Людмила Владимировна Юрилина
Мой любимый монстр
Мария посмотрела в эти самоуверенные глаза и хотела уже послать его в безвозвратное путешествие, но что-то её остановило. Что-то в этом наглом и дерзком человеке её притягивает.
– Первая реакция: встать и уйти, – сказала Мария. – Но с другой стороны Вы проделали огромную работу: выслеживали меня, узнавали мои предпочтения, рисковали своею жизнью, проникая в мой дом… Хорошо, у Вас есть один шанс. Если Вы его не используете, мы расстанемся без права возвращения. Помогать я Вам не стану.
Генрих сначала улыбался только глазами, а потом стал смеяться, его прорвало. Он смеялся безудержно и не мог остановиться.
Мария смотрела и не понимала, что его так рассмешило.
– Ой, простите пожалуйста, – засмеялся Генрих, – Вы уложили меня на обе лопатки! Я так никогда не смеялся. Я-то, дурень самоуверенный, думал, что эти слова скажу Вам я. А тут всё наоборот!
Мария стала совсем серьезной, посмотрела на него, потом поднялась и направилась к выходу. Генрих от ее поступка быстро пришел в себя. Остановил ее уже на выходе из комнаты.
– Мария, стоп, стоп, стоп! Я Вас чем-то обидел? Если так, то скажите, чем? Возможно, я не ангел и не романтик, но я реалист и отвечаю за свои слова и поступки. Не убегайте от меня!
Генрих даже напрягся. Чем эта женщина так его цепляет? Господи, ну почему именно она! Но с другой стороны, именно сложность ее характера и привлекает. Она не простая, но надежная.
Они вышли из ресторана. Уже вечер, горят уличные фонари, где-то лают собаки. Они решили не брать машину, а прогуляться. Теплый ветерок обдувает лица, так хорошо давно не было им обоим.
Глава 6. ГОЛОС
По улице шли два взрослых человека, о чем-то говорили, смеялись, иногда подтанцовывали в такт несшейся из окон музыки. «Как это не похоже на меня. Я таким безбашенным не был лет двадцать», – подумал Генрих. «А что произошло? В общем-то ничего, но, видимо, я влюбился», – решил он и улыбнулся своей мысли.
– А ты мне не верил. Я говорил, что ты влюбишься. А я говорил, говорил! О, ты еще голову потеряешь! – произнес Голос.
– Да, твоя взяла, – мысленно ответил Генрих, – но голову терять – это уж слишком! Здесь ничего у тебя не получится.
Голос в пространстве засмеялся легко и весело. Ведь он еще никогда не ошибался, и все его слова оказываются правдой, хотя Генрих и пытается ему сопротивляться. Он никак еще не привыкнет, что он у него есть.
Однажды несколько лет назад Генрих попал в авиакатастрофу. Из всех пассажиров выжили только он и пилот. Очнувшись, он увидел вокруг снег, горы и обломки самолета. У него не было времени разбираться, что произошло. Он только помнил хлопок, а после очнулся уже на земле.
Холодно, ветер все сметает на своем пути. А в горах ветер особенно сильный, неудержимый. Генрих постарался собраться и встать на ноги. Но это удалось не сразу. Он решил оценить ситуацию и пошел искать выживших, пока еще не стемнело. Он увидел вокруг одни обломки, вещи разбросаны, мертвые тела лежат в неестественных позах. Самолет был небольшой, всего десять пассажиров и экипаж. Экипаж был опытный, что могло произойти, размышлял Генрих.
Он падал и поднимался, его спасали сейчас только пройденная подготовка в спецотряде и опыт. Они тренировались и в горах, и под водой. И сейчас он благодарен своим командирам. Это помогает ему выжить. Он обошел всё, никто не выжил. Он стал искать экипаж самолета.
– Хоть кто-то должен еще выжить! – закричал Генрих. Ему отозвался стон вдалеке. Генрих, как мог, побежал в направлении этого стона. Метрах в 500 от него лежал командир самолета. Он осмотрел его и обнаружил несколько ушибов и, видимо, сотрясение мозга. Командира при падении отбросило в сторону. Генрих помог ему подняться. Хорошо, что он все-таки не один.
