Люси Кларк
Убийство на острове
Глава 6
Ана
Ана посмотрела на экран мобильника: сигнала нет. Она встала поближе к окну, утопающему в толстой стене, – ничего не изменилось. От отсутствия привычных полосок в углу становилось неуютно. Настоящая проблема для истинного городского жителя, привыкшего всегда быть на связи, если только не спустился в метро.
«Видимо, на вилле слишком массивные стены», – подумала Ана, приложив ладонь к прохладному камню. Пока остальные восхищались убранством дома, она не проронила ни слова, сочтя интерьер слишком аскетичным: ей не хватало теплых ноток, цвета. Это жилище совсем не похоже на ее трехкомнатную квартиру, где полно произведений искусства, ярких подушек и стеллажей с книгами. Комната, доставшаяся им с Элеонорой, выходила окнами на задний двор. В сгущающихся сумерках Ана проследила взглядом за ломаной линией горного хребта и почувствовала себя невыносимо одинокой. Поблизости нет ни деревень, ни жилья, ни дорог – если не считать пыльную гравийку, ведущую к вилле. По коже побежали мурашки.
– Тук-тук! – в проеме появилась Лекси, заставив Ану вздрогнуть. – Хотела предупредить, что мы собираемся выпить что-нибудь на террасе.
Ана потерла руками плечи, чтобы избавиться от гусиной кожи.
– Отлично. Я как раз заканчиваю разбирать вещи. – Она достала из чемодана платье нефритового цвета.
– Какое красивое! – воскликнула Лекси и вошла в спальню, закрыв за собой дверь. – Новое?
Ана ощутила приступ паники – знакомое чувство, почти рефлекс – и мысленно сказала себе: «Замок не заперт. Ты можешь выйти из комнаты. Ты в безопасности». Она дала себе несколько секунд, чтобы проникнуться этой мыслью, затем сосредоточилась на вопросе.
– Да, побаловала себя.
Ана приобрела этот винтажный наряд в своем любимом магазине. Платье, хоть и не новое, стоило больше, чем она была готова потратить. К тому же для девичника покупка выглядела расточительной. За проживание на вилле денег с них, конечно, не брали, но перелет стоил прилично, поэтому Ана колебалась, стоит ли ехать. Она привыкла экономить и постоянно проверяла, в каком состоянии финансы, чтобы они с Люкой вдруг не остались без средств. Несмотря на постоянную работу и стабильный доход, бережное отношение к деньгам не помешает.
«Тебе пора подумать о себе, – заявила сестра, когда Ана рассказала ей о девичнике. – Ты не ездила отдыхать с тех пор, как родился Люка. Оставь его со мной. Мы устроим кинопросмотр, закажем пиццу и печенье с кунжутом. Пусть проведет время с тетей Ленорой».
Немного поразмыслив, Ана стукнула кулаком по столу и решилась. Но по мере приближения даты вылета ее беспокойство усиливалось – и не только из-за расходов. Все обстояло куда серьезнее.
Ана повесила платье в шкаф, повернулась и застыла на месте: Лекси устроилась на кровати рядом с открытым чемоданом, а в нем сверху на вещах лежал раскрытый паспорт. Ану вновь охватила паника. В аэропорту она пристально следила за тем, чтобы никто из девушек не увидел документы. Тем временем Лекси заметила:
– Свадьба уже через четыре недели, поверить не могу!
Ана подошла к чемодану и, делая вид, что распаковывает пляжное полотенце, ловким и незаметным движением спрятала паспорт в карман. Кажется, собеседница ничего не заметила. Вот и отлично. О чем там они говорили?
– Всего четыре недели? И как ощущения?
– Честно? Самого праздника я жду с нетерпением, но вот все эти формальности… Как подумаю, что мне придется сказать «да» перед огромным количеством народу, сразу прихожу в ужас.
– Ты же выступала перед зрителями. Я полагала, что при большом скоплении людей ты чувствуешь свободно.
– Вот именно, выступала. А в день свадьбы я просто буду самой собой.
– Понятно.
