Людмила Вячеславовна Федорова
Истории, написанные при свече
Наконец, Эмма собралась с силами и с раскаивающимся выражением лица промолвила:
– Джон, милый, ты же знаешь, что я люблю только тебя. Это был просто невинный флирт, такого больше не повториться…
Джон улыбнулся и ласково ответил, протянув дорогое кольцо:
– Что ж, я верю тебе, но в первый и последний раз. В знак этого я делаю тебе предложение официально сочетаться браком…
Эмма растерялась, съёжилась, но сделала натянутую улыбку и, приняв кольцо, пробормотала:
– Очень мило с твоей стороны, Джон, я буду шить платье в дорогом ателье, поэтому свадьбу будем справлять месяца через два, чтобы швеи успели сшить мой наряд, точную дату я назову через неделю…
– Отлично, дорогая, будем готовиться, а пока я хотел тебе предложить главную роль в мюзикле «Фараон и рабыня», в «Чикаго» ты выступила блестяще… – закончил разговор Джон Борс и лёг спать, а Эмма не спала: она со слезами в карих очах смотрела то на газету, то в окно и размышляла…
О чём? О бабушке, о своей карьере, о будущей свадьбе с Джоном, об Эдгарде…
Казалось бы, Эмма добилась всего, чего хотела, но на душе у неё было тоскливо, пред глазами всплывали два дорогих сердцу образа: образ бабушки, Екатерины Даниловны, с её мудрой поговоркой «без Бога не до порога» и образ Эдгарда с его простой наивной красотой, обаянием юности и чистоты…
«…Ведь мы с Эдгардом, примерно одного возраста, а я с этой жутко яркой «штукатуркой» на лице выгляжу, лет на пять старше своих девятнадцати лет…» – промелькнула мысль у Эммы…
На следующий день была первая пробная репетиция нового мюзикла, Эмма искренне старалась влиться в музыку, хорошо исполнить роль роковой красавицы Египта, но у неё не получалось то ли, потому что она нервничала, то ли потому что в голове был не сюжет мюзикла, а те же мысли, что и ночью…
Джон тоже был не в духе, молчал, потом резко встал и буркнул:
– Что ж, терпимо для первой репетиции, но попрошу тебя, Эмма, быть собраннее в следующий раз! На сегодня хватит, актёры – по гримёркам, а художников по костюмам и декорациям попрошу задержаться и представить первые эскизы!
Эмма вошла в гримерку, ей стала помогать расшнуровать танцевальный костюм милая девушка Хлоя со словами восторга:
– О, Эмма Скотт, я всегда восхищалась вашим умом, красотой, смелостью, вы – невеста такого известного и богатого человека, как Джон Борс, имели роман с олигархом Энтоном Борсом! Если бы вы мне дали совет или раскрыли свой секрет…
Эмма повернулась лицом к Хлое, скрутила свою ручку в кружевной перчатке в кулак и ответила:
– Хлоя, наивное дитя, знаешь, где у меня все мужчины? В кулаке одном я их держу, как в ежовых рукавицах! Просто нужно быть смелее и хитрее их, тогда будешь иметь волю выбирать того, кого пожелаешь!
– О, спасибо за совет, блистательная Эмма! – воскликнула счастливая Хлоя, а Эмма с грустью подумала: «Да, раньше это было так, но сейчас я сама сомневаюсь в своих словах. Быть Эммой Скотт оказалось не легче, чем Владленой, по крайне мере, лжи и боли меньше почему-то не стало…».
Переодевшись, Эмма вышла на крыльцо театра и села на ступеньку в раздумьях, когда её грустные мысли прервал весёлый голос Андре – молодого декоратора «Мьюзик-Джаз Холла»:
– Эмма, можно с тобой посоветоваться?
– Андре, ты хочешь посоветоваться? А я думала, что ты – «рыцарь без страха и упрёка» с весёлой улыбкой до ушей! – съязвила Эмма, но без злости, просто у неё не было настроения.