– Есть чем подать сигнал? Сигнальные ракеты есть?
Командир показал на кабину:
– Там смотри.
– Генрих пошел в поисках сам не знал, чего. Он долго рылся в сумках пилотов и ничего не находил. Только зажигалка. Еще какие-то бумаги.
Скоро стемнеет и надо разжечь костер. Командир не совсем в хорошем состоянии, и рассчитывать на его помощь не приходится. Он собрал все вещи из самолета, укутал командира, насколько смог. А сам стал колдовать у костра.
О катастрофе уже знают, он в этом уверен. И их уже ищут. Понять бы, где они находятся?
– Командир, ты можешь сказать, где мы упали?
– Примерно в 100 км к северу от большого каньона. Мы незадолго до этого пролетали над ним. Вдруг что-то взорвалось, и самолет потерял управление. Я ничего не мог изменить.
– Значит, или спецгруппа, или вертолеты должны появиться.
И Генрих стал разжигать костер. Ему наконец-то удалось его разжечь. Стал потрескивать огонь. Теперь огонь надо поддерживать, чтобы он не погас.
Он сел рядом с командиром:
– Интересная ситуация у нас. Нам надо продержаться до утра. Выдержишь?
– Постараюсь, – ответил тот.
Генрих впервые задумался о своей жизни. Он знает только риск, запах смерти постоянно преследует его. Это его жизнь, и ему всегда нравилось ходить по лезвию ножа.
Уже темнело, он сидел, задумавшись о своей никчемной пустой жизни, как вдруг услышал голос:
– Чего нос повесил? Нюни распустил! Тоже мне воин… Умирать я не намерен и тебе не позволю, – сказал Голос.
Генрих ничего не понял.
– Кто говорит? Здесь нет никого.
– Как кто? Я твой внутренний голос, интуиция, душа. Называй меня, как хочешь.
– Подожди, видно и у меня сильное повреждение мозга, если я тебя слышу.
– Нет, я всегда был и буду. Но ты меня не слышал. Видно, надо было тебе упасть, чтобы ты начал меня слышать. Ты никак ко мне не относился. Я тебя всегда спасал, вытаскивал в бою. Ты называл это удачей. А сейчас ты решил, что удача отвернулась от тебя.
– Ну не совсем так. Но произошедшее мне не по душе, – сказал Генрих.
– Смотри на это философски. Для чего дана тебе эта ситуация? А? Чему она тебя учит?
– Пока я не нахожу ответа на эти вопросы. И у нас еще один контуженный человек. За ним тоже надо смотреть. А ты мне про философию.
– А ты поищи в багажном отделении сумочку ядовито-красного цвета. В ней еда. Медикаменты найдешь в кабине пилотов. Там же есть неприметная сумочка, в ней лежат сигнальные ракеты. Возможно, она где-то затерялась между сиденьями. А теперь иди.
– Я там смотрел и ничего не нашел.
– Ты не заметил. Иди и еще раз проверь внимательно. Учись мне доверять. Отныне я всегда буду громким для тебя, но неслышным для других.
Генрих пошел к обломкам самолета. Его долго не было. Но потом из темноты показался его силуэт. Видно, что он устал, но старался держаться.
Он вывалил все найденное на землю.
– Откуда ты знал, что там, и где оно все лежит?
– Я не только голос, но и чувства, и глаза твои. Я вижу, слышу, чувствую. Привыкай! Я у тебя есть, и теперь ты не сможешь жить как прежде. Нас уже двое. Прими это как факт. Я смогу помогать тебе, а ты будешь прислушиваться ко мне. И никогда не закрывай мне рот!
– Почему именно сейчас ты заговорил?
– Ты испытал легкий шок, легкое сотрясение. Это поставило твои мозги на место. Как следствие в твоем сознании произошел переворот, и я смог стать громче, чтобы ты услышал меня. Представь, что ты жил зажатым в узком шкафу, хочешь закричать, а не можешь.