Ана никогда не жаждала оказаться в центре внимания, довольствуясь местом где-нибудь в заднем ряду. Нет, она не была тихоней. Просто привыкла думать, что нужно усерднее трудиться, стать сильнее и умнее, чтобы тебя заметили. В общем, что-то собой представлять.
– Мне хочется, чтобы ты поскорее увидела место, где состоится церемония. Оно прямо на берегу реки, терраса там просто шикарная. Надеюсь, нам повезет с погодой.
Ана знала, что место наверняка очень красивое, день окажется ясным, а простенькие букеты и незатейливые гирлянды отлично дополнят картину. По-другому и быть не может, если речь идет о Лекси. Что наводило на мысль: «Значит, это со мной что-то не так?»
Ана любила свадьбы. Гости довольны, веселятся, танцуют, забыв обо всем на свете, наслаждаются едой. Все очень красиво и романтично. Она никогда не была замужем – такой шаг не входил в ее планы. Мужчины проявляли к ней внимание, но Ана не встретила того, кого готова была боготворить и с кем захотела бы разделить судьбу. У нее есть сын, сестра, работа – можно считать себя везунчиком.
– Я так рада, что ты придешь на мою свадьбу! – широко улыбаясь, продолжала Лекси.
– Жду не дождусь!
Ана дала ответ в тот же день, как получила приглашение. Она поставила галочку напротив фразы «Я приду», отметила свои кулинарные предпочтения, выбрала любимую песню для плей-листа. Однако точно знала, что не придет: обязательно случится что-нибудь непредвиденное.
Глава 7
Элеонора
Элеонора выложила блестящие оливки в небольшую деревянную мисочку, найденную в буфете. Надо же, в этом доме все подобрано со вкусом. Похоже, тетя Фэн обладает врожденным чувством стиля. Интересно, здесь есть ее фотография? Элеонора всегда любила разглядывать снимки: можно смотреть сколько угодно, пытаясь решить, нравится ли тебе человек и готов ли ты ему доверять, и при этом не чувствовать себя неловко.
Она открыла банку дзадзики, вдохнула аромат, запустила внутрь ложку и набросилась на густую кремообразную массу, пахнущую чесноком. Элеонора могла есть эту греческую закуску тарелками: намазывать толстым слоем на хлеб, макать в нее чипсы, заправлять ею салат. Дзадзики – поистине универсальное блюдо. Она снова нырнула ложкой в банку, а когда подняла взгляд, увидела вошедшую в кухню Лекси и ожидала услышать упреки в свой адрес, но невеста лишь улыбнулась.
Элеонора облизала ложку, помыла ее и занялась остальными ингредиентами. Она достала из холодильника несколько сочных красных помидоров (неужели Робин не знает, что их хранят при комнатной температуре? Надо бы проверить, куда она засунула авокадо), помыла их, взяла острый нож для овощей и начала нарезать на толстые кружочки. Ни у кого из девушек не осталось сил, чтобы снова садиться в такси и ехать в ресторан, поэтому Элеонора потихоньку принялась готовить мезе: высыпала в небольшую чашечку обжаренный миндаль, выложила на тарелку фаршированные виноградные листья, разломала и поджарила в тостере питу, чтобы макать ее в хумус.
– Тебе помочь? – с готовностью спросила Лекси, поставив на столешницу бокал с каким-то пенящимся напитком. Подумать только, скоро эта девушка станет ее невесткой.
Элеонора посмотрела на руки Лекси: такие тонкие. Точнее, элегантные – вот верное слово. И никаких украшений, кроме кольца с огромным бриллиантом, которое выбрал для невесты брат.
Она вспомнила, как Эд сообщил ей: «Я встретил одну женщину». Он сидел в квартире Элеоноры, положив ноги на стол и ослабив узел галстука. Брат заглядывал нечасто, и она то и дело посматривала на него, пытаясь угадать причину визита. Глаза его светились, и в них даже проглядывала некоторая игривость. В тот день Эд выглядел не таким серьезным, как обычно.
Надо же, брат влюбился.
