Людмила Сладкова
Реквием по любви. Грехи отцов
– Твоя взяла, кроха. Нет сил даже спорить.
От одежды он избавился быстро. Не теряя ни минуты, они легли в постель сразу же. По привычке заключив ее в свои объятия, Похомов почти мгновенно провалился в сон. Лиза не спала добрую половину ночи. Невидящим взглядом сверлила потолок и пыталась отогнать от себя плохие мысли, так настойчиво терзавшие сознание.
Глава 3
Утро выдалось странным.
Благо, странность оказалась приятной. Впервые за последнюю неделю Дмитрий проснулся не от звука будильника, позволяющего дремать не более трех часов в сутки, а сам. Просто выспался и, ощущая энергию, напитавшую все тело, распахнул глаза. Где находится, сообразил не сразу. Лишь детально просканировав затемненное плотными занавесками помещение, понял, что к чему.
Перевел взгляд на девочку, чье податливое тело льнуло к нему, и малость охренел. Это ж надо! Словно дикарь какой-то, вцепился Лизе в волосы. Намотал на кулак и крепко прижал щекой к своей груди. И давненько, судя по тому, как сильно онемели пальцы. А она знай себе сопит мирно. Обжигает размеренным дыханием его кожу. Словно ни боли, ни дискомфорта не испытывает.
Кроха! Его кроха!
Все отошло на второй план. Сейчас имела значение только нежность. Та, что при одном взгляде на жену душу до краев наполняла. Ради нее весь мир вверх дном перевернуть был готов. Все правила нарушить. Безвозвратно. Лишь бы спала спокойно. И рядом. Вот как сейчас. Усмехнулся про себя, вспоминая, как она его лихо окрутила. Как на своем настояла и выспаться заставила. И ведь права же оказалась – с ног валился. Растет его мышка!
Похомов изначально не собирался оставаться, потому и передал паспорт с Верещагиным. Знал, как важно Лизе общение с друзьями, и препятствовать не хотел.
Да и вообще в свете последних событий наглеть с постоянными встречами было крайне опасно. Однако проигнорировать поступившую информацию и не взять безопасность Лизы под дополнительный контроль тоже не мог.
Требовалось всего лишь дождаться темноты. Установить камеры по периметру и уехать. Но нет же! Звонок Дани смешал все карты! Он, блин, поддался соблазну. До гребаного умопомрачения хотелось увидеть ее лицо. Хоть мельком. Пусть даже через окно.
Комнату Лизы Дмитрий нашел сразу. И дело вовсе не в маячке, как озвучил ранее. Нет. Борзый просто ее чувствовал. Всегда. Как зверь, идущий по следу. Как животное, отставшее от родной стаи.
Дом – там, где она!
Было далеко за полночь. Казалось, все давно спали – в помещениях не горел свет. А он, как последний идиот, продолжал таращиться на ее окно. И даже тонны выкуренного никотина не заглушали сжиравшую его тоску. Удача не подвела и на этот раз. В какой-то момент девушка распахнула окно, и Дмитрий, недолго думая, проник внутрь.
Разговор Лизы с Матвеем, который он слышал от начала и до конца, заставил рассвирепеть и завестись с полуоборота. Ревность жгла нутро словно каленым железом.
На мое позарился!
Похомов готов был растерзать противника голыми руками. Да что там! Рвать его глотку зубами, если придется. Одному Богу известно, чего стоило ему сдержаться. Возможно, осознание, что палиться никак нельзя, придало сил. А возможно, понравилось, как дерзко и уверенно осадила Верещагина Лиза. Не каждый так сможет. И о любви к Дмитрию, не таясь, говорила. Только это и удержало на краю.
Один черт, когда в его руках малышка оказалась, крышу его снесло знатно. Действовал грубо, примитивно, на инстинктах. Хотелось не только телом ее владеть, но и душой, мыслями. Безраздельно.
Залить ее всю – всю, черт возьми! – слюной, спермой, кровью. Всем, что только найдется в собственном теле! Осеменить. Пометить. И забрать всю. Без остатка.
Безумие… мое безумие!
– Дима! Который час?
Ее улыбку Похомов почувствовал собственной кожей. А после она прикусила его сосок, нешуточно будоража бегущую по венам кровь.
Маленькая…
Он рассеянно посмотрел на левое запястье:
– Семь тридцать.
