Людмила Петровна Шмидт
Колье с изумрудами
– Это я тебе могу и без него сказать. В ювелирной мастерской, что у гастронома на Зелёном проспекте. Знаешь?
– Найду. Завтра с утра и поеду. А мастера как зовут, того, который колье делал?
– Как зовут? – переспросила Ника. – Я не помню. Кажется, Олег сказал, что он лучший во всём городе. Фамилия какая-то нерусская, то ли еврей, то ли немец.
Нерусская фамилия – это уже кое-что. Хотя если там таких несколько, придётся как-то выкручиваться. Да ладно, что-нибудь придумаю, не впервой.
Мы доели пирожные, оказавшиеся очень вкусными, поболтали о пустяках и я, сославшись на то, что завтра надо рано вставать, поехала домой.
– Аля, Аля, Алечка,
Где же ты была?
У тебя, милашечка,
Всё дела, дела!
Николай встретил меня у дома очередной частушкой.
– И что ты тут делаешь? – спросила я, открывая дверь.
– Тебя жду, милая.
– Зачем?
– Кофе хочу, умираю, – Николай сделал театрально-грустные глаза. – Или хотя бы чаю. Спасай, Алечка, а не то, упаду прямо здесь, к твоим ногам.
– Только кофе и ничего больше?
– Алечка, как ты можешь так плохо обо мне думать?
– Ладно, – смилостивилась я. – Но кофе будешь варить сам. И мне заодно. У тебя это получается лучше, чем у меня. Я пока умоюсь и переоденусь.
Кофе я люблю, но варить его по-настоящему у меня не хватает терпения. Кофе либо убежит, либо не доварится. Поэтому я чаще всего пользуюсь простым растворимым или же пью кофе в кафе. Причём я заметила, что и там не все умеют варить кофе. А Николай над кофе колдует. Мне кажется, даже чего-то шепчет, поэтому он у него получается божественным. Он никогда не пользуется молотым, берёт зёрна и размалывает их в кофемолке, потом варит по какому-то собственному рецепту. Не отходит от плиты ни на минуту.
– Как ты думаешь, может ювелир сделать точно такое колье, какое сделал другой много лет назад? – спросила я Николая, поглаживая горячий бок кофейной чашки.
– Алечка, сделать всё можно, было бы умение и желание, ну и материал, конечно. А почему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я тебе заказал такое, как у Ники?
– Что ты, что ты? Разве я могу об этом мечтать? Да и зачем мне такое же? – засмеялась я. – У подруги моей бабушки пропало старинное, очень дорогое колье с изумрудами, а её внучка, на которой было колье, лежит в коме. А недавно Петька Тупицын нашёл подобное колье около нашего клуба. И вот теперь таких колье оказалось два. Одно у Ники, его ей Олег подарил, а другое у Олега, точно такое же. Не мог же Олег заказать у ювелира два одинаковых колье?
– Ты видела оба? Может ошибка какая?
– Никакой ошибки. Я видела сначала то, которое нашёл Петька, а потом мы с тобой вместе видели его на Зиночке, буквально через пару часов. И не думай, я не страдаю глюками! – рассердилась я, увидев на лице Николая усмешку.
– Я и не думаю, – начал оправдываться Николай. – Просто, я подумал, может Олег всем своим любовницам дарит одинаковые подарки?
– Вот, и Ника тоже так же подумала, когда нашла у Олега в кармане второе колье. И я так же думала, пока не знала о пропаже колье у бабушкиной подруги. А теперь я считаю, что колье кто-то украл. Кто? Почему у Олега оказалось точно такое же? Почему Сонечка теперь в коме? Куча вопросов и ни одного ответа.
– Ты уверена, что колье одинаковые? Может, просто похожи?
– Нет, конечно. Но если похожи, то очень.
– Если колье старинное, то его фото можно найти в ювелирных каталогах. А по фотографии сделать подобное может любой хороший ювелир.
– Коленька, ты молодец! Конечно же, второе колье сделано по фото! – я так обрадовалась, что вскочила со стула, обняла Николая и, чмокнув его в щёку, побежала за каталогом. Каталоги – моя страсть. У меня ими забит шкаф, ювелирный тоже есть.
– Алечка за это я готов с тобой даже ювелира отыскать, – Николай шёл за мной следом и плотоядно улыбался.
