре! Как бы то ни было, а я хочу, чтобы к воскресенью ты уже полностью оправилась. Я собираюсь устроить небольшую вечеринку с коктейлями, нечто типа прощального ужина. А сейчас ступай к себе, отдыхай и набирайся сил.
Сесили поднялась в свою спальню и улеглась в кровать. Она лежала, наблюдая за тем, как танцуют языки пламени в камине. Нет, больной она себя совершенно не чувствовала, разве что немного простуженной. А вот аппетит у нее пропал совсем по иной причине. Она закрыла глаза и попыталась уснуть, и тут же увидела перед собой лицо Джулиуса в ту самую минуту, когда он сегодня утром протирал ей глаза…
Потом раскрыла ладонь и вдохнула в себя запах его носового платка, который она продолжала сжимать в руке, и запах его самого.
«Сесили, ты ведешь себя крайне глупо! Начнем с того, что ты ведь ровным счетом ничего про него не знаешь, не говоря уже о том, что только-только ты стала приходить в себя после разрыва с Джеком. Через каких-то пять дней ты летишь в Африку, и на этом все! Ты его никогда больше не увидишь, – сказала она сама себе приказным тоном и спрятала платок в ящик прикроватной тумбочки. – Сегодня вечером тебе подадут ужин прямо сюда, и ты и думать о нем больше не станешь…»
В конце концов она все же задремала и проснулась ближе к вечеру, когда на дворе уже стало смеркаться. Тут же появилась Дорис с очередной чашкой горячего чая.
– Если вам по-прежнему нездоровится, мисс Сесили, то я бы посоветовала вам не принимать сегодня ванну, – сказала служанка. – В ванной комнате сейчас стоит зверская холодина. Когда вам подать ужин? Думаю, часов в семь, да? Как раз достаточно времени для того, чтобы вся пища хорошо усвоилась и переварилась, – продолжила служанка свою необременительную болтовню, подправляя огонь в камине.
– Спасибо, ровно в семь меня вполне устроит.
– Я сегодня вечером буду отсутствовать, в случае чего меня подменит горничная Эллен. Она присмотрит за вами. Позвоните в колокольчик, и она тут же прибежит, если вам что понадобится.
– Хорошо. Получается, что сегодня ужинать дома некому, да? – задала наводящий вопрос Сесили.
– Понятия не имею. Мистер Джулиус, он ведь у нас такой! Приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, а потому за него ручаться не могу. – Дорис, сама того не ведая, повторила ту же мысль, которую чуть ранее, за обедом, ей озвучила Одри.
– Здесь есть где развлечься? – поинтересовалась у служанки Сесили. – То есть я хочу спросить, ближайший город недалеко отсюда?
– Да, совсем рядом. Хотя я не рискнула бы называть Хэйзлмир «городом». Правда, там есть магазины, и кино показывают. Мы с Бетти как раз и собираемся туда вечером в кино. Будем смотреть «Приключения Робин Гуда» с Эролом Флинном в главной роли. Если вам больше ничего пока не надо, тогда я побегу, разыщу Эллен и предупрежу ее, чтобы она подала вам ужин ровно в семь.
– Приятного вам вечера, Дорис.
– Спасибо, мисс. А вы поправляйтесь побыстрее.
Дорис ушла, а Сесили взялась за чтение «Великого Гэтсби», все последние несколько недель, когда голова ее была забита чем угодно, но только не чтением, книга неизменно находилась при ней, но тем не менее она еще так и не дочитала ее до конца. И вот сейчас Сесили уселась возле камина с твердым намерением возобновить чтение романа. Да, она будет читать, а не думать о Джулиусе, который в этот момент, быть может, где-то совсем рядом с ней… Но она не будет…
Ровно в семь часов вечера в дверь спальни постучали, и на пороге показалась Эллен с обещанным ужином. Опять какой-то суп, вареное яйцо и тонкий ломтик хлеба с маслом. Даже если бы у Сесили и проснулся аппетит, то принесенная еда никак не вдохновляла. Она осторожно постучала по яйцу. Видно, сварено не просто вкрутую, а варено-переварено, пока желток не превратился в камень. Сесили силой заставила проглотить себя ложку тепловатого супа, и в этот момент в дверь снова постучали. Сесили не успела сказать «Входите!», как дверь распахнулась.