Элеонора вбила в строку поисковика «Лекси Лоу», но ей не нужно было нажимать кнопку «найти», чтобы догадаться, что девушка с таким именем просто обязана прославиться. Интересно, что она будет делать, когда сменит свою звучную и перекликающуюся с именем фамилию на скучное «Толлок»?
Вдруг вспомнилось: «Элеонора Толлок ворует товары с полок».
Она даже не удивилась, когда в выдаче появились сотни снимков Лекси: вот она выступает с разными группами, а вот старые клипы с музыкального канала, где Лекси танцует в полосатом трико. Элеонора включила один из роликов и застыла как загипнотизированная, наблюдая за плавными движениями тела, которое словно перетекало из одного состояния в другое. Лекси выделялась даже в группе высококлассных исполнителей. Было что-то завораживающее в пропорциях ее тела, выражении лица: девушка словно полностью растворялась в музыке. Неудивительно, что Эд в нее влюбился. Да от нее все зрители без ума!
Впервые они встретились за ужином в доме родителей Элеоноры и Эда. Мать достала свой лучший фарфор, отец откупоривал одну за другой бутылки «Шатонеф-дю-пап» и старался не пялиться без конца на будущую невестку. А Элеонора неожиданно для себя поняла, что Лекси ей нравится. Эд всегда выбирал красоток, но мисс Лоу отличалась от всех. Она поддразнивала и смешила жениха, оспаривала его мнение, а он… Он прислушивался. И тогда у Элеоноры зародилась надежда: «Может быть, хоть с ней…»
Сейчас она рассматривала Лекси и думала: не правильность ли черт и идеально прямой нос так притягивают взгляд? Словно красота – это математическая задачка, которую можно решить.
– Спасибо, я сама, – предложение о помощи отвергнуто, тем не менее будущая невестка не сдвинулась с места.
Элеонора не любила разговаривать, когда готовила, предпочитая сконцентрироваться на продуктах и их текстуре, пытаясь найти идеальный баланс между заправкой и специями.
Она выложила на тарелку помидоры вместе с тонкими колечками красного лука, затем покрошила сверху фету и добавила веточек орегано, которые сорвала на террасе в горшке.
– Я так рада, что ты смогла приехать, – подала голос Лекси. Она как будто пробовала слова на вкус, словно решая, можно ли доверять тому, что говорит. – Что заставило тебя изменить мнение?
Элеонора растерянно захлопала глазами.
– Не помню.
Ложь.
Когда Эд сообщил о девичнике, то добавил: «Ты должна поехать. Тебе пойдет на пользу». Чувствуя, как напряглось все тело, она ответила: «Тому, кто так говорит, следовало бы лучше заняться своими делами». Брат уставился на нее, а затем рассмеялся: «Что ж, верно подмечено».
А в четверг вечером пришло письмо от Бэллы. Элеонора весь день занималась скульптурой в гараже, пальцы онемели от холода, от рук исходил слегка металлический запах. Она посмотрела фотографии виллы, купающейся в солнечных лучах на фоне безоблачного неба, и подумала: «Может, и поеду». Затем прочитала тему сообщения: «Девичник». Не «Девичник Лекси» и не «Наши планы», а вот так просто, словно он один-единственный на свете.
Элеонора прочитала фамилии остальных получателей. Всего шесть человек, небольшая группа избранных. Видимо, она должна чувствовать себя польщенной? И вдруг кое-что бросилось ей в глаза. Элеонора наклонилась ближе к экрану, сердце бешено забилось, буквы начали расплываться… Она заморгала и потерла глаза. Прочитала еще раз.
Надо же. Элеонора откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки. А потом решила ехать.
Глава 8
Ана
С террасы доносились голоса. Ана привела себя в порядок и надела платье-рубашку нежного лимонного цвета, купленное в любимом секонд-хенде в районе Кингс-Кросс. Она поправила шарф на голове, брызнула духами на шею и запястья и вышла из прохладной комнаты.