– Эмма, не язви, а посмотри на эскиз: если тахта будет стоять чуть за картонной колонной, тебе будет удобно на неё лечь? А ковёр из тростника на полу не помешает танцевать? А куда поставить вазу с пальмовыми ветвями, чтобы ты её не уронила? – стал уточнять рабочие вопросы Андре, а потом вдруг признался – А что касается моего характера, так это – просто закалка трудной жизнью, я – эмигрант из Советского Союза, по паспорту я – Андрей, а уже в США меня называют Андре…
Эмма посмотрела с удивлением на Андре, похлопала изумлённо ресницами, а потом спросила на русском языке:
– Я – тоже из Советского Союза! Скажи, Андрей, почему ты уехал в США?
– Ну, у меня много причин. Во-первых, я остался один, вся родня погибла из-за той проклятой войны, мне было одиноко, во-вторых, я – православный христианин и ношу крестик, и из-за крестика меня отчислили из художественного училища, а я всегда хорошо рисовал и мечтал быть декоратором. Вот, исполнил свою мечту в США. А ты, Эмма, почему здесь, а не в СССР? – закончил повествование Андрей и стал ждать ответа Эммы.
– У меня история намного сложней: я всегда верила своей стране, была уверена в её идеалах, но моя бабушка, единственный близкий и понимающий меня человек, жила по-старинке, держала для молитвы молитвослов и старые иконы, и меня всё учила: «Без Бога не до порога». За иконы её на «воронке» увезли на Колыму в ссылку. Я тяжело это пережила, я очень люблю бабулю, поэтому и уехала в США в надежде выгодно устроится, со временем спасти бабушку и попросить её помочь мне прийти к Богу, но пока у меня что-то слабо получается… – призналась Эмма, хотя ей это далось с трудом.
Андрей внимательно посмотрел на Эмму, покачал головой и ответил:
– Э, Эмма, так у тебя ничего не получиться, ведь поменять страну – не главное, тебе сначала себя поменять надо, а без этого толка не будет. Ну, подумай, в Советском Союзе ты была далека от Христа из-за атеизма, в США ты так же далека от Бога, только из-за роскоши и блуда. Ну, и стоило менять шило на мыло? Ты ведь так и прокутишь свою жизнь в пустую, не спасёшь бабушку, не исполнишь её завета, если сама не изменишься. И ты – не натуральная блондинка, у тебя тёмные корни и карие глаза…
Тут Андрей взял из чехла, что висел у него за спиной, гитару и спел на русском языке:
– Говорила мама мне строго:
«Без Бога ведь не до порога»,
Но я поздно понял смысл слов,
Но мама простит там, с облаков…
Эмма не выдержала и не просто заплакала, а зарыдала, уткнувшись в ладони.
Андрей прекратил петь, вытер слёзы Эммы и тихо промолвил:
– Прости, я не хотел тебе сделать больно или обидеть, я хотел тебе помочь, честно. Как ты хочешь и будешь жить дальше, решать только тебе, я не в праве даже комментировать твою жизнь, я только твой коллега, я просто дал совет…
Эмма успокоилась и с ясной улыбкой ответила:
– Нет, Андрей, не извиняйся, это были полезные, целебные для меня слёзы, ты на многое открыл мне глаза…
После этого Эмма встала с крыльца и пошла в пустой кабинет Джона, где оставила кольцо, подаренное им, и написала заявление об увольнении. Затем Эмма отправилась в гримерку, смыла всю косметику, переоделась в простенькую обувь, скромное платье мятного цвета и повязала милую лёгкую косынку. Взяв свой гонорар за роль в мюзикле «Чикаго», Эмма сперва пошла в парикмахерскую и удивила мастера просьбой:
– Перекрасьте меня, пожалуйста, в естественный тёмно-русый цвет и подстригите…
Мастер поражённо пожал плечами и ответил:
– Леди, обычно девушки просят меня сделать цвет волос ярче и выразительнее и накрутить модную причёску, но, если вы предпочитаете такой имидж, я сделаю…
Через полчаса совершенно обновлённая Эмма вышла на улицу и стала спрашивать у прохожих:
– Вы не подскажите, где есть христианский православный молельный дом или храм?
Люди смотрели на скромницу в платочке очень недоброжелательно, но один пожилой мужчина улыбнулся Эмме и подсказал, куда идти…
Скоро Эмма стояла перед резными деревянными дверьми православного молельного дома и не решалась туда войти…
Тут вышел пожилой батюшка с добрым выражением лица и лучистыми тёмно-серыми очами со словами:
– Дитя моё, ты что ж стоишь, а не заходишь?
