Людмила Попова
Африка – любовь моя
Корректор Александра Приданникова
Фотографии из личной коллекции автора
© Людмила Попова, 2019
ISBN 978-5-4496-6373-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Предыстория
Круглов, заместитель генерального директора по кадрам, мужик мощный, казался отлитым из чугуна и непрошибаемым, но однажды мне кто-то сказал:
– Ты знаешь, что он пишет картины? Зайди к нему, он привёз и расставил их сегодня у себя в кабинете: хотел услышать мнение какого-то специалиста. Стоит посмотреть!
На минутку я заглянула в его кабинет и обомлела…
Издавна я знала и любила французских импрессионистов. Передо мной были холсты яркого импрессиониста, человека бесконечно влюблённого в жизнь, в синь неба и изумруд травы… Я с удовольствием посещала Третьяковку, Музей изобразительных искусств им А. С. Пушкина, старалась не пропускать ни одной выставки, знала много художников, но такого буйства красок никогда ещё ни у кого не видела. Очень самобытно. И где он нашёл такие краски?! Это была живая июньская зелень, молодая, сочная, обласканная солнцем, досыта накормленная матушкой-землёй, вдоволь напоенная и умытая грозовыми ливнями. Всё вокруг ликует и цветёт. Какою же должна быть душа у человека, чтобы так остро чувствовать окружающий мир, да ещё уметь передать всё это на полотне! Надо же, какая тонкая лирическая душа кроется в глубине этого грубо сколоченного здоровяка! В то время как некоторые равнодушно взирают на цветущие одуванчики и проплывающие облака, у него внутри поднимается шквал эмоций и рука с кистью выплёскивает этот шквал красками на холст. Круглов, автор картин, скромно сидит за своим столом и внимательно, настороженно следит за мной… Внутри у него тоненькие струнки. Такого легко ранить случайно обронённым словом, очень больно или даже смертельно. Хорошо ли мы знаем, достаточно ли бережём друг друга?
Меня всегда удивляло, почему люди так легко произносят грубые, обидные слова и с трудом, стесняясь, смущаясь, запинаясь, как будто делают что-то постыдное, говорят или делают что-либо доброе. Почему неловко приободрить раздавленного горем попутчика в автобусе, который чувствует себя совсем одиноким? Почему язык не поворачивается признаться в любви самому дорогому на свете человеку? А вот хлестнуть кого-то обидным словом сгоряча – этого не стесняются. Надо бы всё наоборот!
Жизнь порой преподносит нам неожиданные сюрпризы. Во всяком случае, в моей жизни случалось много совершенно неожиданного. Может, я сама в этом виновата, а может, со всеми людьми так происходит, не знаю.
Так вот, этот самый Круглов, ракушка с жемчужиной внутри, отправил меня в долгосрочную командировку в Африку. До этой поры я и мечтать не могла, что могу заехать так далеко. А случилось всё таким образом.
К нам направили молодых сотрудниц, хорошо владеющих иностранными языками, те немного потолкались у нас и ушли работать переводчицами в дипломатический корпус. Стали соблазнять меня:
– И что ты там сидишь? Прекрасно знаешь язык, а применить его негде. А тут широкий простор для твоих возможностей и платят побольше. Переходи к нам.
Я подумала и решилась. Пошла по указанному адресу. Приняли меня довольно дружелюбно – наверное, не без помощи моих новых подруг, а может, я чем-то приглянулась.
– Так, – сказал пожилой и очень строгий на вид кадровик, разглядывая мой диплом, – окончила Воронежский университет с отличием. Значит, в Воронеже училась? Выходит, мы – выпускники одной альма-матер. – И он приветливо улыбнулся, отчего у меня сразу полегчало на душе.
– А у нас как раз срочно требуется сотрудник во французском посольстве. Телефонистка.
Я сказала, что такая должность меня не очень устраивает. И не знала я тогда, какую удачу теряю, больше она мне никогда не улыбнётся. Ответив, что подумаю, я ушла. Теперь бы я работала в крупном европейском посольстве, ездила бы в прекрасную страну в командировки. А может, и нет, кто знает? Я никогда, ни разу не могла предугадать, что со мной может произойти в жизни. Ни разу. Иногда я надеялась на самое лучшее – и мои грёзы рассыпались буквально в прах. А иногда ни на что не надеялась, считала, что всё теряю, и вдруг выигрывала… Что это: судьба или мои собственные ошибки и промахи? Трудно сказать. Итак, я вернулась в свою шарагу, не зная, менять мне работу или нет.