Миновав кухню, где беседовали Лекси и Элеонора, Ана вышла на террасу и в нерешительности остановилась. Бэлла и Робин хлопотали у длинного деревянного стола, установленного под перголой; лучи заходящего солнца бросали золотистые отблески на их кожу. Легко передвигаясь в такт звучащей музыке, Бэлла раскладывала глянцевые фотографии, а Робин зажигала свечи, периодически бросая взгляды на подругу, смеясь и отпуская комментарии.
Как переводчик жестового языка, Ана легко читала людей, отмечая детали, укрывшиеся от внимания остальных: позы, взгляды, бессознательные прикосновения к определенным частям тела. Представшая взору картина интриговала: Робин кружила вокруг Бэллы и время от времени посматривала на нее в ожидании одобрения или проверяя, какую реакцию вызвали ее слова. Вместо ожидаемой непринужденности общение двух давних подруг выглядело натянутым.
Робин заметила Ану и спросила:
– Бокал просекко?
Та предпочла бы джин или имбирное пиво, итальянское игристое вино всегда казалось ей слишком сладким. Ну да ладно, она будет пить то же, что и остальные.
– Конечно. – Ана застучала каблуками по плиткам террасы и получила фужер с пенящимся напитком.
– Помнишь тот вечер? – спросила Бэлла, показывая Робин очередной снимок, запечатлевший Лекси с коротко стриженными обесцвеченными волосами на заднем сиденье такси: девушка смотрит куда-то в сторону, прижав голову к оконному стеклу, короткое золотое платье задралось, из сумочки высыпалось все содержимое. Похоже, Лекси здесь лет двадцать или чуть больше.
Робин закатила глаза.
– Ты и эту фотографию распечатала? Поверить не могу!
На других снимках невеста предстала в иных образах. Вот совсем юная Лекси в школьной форме обнимает подруг за плечи, галстук повязан на голове, словно бандана. А здесь она на отдыхе, сидит на банане в крохотном бикини. На следующей фотографии – неукротимая Лекси-танцовщица с нанесенной на тело серебряной краской.
Ана внимательно рассматривала снимки, чувствуя легкое замешательство. Изображенные на них девушки были ей незнакомы. Лекси, с которой она впервые встретилась год назад, преподавала йогу, любила поговорить о прочитанных книгах и просмотренных фильмах, была готова рвануть на другой конец Лондона в поисках лучшей в городе тайской лапши, задавала Ане интересные и глубокомысленные вопросы о работе. А еще по секрету сообщила, что танцы никогда не были ее страстью.
Именно Ана сопровождала Лекси, когда та выбирала свадебное платье – и их зарождающаяся дружба неожиданно перешла на новый уровень. После обеда они зашли выпить чего-нибудь в странное, больше напоминающее оранжерею кафе. Его обнаружила Ана и сразу поняла, что новой знакомой это место понравится. Через дорогу виднелась выкрашенная голубой краской дверь с табличкой: «Винтажные свадебные платья. Только по предварительной записи». Девушки перешли улицу и нажали на кнопку звонка. Навстречу им вышел мужчина в элегантном костюме с шелковым платочком в кармане пиджака и сказал: «Я определенно настаиваю, чтобы вы к нам зашли».
Нужное платье висело прямо на виду, на первых же плечиках стойки с одеждой, как будто знало, что за ним придет Лекси. Французское кружево, нежный цвет шампанского. Никаких пышных и тяжелых юбок и шлейфов, простая скромная модель до пола с глубоким V-образным вырезом на спине.
Когда Лекси отодвинула тяжелую штору и вышла из примерочной, ее лицо сияло: кружевная ткань прекрасно подчеркивала фигуру, темные пряди рассыпались по плечам.
Они решили, что вуаль или диадема будут лишними, лучше вплести в волосы веточку гипсофилы. Ане льстило, что новая знакомая прислушивается к ее мнению в вопросах стиля.
Когда они вышли из бутика на залитую солнцем улицу, Лекси поинтересовалась: «Не возражаешь, если мы не станем рассказывать Бэлле об этом визите?»