– И что мне делать сейчас?
– Вас ищут. Но командир слаб, и ему нужна помощь. Поэтому через полчаса используй ракету. Будет пролетать вертушка, и вас заметят. Ни раньше, ни позже.
Командир попросил пить. Генрих словно очнулся от спячки. Он подал ему воды, тот взял бутылку слабыми руками.
Так прошло полчаса. Генрих запустил ракету, особо не веря в свой Голос. Но… показались вертушки. Они стали спускаться ниже. Генрих стал им махать. Они их увидели и сбросили какой-то мешок. Потом один вертолет улетел, а второй стал спускаться ниже. Выбросили спасательную корзину. На землю спрыгнули двое военных. Один спросил:
– Сколько выживших?
– Двое.
– Где второй?
Генрих отвел его к командиру.
– Тебе нужна помощь, или ты сам сможешь забраться в вертолет?
– Сам.
– Хорошо.
Он крикнул второму. Они вдвоем уложили раненого на носилки и понесли к вертолету. Генрих последний раз осмотрел пространство вокруг самолета и сел в вертолет. Рядом лежал командир самолета.
– Вот видишь, я опять прав, – сказал Голос. – Ты привыкай. Я часть тебя, и я с тобой везде.
– Но у меня еще есть много вопросов. Что-то мне говорит, что эта катастрофа не случайна. Ты к ней причастен?
– Да ну что ты! Как я могу? Ради тебя девять человек убить? Нет, не моя вина в этом, – ответил Голос.
– Ладно, ладно. Я еще вернусь к этому вопросу.
Вертушка была уже в воздухе. Пилот уже под наблюдением медиков, и можно расслабиться и погрузиться в свои мысли.
Генрих пытался представить Голос как некий объект. У него получился сложносочиненный образ духа – колобка. Его воображение нарисовало только одно тело и маленькая голова. Он стал с ним разговаривать.
– Пока у меня есть время, хочу понять, кто ты всё-таки. Я не очень верю в духов и голоса из космоса.
Дух сел перед ним, подперев маленькую голову своими ручками, глубоко вздохнул и сказал:
– Но что ж, давай поговорим. Итак, я твой внутренний голос. Ты можешь дать мне имя, но делать это не советую по одной простой причине, это будет мешать тебе. Я жил в тебе всегда, с самого рождения. Для тебя удобнее видеть меня в образе духа. Если тебе так проще, то я не против.
– Что произошло в раннем детстве, когда мне было пять лет? Если ты это я, то ты должен это знать.
– Твой отец, вернувшись из командировки, тяжело заболел. Спасая свою группу, он был контужен, и впоследствии это привело к инсульту. Он лежал и смотрел в потолок, ни с кем не разговаривая и ни на что не реагируя. Он прошел полное обследование, но врачи не подтвердили диагноз. Мама тогда сидела день и ночь рядом с ним. Помнишь, ты каждый вечер стоял у изголовья его кровати и молился, чтобы отец выжил. И через месяц произошло чудо, отец стал поправляться. Ты решил, что это твои молитвы помогли. Потом ты ушел к себе в комнату, забился в угол и уснул на полу, свернувшись калачиком. Ты не понимал, что с тобой происходит, но главное – был отец и ты решил, что с собой ты справишься.
– Да, было такое. Ты такие детали не мог придумать. А что все-таки произошло с самолетом?
– Взрыв от плохого досмотра при посадке. Но это не случайность. Как ты знаешь, случайностей не бывает.
– Слушай, – продолжал Голос, – то, что я скажу, тебе покажется бредом, но я скажу. В самолете не было случайных людей. Все эти люди были со своим адом в уме. У них не было ни грамма веры. Их собирали в течение года. Вместе они создали неимоверную тяжесть. А тебе и пилоту еще рано умирать, время ваше еще не пришло. У каждого из вас есть своя программа развития, и ее надо выполнять. То, что ты входишь в группу, тоже не случайность. Эта группа -прикрытие для тебя. Именно под ее защитой тебя никто не тронет. А пилот оказался чувствительным. Он стал молиться от всей души. Он говорил какую-то тарабарщину, но это его спасло. Он стал легким, почти невесомым благодаря своей молитве. Его отбросило в сторону, и он выжил.