– Через полчаса придет Данила. У них в восемь смена.
Сладко потянувшись, Лиза зевнула. Явно не выспалась, но вида не подавала.
– Приготовить тебе завтрак? Я могу принести сюда… ну, если ты спрячешься в шкафу ненадолго.
Дмитрий едва в голос не загоготал от нелепости вопроса. Только в шкафу он еще и не сидел!
– Это лишнее, кроха, – фыркнул Похомов и, схватив за талию, перетянул жену на себя. Заставил сесть к нему на колени и теперь нежно мял упругие ягодицы, наслаждаясь ее легкими стонами. – Да и занят я буду. Очень… чрезвычайно… глубоко занят!
– Мне кое-что не дает покоя, – произнесла девушка мягко, когда все закончилось. Как и вчера, после близости Лиза тщательно очищала себя влажными салфетками. В глаза смотреть избегала, будто смущалась.
– Почему мы не предохраняемся?
Дмитрий стрельнул в нее внимательным взглядом.
– Разве не очевидно?
Она задумалась буквально на пару секунд, а после принялась натягивать на себя одежду. Схватив расческу, прошлась по спутанным рыжим прядям.
– Извини. Не знаю, почему спросила.
Подойдя вплотную, Борзый обнял ее со спины. Крепко стиснул.
– Нет на свете силы, что привязала бы тебя ко мне сильнее… чем мой ребенок.
Ее изумление длилось недолго. Развернувшись, Лизавета вцепилась в него мертвой хваткой. А после, отстранившись, переключила внимание на руки. Нахмурилась.
– Откуда эти раны?
– Все хорошо. – Уткнувшись носом в ее волосы, Похомов сделал несколько глубоких вздохов. – Тебе об этом знать ни к чему.
* * *
Несколькими днями ранее…
Дьявол! Только бы не убил!
Похомова с большим трудом оторвали от мужчины, скорчившегося в неестественной позе у его ног. Лицо Решетникова превратилось в кровавое месиво. Он находился без сознания уже какое-то время, однако побороть накатившее безумие и остановиться не было сил. Благо, Сокол вовремя вмешался. Заслонив от него ублюдка собственным телом, вцепился в друга мертвой хваткой, пытаясь отрезвить:
– Хорош, Дим! Выдохни!
Все еще пребывая в состоянии бесконтрольного бешенства, Похомов резко скинул с себя его руки.
– Отойди! – процедил Дмитрий сквозь стиснутые зубы совершенно нечеловеческим голосом. – На его место захотел?
Но черта с два друг испугался!
– Ты же мне потом шею и свернешь, если я тебя сейчас не тормозну!
Гневно сплюнув, Борзый напряженно кивнул.
Все так. Сам Сокола просил, когда Решету западню устраивал, напоминать время от времени, что эта гнида нужна им живой. Непорядок, совсем уже с катушек слетел. Да только онемевшие руки не разгибались, а ревевший в ушах пульс подталкивал завершить начатое. Потребовались титанические усилия, чтобы обрести над собой контроль. Вновь стать человеком.
Все шло по детально продуманному плану. Не собирался он спускать паскуде с рук выходку с Лизой. Нет! Каждый в этом городе должен знать, что она неприкосновенна!
И каждый будет знать! Лишь вопрос времени.
Но когда в довесок и Лорку на тот свет отправили, а Борзый не сомневался, что они приложили к этому руку, вопрос стал решенным. Как и очевидный факт, что в окружении отца завелась довольно жирная крыса, вычислить которую своими силами он вряд ли сможет. Пришлось действовать быстро, по горячим следам. И втайне от всех.
Толю отыскать не составило труда! До такой степени обнаглел и расхрабрился, что оглядываться перестал. А в их кругах так нельзя. Фатальная ошибка. Нужны осторожность, бдительность. В общем, на том и сыграли. Спустя некоторое время зажали Решето в туалете одного из популярных ночных клубов города. Сокол стоял позади и следил за дверью. Хоть и сам не отказался бы вытрясти из урода душу, да лишние свидетели тоже ведь не нужны.
Оценив ситуацию, Толя бесстрашно ринулся в бой. Смело, но глупо. Поначалу Дмитрий сдерживался, контролировал себя, смягчая и укорачивая удары. Думал добыть информацию малой кровью. Впрочем, зря. Тертый оказался калач. Немудрено, столько ходок за плечами. В какой-то момент явно охреневший сосунок начал детально описывать все, что творил с его крохой. И что сделает при следующей встрече.