– За что, за это? – я села на диван с книгой в руках и удивлённо посмотрела на Николая. Его улыбка мне совсем не нравилась.
– За поцелуй, Алечка. Может, повторим? – Николай сел ко мне поближе и попытался обнять, но я отодвинулась, нахмурившись.
– И не пытайся! Сиди смирно, а то пойдёшь домой. Кофе мы уже выпили.
Николай вздохнул и стал, молча, смотреть, как я листаю каталог.
– Вот, смотри! Это оно! Тут не только фото, но и описание. И даже фамилия ювелира. Феофан Кондратьев, – прочитала я и захлопнула книгу. – Завтра пойду в ювелирную мастерскую и всё узнаю.
– Может не стоит тебе ввязываться в это опасное дело? – спросил Николай с тревогой в голосе. Сама же говоришь, Сонечка в коме не просто так. Кто-то, может случайно, а может намеренно, пытался её убить. Если они узнают, что ты интересуешься этим колье, могут убить. Пусть эти делом полиция занимается.
У меня под сердцем приятно ёкнуло. Тревожится, и мне это приятно, но сдаваться я не намерена. Да и кому я нужна? Колье-то у меня нет.
– Коленька, я осторожно поспрашиваю. Ты не переживай, всё будет хорошо. Я только узнаю, то ли самое колье у Олега и попрошу его вернуть настоящим владельцам. Не дурак же он, поймёт. Давай-ка лучше расходиться, поздно уж.
Николай усмехнувшись, пошёл к двери. Я проводила его и пошла в спальню.
Выспаться в эту ночь мне не пришлось. Только начала засыпать, звонок. Ну, кому это надо? Полночь! Не буду брать. Звонит и звонит. Сколько можно? Сейчас буду ругаться. Я взяла трубку и услышала рыданья Ники:
– Аля! Алечка! Приезжай! Я не могу одна. Мне страшно! Олег! Олега нет! Убили!
Сон, как рукой! Вроде бы и не спала.
– Не вой! Говори толком, что случилось?
– Я и говорю. Убили! Понимаешь, его больше нет! Это я виновата! Я! Понимаешь, я!
– Ладно, не реви, я сейчас приеду.
Я положила трубку на место и стала быстро одеваться. Через полчаса я уже звонила в дверь к Нике.
Увидев меня, она залилась слезами. Я взяла её под руку усадила в кресло, отыскала валерьянку и заставила выпить. Потихоньку она успокоилась и рассказала всё, что знала.
Оказывается, через полчаса после того, как я уехала, к ней пришла соседка и сказала, что во дворе лежит мужчина, очень похожий на Олега. Она возвращалась домой с вечеринки и увидела, но подойти ближе побоялась. Вдвоём они вышли во двор. Олег лежал лицом вниз в луже крови. Что было дальше, Ника помнила плохо.
Приехала полиция, задавала вопросы, Ника что-то отвечала. Наконец, Олега увезли, а Нику оставили в покое, взяв с неё слово, что завтра утром она должна прийти в полицию для дачи показаний.
– А что я могу сказать? – Ника размазала слёзы по щекам. – Я же ничего не знаю.
– Ника, а колье было у Олега? – спросила я.
– Какое колье? – Ника с удивлением уставилась на меня.
– То, из-за которого вы поссорились.
– Причём тут колье? Ты что, не понимаешь, если бы я его не выгнала, он был бы жив? Выходит, я виновата в его смерти, а ты про какое-то колье спрашиваешь.
– Ни в чём ты не виновата, – постаралась я её успокоить. – Убить его могли из-за этого колье. Так было оно у Олега или нет?
Ника задумалась.
– А ведь правда. Документы были на месте. Денег не было, полицейский спрашивал у меня про деньги, а про колье никто ничего не спросил, значит, колье не было. Получается, украли деньги и колье. Ты думаешь, его из-за колье? Нет, не может быть. Олег говорил, что оно стоит не так уж и дорого. Долларов триста, не больше. Из-за такой суммы не убивают.
– Во-первых, не триста, а две тысячи, и не долларов, а евро, а во-вторых, это твоё – две тысячи, – сказала я, – а то, которое было у Олега, стоило не меньше пятидесяти тысяч. Сейчас и за меньшую сумму могут убить.