– О каком задании ты опять говоришь? – спросил Генрих. – Я не знаю ничего. Я солдат своей страны, и моё дело – выполнять приказ. Я не понимаю тебя.
– Ты скоро поймешь. Сейчас приведи себя в порядок. А пока я скажу, что тебе надо иметь надежный тыл. Твои тылы не защищены. И это плохо. Твоя жизнь полна опасностей. Тебе необходим надежный друг. И он у тебя скоро появится.
– Опять загадки. Я устал и хочу спать.
Генрих уснул, оперевшись на стекло иллюминатора. Во сне он опять слышал взрыв, стоны, видел обломки самолета, разбросанные тела. В его уме катастрофа продолжалась снова и снова. Он стонал от боли, искал удобное место, просыпался и опять засыпал.
Кажется, прошла целая вечность. Он был как в бреду. Но вот вертолет произвел посадку, подъехала машина скорой помощи. Он видит, как командира грузят в машину, закрывается дверь. «Надо его навестить в больнице», – подумал Генрих.
– Не сегодня, – услышал он.
– О, это опять ты.
– Да, я. Я никуда не исчезну.
– Ладно, живи.
За Генрихом приехала машина спецгруппы. Он осторожно спустился на землю из вертолета. Сел в машину, и они помчались по пыльной дороге в его часть. Глаза уставшие, болят от напряжения.
Так произошло знакомство Генриха со своим внутренним голосом, отныне он всегда с ним и никогда его не подводит. Генрих уже привык к нему и почти не сопротивляется.
Глава 7. МАРИЯ И ГЕНРИХ
Мария и Генрих шли по дороге, куда, никто не знал. Им было хорошо вместе, и они осознавали это. Два таких разных и таких одинаковых человека.
Судьба свела два одиноких сердца. Для чего? Зачем? Чтобы разрушить их карьеру, их жизнь? Каждый шел и думал о своём. У каждого из них сложившаяся жизнь, как они думали. И вдруг такой поворот судьбы!
Что делать? Идти за судьбой или прекратить эту игру сейчас, пока не зашло далеко?
Они еще не знали, что прекратить ничего невозможно, если сама судьба раскладывает карты двоим.
Идут двое, молчат о чем-то своем. И в этом молчании есть достоинство, тепло … и любовь.
Мария останавливается и, повернувшись к Генриху, говорит: «Вам когда возвращаться?»
Этот вопрос вернул его в реальность:
– У меня есть еще два дня, затем я должен улететь. Я не могу сказать, где я буду и как долго меня не будет. Это моя работа, я не могу говорить о ней. Но я хочу сказать перед тем, как уехать, что хотел бы продолжить наше общение. Я смею предположить, что я Вам тоже интересен, хоть Вы и не говорите об этом, но я вижу это в Вашем взгляде. Скажите мне, если я прав.
– Вы правы. В Вас есть какая-то недоговоренность, и мне это нравится. Я понимаю, с кем общаюсь, поэтому больше не задаю вопросов. Я терпеливая и умею ждать. Я буду ждать.
Генрих внимательно посмотрел ей в глаза, и желание прикоснуться к этой женщине стало сильным настолько, что он не смог себя сдержать, да и не хотел. Он подошел к Марии, взял ее руки в свои. Подумал, что она совсем не та, которую изо всех сил пытается ему показать. У неё маленькие ладони и нежная кожа. Она вся нежная, женственная, хрупкая и в то же время сильная характером. Ее, кажется, невозможно сломить. Она устала от одиночества. Но она гордая и не покажет своего истинного состояния. Это сочетание ума, красоты и силы и привлекает его.