– Знаете, батюшка, я – не крещёная, о вере и Христе знаю, но очень мало, если нужно будет перечислять мои грехи, то я отниму у вас много терпения и времени, я наломала не мало дров. Но я очень хочу, жажду всем сердцем принять крещение и исправиться, вы, видно, добрый человек, помогите мне, пожалуйста, в этом… – тихо, но уверенно попросила Эмма и с покаянием слегка склонила голову…
– Что ж, не будем разбирать твою прошлую жизнь, это не нужно в твоей ситуации, проходи в молельный дом, поговорим о таинстве крещения…
Анна села на табуреточку, а батюшка ласковым тоном с час объяснял азы православия, подарил Эмме молитвослов и ещё пару полезных книг о религии, а потом закончил урок словами:
– В, принципе, огласительную беседу ты прошла, можем окрестить тебя прямо сейчас, свечницы нашли тебе крестильную рубашку, так что никаких препятствий нет. Каяться перед крещением не обязательно, при крещении грехи, совершённые до него, прощаются без озвучивания их, но, если что-то мучает тебя, ты можешь мне сказать…
– Вы сами поймёте, что меня может мучить, когда узнаете, кто я была, а была я скандально известная джаз-певица Эмма Скотт… – ответила Эмма и смутилась…
– А, понятно, ну, это уже не важно, кем ты была, важно то, кем ты будешь, но работу тебе придётся поменять: христианка не может выглядеть так вызывающе, как ты на фотографиях в газетах, и имя тоже. Насчёт работы, могу тебе предложить быть певчей в нашем молельном доме, оклад меньше, чем у джаз-певицы раза в три, но всё же работа и заработок на жизнь, а имя выбирай любое из вон того списка на стене…
Эмма подошла к списку, пробежалась глазами, а потом пришла к батюшке со словами:
– Благодарю от души за понимание, я с радостью стану певчей в молельном доме, а из имён я выбрала имя «Анна»…
– Что ж, просто замечательно, приступаем к таинству! – скомандовал добрый батюшка…
Когда таинство кончилось, и Анна вышла с маленьким золотым крестиком на улицу, она почувствовала прилив сил, лёгкости, спокойствия, радости…
Через несколько дней был готов её новый паспорт, где звучало третье имя: «Анна Смит», и Анна, получив первую зарплату, как певчая, смогла снять квартиру…
Анна выглянула в окно нового пристанища и замерла от восторга и удивления: во дворе ходил Эдгард!
Анна с восторженным возгласом побежала на улицу и окликнула юношу:
– Эдгард, милый! Это же я, Эмма, только я теперь христианка Анна Смит, певчая в молельном доме…
Эдгард удивился, но приобнял девушку и ласково ответил:
– Я так рад тебя видеть! В простой одежде без макияжа ты ещё прекраснее! Значит, ты теперь Анна? Анна, милая, хорошая моя, значит, мы теперь – ровня? Я так люблю тебя, что теперь ни за что не отпущу!
– А сама от тебя, Эдгард, никуда не уйду! Ни за что и никогда! Я тебя ещё при первой встрече полюбила! Знаешь, никогда не верила в любовь с первого взгляда, а, вот такое случилось! Ты как оказался здесь? – воскликнула Анна, нежно прижавшись к Эдгарду.
– А мне в этом доме родители квартиру однокомнатную купили, чтобы я учился в хороших условиях, я ведь юристом буду, мне два года учиться осталось. Анна, милая, хорошая моя, выходи за меня замуж! Ведь это же знак свыше, что мы встретились снова… – предложил Эдгард.
Анна задумалась, а потом сказала:
– Я выйду за тебя замуж, но ты поможешь мне в одном деле: у меня бабушка в Советском Союзе в ссылке на Колыме, ты привезёшь к нам её как можно скорее. А ещё мы венчаться должны, я ведь теперь христианка…
Эдгард поцеловал ручку Анне, поправил платочек, а потом заботливо промолвил:
– Милая, до этого я не принадлежал какой-то религии, но, если тебе это важно, я приму крещение, и мы обвенчаемся. И бабушку твою и выручим, и досмотрим, я всё для тебя сделаю!
Анна с нежностью посмотрела в очи любимого и ответила:
– О, Эдгард, за эти слова я люблю тебя ещё больше!