Прошло дня два, и вдруг меня вызывает к себе Круглов.
– Так вы собираетесь от нас уходить?
Я удивилась: откуда он узнал? Я никому не рассказывала о своих планах, тем более ему.
– Мы тут всё знаем, – хитро усмехнулся он.
Ему явно не хотелось меня отпускать, и он стал горячо убеждать, что работать у капиталистов (в иностранном диппредставительстве) очень опасно (это были советские времена): никакой гарантии, в любой момент могут уволить эти эксплуататоры. Затем расспросил, почему это я надумала менять работу, что меня не устраивало здесь. Тут же позвонил в центральные кадры и предложил мне командировку. Франция и Италия не получились: во Франции не было места, от Италии я сама отказалась, потому что не знала достаточно хорошо язык (впоследствии туда поехал человек, знавший язык не лучше меня), – а в Африку, бывшую французскую колонию, была наибольшая возможность. Он дал поручение подготовить меня для долгосрочной командировки.
– Нечего бояться! В Африке есть красивые страны с хорошим климатом. К примеру, Кения – это же африканская Швейцария! Экзотика, незабываемые впечатления! И к тому же зарплата высокая, тоже неплохо – можно приодеться.
Мне действительно стоило приодеться. В советскую эпоху ассортимент товаров в магазинах был весьма скудный, а женщины, которые здесь давно работали и часто выезжали в командировки за границу, щеголяли модными нарядами. Я, новенькая, на их фоне выглядела бедной и бледной родственницей.
Дома, на семейном совете, решили, что болезнь или беда может приключиться и в Москве, а поехать посмотреть такой далёкий и поэтому загадочный континент вряд ли мне самой когда-нибудь удастся. Так что следует воспользоваться случаем. В общем, стоит соглашаться.
До меня из моей шараги никто в Африку не ездил. Я была первой ласточкой. После меня полетели и другие («Уж если такая хрупкая, как балерина, девушка не побоялась, чего нам бояться!»).
Надо сказать, что до этого я была далека от Африки: с африканскими странами мы никогда не работали. Мои знания об этом континенте ограничивались тем, что там находятся малоразвитые страны, жуткая жара и пустыни, тропическая растительность и экзотические животные. Интернет в те времена ещё не изобрели. Я принялась рыться в энциклопедиях и справочниках, чтобы как-то пополнить свои скудные знания, но почти ничего не нашла. Пришлось ехать в Ленинскую библиотеку, там информации было побольше, но тоже не очень густо. Узнала только то, что Африканский континент – самый отсталый и бедный, а страна, в которую меня посылали, стояла в самом хвосте списка бедных стран. Правда, был и один положительный момент: в моей стране, в отличие от других, из тропических болезней была распространена только малярия. Но и сама малярия – донельзя коварная болезнь. Учёные всех стран мира уже много лет бьются над созданием вакцины против этой инфекции, переносимой комарами, но пока безуспешно. Может, потому, что существует около трёхсот видов возбудителей, лекарства и вакцина, найденные против одного типа, совсем не эффективны против другого. Ещё я узнала из прочитанного, что в африканских странах, как и во всех тропических, не следует ходить по почве босиком, особенно после дождя: микроскопические паразиты, невидимые глазу, проникают сквозь кожу в организм и, распространяясь по всем органам вплоть до головного мозга, вызывают тяжёлые неизлечимые болезни. Европейцы после долгих исследований и опытов нашли средство спасения от этих паразитов. Оказывается, они не переносят медь. Французы стали изготовлять для африканских стран стеклянную посуду с добавлением меди. Рекомендовалось также класть медные пластинки в резервуары с водой, предназначенной для питья и приготовления пищи. Я взяла эту информацию на заметку и запаслась медной пластинкой.