Он смотрел в глаза Марии, и ему понравилось, что она не отводила свой взгляд, а смотрела изучающе. Он осторожно обнял ее за плечи и, поняв, что сопротивления не последовало, прижал ее к себе.
Ему хотелось запомнить этот момент, это необычное для него состояние. Состояние гармонии, блаженства и комфорта, когда в тебе всё молчит, словно боится спугнуть счастье.
Мария замерла как мышка в его сильных, но нежных объятиях. Ее сердце билось так сильно, что казалось, его было слышно на соседних улицах. Она прислушалась к своему внутреннему голосу – он молчал. Странно и интересно одновременно. Ей хотелось большего, и она просто сделала шаг навстречу. Их тела оказались так близко, что их сердца бились в унисон. Казалось, что их сердца разговаривают между собой. Они стояли и наслаждались моментом.
Не желая нарушать хрупкую идиллию, Генрих отпустил Марию.
Они пошли дальше. Оказавшись на набережной, где гуляют парочки в ожидании пробуждения солнца, они слились с такими же, как и они, влюбленными, счастливыми и стали ждать рассвета.
Уже время рассвета, и надо проводить Марию домой. А ему еще необходимо найти отель, где он должен остановиться на эти дни.
– Вы устали. Если Вы не против, я провожу Вас домой.
Они пошли по дороге, весело смеясь над каким-то пустяком, который рассказывал Генрих. Он смеялся и шутил. Как давно он не был так беззаботен! Что она с ним делает!
Они подошли к ее дому. Генрих отметил, что дом ухоженный, во дворе много цветов и все чисто. Сразу понятно, что в самом доме будет музейная чистота. Им обоим не хотелось расходиться.
– Зайдете? Я угощу Вас самым вкусным кофе с коньяком и лимоном. Думаю, Вам он понравится. Заходите, – Мария открыла дверь, пропуская вперед гостя.
Генрих прокрутил в уме все возможные последствия принятия приглашения Марии. Ему стало смешно от своих мыслей: «Ты во всем видишь только плохое. Она только женщина, и ты сам ее выбрал». Он вошел в дом. Мария пригласила его в гостиную и предложила посмотреть журналы или телевизор, пока она приготовит кофе.
– Маша, можно я сам приготовлю для Вас? Я очень хочу сделать Вам приятное.
Мария согласилась, объяснив, что где находится на кухне.
Генрих любит готовить, но делает это редко, поэтому сейчас его душа просит свободы фантазии.
Через короткое время в гостиной на столе уже стоял не только кофе, но и легкие закуски, которые оказались не только красиво оформленными, но и необыкновенно вкусными.
– Как Вам удалось за такое короткое время столько приготовить? Я так не умею. У меня нет слов.
Мария поднялась, открыла свой бар и достала бутылку шикарного виски. Незамедлительно на столе появились два бокала.
– Я Вам благодарна за встречу и приятное общение.
– За происки судьбы! – сказал Генрих.
Генрих понимает, что лучше уйти сейчас. Чем больше он находится рядом с Марией, тем сильнее его тянет к ней. Ему все сложнее контролировать себя.
– Мария, простите, но Вам нужно отдохнуть. У Вас усталый вид, и как бы мне не было хорошо рядом с Вами, но понимаю, что пора и честь знать. Я поеду в отель, а Вы отдохните. Если Вы не против, то я заеду за Вами после обеда?
– Вы правы, я немного устала.
Генрих обнял Марию и понял, что готов держать так ее в своих объятиях вечность. Он уже привык к такому состоянию за этот день и не считает его наваждением. Но…
Он с сожалением отпустил женщину и пошел к выходу. Его преследовал запах ее парфюма и ее глаза.
Он наконец-то пришел в свой отель. Его номер ничего особенного не представлял, строгий как конура собаки. Генрих разделся, принял душ и лег спать.
Во сне он продолжал общение с Машей. Пока только во сне он может позволить себе продолжение. Он чувствовал запах ее тела, прикосновение ее рук. Ее волосы струились как шелк и нежно щекотали его кожу. Во сне он остался у нее, они были счастливы, и ничто не могло разлучить их. Генрих крутился по всей кровати и, проснувшись, заметил, что собрал все белье на постели.