В голове перещелкнуло. Разум не просто помутился – он растворился в клокочущей ярости!
И пальцем ее не тронешь, мразь. У тебя их тупо не останется!
Хотелось уничтожить. Растерзать. Стереть тварь с лица земли. Дмитрий холодно улыбнулся, понимая, что тот приговорил себя. Только что! А секунду спустя, совершенно озверевший, он бросился на Решето. Дальше красная пелена. Чистый лист. Лишь ее заплаканное лицо перед глазами. Лишь ее срывающийся от страха голос и дрожащие губы. Похомов затряс головой, пытаясь избавиться от наваждения.
Нет здесь мышонка. Далеко от него. И в относительной безопасности.
Тяжело дыша, он прислонился к прохладной мраморной стене.
– Проверь! – прохрипел другу, кивнув на притихшую особь.
Сам же принялся разглядывать окровавленные кулаки. Плоть горела огнем и пульсировала тупой, ноющей болью. Неудивительно, костяшки сбил прилично. Неделю заживать будут, но это мелочи. Подошел к умывальнику, опустил руки под струю ледяной воды. Хоть кровь смыть да остановить. От того, с какой силой защипало раны, едва вслух не выругался.
– Живой! – пробубнил Пашка, хватая Толю за влажные от крови волосы и прощупывая пульс в районе сонной артерии. – Водой сбрызнем, сразу же очухается.
Похомов с трудом сосредоточил взгляд на друге. Тонны адреналина в крови все еще делали свое черное дело. Его трясло, хоть и каждый мускул в теле был тверд, подобно камню. Колотило от примитивной ярости, плотным пологом окутавшей сознание.
– Так сбрызни! – рыкнул он раздраженно. – Лучше ты, Паша. Иначе я просто утоплю его на хрен!
Сокол, набрав полные пригоршни воды, плесканул в лицо парня. Тот громко закашлялся, но в себя пришел. Уже неплохо. Осторожно пошевелился, видимо, прислушиваясь к ощущениям. Однако даже пытаться встать не рискнул – столкнулся взглядом с Дмитрием и покорно обмяк.
– Как ты уже понял, – голос Похомова звучал холодно, даже жестоко и совершенно не соответствовал царившему в душе хаосу, – принцип «лежачего не бьют» со мной не прокатит. Я бью!
– Ты труп. Макар тебя…
– Закрой пасть! – гаркнул Борзый, надрывая голосовые связки. – Иначе твоя встреча с Макаром может и не состояться.
– Не надо на понт меня брать. Хотел бы убить…
– Некуда торопиться. – Дмитрий двинулся к Толе. Тот неуклюже попятился и болезненно зашипел, когда Похомов присел на корточки у его лица. – Но если хочешь выйти отсюда живым, советую ответить на все мои вопросы. И сделать это честно.
Решето хохотнул, брызгая кровавой слюной:
– Я те не крыса!
– Но станешь ей. Прямо сейчас.
– Лучше добей. Я нажился.
– Да фиолетово мне, что там для тебя лучше. Ты не в том положении, чтобы выбирать или указывать!
Толя обессиленно уронил голову на грудь и что-то невнятно хмыкнул.
– Либо отвечаешь по-хорошему, либо я заставлю тебя говорить. – От его тона напрягся даже Павел. – Не каждого человека пугает смерть. Сдается мне, ты как раз из них.
– За это Макар меня и ценит! – запыхтел Решето, теша свое мнимое достоинство. – Я лучше сдохну, чем его предам.
– Сдохнешь, – поспешил «успокоить» Дмитрий, – обязательно сдохнешь. Когда Зарутский узнает, что ты его уже предал. И не раз. И не два. Или, быть может, он в курсе дел, которые ты у него за спиной проворачиваешь?
– Я не…
– Да брось! В твоем послужном списке такое есть, – подтверждая свои догадки, Дмитрий пошарил по карманам лежащего противника, а затем извлек из одного маленький зип-пакет, наполненный дурью, – за что Макар, не задумываясь, пустит пулю тебе в лоб. Прибыльный бизнес, не спорю. А он мимо кассы. Попадос!