… Спустя две недели в молельном доме состоялось венчание Эдгарда и Анны. Обстановка и одеяния молодожёнов поражали простотой, на Анне было скромное белое платье и белый полог вместо фаты, Эдгард оделся в светлые брюки и белую рубашку, но как же сияли счастьем и любовью их глаза, их лица! Красивее всех бриллиантов!
Когда венчание закончилось, Анна и Эдгард нежно и скромно поцеловались, и Эдгард спросил:
– Анна, любовь моя, не жалеешь ли ты, что так быстро приняла решение выйти замуж за меня, скромного студента? Будешь ли ты счастлива со мной?
Анна с мягкой улыбкой взглянула с любовью в глаза Эдгарда и ответила:
– Поверь, я сейчас так счастлива, что не жалею ни о чём, именно тебя я ждала всю жизнь, именно с тобой я буду по-настоящему счастлива…
Спустя месяц переживаний и слёзных молитв, Анна увидела поздно вечером во дворе своего мужа, Эдгарда, а рядом с ним… свою бабушку, Екатерину Даниловну! Как же обрадовалась Анна! У неё дыхание стало прерывистым от счастья! Анна сбежала по лестнице во двор и кинулась на шею бабушке со словами:
– Бабушка, как я счастлива, что ты снова со мной! А я ведь теперь христианка Анна, я поняла смысл поговорки «без Бога не до порога»…
Бабушка в ответ нежно обняла внучку и промолвила:
– Внученька, я горжусь тобой, и муж у тебя добрый, хороший человек…
Что ж, я закончу повествование об Анне, она с третьей попытки обрела своё счастье, а выводы из этой истории, дорогие читатели, делайте сами…
Путь Мольера
… Жан Батист Мольер, черноволосый обаятельный молодой мужчина с обаятельной улыбкой и удивительными карими глазами, которые приводили в восторг актрис, сидел за старым деревянным столом и быстро писал пером на пожелтевшей бумаге.
Именно в этот момент зашёл его друг, актёр Пьер со словами:
– Поклен, уже два дня не отрываешься от работы, у нашего театра будет новая пьеса?
Мольер недовольно посмотрел на друга и ответил:
– Это будет великая трагедия, и мы соберём большой гонорар и расплатимся с кредиторами! И не называй меня Покленом, моей настоящей фамилией, я уже привык к своему псевдониму…
– Жан, наш театр в долгах, как в шелках! Никто не ходит на твои трагедии, а ты снова изображаешь из себя гения! Напиши что-нибудь попроще, например, комедию! – посоветовал с упрёком в голосе Пьер.
– Вот, дописал, оцени! – воскликнул Мольер, откинул назад кудри и подал рукопись Пьеру.
Пьер сел в убогое рваное кресло и стал читать, качая головой и приговаривая:
– Жан, что ты вытворяешь! Ты пишешь банально, скучно, у нас опять не будет зрителей, а ты мечтаешь попасть со своими творениями к королю! Мы никогда так не только к королю не попадём, но даже с долгами не расплатимся!
Мольер рассердился, выхватил грубо рукопись и ответил:
– Я ещё создам шедевр, и мой театр будет выступать у короля, вот увидишь! А пока в следующее воскресение премьера!
Пьер передразнил Мольера:
– «Создам шедевр»! Унял бы ты гордыню, Мольер!
Мольер всю неделю усердно готовился к премьере, репетировал, шил костюмы из дешёвых тканей…
И вот, Мольер соскочил с жёсткой лежанки в шесть утра: в этот день была назначена премьера.
– Сегодня – мой день! – решил радостно для себя Мольер, но понял, как горько он ошибался, когда на премьеру пришло десять человек.
– Как так?! Нет даже половины зала! – разочарованно воскликнул Мольер, но велел своим актёрам начинать пьесу.
Зрители откровенно посапывали, но Мольер старался доиграть изо всех сил, когда появились кредиторы.
«Этого мне ещё только не хватало…» – печально подумал Мольер и продолжил играть.