– Ого, хорошо я поспал! – посмеялся Генрих. Он лежал, положив руки под голову, и мечтал. Как все забыто, и, казалось, уже никогда не вернутся ощущения, чувства и чувствительность. Он себя уже давно считал только машиной бесчеловечной. Его порадовало, что он еще живой, что ему дано чувствовать и любить. У него есть еще один день, это много и мало одновременно. И он опять погрузился в сон.
После обеда он направился к Марии, как они и договаривались. Она его уже ждала. На этот раз Генрих не стал заходить, а пригласил ее на прогулку. Он предложил показать ей его город, город, который знал только Генрих. Его тайны и катакомбы.
Мария быстро надела спортивный костюм и кеды, и они двинулись в неизвестном ей направлении.
– Откуда Вы знаете город? Вы знаете его тайны, а я нет. Исходя из того, что Вы сказали, то я вообще живу в другом городе, – засмеялась Маша. – Я не знаю ничего про катакомбы и какие-то пещеры.
– Я вырос в этом городе. Мой отец был офицером, и мы объездили с ним почти всю страну. Мальчишкой я облазил всё, что мог. Отсюда я знаю его тайны. Надеюсь, и Вам будет интересно увидеть всё своими глазами.
Они уже выехали на территорию старого города, где до сих пор никто не восстановил разрушенные дома. Проезжая по улочкам, они увидели полуразрушенные и совсем разрушенные дома, храмы, какие-то старые хранилища. И вот машина остановилась на краю улицы. Ни одной живой души, только дикие собаки бродят, словно охраняют территорию.
Генрих помог Марии выйти из машины, и они пошли вперед, где виднелось только основание некогда большого дома. Генрих сказал, чтобы Маша ни на шаг не отходила от него, здесь опасно и может произойти обвал.
Они прошли немного вперед, и он показал на небольшое отверстие. Оно было почти не заметным и находилось у самой земли.
– Вы уверены, что туда нам надо?
– Верьте мне, – сухо сказал Генрих.
– Хорошо, но я не уверена, что пролезу в это отверстие. Оно крошечное.
– Нет, оно припорошено с годами землей и мусором. Сейчас сами увидите. Идите за мной.
И они стали протискиваться в этот проход. Сначала он был тесным, но постепенно его размеры увеличивались, и Маша уже спокойно проползла по нему, вскоре они оказались в большом непонятном помещении. Там они могли встать во весь рост и осмотреться.
– Здесь когда-то, судя по историческим документам, находился дом одного купца, и у него в подвале располагались целые отряды повстанцев. Они собирали сведения о противнике и передавали их в штаб. Так продолжалось более года, их информация спасла жизнь многим в то время. Однажды при очередном обстреле дом пострадал, и им пришлось эвакуироваться и искать другое помещение для своей подпольной работы. Кто-то из них погиб, но мы тогда нашли одного старика, который выжил. Ему было уже за 80, он рассказал нам эту историю и показал старые пожелтевшие от времени фотографии отряда. Так я узнал эту историю. Таких мест в городе несколько. Это самое сохранившееся. Оно хорошо замуровано и не видно с улицы, поэтому и сохранилось.
Генрих и Мария внимательно рассматривали стены комнаты, нашли в полу люк и попытались его открыть. Но после тщетной попытки решили оставить как есть. Если получится, он вернётся сюда еще раз и тогда рассмотрит находку.
В комнате веяло стариной, и годы здесь ничего не изменили. Мария представила, как люди здесь жили, смеялись или плакали, кого-то теряли, кому-то спасали жизнь.
– Пора уходить. Я хочу Вам показать еще одно место, а оно далеко отсюда. Не будем задерживаться, – произнес Генрих, и они направились к выходу, где свет и свежий воздух.
Она, не увлекавшаяся историей, оказалась заинтересована ею в этой комнате, можно сказать, в подвале. Ее сердце реагирует на чужую боль, словно она там находилась в то время и сейчас нахлынули воспоминания. Но нет, ее там не было.