– Пятьдесят тысяч? – Ника смотрела на меня, как на сумасшедшую. – Да откуда? У Олега сроду таких денег не было. Или ты думаешь…
Ника даже прикрыла рот ладонью, чтобы не произнести то, что ей вдруг пришло в голову.
– Нет, он его не украл, – я догадалась, о чём подумала Ника. – Это я ему его отдала.
Я во второй раз уже пересказала историю колье и добавила:
– Я думаю, Олега убил тот, кто напал на Сонечку. Не зря же колье пропало.
– А может это просто совпадение? – предположила Ника.
– Может быть. Но скорее всего, нет.
– И что же теперь делать?
– Завтра пойдёшь в полицию и расскажешь им про колье. Пусть ищут. Вот и всё. А теперь пошли спать.
В нашем журнале очень много всякой, порой самой нелепой рекламы. За неё мы получаем вполне приличные деньги. Реклама позволяет быть журналу недорогим, поэтому покупают его почти все женщины города и области. Тираж расходится моментально. Галина Васильевна даже придерживает у себя несколько экземпляров на случай, если кто-то из её хороших знакомых, а таких в городе не десятки, а сотни, вдруг не успел купить свежий номер.
Развозить журналы и разные рекламируемые вещи – это моя основная работа. Вчера вышел очередной номер, поэтому сегодня у меня будет много работы. Придётся повременить с поездкой к ювелиру и поехать в редакцию.
С утра к нам заявились Олеговы родители. Мы с Никой только привели себя в порядок и завтракали. По давно заведённой привычке завтракать основательно, я разогрела пиццу, сделала овощной салат. Мы ели молча, каждая погружённая в свои мысли, вернее, ела я, а Ника больше ковырялась в салате.
– Ты ешь, давай! – не выдержала я, глядя на её мучения. – Не хватало ещё, чтобы ты попала в больницу. Мне и без этого немало забот.
– Я ем, – Ника отрезала кусочек пиццы и стала вяло жевать. – У меня из головы не идёт. Как это? Вчера он был тут, мы с ним разговаривали, пусть даже ругались, но он был живой, а теперь его нет. Совсем нет. Понимаешь, совсем!
В это самое время – звонок в дверь. Я пошла открывать.
– Где она? – оттолкнув меня так, что я влипла в стену, в прихожую ворвалась Елена Викторовна – мать Олега. За ней следом шёл её муж, Валерий Петрович, успокаивая и уговаривая жену, он пытался хоть как-то повлиять на ситуацию, только это ему удавалось плохо, вернее, не удавалось совсем.
– Лена, Леночка, успокойся, она же не виновата, она тоже переживает, как и мы.
Но для Леночки слова мужа ещё всегда были, как жужжание пылесоса: надоедливо, но без него не обойтись. Она ураганом ворвалась в кухню и вцепилась Нике в волосы:
– Гадина! – кричала женщина. – Это ты! Это всё из-за тебя! Шлюха! Это твои любовники доконали моего Олежечку.
Нет, это уже чересчур. Всё как раз наоборот. Ника, сколько я помню, всегда была влюблена в Олега. Это, конечно, не исключало редких связей на стороне, но все они были случайными, назло Олегу и его очередной любовнице. Из-за них на жизнь Олега никто бы не стал покушаться. Если в чём-то Ника и виновата, то только в том, что не выгнала его раньше.
Вдвоём с Валерием Петровичем мы кое-как оторвали Елену Викторовну от Ники и усадили в кресло. Я срочно стала капать валерьянку, а Ника убежала в ванную и закрылась там на ключ.
– Вот, выпейте, и успокойтесь, – сказала я как можно строже. В моём представлении такие дамы понимают только язык приказа. Уговаривать их бесполезно.
Елена Викторовна залпом выпила снадобье и залилась слезами, приговаривая и причитая при этом:
– Это всё она, она виновата. Олежечка, он же такой мягкий, такой добрый, Он всё для неё, а она… Она даже расписаться с ним не захотела.
Вот это новость! Нет, поистине материнская любовь слепа. Особенно в таких обстоятельствах.
– Что вы говорите! – не выдержала я несправедливости. – Олег же сам не хотел идти в загс. А Ника вовсе не виновата в его смерти. Я вам очень сочувствую, но зачем же валить всё на Нику. Она всю ночь не спала, переживала, ей нисколько не лучше, чем вам.