– Добрый вечер, Сесили. Вот узнал, что вы сегодня ужинаете у себя в комнате. Я и сам собирался поступить так же. Но потом подумал, что могу составить вам компанию: совместными усилиями, надеюсь, мы как-нибудь осилим эту бурду, которую приготовила нам наша повариха. Полное отсутствие кулинарных способностей, доложу я вам по секрету.
Джулиус вошел в комнату, держа перед собой поднос, на котором была выставлена такая же еда, что и у нее самой.
– Надеюсь, вы не станете возражать?
– Я… Нет, конечно нет.
– Боже мой! – жалобно простонал он, поставив поднос на маленький столик возле камина, после чего уселся в кресло напротив Сесили. – Итак, как я понимаю, у вас простуда, а ужин, как я погляжу на свой поднос, практически несъедобен. К счастью, я прихватил с собой кое-что, что поможет нам согреть наши расстроенные сердца.
С этими словами Джулиус извлек из кармана бутылку с жидкостью, похожей на бурбон, а из другого кармана достал стаканчик для зубной щетки.
– Придется довольствоваться одним стаканом, – обронил он. – Но жизнь, как известно, полна импровизаций, не так ли? – Джулиус с улыбкой глянул на Сесили и щедрой рукой наполнил стаканчик почти до краев, а потом протянул его ей. – В первую очередь дамам. Исключительно в медицинских целях, разумеется.
– Но я…
– Хорошо, тогда я первый. – Джулиус залпом осушил стаканчик. – Вот так гораздо лучше! Ничто так не спасает от холода, как глоток хорошего виски.
Сердце Сесили трепетало все сильнее, она понимала, что надо как-то унять это учащенное сердцебиение.
– Разве что маленький глоток. Наверное, от него вреда не будет, – осторожно предположила она.
– От маленького глотка вреда не будет, это точно. А если рискнете сделать глоток побольше, то это пойдет вам только на пользу, – подбодрил ее Джулиус, наблюдая за тем, как она, пригубив стаканчик, начала медленно пробовать вкус напитка.
– Вот и отлично! А сейчас беремся за яйцо. – Джулиус взял чайную ложечку со своего подноса и энергично постучал ею по яйцу. – Как всегда, переварено. – Он тяжело вздохнул. – Уже сто раз напоминал тетушке, каковы должны быть стандарты питания в этом доме, а заодно говорил и о полнейшей профнепригодности ее нынешней кухарки. И все как о стенку горохом! Тетя Одри старательно делает вид, что она меня не слышит. – Он откинулся на спинку кресла. – Как такое можно есть? Остается лишь одно: пить и еще раз пить. Ваше здоровье, Сесили. – Он взял стаканчик и выпил все, что там осталось. – А сейчас расскажите мне лучше о своей жизни в Нью-Йорке. – Он снова наполнил стаканчик и протянул его Сесили. – Я там никогда не был, но все говорят, что город просто замечательный.
– Да, так оно и есть. Везде громоздятся небоскребы, взметнувшиеся до самого неба, но полно и широких, открытых пространств, так что клаустрофобия в Нью-Йорке никому не грозит. Наш дом расположен рядом с Центральным парком, там можно гулять часами, накручивая милю за милей, и при этом не встретить ни единой живой души. Мне кажется, город вобрал в себя все самое лучшее, что есть в Старом и Новом Свете. К тому же это мой дом. – Сесили неопределенно пожала плечами. – Я люблю его.
– Но объясните мне, ради всех святых, если вам так хорошо дома, то какого черта вы срываетесь с места и несетесь уже буквально через пару дней в африканские джунгли?
– Потому… потому что меня пригласила к себе в гости моя крестная мать.
– Прямо сейчас? – Джулиус впился взглядом в лицо Сесили. – И это с учетом того, что в Европе сегодня очень неспокойно, а в случае чего Кения обязательно окажется втянутой в войну. Полагаю, есть и более веские причины для такого рискованного путешествия.
– Я… я собралась замуж, но потом все расстроилось.
– Понятно. – Джулиус снова отхлебнул из их общего стакана. – И тогда вы решили бежать прочь.
– Надеюсь, я не столько убегаю прочь, сколько бегу на поиски чего-то нового. Представился удобный случай побывать в совершенно иной для меня обстановке и среде, и я решила воспользоваться им.