– Не докажешь! – гневно выплюнул Решетников. – Может, я сам закидываюсь.
Похомов задумчиво прищурился, втягивая ноздрями затхлый воздух. Казалось, к общему букету «ароматов» добавился и металлический запах крови.
– Зачем доказывать? – Переговоры затянулись. Пора уже заканчивать. – Достаточно намекнуть твоему «родителю», что ты за его спиной перед Пескарем выслуживаешься, и дело в шляпе. А он проверит. Не сомневайся.
Анатолий с ненавистью уставился на Борзого:
– Мне плевать! Рассказывай!
Дмитрий выпрямился во весь свой немалый рост:
– Совсем забыл, – оскалился он, вынося вердикт, – и тех, кого не пугает смерть, можно сломить, Толя. Ты мал еще, не понимаешь. Но достаточно лишь найти… нужный рычаг давления. Тот самый, что страшит куда сильнее погибели. И знаешь что? Твой я нашел!
– Ну да! Пытать, что ли, будешь?
Пока Решетников плевал в его адрес не самыми лестными эпитетами, Борзый в упор посмотрел на Сокола. Оба понимали – и понимали отчетливо, что другого выхода у них нет.
– Заводи! – принял наконец решение Похомов.
Друг оставил их меньше чем на минуту. Вскоре дверь распахнулась, и в помещение он ввалился вместе с мужичком лет тридцати пяти на вид. Низкорослым, щупленьким, по телосложению напоминавшим подростка. Словом, жилистым. И если «гость» всматривался в расквашенную Толину физиономию, явно не узнавая, последний признал мужика сразу. От того и замер напряженно, настороженно.
– Какого хрена? – крякнул Решето, пытаясь подняться.
Не тут-то было. Рухнул обратно, видимо, сил у него не осталось от слова совсем.
– Смотри-ка! – Похомов хрустнул позвонками затекшей шеи. – Знакомые все люди. Даже не обниметесь?
– Ты что задумал? – Голос Решетникова дрогнул, выдавая степень его напряжения.
– А что? – удивленно вскинул брови Борзый. – Не рад? Как же так? Почти семья! Вместе на зоне чалились. В одной камере сидели и за одним столом баланду жрали. А потом, пользуясь тем, что он от природы немощный, и ради собственного престижа ты из него опущенного сделал. Так?
Мужичок злобно прищурился и кулаки стиснул. Понял, кто перед ним. Анатолий, точно парализованный, на него таращился. Не моргал даже.
– Так? – гаркнул Дмитрий, заставляя присутствующих вздрогнуть.
Решето по-прежнему ни звука не проронил. Только зубы сильнее стиснул.
– Все так, Борзый, – подтвердил хлюпик со смешным прозвищем «Верзила».
– Не западло тебе с опущенными беседы вести?
– А тебе не западло было сокамерника драть?
– Да вообще, мужика, в принципе! – внес свою лепту Сокол, брезгливо скривившись. – Лучше бы, падла, сам себя удовлетворял!
– Вам не понять. Вы срок не мотали. Условка не в счет. На зоне свои правила!
– Ну, как знаешь, – презрительно фыркнул Похомов и переключил внимание на Верзилу: – Он твой.
– Вы… вы че? – закричал Решетников, из последних сил отползая назад. – Это беспредел. Борзый, лучше пристрели меня! Слышишь?
Дмитрий окинул его скучающим безразличным взглядом.
– Зачем? На зоне свои правила. А у меня свои. Не переживай. Он лишнего себе не позволит – не допущу. – Стоило парню облегченно выдохнуть, как Похомов добил его окончательно: – Сделает лишь то, что сделал с ним ты. Не более.
Верзила уже расстегивал ширинку, подходя все ближе. Пашка достал телефон и включил запись видео. Этот жест не укрылся от Толи, который уже истерически вопил не своим голосом, понимая, что сопротивляться не сможет:
– Не надо!
– Сейчас и тебя опустят, Толя. Это неизбежно в нашей ситуации. А Сокол сей знаменательный момент запечатлеет, чтобы показать всем нашим. Готовься к массовому поздравлению, фраерок.
– Гнида! – попытался отшвырнуть от себя руки «боевого товарища» Решетников. – Не смей!
– Ну как, Решето? Сам отсосешь, или зубы тебе крошить будем?
– Тронешь – порешу!
– Хоть перед смертью отведаю сладость мести!