– Вы извините нас, – начал оправдываться Валерий Петрович. – Мы только утром узнали о смерти Олежика. Леночка, как узнала, что его убили здесь во дворе, немедленно захотела сюда поехать.
О мёртвом или хорошо, или ничего, поэтому я не стала доказывать родителям Олега, что он сам виноват в своей смерти, а попыталась их выпроводить и этим спасти Нику от новых нападок её несостоявшейся свекрови.
– Что вы, Валерий Петрович, я вполне вас понимаю, у вас большое горе. В такой ситуации каждый ведёт себя не так, как обычно. Вы уж извините, я не приглашаю вас на чай, мы очень торопимся. Нике нужно в полицию, там завели дело, и она должна дать показания. Это, конечно, простая формальность, но ехать надо. Тут уж ничего не поделаешь.
– Да-да, мы уже уходим, – Валерий Петрович оказался понятливым. – В полицию, наверное, нас тоже вызовут или домой к нам придут. Я, знаете ли, с такими делами незнаком. Леночка, пойдём.
Он помог жене подняться, взял её под руку и повёл к двери. Елена Викторовна за те несколько минут, что пробыла у нас, стала совсем другой. Она даже как-то стала ниже ростом, сгорбилась, всхлипывая и вытирая глаза платочком, который заботливо протянул ей муж, она безропотно позволила себя увести. Мне стало её даже жалко, по-настоящему. Я с грустью смотрела им вслед и молчала. А что тут скажешь? Потеря сына, которому нет ещё и тридцати, причём ещё вчера абсолютно здорового… Такого даже врагу не пожелаешь.
А Валерий Петрович, каков! Видно, что сам убит горем, а о жене заботится, как о ребёнке. И как у такого отца вырос такой грубиян и ловелас?
У двери он оглянулся, хотел, видимо, ещё раз извиниться, но только махнул рукой и вышел. Наверное, и у него сдали нервы.
Я постучала Нике в дверь:
– Выходи! Ушли уже.
Ника вышла вся взъерошенная, с заплаканными глазами.
– Прекрати реветь, – нахмурилась я. – Успеешь ещё, наревёшься. А на неё не обижайся, у неё сына убили.
– Я и не обижаюсь, но всё равно обидно, – ответила Ника, приводя себя в порядок. – Сейчас ещё в полиции душу вынимать будут.
– Не будут, они же знают, что ты не виновата. Поехали, я тебя подвезу, а то мне на работу пора. Скоро моя редакторша уже звонить будет, узнавать, куда я запропастилась. Новый экземпляр вышел, а меня нет. Непорядок.
Наш новый экземпляр на сей раз рекламировал новинку: крем от целлюлита. Какой-то супер-пупер крем якобы делал кожу гладкой и нежной буквально с первого натирания. Побочных явлений никаких абсолютно, кроме аллергии на его составляющие. Беда только в том, что эти составляющие в аннотации названы не были.
Накануне выхода журнала в свет я привезла в редакцию огромную коробку этого чудо-крема для бесплатного тестирования. Бери баночку и натирайся хоть с ног до головы. Но наши девушки и женщины воспользоваться дармовщиной почему-то не спешили, может, боялись, а, может, избытком целлюлита никто не страдал, в чём я лично очень сомневаюсь.
И вот теперь мне предстояло развезти по не успевшим или не желавшим купить журналы, добавив к каждому подарку ещё и баночку крема.
В редакции все знали меня в лицо, охранники пропуска не требовали, а взамен выпрашивали журнальчики для своих жён. Я обещала и обещания свои выполняла. Чем жёны наших охранников хуже жён всяких чиновников? Ничем. А большинство и даже лучше в любых смыслах.
Пробежав по коридорам редакции, отвечая на приветствия, я вошла в кабинет Галины Васильевны, ожидая укора за опоздание и заранее готовя правдоподобное оправдание. Рассказывать о смерти Олега я не хотела. Пусть лучше узнает из новостей, меньше будет расспросов.
– Доброе утро Галина Васильевна. Извините, я немного опоздала…
– Садись, не оправдывайся, начнёшь сейчас про пробки или ещё что-то подобное. Я и так всё знаю. Приехала и ладно. Сегодня заказов пока немного. Вот бери список дам, адреса и коробку с кремом и журналами, и вперёд. Если заказы будут ещё, я тебе позвоню.