Генрих и Маша отряхнули с себя пыль и, сев в машину, поехали дальше, в неизвестном ей направлении. Они о чем-то разговаривали, Генрих рассказывал занятные истории из детства, а Маша внимательно слушала его. У нее есть возможность лучше узнать его.
Они выехали за пределы городской черты, и перед ними открылись просторы полей и зеленых парков. Где-то здесь кроется старое кладбище, которому уже более 100 лет и за которым давно никто не смотрит, насколько он помнит. Поэтому надо будет пробираться сквозь заросли кустарников.
Машина остановилась, и они вышли. Накрапывал небольшой дождик, но их это не остановило. Проснулся азарт и интерес, что же там … Он повел Марию за собой, как ребенка, взяв за руку. Они шли через лес, пока не оказались на открытом пространстве. Перед ними виднелось чистое убранное старое кладбище. Кто-то не так давно был здесь и навел порядок.
Они шли мимо могил. Маша с интересом рассматривала древние надгробия. Она не видела прежде такого. Здесь не было привычных ей крестов. Ее взору предстали целые сооружения, похожие на здания. Да, они были старыми, но неплохо сохранившимися. И вот они остановились. Перед ними оказался целый дворец из белого мрамора. На табличке можно было прочитать надпись. Было написано, кто здесь похоронен, и оставлено предостережение потомкам. Что ей напоминало сцену из фильма. Если бы Маша была нервной особой, то сейчас бы сбежала, испугавшись могилы незнакомого ей человека, который здесь похоронен. Но она с уважением отнеслась к словам, которые прочитала. Ее первая реакция сменилась на благоговейный трепет перед этим человеком. Его судьба была непростой, он смог преодолеть свои страсти и стать другим. И она поняла, что ей хочется немного посидеть в этом месте, побыть наедине с собой.
Ей ничего не надо было говорить, Генрих сам все понял. Он отошел немного в сторону и позволил Марии побыть одной.
Он не случайно привез ее сюда. Здесь более 100 лет назад был похоронен один святой. Его почитали и после смерти соорудили целую усыпальницу, которая сохранилась до наших дней. И сейчас к нему иногда приходят люди со своими печалями и просьбами. И, говорят, их просьбы не остаются без ответов.
Несмотря на то, что Маша этого не знала, ее интуиция помогла понять это, и, привыкшая слушать свой голос, она остановилась у этого захоронения. 15 минут, и Мария готова идти дальше. Они вместе вышли к машине, им не хотелось разговаривать. Каждый думал о своем, и им было комфортно вместе молчать.
Они вернулись в город, который встретил их шумом машин и криками людей. Уже начало темнеть. Надо заехать переодеться, и Генрих предложил продолжить узнавать город в одном загородном ресторане, где ему всегда нравилось бывать.
Через час они уже сидели в этом ресторане и слушали музыку. Генрих пригласил Марию на танец, и они закружились в ритме вальса по небольшому залу. Мария отметила, что он еще и танцует хорошо. С ним было легко и комфортно. И она забылась совсем, ее мысли перенеслись в огромный зал, где было много народу, этот бал она постоянно рисует в своем воображении. И, возможно, однажды она будет танцевать на балу в шикарном бальном платье. Эти мечты не покидают ее. Ах, как это будет красиво!
Музыка прекратилась, и они вернулись к своему столику, который уже накрыли.
– Где Вы так научились танцевать? – поинтересовалась Мария.
– У нас в академии был специальный курс, ведь мы должны уметь всё.
– Как это интересно, Вы тот тип мужчин, от которых я всегда отстранялась. Слишком правильный, ни к чему не придерешься. Всё знаете, всё умеете… Поэтому в начале нашего общения Вы меня раздражали, я никогда не доверяла таким людям. Всегда искала, что за этой маской скрывается. А что Вы скрываете? Я не о работе. Я о личных качествах. Или это тоже тайна? И я должна сама разобраться?