Кредиторы вышли на сцену и стали зачитывать денежные долги Мольера, но актёра это развеселило и он стал пародировать пузатых надутых кредиторов. Зрители проснулись и засмеялись, Мольер вошёл в азарт…
В, общем, через полчаса Мольер был в тюремной камере, но драматурга гораздо больше расстроило, что зрители ушли, не досмотрев премьеру, со словами:
– Пойдёмте лучше смотреть итальянский театр масок, там хотя бы весело, хотя тот тёмненький актёр очень смешно играл…
Мольер уткнулся лицом в ладони и задумался:
«Я должен спасти свой театр, я должен создать шедевр!».
Мольер долго сидел в такой обречённой позе, а потом в его карих очах снова появился интерес, драматург попросил у охраны бумагу, перо и чернильницу, и стал сочинять. День в камере за днём проходили незаметно для Мольера, на которого снизошло вдохновение. Наконец, спустя неделю пьеса была готова.
«Интересно даже, что я буду делать дальше…» – подумал Мольер уже без уныния, когда на пороге камеры появился Пьер.
– Слава Богу, Мольер, с тобой всё в порядке, мы еле насобирали всем театром денег, чтобы оплатить твои долги!
Мольер вышел из тюрьмы, побежал в маковое поле и со смехом упал в траву.
Пьер странно посмотрел на друга и недоумённо спросил:
– Мольер, мы разорены, нашёл время баловаться и смеяться. Может, ты сошёл с ума в тюрьме?
– О, нет, мой друг, я написал шедевр! Это – комедия, но люди будут смеяться сами над собой! Это произведение просто, как всё гениальное! – воскликнул радостно Мольер.
– Что ж, комедия – это очень хорошо, может, это даже спасёт наш театр, только я всё равно не верю, что ты можешь написать шедевр! – ответил, отвернувшись, Пьер.
– Ты прочти сначала! Комедия называется «Смешные жеманницы»!
Пьер взял черновик из рук Мольера, стал вчитываться…
– Мольер, беру свои слова обратно, эта пьеса – шедевр, только ты взял такую злободневную тему, что, боюсь, пьеса не спасёт, а погубит наш театр… – изрёк с опаской Пьер.
– Даже не думай так, Пьер! Я не намерен сдаваться! Мы поедем с этой пьесой к королю Людовику! – с боевым настроем произнёс Мольер.
– Мольер, я похвалил твою пьесу, но это ещё ничего не значит! Умерь, прошу, свои амбиции! – недовольно сказал Пьер.
Не прошло и месяца, как Мольера и его «Блистательный» театр пригласили во дворец.
– Что я говорил, Пьер, а? Эта пьеса – шедевр, но я не намерен останавливаться! Я напишу ещё лучше! – восклицал Мольер, собирая пожитки в Париж.
В понедельник Мольер со своими актёрами давал спектакль перед королевским двором. У Мольера было приподнятое настроение, он рвался играть, и вдруг замер.
– Мольер, ты почему застыл? – удивился Пьер.
– Кто это рядом с его величеством? – спросил Мольер, не сводя с дамы глаз.
– Её величество королева Анна… – ответил Пьер.
– Что ж, для меня нет ничего невозможного, раз я решил, что покорю сердце её величества, значит, так и будет! – посматривая на королеву из-за кулис, изрёк Мольер.
Пьер разозлился, толкнул друга и сказал:
– Мольер, кончай размышления про любовь, пора начинать представление!
Надо сказать, премьеру приняли с восторгом. В конце постановки Мольер поклонился и посмотрел за роскошное золочёное королевское ложе. Королева Анна улыбалась, смущённо поправляя парчовое платье с роскошным жемчужным воротником.
– Мольер, хочу вас похвалить, вы играли блестяще, и пьеса очень смешная и жизненная… – изрекла без надменности королева Анна.
– Я старался угодить вашим величествам, для меня ваша похвала – это честь… – с обаятельной улыбкой ответил Мольер.
Скоро Пьер снова застал Мольера за написанием пьесы.
– Что на этот раз?
– Комедия «Дон Жуан», я исполняю главную роль, хочу покорить королеву Анну.
– Игра с огнём никого не доводила до добра, Мольер. Ты, конечно, гений, но не лезь в дворцовые интриги… – тихо и нерешительно произнёс Пьер, словно зная, что Мольер не послушает старого друга.
– Ты – зануда, Пьер! – выкрикнул Мольер и вышел из роскошного кабинета.