Такой вопрос говорил о многом, и сегодня, после знакомства со школьной подругой невесты, подозрения Аны подтвердились. Бэлла оказалась именно такой, какой она ее себе представляла: шла по залу аэропорта, сильно виляя бедрами; громко и гортанно смеялась, когда ее обыскивали сотрудники службы безопасности; направляясь на посадку, с видом собственницы обняла Лекси за талию. В самолете невеста собиралась занять кресло рядом с Аной, но Бэлла тут же похлопала по пустому соседнему сиденью, и Лекси с извиняющимся видом опустилась, куда велено.
Было интересно наблюдать, как трансформируется с годами детская дружба. Но Ана не переживала по этому поводу. Она зрелая женщина с багажом в лице сына-подростка, ипотеки и удачной карьеры и не станет разбивать лоб, лишь бы сидеть рядом с невестой. Пусть Бэлла застолбит свою территорию, если так хочет.
Ана отпила из бокала и отошла на другой конец террасы, подальше от стола с фотоснимками. У парапета стояла Фэн, глядя на море.
– Прекрасный вид, – заметила Ана.
Собеседница тут же улыбнулась.
– Да, верно.
– Здесь так тихо и безлюдно. Разительный контраст с Лондоном. Ты тоже из Борнмута, так? – Ана пыталась понять, кто есть кто в группе. Она уже знала, что Бэлла, Робин и Лекси дружат со школы, а Фэн – девушка Бэллы.
– Я из Глостера. В восемнадцать лет приехала в Борнмут учиться, да так и осталась там.
– Влюбилась в этот городок?
– От моря уехать сложно.
– Ты права. Твои родители остались в Глостере? Им не хочется перебраться на юг?
Повисло молчание, а затем Фэн ответила:
– Мы не общаемся.
– Прости, – сказала Ана сочувственно. – Должно быть, тебе непросто.
– Что именно? – К ним подлетела Бэлла с бутылкой просекко.
– Я рассказала о натянутых отношениях с родителями.
– Ярые христиане, – пояснила Бэлла. – Однако, – она уверенным жестом обняла Фэн за талию, – они не понимают, чего лишились.
Фэн сделала большой глоток пива, широкое серебряное кольцо на большом пальце звякнуло о бутылку.
– Какое красивое! – восхитилась Ана.
– Спасибо. Изготовлено по заказу Бэллы в ювелирном, где она работает.
– Надо же! А мне помнится, кто-то говорил, что ты медсестра. – Ана повернулась к Бэлле.
Та натянуто улыбнулась.
– Это в прошлом. Я решила сменить ночные дежурства и судна на витрины с бриллиантами.
Фэн незаметно поменяла позу, отстранившись от Бэллы.
– Скучаешь?
– По суднам? – Бэлла фыркнула. – Сплю и вижу!
Все замолчали. Фэн допила пиво, заявила, что хочет еще, и отошла. Бэлла проводила ее взглядом, закусив губу, и ее лицо на секунду стало несчастным. Но она тут же повернулась к Ане с дежурной улыбкой.
– А как насчет тебя? Ты, значит, новая подружка Лекси. Чем занимаешься? Как это вы так быстро сошлись?
Голос Бэллы звучал вполне дружелюбно, но Ана прекрасно поняла намек: она пока чужая в этой компании, ей лучше не забывать свое место.
Глава 9
Элеонора
Элеонора разорвала бумажный пакет, вытащила свежую, выпеченную на камнях буханку и нарезала ее толстыми ломтями, вдыхая аромат теплого дрожжевого хлеба.
Пристроившаяся на табурете Лекси спросила:
– Ты раньше была в Греции?
– Один раз. С Сэмом. – Ну вот, она произнесла его имя. Такое впечатление, что необходимо делать это несколько раз в день, чтобы поверить, что он существовал. – В наш единственный отпуск.
Какая прекрасная, волшебная, идеальная неделя! Если бы Элеоноре предложили вернуться в прошлое, она бы выбрала ту поездку. Дешевый отель на Корфу, картонные стены, парочка подростков в соседнем номере, которые ежедневно напивались до бесчувствия и затем блевали в ванной. Вереница кафешек, где подавали привычную британцам еду: бургеры с картофелем фри или пиццу с парой ложек греческого салата. Но ничто не имело значения, потому что они были вместе.