Я взяла со стола коробку, повернулась к двери, чтобы выйти, и в этот самый момент дверь распахнулась и в кабинет влетела Василиса Панина с баночкой крема в руках и с таким криком, что на окнах зашевелились лёгкие шторы:
– Это что же делается? Зачем вы рекламируете эту гадость? Галочка, я всегда считала тебя порядочной женщиной, а получается, что ты тоже продалась, за деньги можешь подсовывать несчастным читателям всё, что угодно.
Несчастная Верочка, секретарша Галины Васильевны, только беззвучно открывала и закрывала рот, пытаясь хоть словечко вставить в этот поток слов. По-видимому, она пыталась сказать, что не хотела пропускать вздорную посетительницу, но та её не послушала.
Галина Васильевна махнула Верочке рукой, что означало, уходи, я сама разберусь, потому что Верочка мигом исчезла, прикрыв за собой дверь, и взяв Василису под руку, усадила её в кресло.
– Васочка, миленькая, что случилось? За что такие нелепые обвинения. Я для вас, что угодно сделаю, вы же моя лучшая подруга.
Эта откровенная лесть немного успокоила посетительницу, она прекратила кричать, подняла юбку почти до паха, обнажив полные целлюлитные бедра, и мы увидели…
Да! Было из-за чего покричать! Кожа на ногах была тёмно-бордовой, кое-где из образовавшихся трещин сочилась мутная густая жидкость.
– Что это? – Галина Васильевна побледнела, догадываясь, в чём тут дело.
– Галочка, ты ещё спрашиваешь! – из глаз Василисы покатились слёзы. – Я, как только получила ваш журнал, сразу же побежала в аптеку за кремом. И вот… Ты сама всё видишь.
– Не может быть! Нет, такого просто не может быть! А может у тебя аллергия? – вдруг догадалась Галина Васильевна. – Васочка, кто ж так делает? Надо было сначала чуть-чуть, совсем немножко помазать и подождать. Если всё в порядке, потом уже мазать всё, что хочешь. А ты пробу не сделала. Васочка, не переживай, мы сейчас вызовем скорую. Всё будет хорошо. Тебе просто не повезло на сей раз. Так бывает, к сожалению. В следующий раз повезёт, обязательно.
– Какой ещё следующий раз? – снова возмутилась Василиса. – Нет уж! Ты, Галочка, извини меня, но я молчать не собираюсь. Пусть все знают, чем вы тут торгуете.
– Что ты такое говоришь? Мы только рекламируем. Торговля – это не наше дело. А верить рекламе или нет, тут уж каждый решает сам.
Тут Галина Васильевна заметила, что я всё ещё стою в кабинете с коробкой в руках:
– Алечка, ты ещё здесь? Иди, милая, скажи Верочке, пусть вызовет скорую. И по делам, по делам. Тебе пора.
Она проводила меня до двери, чего раньше никогда не делала, и зашептала так, чтобы Василиса не слышала:
– Будешь раздавать подарки, напоминай, пожалуйста, про пробу, чтобы потом не было никаких претензий.
Я, молча, кивнула и вышла. Ужасно, конечно, но свою работу я должна выполнять.
В приёмной уже собралось достаточно сотрудников, всем хотелось знать, что случилось. Я передала Верочке просьбу редакторши, коротко рассказала жгучую новость и покинула редакцию. Нужно ещё успеть сегодня попасть к ювелиру, узнать про колье.
С работой я управилась за три часа, звонков от Галины Васильевны больше не поступило. То ли новость о некачественном креме уже разлетелась по городу, то ли кто хотел, уже купил журнал? Так или иначе, но я была свободна на оставшеюся половину дня.
Я заехала домой, взяла каталог, в котором вчера видела нужное мне колье и поехала искать мастерскую. Она оказалась небольшой, точнее сказать маленькой, всего на два мастера. На двери висела вывеска: «ООО «Кристалл». Мастер высшей категории К. Гроссман. Мастер П. Уголков». Ника говорила, что у мастера фамилия нерусская, значит надо спрашивать Гроссмана.