Скоро состоялась премьера пьесы «Дон Жуан», влюбчивого дворянина играл сам Мольер. Во время всего спектакля Мольер, поправляя усики-стрелочки, посматривал на королеву Анну. Та мило улыбалась, смеялась, краснела…
Блеск её глаз выдал, что королева очарована Мольером.
После поклона Мольера подозвали к золочёной королевской ложе.
– Благодарю вас, Мольер, моя королева давно так не смеялась, да и я тоже! – воскликнул король Людовик.
– Я старался, ваше величество… – ответил Мольер и поймал на себе влюблённый взгляд королевы Анны.
Когда король вышел, королева Анна, молча, быстро положила в руку Мольера записку, драматург был и удивлён, и обрадован.
Мольер помчался в свой кабинет скорее прочесть записку от Анны, которая пропахла её нежными духами. В коротком письме актёр прочём приглашение на свидание с Анной в её будуаре, при условии, что встреча останется в тайне.
В назначенный день и час Мольер был в будуаре у королевы.
– Ваше величество, вы приглашали меня, вам понравилась моя пьеса? – поклонившись, спросил Мольер.
Анна предстала перед ним красивой и простой, в белом платье, и этим ещё больше растопила сердце Мольера, чем, когда была важной дамой в изысканных нарядах.
– Жан, ваша пьеса и ваша игра восхитили меня, вы гениальны, но скажите, не с себя ли вы срисовали главного героя? Вы такой красивый мужчина. Какой вы на самом деле? – честно и искренно спросила Анна.
Мольер задумался над вопросом королевы Анны и ответил так же честно и искренно:
– Я – просто актёр и влюблённый романтик, я буду таким, каким пожелаете вы видеть меня!
– Мне так скучно с мужем, он уже стар, а я ещё так юна, поговорите со мной о театре, побудьте со мной… – прошептала Анна, губы Жана и королевы оказались близко, дыхание еле чувствовалось, казалось, оно одно на двоих…
– Моя королева, вы пригласили меня в свой будуар, так позвольте же вас поцеловать, прошу простить за дерзость… – тихо, но смело сказал Мольер, и Анна коснулась его губ.
Каким же сладким показался Мольеру этот поцелуй!
Он упал на колени и изрёк:
– Я вас люблю, Анна, простите мою дерзость!
Королева Анна вдруг отстранилась, оттолкнула Мольера и робко спросила:
– А вы не обманите? Вы сейчас не исполняете передо мной просто очередную роль? Быть может, вы уже говорили это кому-то?
– Поверьте, ваше величество, моя прекрасная светлая королева, меньше всего я сейчас играю! – воскликнул Мольер и почувствовал, что это говорила его душа.
Анна же приблизилась к Мольеру и поцеловала его ещё раз со словами:
– Как же приятно, когда тебя любят! Можете обращаться ко мне на ты и называть по имени, но только, когда мы не во дворце, дело чести, чтобы никто не узнал о нашем романе!
– Моя королева, тогда я приглашаю вас в свой театр, вы хотели, чтобы я рассказал вам о создании театрального шедевра, а я хочу вам показать! – предложил Мольер.
– Что ж, в четверг я приду, только сохраните тайну, достаньте мне маску и называть вы меня будете в театре Беатрис! – закончила разговор королева Анна.
Мольер с нетерпением ждал четверга, достал самую красивую маску, и вот королева показалась в простом платье на пороге кабинета Мольера.
– Здравствуй, моя милая, драгоценная, любимая Беатрис! Вот маска, идём, я покажу тебе театр! – воскликнул радостно Мольер.
Мольер устроил королеве Анне самую увлекательную экскурсию за кулисы, дал почитать черновики новой пьесы, разыгрывал перед ней смешные сценки, а затем повёл гулять по городу, показывая самые красивые места.
– Вот это жизнь! Яркая, интересная, насыщенная! Не то, что во дворце! Скука! – произнесла Анна и загрустила.
– Беатрис, я готов развлекать тебя хоть каждый день, скажи, какую пьесу ты хочешь увидеть… – сказал Мольер.
– Вы начали писать неплохую пьесу, я бы хотела увидеть её в следующий раз…
Проводив Анну, Мольер принялся за работу, и скоро из под его пера вышла пьеса «Тартюф», о католическом священнике-лицемере.