– Жаль, что я не успела с ним познакомиться. Эд считал Сэма классным.
Неужели? Элеонора хотела сказать, что подобного эпитета недостаточно, чтобы описать ее жениха. Однажды она проговорилась, что ей негде хранить инструменты, необходимые для занятий скульптурой. В следующие же выходные Сэм, включив радио и напевая рок-композиции девяностых, соорудил шкаф во всю стену. Ему нравилась ее стряпня. Жених сначала любовался внешним видом блюда и задавал вопросы. Потом съедал половину, клал вилку и нож на тарелку и делал паузу, чтобы насладиться вкусом. Он никогда не спешил. Сэм обожал компьютерные игры и, когда собирался удалиться в комнату, где стояла приставка, с улыбкой говорил: «Пойду помедитирую». Он прекрасно понимал, что собой представляет. Когда жених смотрел на Элеонору, ей казалось, что он знает ее как облупленную и все равно любит.
– Представить не могу, как тебе, наверное, тяжело пришлось. То есть приходится, – поправилась Лекси.
– Он умер, не дожив до свадьбы четыре недели. Девичника у меня так и не было.
– Боже, мне так жаль… – Невеста, по-видимому, чувствовала себя крайне неловко. – Полагаю, тебе сложно веселиться вместе с нами?
Элеонора понимала, что ведет себя несколько жестоко, но иногда хотелось, чтобы окружающие поняли, каково ей. Впрочем, Лекси ни в чем не виновата.
– Ничего. Мой девичник в любом случае выглядел бы иначе. Я бы просто пообедала с мамой и Пенелопой – это соседка снизу. Так себе праздник.
И все-таки она с удовольствием заказала бы пару блюд в «Пиноккио». Ей всегда нравилось, как они готовят ризотто с рыбой.
Элеонора сложила толстые ломти хлеба в корзинку. Все, можно относить еду на стол.
Лекси посмотрела в сторону открытых дверей, ведущих на террасу. Остальные девушки смеялись, мягкий вечерний свет обрисовывал их фигуры. Невеста соскользнула с табурета.
– Отнесу оливки. Не задерживайся на кухне, присоединяйся к нам.
И она вышла наружу. Раздались приветственные возгласы, за ними последовал звон бокалов. Остальные выглядели такими счастливыми, веселыми и естественными. Похоже, всем людям рассказывают, как надо держаться и вести себя, а Элеонора этот урок пропустила и так и не освоила материал.
Каждый понедельник, собираясь утром в школу, она чувствовала, как в животе начинает шевелиться холодная скользкая змея, которая иногда засыпала, но потом снова напоминала о себе. И особого повода для этого не требовалось: взрыв смеха в задней части школьного автобуса, ткнувший в нее пальцем мальчик в вестибюле: «Элеонора Толлок ворует еду с полок». Замечание учителя: «Говори громче, мы тебя не слышим!» И тут же быстрая, осторожная и смертоносная змея начинала шевелиться.
Эд совсем другой, ему все давалось легко. Он разбирался в том, какие группы в данный момент популярны; забавлялся с йо-йо, когда все сходили по ним с ума, и забросил его, когда мода на игрушку прошла; прекрасно знал, что джинсы носят на бедрах, а не на талии. Элеонора не была знакома с такими тонкостями, морщила лоб и выглядела слишком серьезной и постоянно сосредоточенной. Никто не любит тех, кто чересчур старается и пристально смотрит.
Стоило ей выпить – становилось проще, контакт налаживался. Элеонора переставала постоянно держать оборону, а окружающие с удивлением говорили: «Да ты, оказывается, веселая!»
На вечеринках она чувствовала себя как неопытный актер, которому режиссер постоянно подсказывает: «Не сжимай так сильно бокал! Засунь руки в карманы и прими более непринужденный вид! Улыбайся! Ты губу закусила. Да улыбнись же ты!»
И на одном из таких мероприятий она встретила его.
– Сэм Мейн! – громко произнесла Элеонора, стоя на кухне виллы.