Несмотря на низкий рост и хилое телосложение, Верзила скрутил врага профессионально. Дмитрий достаточно хорошо контролировал свои эмоции. С виду был холоден и безучастен к происходящему. Внутри же… сука, аж подташнивало от подобного зрелища. Того и гляди, наизнанку вывернет. Пашка тоже особого удовольствия не испытывал. Хмурился и взгляд отводил.
Когда Верзила спустил до колен джинсы вместе с бельем, оголив зад, Анатолия откровенно затрясло. Осознал, что конец близок, и назад не отмотать. На его глазах заблестели слезы отчаяния. Похомов проигнорировал вставший в горле ком. Подобной реакции, впрочем, от Толи и ждал. Своего добился. Он его сломал. Можно было заканчивать, да только мужичок вошел в роль мстителя не на шутку.
– Наконец-то и я тебя порву.
– Стоп!
– Я все скажу…
Выкрикнули одновременно. Верзила досадливо переминался с ноги на ногу.
– Борзый, может… хоть разок?
Дмитрий, уже совершенно не сдерживаясь, полоснул по мужику взбешенным взглядом. Мгновение спустя того как ветром сдуло.
Решетников, все еще пребывая в шоке, поправил одежду и осторожно сел, прислонившись к стене.
– Спрашивай, – промямлил он еле слышно.
Что ж, можно было и поговорить.
– Девушка, что нам с тендером помогла… ваших рук дело?
Решето отрицательно покачал головой.
– Бери выше. Вы Москву с носом оставили, а не Макара. Он их интересы представлял. Позже старшие приняли решение наказать виновницу. Без нее ничего бы у вас не вышло.
Не новость. Дмитрий давно предполагал нечто подобное.
– Почему только сейчас? Прошло немало времени.
– Ее надежно охраняли. Эти ваши… типа элитные, спецназовцы бывшие. Верещагины. К ним не совались, и не обсуждалось даже. А потом внезапно защита понадобилась кому-то более важному. Их с объекта сняли, и выпал реальный шанс… никто не предполагал, что этот там будет. Нормальных ребят положил, сволочь!
«Этот» в данный момент был злее сатаны. Потерю Ларисы Пашка переживал тяжело, хоть и держал все в себе. И пусть великой любви к ней не питал, вину за случившееся определенно чувствовал. Дмитрий слишком хорошо знал друга, чтобы не понять.
– А теперь, мразота, перетекаем к главному вопросу, – озвучил Сокол, сжимая руки в кулаки, да так, что костяшки побелели. – Откуда вам все это известно?
Решето поморщился от боли, поглаживая ребра. Однако с ответом не спешил. Пришлось подтолкнуть.
– Кто крыса, Толя? – Борзый неотрывно смотрел в его глаза. – Я знаю, что среди наших есть чужак. Кого внедрил к нам Зарутский? Или кто-то свой предал?
Парнишка замотал головой в знак протеста:
– Не знаю.
– Играть со мной вздумал?
– Не горячись! Имени не знаю. Только голос слышал, когда они с Макаром созванивались пару раз. У пахана очень громкий динамик.
– Так редко отчитывается? – Червячок сомнения зашевелился в подкорке. – Или тебя не посвящают?
Решето зашелся лающим кашлем. После продолжил:
– Нет. Вообще не отчитывается. Никогда.
– Почему?
– Так это… Пескаревский же он. С Макаром на равных вроде.
Дмитрия бросило в жар. Казалось, в следующую секунду он либо зубы в порошок сотрет – столь сильно сжал челюсти, до противного скрежета; либо внутренности выплюнет, потому что брюшину от безмолвного ужаса скрутило.
Он может беспрепятственно добраться до его жены! До матери!
– Как близко? – прокаркал сиплым голосом.
– Близко, судя по всему. И достаточно давно. Уже несколько лет, как я понял, среди ваших ошивается. Обжился, корни пустил. Но верен по-прежнему Гарику. И только ему.
– Если услышишь голос, вспомнишь?
– Да.
– Однажды я предоставлю тебе такую возможность. А пока о нашем разговоре никто не должен знать. На случай, если решишь соскочить, напоминаю: у Пашки есть запись, где вы с бывшим сокамерником сверкаете своими причиндалами. Ее можно смонтировать как угодно. Никто не поверит, что я вас остановил. Ты меня понял?