Внутри было очень чисто и уютно. Две стеклянные кабинки – рабочие места мастеров. В фойе столик с двумя креслами, можно посидеть, подождать, полистать журналы, лежащие на столике аккуратной стопкой. И что меня удивило больше всего, много цветов: на подоконниках, на стенах, и просто на полу на специальных подставках или без них. Я подошла к кабинке, за которой сидел мастер постарше.
– Добрый день. Я бы хотела поговорить с господином Гроссманом.
– Я – Гроссман, – мастер смотрел на меня серыми грустными глазами за очками в роговой оправе. – Чем могу служить?
– Мне рекомендовали вас, как самого лучшего мастера в городе. Я хотела бы у вас отремонтировать очень дорогое старинное колье.
– Колье при вас? – спросил Гроссман.
– Ну что вы? Разве я могу просто так носить при себе такую дорогую вещь? Я хотела бы сначала договориться, узнать ваши условия, а потом принести колье.
– Разумно. Присядьте, пожалуйста, за столик. Я сейчас подойду, и мы поговорим.
Ожидая мастера, я достала из сумки каталог, раскрыла на нужной мне странице, отодвинула в сторону, так, чтобы мастер увидел фотографию сразу, и стала листать один из журналов, лежащих на столе, сделав при этом очень заинтересованный вид.
Мастер не заставил себя долго ждать. Через несколько минут он уже садился в кресло напротив. Взгляд его остановился на фотографии, он поднял на меня глаза и строго спросил:
– Вы кто?
Я сделала вид, что не поняла его вопроса:
– Ах, да! Извините, я не представилась. Меня зовут Маргаритой. Маргарита Васильева.
– Вы меня не поняли, я хочу знать, откуда вы? Почему вы подсунули мне это фото? – Гроссман кивнул в сторону фотографии.
– Вас что-то смущает? – удивилась я. – Вы находите эту фотографию странной? Но это то самое колье, которое я хотела бы отремонтировать. Видите ли, мне оно досталось от бабушки, – вдохновенно врала я. – Моя бабушка – бывшая дворянка, теперь об этом можно говорить, не боясь, что за это могут посадить. Я узнала об этом совсем недавно. Один камень у колье выпал. Вот я и пришла к вам. Что же в этом странного? – повторила я свой вопрос.
Мастер немного помолчал, видимо, раздумывая, верить мне или нет. Надо заметить, что я уже на собственном опыте убедилась в том, что люди чаще верят в откровенную ложь, чем в самую что ни на есть чистую правду. То же самое, наверное, произошло и с Гроссманом.
– Дело в том, что этим колье стало интересоваться достаточно много людей.
– Каких людей? – удивилась я. – Бабушка говорила, что она много лет его никому не показывала, боялась. Кроме того, это колье сделано в единственном экземпляре. Другого такого нет. Да об этом и в каталоге сказано. Можете убедиться, вот, – я хотела прочитать текст под фотографией, но Гроссман остановил меня.
– Не надо, я всё это читал. Такой каталог есть и у меня. Вы ещё не знаете, что из-за этого колье убит человек?
– Бабушка мне ничего такого не рассказывала, – я снова сделала вид, что не поняла о чём речь.
– Вы меня опять не поняли, человека убили вчера, и частично в этом виноват я.
– Как? – на сей раз я была искренне удивлена.
– Примерно месяц назад ко мне пришёл молодой человек и попросил меня сделать такое колье, он хотел подарить его своей невесте. Так, по крайней мере, он мне сказал. Я долго упирался, ссылаясь на то, что таких изумрудов теперь не достать. Но он всё-таки уговорил меня, попросив вместо изумрудов вставить в колье обычные стразы. Работа была интересной и я согласился. А сегодня утром ко мне пришли из полиции и сообщили о смерти этого молодого человека и пропаже этого самого колье. По-видимому, преступники не знали, что колье на самом деле не так дорого, как они думали. Они приняли моё колье за ваше, настоящее. Вот такая история. Грустно.
– Но при чём здесь вы? Вы всего лишь мастер и не могли предполагать, что так получится.
– Вы не понимаете. Я должен был предположить, что мою подделку кто-то может принять за настоящую вещь. Но, если вы внимательно прочли, – Гроссман кивнул в сторону каталога, – там сказано, что колье пропало во время революции. Я думал, скорее всего, вывезено за границу. Именно поэтому и согласился сделать подобное. Время всегда ставит всё на свои места. Я не должен был делать это колье.