В тот вечер она мыла стаканы – всегда предпочитала найти себе какое-нибудь занятие, пока другие веселились. Такси приедет через двадцать минут. Если не спешить, она как раз закончит к этому времени и уедет домой, к уютной пижаме и мятному чаю.
– Помочь? – раздался рядом мужской голос.
– Нет, спасибо. – Элеонора даже не подняла взгляд.
– Мне вообще-то тоже не нравятся вечеринки, – сказал Сэм, облокачиваясь о столешницу. – Она посмотрела на него, а он тихо продолжил: – Никто не станет мыть посуду, если только не заскучал.
И улыбнулся. Элеонора тоже. Только теперь она хорошо рассмотрела парня, подметив все детали: полоску розовой кожи в центре подбородка, где щетина редела, плохо сидящие джинсы. Сэм сообщил, что трудится в сфере цифровой рекламы, но до сих пор оплакивает лучшую работу в жизни: на шоу «Блокбастерз». Он часто отвечал невпопад, неудачно шутил или не понимал, о чем говорят остальные. Но, поняв, что сел в калошу, всегда смеялся над собой, словно и правда находил ситуацию забавной. Тогда как Элеонора в подобных случаях чувствовала стыд и унижение, опускала глаза и краснела.
– Как у тебя это получается? – спросила она однажды у Сэма, когда они возвращались домой после ужина с Эдом и его друзьями.
– Что именно?
– Не обращать внимания на то, что думают окружающие.
– А какое мне до них дело? Всем не угодишь. Есть только один человек, чье мнение для каждого из нас действительно важно.
Элеонора подумала, что, похоже, знает, кто это.
– Ты сам.
Глас мудрости. Когда Сэм изрекал подобные истины, они звучали так просто, хотя Элеоноре сложно было услышать их среди гула кричащих в голове голосов. Она поняла, что труднее всего понять наиболее очевидное. В подростковом возрасте Сэму пришлось заботиться о матери, которая страдала болезнью Паркинсона. Он рассказывал, как несладко ему пришлось, но даже в самые мрачные и страшные моменты жених находил место для юмора, любви и надежды, ведь жизнь многогранна. Он научился этому у матери, наблюдая за ней в последние годы. Элеоноре не посчастливилось познакомиться с будущей свекровью, о чем она сильно жалела. Ей хотелось взять руки пожилой женщины в свои и поблагодарить ее за то, что та произвела на свет такого чудесного сына.
Элеонора провела с Сэмом всего десять месяцев, хотя должна была пробыть с ним до конца своих дней. Какого черта? Нет, серьезно, вы, вершители судеб: какого черта?!
Она дотронулась до двух обручальных колец, которые носила на цепочке на шее, и вспомнила, как забирала их у ювелира. Прошло едва ли две недели с момента смерти Сэма, когда овдовевшая невеста, стоя у прилавка со слезами на глазах, прочитала надпись, которую втайне от нее попросил выгравировать жених: «Всегда с тобой».
С террасы раздался громкий смех. Элеонора прекрасно знала чей. Вот она, хохочет, откинув назад голову и держа в руке бокал, словно весь мир принадлежит ей одной.
И снова в животе зашевелилась свернувшаяся кольцами смертоносная змея.
Мы знали, что готовы отдохнуть на славу.
Мы собирались подставить тела под горячие поцелуи солнца, коротать вечера в греческих ресторанчиках, макая ломти хлеба в оливковое масло с орегано, пить холодное пиво и ледяную «Фанту лимон» прямо из бутылок, погрузиться в голубую сверкающую воду, полежать на усыпанном светлой галькой пляже. Нам хотелось окружить себя компанией женщин и болтать о вкусной еде, путешествиях и сексе – а не о работе, детях и стареющих родителях. Мы желали чувствовать себя свободными, беззаботными, привлекательными, стремились к тому, чтобы подруги стали зеркалом, в котором отразятся более совершенные и яркие черты наших натур.
Все мы хотели и заслуживали этого.
Но одна из нас думала, что заслуживает этого лишь она.