Мои сотрудники, посещавшие только европейские страны, естественно, ничего не знали про африканское государство, в котором мне суждено было работать. Его даже на карте не было в нашем отделе кадров. У меня спрашивали:
– А в какую страну ты едешь? Мы устали искать на карте, да так не нашли.
Просто карта была старая, а всё в мире постоянно меняется. Была одна страна – Дагомея, а потом разделилась на две: Бенин, куда меня направляли, и Того.
Знакомая девушка встретила меня в коридоре и с тревогой спросила:
– Тебя не в Анголу посылают? Нет? Ну слава богу! А то оттуда на днях нашего дипломата прислали в цинковом гробу: умер от малярии. Совсем молодой парень, всего 27 лет.
– Когда поедешь, возьми с собой хотя бы на первое время несколько ящиков воды, – напутствовали полушутя-полусерьёзно мои лучшие друзья. – И поосторожней там! А-то проснёшься утром, а над тобой удав склонился, раздумывая, съесть или не съесть.
В центральных кадрах, где я проходила стажировку, пожилая дама, работавшая когда-то в Алжире, тоже рассказала кучу страстей-мордастей:
– В африканских странах водятся ящерицы саламандры. Они совершенно прозрачные, проникают в помещения через самые маленькие щели и прилипают к потолку или стене. Одна женщина, купаясь в душе, заметила на стене такую ящерицу, захотела прогнать и направила на неё струю воды, та свалилась на голое плечо купальщицы и обожгла пуще крапивы. Оказывается, из лапок этих животных выделяется вещество, благодаря которому они приклеиваются к стене, а попадая на человеческое тело, оно вызывает сильный ожог.
– А однажды, – с удовольствием продолжала моя наставница свои ужасные воспоминания, – к нам прилетел в короткую командировку один специалист. Поселился в дешёвой гостинице. Ночью ящерица упала к нему в постель. Спросонья он принял её за змею и жутко перепугался. Но когда, включив свет, увидел ящерицу, тоже не очень обрадовался. Остаток ночи он провёл у ворот посольства, сидя на чемодане. Мы нашли его, бледного и дрожащего, в девять утра, когда пришли на работу. Он заявил, что больше ни дня не останется в этой стране, и первым же рейсом улетел в Москву.
Не рассказы, а страшилки. Нисколько они не вдохновляли на поездку.
Мой бывший начальник отдела, мудрый и добрый человек, подарил мне подковку на счастье и посоветовал, грустно улыбаясь:
– Ты там будешь одна. Готовься к самому худшему, тогда легче будет всё перенести…
2. Перелёт
И вот Ту-154 уносит меня в Африку. Такой большой перелёт я осуществляла впервые: из Москвы через всю Европу, через Средиземное море, с одной посадкой в Триполи, столице Ливии. Стюардесса объяснила, где найти и как пользоваться спасательными жилетами в случае аварии над морем. Слава богу, они нам не понадобились. В Триполи всех попросили выйти из самолёта. Огромный полупустой зал аэропорта, подвесные телевизоры (у нас таких ещё не было), которые почему-то не работали. Многие подходили к бару пить сок, который выдавали в маленьких баночках по посадочному талону. А я так боялась опоздать на свой рейс и потеряться, что даже не решилась взять сок и только лихорадочно слушала сообщения и следила за стрелками часов.
В Триполи пассажиров прибавилось. Самолёт стал похожим на переполненный автобус. Правда, в проходе никто не стоял, зато все щели были забиты ручной кладью. Солидные бизнесмены с видом бывалых флибустьеров, молоденькие европейские женщины с африканским загаром притащили с собой в салон множество саквояжей, баулов и сундучков, которые с трудом размещались на полках, а при подъёме самолета градом посыпались на пол. Пузатенький, обитый железом сундучок молодой красотки упал на лысину её пожилого друга. Но всё обошлось без жертв.
Когда самолёт стал разворачиваться на посадку над аэропортом Бенина, показался край залива. Это было впечатляющее зрелище: длинная, до самого горизонта жёлтая лента песчаного берега, тёмно-синяя гладь моря и кружевные волны прилива…
3. На пороге нового мира
Наконец я прибыла в пункт назначения, город Котону. Спустившись по трапу, увидела маленькое неказистое здание аэропорта и аэродром, похожий на старую спортплощадку.