– Пьер, мы будем ставить новую комедию, я буду высмеивать такие пороки людей, как лицемерие и ханжество! – восклицал Мольер.
Пьер же, прочитав пьесу, стал просить:
– Мольер, прошу тебя, не ставь эту пьесу, она погубит наш театр! Ты – великий драматург, создавший шедевр, не порти себе карьеру!
– Но пьеса понравилась королеве Анне… – попытался возразить Мольер.
– Мольер, ты, конечно, войдёшь в историю, как великий драматург и кабала святош, но я не хочу, чтобы тебя казнили из-за этой пьесы! Тем более, что ты ставишь её ради смазливой дамской физиономии! – вынес свой вердикт Пьер.
– Пьер, я искренно люблю королеву Анну, а она – меня, и я хочу угодить ей, только держи это втайне от всех, я признался тебе, как лучшему другу!
И вот, настал день премьеры. Мольер нервничал и поправлял костюм.
– Что с тобой, Жан? Ты – корифей театра, никогда не нервничал перед выходом на сцену, а сегодня на тебе лица нет! – удивлённо поинтересовался Пьер.
– Понимаешь, Пьер, я боюсь подставить королеву Анну, вдруг Людовик как-то догадается о романе королевы со мной…
– О, Мольер, лучше бы не связывался с королевой! Наш выход!
Мольер сыграл свою роль, как всегда, блистательно, но чувствовал себя некомфортно.
После премьеры люди в рясах подошли к королю и что-то сказали.
– Господин де Мольер, комедия была превосходна, но больше я не разрешаю вам её ставить! – вынес вердикт король.
– Почему? – решительно и разгневанно спросил Мольер – Потому что кому-то правда в глаза колит? Оригиналы хотят запретить копию?
– Если вы хотите видеть пьесу на сцене, вам придётся её переделать, хотя моя жена очень довольна и этим вариантом. И не спорьте, Мольер, со своим королём, хотя вы и гениальный, но только драматург!
Мольера ещё никогда так не унижали, но, сдержав гнев, молодой актёр произнёс:
– Что ж, я перепишу комедию, ваше величество…
– И ещё, Мольер, я хочу, чтобы мы подобрали вам жену! – еле сдерживая ярость, изрёк король, Мольер хотел возмутиться, но увидел, что Анна качает головой и плачет, ответил со смирением:
– Как прикажет ваше величество, только у меня две просьбы. Первая: я хочу сам выбрать невесту, вторая: я попрошу королеву Анну одобрить мой выбор!
Король, довольный покорностью Мольера, ушёл, а Анна положила в ладонь Мольера записку: «Мой муж узнал о нашем свидании, женитесь скорей, спасите мою репутацию. Навсегда ваша Анна».
Мольер с обречённым видом побрёл переодеться и немного отдохнуть, но перед глазами у него была прогула с Анной, и сердце его неистово болело.
– Я всё сделаю ради Анны, я женюсь на актрисе, буду играть роль хорошего мужа, буду изображать любовь, но эта женщина не заменит мне Анны и настоящей любви! – рассуждал печально Мольер.
Мольер даже похудел, так тяжело переживал, Анна тоже стала печальна и тиха, как тень.
Вдруг в театре Мольера появилась молоденькая актриса Арманда Бежар, девушка с русыми буклями и наивными большими голубыми глазами. Она всегда была мила и весела.
«Она мне не заменит Анну, но, может, я смогу хотя бы изображать счастье и любовь?» – задумался Мольер и обратился к Арманде:
– Милое создание, вы покорили своей игрой и юностью моё сердце, я дам вам ведущую роль в новой постановке! Мы будем играть дуэтом!
– О, – восхитилась Арманда, – Господин де Мольер, играть с вами в дуэте – моя мечта!
Скоро состоялась премьера нового варианта «Тартюфа», Мольер выходил на сцену с тяжёлым камнем на сердце, мысли его были о судьбе этой несчастной комедии, о королеве Анне…
Король после окончания действия подозвал Мольера к себе и строго произнёс:
– Господин де Мольер, можете не продолжать, второй вариант комедии ещё хуже первого! Напишите и поставьте что-нибудь оригинальнее и не столь провокационное! И вы нашли себе невесту?