Я закрыла каталог и положила его в сумку.
– Знаете, я передумала сдавать колье в ремонт. По крайней мере, не сейчас. Как-нибудь потом. Извините за беспокойство.
– Наверное, вы правы, – Гроссман встал. – Если надумаете, приходите.
– Кстати, вы не знаете, почему молодой человек, о котором вы рассказали, захотел сделать именно это колье?
– Нет, этого я не знаю. Я предлагал ему сделать другое, я уговаривал его полчаса, приводил разные веские доводы, но он упёрся, хочу это.
Я извинилась ещё раз за назойливость и вышла. Всё, что мне надо было, я узнала. Теперь меня беспокоила мысль, почему именно это колье заказал Олег? Может он видел его на Соне, и оно ему понравилось? А может он хотел подменить колье? Знал ли Олег о его цене? Наверное, знал. Опять вопросы, и опять нет ответов. Нет, сдаваться я не намерена. Я должна узнать всё.
Куда теперь? Надо поехать к Нике. Сидит, наверное, одна, голодная, пялится в телевизор. Надо её накормить, да и самой перекусить не помешает.
Я подъехала к магазину, который когда-то давно, в моём детстве, назывался «1000 мелочей». Теперь он поделён на секции. У каждой секции свой хозяин, который волен продавать всё, что ему вздумается. Есть тут и продуктовый отдел. Я набрала полную сумку разной снеди, рассчиталась и уже хотела выйти из магазина, как моё внимание привлекла женщина. Она выбирала зубную щётку. Одну из тех, что стояли на витрине, в прошлом месяце рекламировал наш журнал. Продажа этих щёток после этого возросла почти вдвое. Интересно, какую щётку выберет женщина?
Я подошла поближе и стала наблюдать. Женщина перебрала несколько щёток и остановилась на «нашей». Я не выдержала и спросила:
– Вы хотите купить эту щётку? Можно спросить, почему? Мне кажется эта лучше, – я взяла в руки первую попавшуюся.
– Ну что вы? – женщина погладила волоски щётки. – Видите, какая у неё форма, зубчиками. Такие зубчики легко проникнут между зубами и почистят зубы лучше.
Говорит, как читает рекламу из нашего журнала.
– Кто вам сказал эту чушь? – не унималась я. – Важно ведь не то, какие волоски у щётки, а как долго вы чистите зубы. Зубы надо чистить не меньше двух минут, тогда они станут чистыми.
– Моя подруга купила себе такую и очень довольна. А вы разве не читаете «Сударушку»? В ней так много хорошего написано об этой щётке.
– А вы верите любой рекламе?
– Любой – нет! А «Сударушке» верю. Да к тому же щётка мне всё равно нужна. А раз надо покупать, то уж лучше эту. Вдруг она и правда чистит так хорошо, как об этом пишут в журнале.
Женщина пошла к кассе, а я подумала, глядя ей вслед. Как легко человека обмануть! Сделал щётку в виде непривычных зубчиков, и пожалуйста вам! Собирай дивиденды.
Выйдя из машины во дворе Ники, я увидела жуткую картину. Посреди двора выгнув спину дугой, ощетинившись от страха, стоял маленький котёнок, а рядом огромный пёс злобно рычал на это беззащитное существо, готовый в любую минуту кинуться и загрызть. Чуть в стороне с глупой усмешкой наблюдал за этой сценой высокий амбал в кожаной куртке, по-видимому, хозяин собаки. Ничего себе забава!
Я огляделась, увидела в кустах железный прут, похожий на строительную арматуру, аккуратно поставила сумку на землю, взяла прут, угрожающе подняла его вверх и пошла на амбала.
– Убери собаку!
Амбал перестал ухмыляться, слегка попятился:
– Ты что, дура? Она же железная! – это он имел в виду палку в моих руках.
– Убери, говорю, собаку! – я подошла ближе и замахнулась.
– Рекс! Ко мне! – закричал амбал, пятясь.
Собака оставила котёнка, будто только и ждала приказа хозяина, и двумя прыжками оказалась рядом с ним.
Я забросила арматурину в кусты, и не дожидаясь дальнейшей реакции амбала, торопливо подхватила сумку и котёнка, и скрылась в подъезде.