В самолёте было душновато, и я торопилась выйти наружу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Вместо живительного воздуха нос ощутил сгустки разогретого пара, как в предбаннике, от которого у меня ещё с детства остались неприятные воспоминания.
Пришлось долго привыкать к тропическому влажному климату. На первых порах я могла нормально дышать только в помещении с кондиционером. Потом со временем привыкла и уже не ощущала на улице никакого дискомфорта. А вечерами, после захода солнца (в этой стране круглый год солнце всходило ровно в 7 утра и садилось ровно в 7 вечера), вообще становилось прохладно. Этому способствовал и свежий ветерок, прилетающий с моря, благо оно всегда было рядом.
Как по мановению волшебной палочки, я оказалась в другом мире, где всё было совершенно новое, непривычное.
Дома я тщательно подготовилась к командировке в жаркую страну. Поскольку я белокожая и вместо загара солнце дарит мне сильные ожоги, я заказала два костюмчика из тонкой хлопковой ткани, состоящих из шаровар и блузы с длинными рукавами. Пришлось перелистать множество журналов мод, чтобы найти приемлемые фасоны, одновременно нарядные и элегантные, подходящие для моей должности – старший инокорреспондент советского торгпредства за рубежом. Модели выбрала из польского журнала. Для головы привезла с собой широкополую соломенную шляпу. От шляпы пришлось сразу же отказаться: мало того что в ней было невыносимо жарко, как в меховой шапке, она усиливала и без того обильное потоотделение. А что касается турецких шаровар и блуз, то они меня хорошо выручали. Благодаря моим костюмам в первые недели пребывания у меня обгорели только оставшиеся открытыми тыльные стороны кистей рук и верхняя часть стоп. Но как обгорели! На коже образовались очень болезненные пунцовые ожоги, которые со временем преобразовались в непроходящие белые пятна. Такой вот африканский сувенир на всю оставшуюся жизнь.
У некоторых сотрудников посольства, которые, конечно, не могли знать всех чужих проблем и трудностей, моя форма одежды вызвала недоумение и даже неприязнь.
– Что это она вырядилась в турецкие шаровары?! Пусть одевается как все!
Но мой руководитель заявил, что ему нравится стиль новой сотрудницы, и на этом пересуды закончились.
4. Аня
Аня, на смену которой я приехала, миловидная блондинка, в честь моего приезда приготовила экзотический обед из тропических продуктов. Особенно впечатлил салат из ананасов и папайи. Она извлекла его из холодильника, и комнату наполнил умопомрачительный аромат созревших под тропическим солнцем фруктов. Это были не те зелёные и кислые ананасы, которые продают в Москве, но жёлтые, как янтарь, наполненные сладким соком. Необычным был салат из свежих помидоров и огурцов, помещённый в половинки авокадо. Его надо поедать ложечкой вместе с мякотью плода. Так вкусно! Авокадо стали моими излюбленными плодами. Здесь их употребляли с салатом из помидоров и огурцов или с креветками и майонезом. Помещали и салат, и креветки в половинку плода, на место удалённой огромной косточки. За время моего пребывания в Африке я часто лакомилась авокадо и безо всякого наполнения. Стоило только выбрать спелые плоды, мягкие на ощупь, когда легко отделяется корочка. Берёшь такой плод, разрезаешь пополам, выбрасываешь косточку (она не съедобна), а потом чайной ложечкой выедаешь мякоть. Бесподобный вкус, похожий на варёный желток с майонезом. И добавлять, по-моему, ничего не надо.
– Знаешь, – призналась мне за обедом Аня, – я бы ещё здесь хотя бы на год осталась. Всё-таки хочется денег побольше заработать. Несколько раз заводила об этом разговор с торгпредом, но он категорически против. Вот такое отношение. – И она грустно вздохнула.
Через неделю моей коллеге предстояло улететь в Москву, а пока квартира была занята, меня поместили на вилле военного атташе, который улетел с женой в отпуск. Он занимал небольшой двухэтажный особняк под резиденцию и офис. Комнаты были просторные, хорошо изолированные, каждая снабжена отдельной душевой и туалетом. Больше всего меня впечатлили эти вспомогательные помещения, оформленные в мягких пастельных тонах. В одной душевой всё нежно-розовое, как будто засыпано лепестками роз: стены, пол, раковина и биде; в другой всё светло-зелёное, в третьей – лимонно-жёлтое. Даже заходить приятно!