Подавленный Мольер тихо ответил:
– Ваше величество, напрасно вы так с моим шедевром: просто лицемеры не хотят смотреть спектакль про себя. Невесту я нашёл, это прекрасная актриса Арманда Бежар, с которой я играл сегодня. Ваше величество, королева Анна, вы одобряете мой выбор?
Королева Анна печально кивнула головой, Мольер при этом заметил, что королева была необычно бледна и сильно похудела…
Арманда же, услышав это, с восторгом спросила у Мольера:
– О, Господин Мольер, вы просите моей руки? Вы любите меня? Как я рада!
Мольер тяжело вздохнул, опустился на одно колено и важно изрёк:
– Прекрасная Арманда, я люблю тебя, будь моей музой и женой!
Девушка тут же кинулась в объятия Мольера.
Свадьба была очень скромной, но на этом празднике присутствовали король и королева, и Анна сделала предложение Мольеру:
– Мольер, вы гениальный писатель, ваши пьесы – шедевры, вас не ценят по достоинству, станьте преподавателем литературы для принцессы, только для этого вам придётся навсегда расстаться с театром…
Сердце Мольера заболело, на глаза навернулись слёзы: это был последний шанс Мольера вернуть себе жизнь без псевдонима, без притворства…
– Нет, – ответил Мольер, – Я ради театра сменил фамилию, положил жизнь на это дело, я люблю свою профессию и не расстанусь с театром, и уйду на сцене, как полается актёру! Простите, ваше величество…
– Спасибо вам, господин де Мольер за такой ответ, я завидую вам! – печально закончила разговор королева Анна.
Скоро действительно, случится то, что предрёк себе Мольер: он отошёл ко Господу во время спектакля, но в памяти людей он остался гением комедии и человеком, создавшим шедевры.
Дом, в котором была Вера
События этого произведения происходили в Российской империи, в дворянской семье, а создано это творенье, чтобы напомнить всем о ценности семьи, любви и веры.
Вера обретает имя и семью
В блистательно Санкт-Петербурге в дворянской старинной усадьбе жила богатая дворянская семья Добросердовых, состоящая из четырёх человек. Главой семейства считал себя Виктор Фёдорович, важный дворянин с серыми очами, в то Рождество, о котором пойдёт дальше речь, ему исполнялось тридцать пять лет, и был он всегда одет по моде, множество цветных бархатных и парчовых камзолов и кафтанов-жюстокоров менял он каждый день, придавая себе важности.
Но человек Виктор Фёдорович был добрый, любил и богато наряжал жену, уважал тёщу с тестем, занимался помимо обязанностей, благотворительностью, а важность, скорее, была напускной, чтобы скрыть горе.
Жена же Виктора Фёдоровича, Светлана Юрьевна, была зеленоглазой миловидной молодой женщиной двадцати трёх лет. Муж просто обожал её, а она любила супруга в ответ так же нежно и пылко. Бывало, по вечерам они любили долго сидеть у камина, держась за руки, и беседовать. А ещё Виктор любил наглаживать длинные светлые красивые кудри жены.
И церковь, и светские мероприятия они посещали всегда вместе, молитва их была чиста и искренна, так как они говорили: «В доме нашем поселилась вера в Бога!». Молитвой и верой молодые супруги справлялись с главной своей бедой: не могла, по мнению врачей, Светлана иметь детей. Сначала расстраивалась Светлана, молилась, переживала, а потом повстречала Виктора, и он принял её такой, какая она есть, даже с её бездетностью. Но супруги не теряли веры, любви и надежды, и каждое Рождество они просили у Христа себе «дитятко в радость»…
Так же досматривали Светлана и Виктор родителей Светланы: Юрия Артомоновича и Екатерину Ильиничну. Пожилые родители и радовались за дочь, и переживали: ведь она была счастлива в браке, но не чаяли они дождаться внуков, и молились вместе с дочерью. Тяжело уже было старикам: здоровье ухудшалось, и силы покидали, а так мечталось им понянчить внуков! Единственной их отрадой было то, что молодые супруги досматривали их, и пожилые родители видели свою дочь счастливой, любимой, нарядной.
Вот и в тот день, к Рождественскому столу Светлана вышла с роскошными локонами и белым пером в причёске, жемчугах, бирюзовом пышном платье с кружевами и бантами, белоснежных перчатках и парчовых туфельках.