– Разумно. Мне вообще нравится ваш позитивный склад ума. А что может быть хуже Вудхед-Холла, да еще в разгар зимы? Уверяю вас, везде намного лучше. – Джулиус снова вздохнул. – Но такова уж моя планида. Если, конечно, не вспыхнет война. Тогда я облачусь в военную форму и отправлюсь умирать куда-нибудь на край света. А потому надо ловить момент, пока еще есть время. Вы согласны? – Он снова наполнил стакан. – Возможно, я стану вторым Рупертом Бруком, воспою тяготы уже новой войны. Но будем надеяться, что мне повезет и я не закончу свои дни на поле сражения в битве за полуостров Галлиполи.
– Простите, а кто такой этот Брук?
– Вот беда, мисс Хантли-Морган! Оказывается, вы не получили достойного образования?
– Почему это? Я окончила Вассар, лучший женский колледж в Америке, – вспыхнула уязвленная Сесили.
– Тогда ваш преподаватель английской литературы явно не справился со своими обязанностями. Руперт Брук – это гений и самый известный военный поэт всех времен и народов. Я обязательно дам вам почитать книгу его стихов.
– Я вообще-то никогда особо не увлекалась литературой. Конечно, читаю, но в основном ради удовольствия, – откликнулась Сесили, чувствуя после виски приятную расслабленность во всем теле. – Как я вам уже говорила, меня больше привлекает математика.
– Тогда у вас логический склад ума, и вы больше тяготеете к точным наукам, а не к изящным искусствам. А давайте я вас сейчас проверю на знание арифметики. Посмотрим, как быстро вы умеете считать. Хм… Итак, сколько будет девятьсот семь минус двести четырнадцать?
– Шестьсот девяносто три, – ответила Сесили после короткой заминки.
– Сто семьдесят два разделить на шесть?
– Двадцать восемь целых, шесть десятых.
– Пятьсот шестьдесят умножить на тридцать девять?
– Двадцать одна тысяча восемьсот сорок. – Сесили весело хихикнула. – Это же просто! Погоняйте меня лучше по алгебре или спросите что-то, где нужны логарифмы.
– Поскольку я смутно представляю себе, что такое алгебра, и понятия не имею ни о каких логарифмах, то я не стану вас более пытать. Вы действительно необыкновенно умная девушка. Я прав? Но вы никогда не досадовали на то, что, имея за плечами образование в колледже, вы никак не можете применить все свои знания на практике? Скажем, зарабатывать на жизнь своим трудом. А все только потому, что вы женщина и вам уже заранее уготовлен удел просматривать разве что книги расходов при ведении домашнего хозяйства. Что при ваших-то талантах сущая безделица.
– Если честно, то меня подобное положение дел сильно напрягает. Но я знаю наверняка, что папа никогда не позволит работать ни одной из своих дочерей. К сожалению, это так, и с этим уже ничего не поделаешь.
– Представляете себе, какая ирония судьбы? Все, о чем я мечтаю, это чтобы меня оставили в покое и позволили заниматься любимым делом – облекать слова в поэтические строки, а я вместо этого днями напролет учусь, как управлять имением. Ну, и, конечно, роюсь в этих бухгалтерских книгах, один вид которых мне ненавистен. – Он весело оскалился, глянув на Сесили. – А вот вы! Вы бы всю эту работу могли бы проделать с легкостью, более того, работали бы с огромным рвением. Но вам в этом праве отказано, потому что вы женщина.
– Жизнь полна несправедливостей, – задумчиво бросила в ответ Сесили. – А потому мы должны принимать ее такой, какая она есть. И тем не менее, Джулиус, мы с вами оба находимся в привилегированном положении. В один прекрасный день вы унаследуете от дяди имение и этот дом, а я стану женой и матерью и буду вести комфортную жизнь богатой матроны. Никто из нас не обречен на бедность или тем более на нищету. Ведь так?
– Разумеется, так. Но вопрос, мисс Хантли-Морган, заключается в другом. – Джулиус обозрел Сесили внимательным взглядом. – Разве деньги делают человека счастливым? Вот вы, к примеру… Вы счастливы? Или я сам?
«В данный момент я счастлива, как никогда», – подумала про себя Сесили.
– Думаю, сейчас мне хорошо, и это главное, – сказала она вслух.
– А что, по-вашему, делает человека по-настоящему счастливым? Об этом вы задумывались когда-нибудь?
– Наверное… любовь, – ответила Сесили, решив, что даже если она и покраснеет сейчас, то это не будет так заметно, поскольку лицо у нее наверняка порозовело от выпитого виски.