В 20 часов здесь наступила глубокая ночь. Кромешная тьма за окнами. И вдруг погас свет. Первая мысль, которая почему-то пришла на ум: «Грабители! Они проникли и отключили рубильник на первом этаже» (я была в спальне, на втором). Дрожа от страха и не имея никакой возможности позвать кого-либо на помощь (в доме был телефон, но я не знала ни одного местного номера), я сидела, боясь пошевелиться, в ожидании своей участи – скорее всего, трагического конца. Время шло, но грабители не появлялись. Хотя трудно заметить чёрного человека в чёрных сумерках. А может, просто электричество отключилось из-за аварии (мне потом сказали, что так часто бывает). Только на минуту успокоилась – и тут же вспомнила про ящериц и прочих гадов, которых здесь полно. И снова содрогаюсь от ужаса. Правда, обходя и разглядывая апартаменты, никаких тварей не заметила, но они могли притаиться, а теперь, пользуясь темнотой, выползти из укрытий. Я заранее приготовила себе постель, но лечь не решилась. Сидела на кровати, поджав ноги, и напряжённо прислушивалась к каждому шороху. Только под утро, когда начало светать и стали видны все предметы вокруг, я, наконец, заснула – и, конечно, проспала, опоздав на работу.
Перед отъездом Аня познакомила меня со всеми своими друзьями, чтобы я не скучала, оставшись одна. С ней мы побывали в гостях у корреспондентов АПН и ТАСС. У каждого была своя вилла, где они и работали, и проживали со своими семьями. Корреспондент ТАСС, Чадов, красивый молодой человек, выпускник Иняза им. Мориса Тореза. У него молодая жена и маленький сынишка. Жена числилась техническим сотрудником корпункта, обслуживала телекс и факс.
У пожилого корреспондента АПН Коптилова жена была лет на пять старше. Она тоже помогала мужу по работе и отменно вела домашнее хозяйство. Люди они были интересные, много объездили стран, много всего повидали и принимали радушно. Смущало только одно: они бранились при гостях, не стесняясь выражений. Чувствовалось, что они друг другу порядком надоели. Поэтому любили разнообразить свой быт новыми знакомствами. По работе корреспондент АПН действовал проворнее своего молодого коллеги, всюду успевал и всё узнавал первым.
Самыми яркими и запоминающимися оказались впечатления первых дней пребывания. С любопытством и жадностью впитывала я новую информацию. Меня интересовало всё: например, что за серые камешки предлагают уличные торговки бакалеей – может, это каменная соль? Оказалось – мел, его употребляют в пищу беременные и кормящие грудью женщины, чтобы восполнить недостаток кальция.
Прогуливаясь с Аней по улице, мы встретили белых негров. Совсем белых, если не считать чёрных пятен, разбросанных по телу, как у далматинцев.
– Погляди-ка! Что это с ними? – спрашиваю Аню.
– Да, встречаются такие, – спокойно объясняет моя коллега, которую здесь уже ничем не удивишь. – Это негры-альбиносы. Они такими рождаются. Говорят, что раньше, а может и сейчас в глухих деревнях, новорождённых белокожих детей убивали.
– Боже мой! Какая жестокость!
– Вовсе не жестокость. Родители считали, что ребёнок родился без кожи и его необходимо спасти от мучительной смерти.
Лёша, представитель «Авиаэкспорта», повёз нас с Аней в банк и на почту. Почта и банк – часть моей работы. В центре города – оживлённая манифестация. Народ ликует, все смеются, что-то скандируют, обнимают друг друга, машут руками, приплясывают на ходу. По дороге, как в цирке, несутся мотоциклеты и велосипеды, увешанные гроздьями парней с национальными флагами в руках. Из встречных машин высовываются головы и руки, раздаются громкие возгласы…
– Что случилось? – удивлённо спрашиваю я. – Может, переворот в стране произошёл?