– Паскуда! Будто у меня выбор есть!
– Так и у меня его нет. Я сам тебя найду, как понадобишься.
* * *
Данила не подвел. Не зря Похомов возлагал на парня столько надежд.
Помог выбраться тихо и бесшумно. Не разбудив ни гостей, ни хозяйку.
Теперь все трое шли по лесу к месту, где Похомов оставил автомобиль.
За это время Дмитрий успел прочитать Лизе лекцию о безалаберном отношении к собственной безопасности, намекая на открытое посреди ночи окно. И плевать, что их встреча могла сорваться. А если бы на его месте оказался кто-то другой?
К слову, она и сама поняла свою оплошность, обещая впредь быть умнее и осторожнее.
Однако осознание, что предатель где-то рядом, совершенно лишило Похомова покоя. Он должен был вычислить крысу. И как можно скорее. А для этого жизненно важно добраться до того единственного человека, который наверняка владел информацией.
Но как? Как до него доберешься?!
Внезапно возникшая в голове идея была спонтанна и сопоставима с безумием. Борзый сбавил шаг, а потом и вовсе остановился. Нахмурился. Нет. Нет!
А вдруг? Чем черт не шутит?
– Кроха? – Он окликнул Лизу, и она обернулась. – Ты веришь мне?
– Глупый вопрос!
Что ж, так тому и быть…
– Ничего не бойся, – предупредил Дмитрий, очертив большим пальцем контур нежных губ. – Нужна твоя помощь.
Ничего более не разъясняя, он отдал Дане свой телефон, предварительно включив видеозапись. Тот без слов понял, что от него требуется, и для лучшего ракурса отошел на пару шагов.
– Ты хочешь быть моей, девочка?
Надменно и холодно. Как с продажной девкой!
Ореховые глаза сверкнули недоумением и тревогой. Еще бы. Постановка вопроса звучала странно даже для него.
– Да!
Незамедлительно.
– Действительно хочешь?
– Но… ведь я уже! Я вся твоя, Дима! – Неосознанно Лиза облизала пересохшие от волнения губы. – И… не совсем понимаю, к чему…
– Сделаешь все, о чем бы я ни попросил? – продолжал настаивать Похомов, все больше и больше сбивая ее с толку. – Без лишних вопросов? Без сомнений?
Вновь четкое «да», подкрепленное легким кивком.
– Докажи, – просипел он севшим голосом, – возьми это в свой бархатный ротик.
Наблюдая за сменой эмоций на любимом лице – от недоумения до абсолютной растерянности – Похомов надрывал легкие тяжелым дыханием. А потом извлек из кармана крошечный зип-пакет с дурью, конфискованный у Решетникова. Достав одну таблетку ядовито-бирюзового цвета, положил на ее раскрытую ладонь. Лиза хоть и была напугана, всячески пыталась это скрыть. Только вот Дмитрий отлично видел совершенно ошалевший блеск ее глаз и подрагивающие пальчики.
– Чт-то это?
– Никаких вопросов, помнишь?
– Наркотики?
– Что если так? Быть моей уже не захочешь?
– Я за тебя умру. Что мне до какой-то таблеточки!
Лиза воинственно вскинула подбородок, закидывая дрянь в рот.
– Не смей! – остановил ее Похомов в последний момент. Схватил за подбородок, запрещая глотать, и надавив пальцами на скулы, заставил сплюнуть. – Не сейчас. Но однажды… если хорошо попросишь, предварительно отполировав меня язычком.
– А? – Она вспыхнула, прикрыв ладошками пылающие щеки, а потом тихонько заскулила. – Дима! Ты что такое говоришь? Здесь же Даня!
Не выдержав, Борзый подал знак Верещагину. А когда тот остановил запись, жадно припал к ее губам, пробуя на вкус столь сладкое изумление. Не смог сдержаться, и все тут!
– Извини! – Он, приподняв за подбородок ее лицо, заглянул в глаза. – Нужна была твоя естественная реакция. Играть ты не умеешь, что меня, признаться, очень радует.
Лизавета покорно прильнула к его груди и повторила уже сказанную ему однажды фразу:
– Делай что угодно… только береги себя!
* * *
– Семьдесят семь – топорики! – громко и четко произнесла Валентина Степановна, извлекая из красного тряпичного мешочка деревянный, затертый из-за частого использования бочонок с цифрами.