– Мария, я не знаю, что ответить на Ваш вопрос. Чтобы стать сейчас раздражителем для Вас, я потратил годы учебы, – засмеялся Генрих. – Я могу Вас понять. Да, у меня, как и Вас, есть свои плюсы и минусы. Всегда можно найти, к чему придраться, у любого человека. Вы хотите знать мои слабые стороны? Возможно, они и есть, но я сделал себя сам. Я ломал свой характер, создавал себя по крупинкам. Я всегда старался быть первым во всем: и в школе, и в академии, и на службе. Мне надо постоянно что-то преодолевать, иначе мне будет скучно. Только совсем недавно, побывав в авиакатастрофе, я осознал, что так дальше нельзя. Во мне что-то перевернулось, и я стал думать о личной жизни, что меня никто дома не ждет, и вообще зачем мне дом, если я там почти никогда не живу. Именно эта неприятная ситуация показала мне мою слабую сторону: у меня нет защищенного тыла. Я всегда рассматривал семью как слабое звено и впервые увидел ее сильную сторону. Именно тогда я встретил Вас. Все остальное – это годы тренировок и учебы. Я машина для сложной работы, и слабых мест у меня быть не должно. В этом, конечно, есть и свои минусы. Но общение с Вами помогает мне ожить, вспомнить, что я не на работе и могу быть смешным, нелепым, легким и могу приносить радость.
– У Вас сложная жизнь. Не всё мне пока понятно, но что-то проясняется.
– Вашу жизнь тоже легкой не назовешь. Вы тоже пробирались через тернии к цели. У Вас было нелегкое детство, это я тоже знаю.
– Хм, никак не могу привыкнуть, что я стала объектом слежки.
– Ну что Вы, это не слежка. Я не собирал информацию. Мне важно знать только одно: могу я доверять или нет. Всё остальное меня не интересует, это Ваша личная жизнь. Думаю, Вам, как и мне, было бы неприятно, если кто-то копается в Ваших шкафах.
Заиграла музыка, и Мария потянула Генриха в круг. Они наслаждались латинскими мотивами, на время забыв обо всем. Всё осталось позади, сейчас только нескрываемое удовольствие в их глазах. Они кричали и визжали от удовольствия вместе со всеми отдыхающими. И неважно, что будет завтра, главное есть сейчас, есть эти минуты счастья.
Давно он так не танцевал, по телу пробегают мурашки, хочется продолжать и продолжать.
Мария посмотрела на часы и сказала, что хотела бы вернуться домой. Она с непривычки чувствовала себя немного уставшей. И они поехали домой.
Вечер уже вступил в свои права, небо чистое, ни единой тучки, словно и не было днем дождя. Легкий ветерок обдувал кожу, его прикосновения приятно освежали.
Они подъехали к ее дому, Мария пригласила зайти и выпить чай. Генрих даже и не сопротивлялся. Сегодня он совсем ручной, он хотел прикосновений, его руки невольно потянулись к Марии. Он теряет контроль над своими инстинктами, но ничего менять не хочется. «В конце концов, мы взрослые люди и имеем право на счастье», – решил он.
В коридоре он крепко обнял Марию, и она была совсем не против таких варварских объятий. Она не могла сопротивляться и не хотела. «Да гори всё ясным пламенем!» – решила она, и ее руки обвили его сильную шею. Их поцелуй был долгим и сладким.
Они потеряли голову, реальность перестала существовать для них. Генрих поднял Марию на руки, и они кружились по комнате и смеялись. Ее тело требовало большего, дыхание стало учащенным, их глаза встретились, и он понял, что не в состоянии больше сдерживать свое желание.
«Эта женщина – подарок судьбы», – пронеслась мысль в остатке его сознания.
И всё вокруг заиграло другим цветом, минуты перешли в часы. Частое дыхание сменялось стонами… Ему нравился запах ее возбужденного и горячего тела.
Они стали одним целым, и между ними ушли все границы, разве могут быть запреты у двух любящих сердец.