– Нет, – смеётся Леша. – Так здесь празднуют победу в футбольном матче. Африканцы – темпераментный народ и безумно любят футбол. Китайцы (КНР) построили им ультрасовременный стадион, где проходят состязания. Мы тебе его как-нибудь покажем…
Ещё одна вещь меня поразила: все тяжести африканцы носят не в руках или на спине, как у нас, а на голове. Лёша указал на парня, который шёл по улице с телевизором на голове и даже не придерживал его рукой. Мало того, он вертел головой налево и направо, рассматривая витрины магазинов. А на другой улице женщина несла на голове огромную железную бочку. Не знаю, пустая была бочка или наполненная чем-либо. Эта особенность – носить грузы на голове – делала население такими стройными! Мне не довелось увидеть ни одного кривобокого или сутулого африканца.
Тяжести приучались носить с самого раннего детства: возле колодца мальчику лет десяти четверо таких же мальчуганов ставили на голову ведро, полное воды, и он нёс, не уронив ношу и не расплескав ни капли. Водопровод здесь только для богатых, беднота носит воду домой из уличных колонок. Удивительно, как от тяжести не лопается череп! Под груз подкладывают только тряпку, свёрнутую калачиком, для лучшего равновесия…
Через пару дней по дороге на работу я приобрела у уличного торговца малахитовое ожерелье. Африканец, идущий мне навстречу в национальном балахоне, улыбаясь белозубым ртом, предлагал ожерелья, висящие, как браслеты, у него на запястье.
– Это малахит из Заира, – объяснил он, не переставая улыбаться. – У нас такого нет. Из Заира!
Конечно, я поторопилась купить. Как же не купить, когда предлагают редкую вещь из Заира?!
– Сколько ты за него заплатила? – спросила Аня, разглядывая кустарно обточенные мелкие бусинки. – Да ты с ума сошла! – воскликнула она, узнав цену. Да за деньги, которые ты отвалила счастливчику, знаешь сколько можно таких бусиков купить?! Никогда не плати сразу, не торгуясь: цены завышают в несколько раз!
После этого Аня сводила меня на рынок и показала, как следует торговаться и покупать.
Я с любопытством наблюдала, как она, услышав от продавщицы цену, делала вид, что собирается уйти. Тогда торговка звала её и убавляла стоимость товара, и так несколько раз, пока цена не становилась приемлемой. С помощью Ани я сделала свою первую покупку: красивое платье, украшенное ажурной вышивкой.
– Будешь надевать и меня вспоминать, – улыбнулась Аня. Опять же с помощью Ани я перекрасила это платье французской краской из бежевого в шоколадный цвет и потом долго носила его и в Африке, и в Москве. Оно стало моим любимым – нарядное и удобное.
Неделя пролетела быстро, и вот уже я провожаю Аню в аэропорту. Мы подружились за эти дни, и было жаль расставаться. Аня показалась мне общительной, открытой и симпатичной девушкой. На прощание она желает мне успеха, вспоминая, сколько горьких слёз пролила от обид и чёрствости людской, и мне становится так страшно перед своим будущим, что хочется улететь вместе с ней. Аня пожаловалась, что её, как Золушку, никогда не брали на приёмы в посольстве, а оставляли присматривать за малыми детьми дипломатов. Служебные машины предоставляли только мужчинам, а женщинам никогда, даже если умеешь водить. В других дипломатических миссиях, например Австрии, женщины-сотрудницы, имеющие водительские права, как и мужчины, пользовались служебными машинами. Аня имела водительские права, но они ей, увы, не пригодились. Советские дипломаты разъезжали повсюду с жёнами, а Аня коротала время, проливая слёзы в подушку. Дни её не отличались разнообразием: работа и дом, дом и работа. Иногда какая-нибудь добрая душа вспоминала о ней и брала с собой в посольский клуб, где по выходным показывают новые фильмы, присланные из Москвы.
– Может, это и к лучшему, что мне не продлили командировку. Пришёл конец моим мучениям, – философски заключает Аня.
Слушая её, я сокрушалась, что так легкомысленно согласилась уехать одна далеко от родных и друзей, в чужую страну. Что я буду здесь делать? Сколько слёз мне придётся пролить? Меня охватила паника…