Лиза от досады легла щекой прямо на стол и зарычала.
Да уж! Лото – не ее игра, даже если она протекает под чутким руководством бабушки.
– Второй проигрыш подряд, – довольно присвистнул младший Верещагин. – Привыкай, чемпионочка!
Прицепился же! Девушка вскинулась, обиженно поглядывая на родственницу:
– Ба, хватит ему подыгрывать!
– Батюшки! Да разве ж я подыгрываю, ягодка? Что пальцы ухватят, то и тяну.
Умом Лиза понимала: на все воля случая. Таков уж неизменный механизм игры, только вот итог совершенно не радовал. Обреченно вздохнув, твердо выдержала искрящийся весельем взгляд Данилы.
– Не стану больше петь матерную частушку! Даже не проси.
– Поверь, хватило и раза. Бедные мои уши!
– Что тогда?
– Дай-ка подумать.
В ожидании вердикта Лиза обмахнула себя ладошками. Шел пятый час. Жара достигла своего пика, заставляя их спасаться от солнцепека в тени беседки и утолять жажду ароматным чаем.
День вообще оказался насыщенным и пролетел довольно быстро.
Утром Соня здорово всех повеселила. С твердым намерением научиться готовить надела кухонный фартук и, заваливая Валентину Степановну уймой вопросов, взялась за приготовление завтрака. По слезной просьбе Андрея, не на шутку переживающего за свое здоровье, бабушка не спускала с Сони глаз, заставляя все делать под строгим контролем.
Тем временем Лиза с Гордеевым вплотную занялись подготовкой к соревнованиям. До них было еще очень далеко, но расслабляться в подобных делах равносильно провалу. Тренировка после длительного перерыва далась непросто – в теле ныла каждая мышца – однако принесла хорошие плоды. Довели до автоматизма некоторые элементы новой программы.
Словом, не успела девушка и глазом моргнуть, пришла пора прощаться с Соней и Андреем. И хоть друзья обещали вернуться, причем очень-очень скоро, в сердце все равно поселилась легкая грусть. Пересилив себя, Лиза крепко обняла каждого из друзей и отпустила на вечернюю электричку, пожелав счастливого пути.
Дом мгновенно опустел. Стал унылым и серым, потеряв привычные краски. Родные стены словно тисками сдавливали, и тот факт, что Дмитрий, возможно, наблюдает за ней на устройстве, куда выводится информация с камер, облегчения не приносил.
Очевидно, заметив перемены в ее настроении, бабушка и решила развлечь внучку подручными средствами. Стоит заметить, Данила поддержал идею с большим энтузиазмом. Будто знал, что сегодня его счастливый день.
– Массаж! – Довольный собой, он откинулся на спинку стула.
Лиза, насупившись, выразительно уставилась на мужчину:
– Мечтай!
– Все прилично, – поспешил успокоить он. – Не в службу, а в дружбу, Лизок. Спал неудобно. Плечи, шея затекли…
Несколько мучительно долгих секунд она взвешивала все «за» и «против», а после все же сдалась.
– Хорошо. Но начинать лучше с пальцев.
Даня тут же протянул ей свою огромную ручищу:
– Как пожелаешь. Не знал, что бывает и такой массаж.
– Хм… Так у меня появился шанс тебя удивить?
К данному действу Лизавета подошла со всей ответственностью. Качественно разминала каждую косточку, каждое сухожилие и мышцу. В меру сдержанный мужчина, прикрыв от наслаждения веки, восторженно и с придыханием причитал как подросток:
– О, да! Вот так, девочка… м-м-м… умничка! Невероятно. Еще. Еще, Лиза! Не останавливайся…
– Заткнешься ты или нет?
Гневно зашипела она, не в силах даже посмотреть в сторону бабушки. Столь двусмысленно все звучало, что щеки от стыда загорелись.
– Конечно, заткнется, – раздался у входа в беседку не менее гневный голос Матвея, – если попросишь как следует.
Возможно, все произошло слишком неожиданно, а возможно, причина была иной и совершенно непонятной Лизе, но в следующий момент она отбросила от себя мужскую руку, словно обнаружила вместо нее живую гадюку.
– Я-я…
– Немецким займешься позже, – прервал Матвей, пользуясь ее растерянностью. А после обратился к брату: – Все-таки пробрался ночью в ее спальню, Казанова хренов?