Ника не сидела перед телевизором, она лежала на диване, уставившись в потолок. Так телевизор был выключен, а подушка смята.
– Хватит хандрить, посмотри, какую прелесть я тебе принесла, – я опустила котёнка на пол.
Эта серо-полосатая прелесть присела и сделала лужу. Ника мрачно посмотрела на виновато глядевшего котёнка и пошла в ванную за тряпкой, ворча и вздыхая:
– Ничего себе – прелесть! Где ты подобрала эту грязную кралю?
– А мы сейчас её искупаем, и краля будет чистой. Кто ты тут у нас? Кошечка. Значит, так и будем тебя звать: Краля.
Я с котёнком на руках пошла следом за Никой в ванную и включила душ. Котёнок сидел смирно, наверное, принимал эту процедуру не первый раз.
– Смотри, Ника, он же домашний. Воды совсем не боится. И блох у него не видать, значит, на улице совсем недавно.
Я завернула мокрого котёнка в полотенце, посадила на кресло, а сама пошла в кухню. Надо же поесть, наконец. Да и бедолага Краля, наверное, проголодалась. Ника пришла следом за мной, но я отстранила её от готовки:
– Сядь, лучше посиди и расскажи, что тебе в полиции сказали?
– А что рассказывать? Я сказала им о пропаже колье, они всё записали, заставили расписаться. Попросили, чтобы я не уезжала пока никуда, они могут меня ещё вызвать. Вот и всё.
– А Олега?
– Что Олега? – не поняла Ника.
– Олега они когда отдадут? По обычаю, хоронят на третий день. Это уже завтра.
– Сказали, что Олега отдадут родителям. Мы же с ним не расписаны. Ещё сказали, что им надо найти орудие убийства, сделать анализы, а потом только похороны.
– Экспертизу, – поправила я Нику. И вдруг вспомнила. Арматурина! Она вполне могла быть орудием убийства. Как же полицейские осматривали двор и не нашли её? Может потому, что нашла я её совсем в другом конце двора. Видать, преступник выбросил её не рядом, а подальше, чтобы нашли не сразу.
– Ника, поставь чай, а я сейчас…
Арматурина лежала там, куда я её выбросила. Я вытащила её из кустов, огляделась. Вроде никого рядом нет. Пацаны гоняют мяч в дальнем углу, им не до меня. Две старушки у подъезда, на скамеечке. Эти, конечно, увидят. Ну и пусть. Так не бывает, чтобы никто ничего не видел. Я сделала независимый вид и спокойно прошла мимо старушек. Обошлось. Никто ничего не спросил.
– Что это у тебя? Зачем ты принесла эту грязную палку? – Сначала котёнок, теперь палка! Что притащишь ещё.
Шутит! Значит, дело пойдёт на поправку.
– Это не просто палка, это то самое орудие убийства, о котором тебе в полиции говорили. Я так думаю. Надо отвезти её в полицию.
– Не надо никуда везти. Пусть сами приедут и заберут. Они мне телефон дали, чтобы я им звонила, если что вспомню. Вот лохи! – возмутилась Ника. – Ты нашла, а они – нет. Как же они найдут преступника, если железяку, лежащую на виду у всех, не смогли найти?
– Хорошо, иди, звони, – согласилась я, потому что ехать в полицию мне не хотелось. – Я пока сделаю салатик и накормлю нашу Кралечку.
– Мы жевали бутерброды с салатом, и наблюдали, как Краля пила молоко из мисочки. Делала она это очень аккуратно, без спешки. Наелась, уселась и стала умываться.
– Ишь ты, чистюля! – улыбнулась, наконец, Ника.
– А ты как думала? Мой Найд даже лапы вытирает о коврик, когда с улицы приходит.
– Скажешь тоже, вытирает. Сочинять – ты мастер.
– Надо же как-то тебя выводить из транса, – не стала скрывать я своих намерений. Тебе с ней будет хорошо. Будете вместе спать, ходить на прогулку. Смотри, какая она хорошенькая! Как можно такую не любить! Вот дождёмся полицейских и поедем покупать для нашей Кралечки туалет. Она быстро привыкнет, вот увидишь. А может, она уже умеет им пользоваться? Если домашняя, обязательно умеет.