Что-что, а реакция у них с Даней была абсолютно идентична – оба застыли с разинутым ртом. Что до Лизы, ее сердце на миг перестало биться.
Неужели догадался про ее сегодняшнего гостя?
– Не понял! – Сурово сдвинув брови, младший Верещагин включил «дурачка».
– Хорошенько подумай. От твоего ответа зависит, с плохой новостью я пришел… или с очень плохой.
– Ты бабкин грудной сбор выкурил, что ли?! – пошел в наступление Даня. – Отчего тебя так кроет, объясни?
На Матвея было страшно смотреть. По-настоящему страшно. Лизавета внутренне сжалась в крошечный комочек, лихорадочно придумывая правдоподобное объяснение своим вчерашним баррикадам. Он же, наоборот, казалось, расслабился.
– Значит, нет?
– Я спал! Спроси у Ювелира, если не веришь. Да и на кой черт мне понадобилось бы так шифроваться?
– Что ж, в таком случае у нас проблемы. Кто-то ночью отирался перед домом и остался нами незамеченным!
– Исключено. Не мы, так аппаратура бы засекла.
– Трава под Лизиным окном сильно примята. Обнаружил при утреннем обходе, – продолжал Матвей невозмутимым голосом. – Датчики движения не сработали. Ни один! НИ ОДИН, МАТЬ ВАШУ! То есть либо он знал, и где они расположены, и как их отключить… либо, что более вероятно, ее ночным посетителем являешься ты.
– Ты бредишь! – последовал короткий ответ младшего брата.
– Спокойно! – поспешила переключить внимание на себя Лиза. – Это я. Я! Просто после нашего разговора решила проверить, смогу ли достаточно быстро сбежать через окно? И знаешь, смогу! Причем довольно часто сверкая пятками.
– Встала! – Матвей гаркнул так, что вся Лизина храбрость помахала ручкой в тот же миг. Ослушаться девушка не решилась и в следующее мгновение уже стояла, переминаясь с ноги на ногу.
– У тебя ровно две минуты, чтобы найти более подходящую обувь и снять с себя все цацки. Советую поторопиться.
– Для… то есть зачем?
Внимательный цепкий взгляд и улыбка, напоминающая скорее животный оскал:
– Хотела учиться? – Нервно сглотнув, Лиза кивнула. – Добро пожаловать в класс!
* * *
У нее задрожали коленки.
Вранье!
Не только коленки. От волнения Лиза дрожала вся – от макушки до пят. Но очень-очень старалась это скрыть. А потому с нарочитой медлительностью сняла с себя золотые сережки и положила на стол подле Валентины Степановны. Обручальное кольцо отправилось следом.
– Значит, дядя Боря не против моей идеи? – подытожила Лиза, чтобы прервать повисшую тишину, больно уж удушающе она действовала.
– Ему все равно, – отозвался сухо Матвей, – лишь бы не во вред.
– Вот как, – протянула Лиза слегка разочарованно, – стоило ли вообще ждать ответа? Раз уж ему все равно…
– Отчего же? Прокурор высказался сразу, и весьма доходчиво. Процитировать?
– Так распирает от желания процитировать слова дядюшки?
– Уверяю, о моих желаниях тебе ничего неизвестно, но…
– Пусть так и останется!
– …в его словах заложен довольно верный смысл.
– И? – Лизино терпение было на исходе.
– Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы детей не делало!
Лизавета едва собственной слюной не поперхнулась. Стояла точно пришибленная, глотая воздух разинутым ртом.
Теперь прекрасно понимала значение любимой фразы Гордеева: «Тут без мата не сказать»!
А ответить пришлось. Причем получилось столь красноречиво, что Лиза сама от себя не ожидала:
– Как же хорошо, что мне до лампочки на его мнение по этому вопросу…
– До чего же ты дерзкая!
Она смутилась, услышав в голосе мужчины восхищение.
А затем пришло озарение:
– Погоди, почему ты сообщил мне об этом только сейчас? Столько времени прошло.
– Честно говоря, планировал отказать тебе в обучении, – невозмутимо фыркнул Верещагин.
– Но почему? – искренне удивилась Лиза. Что плохого в ее стремлении защитить себя?
– Соблазн – страшная вещь. И правильнее держаться от него подальше.
