Людмила Моховикова
Восхождение к новой жизни (сборник)
© Людмила Моховикова, 2019
© Интернациональный Союз писателей, 2019
* * *
Людмила Моховикова родилась в городе Перми в 1948 году, окончила филологический факультет Пермского госуниверситета. В 1970 г. переехала в Тольятти и устроилась работать журналистом на всемирно известный АВТОВАЗ. В 1976-м была принята в Союз журналистов СССР. Более тридцати лет трудилась журналистом на АВТОВАЗе. Написала сотни статей. В 2001 г. стала трижды лауреатом Всесоюзного конкурса публикаций по тематике АВТОВАЗа, в 2016-м – лауреатом Всесоюзного журналистского конкурса, посвященного 50-летию АВТОВАЗа.
Является членом Интернационального Союза писателей.
Первая научно-популярная книга, «Добрая жена дом сбережет», вышла в 1990 г. 100-тысячным тиражом в издательстве «Советский писатель», в 1994-м – 50-тысячным тиражом в издательстве «Современник».
1998 г. – научно-популярная книга о качестве «Должна ли страна быть бедной?» в соавторстве с академиком Ю. П. Адлером.
2001 г. – историко-биографическая книга «Был и остаюсь вазовцем».
2009 г. – книга для детей «Супергерой».
2012 г. – первое издание документально-исторической книги «Колесница судьбы автомобилизации России».
2013 г. – историко-биографическая книга «Сотворите здоровье».
2016–2017 гг. – в мультимедийном издательстве Стрельбицкого вышли: научно-популярная книга «Путешествие… к себе совершенному», детские книги «Палочка-выручалочка», «Однажды на чудо-поляне», «Добры молодцы», «Разноцветные облака» и романы «Новая жизнь», «В огне страстей», «Твоя любовь меня спасет» (роман вошел в лонг-лист конкурса «Любовь и волшебство»).
В 2017 г. вышло второе издание документально-исторической книги «Колесница судьбы автомобилизации России», посвященное 50-летию АВТОВАЗа.
Написаны также пьесы, киносценарии: «Золотая клетка», «Твоя любовь спасет», «Прорыв» и анимационные сценарии по Библии: «Бытие» и «Богоматерь, Христос и дьявол», анимационные сценарии по своим сказкам: «Разноцветные облака», «Крепче камня», «Однажды на чудо-поляне», «Почему не любите?», а также сериал «Хитромудрые истории» по мотивам сказок Л. Толстого.
В 2018 г. Людмила Моховикова была включена номинантом в окончательный лонг-лист Международной Лондонской литературной премии, награждена именной плакеткой, присвоено звание «Лучший писатель года 2015–2019 гг».
2019 г. – изданы – книга для Международного фестиваля Бориса и Глеба «Богоматерь и Иисус Христос», книга для детей «Путь вверх» (включена в лонг-лист премии им. Х. К. Андерсена), книга «Библейские изречения по темам».
Этот сборник романов, «Восхождение к новой жизни», включен в шорт-лист Международной Лондонской премии, в серии «Лондонская премия представляет писателя».
Новая жизнь
Роман
Жизнь каждого человека наполнена заботами о семье и делами на работе. И как бывает иногда трудно: то в семье что-то не ладится, то на работе какие-то конфликты. Вот так и герои романа «Новая жизнь» мечутся в этих неприятностях, нервничают, порой изводят друг друга. Но вдруг задумываются: а как улучшить жизнь, как радоваться, что ты живешь на белом свете? Вместе они находят решение… И жизнь у них преображается. По сути, наступает новая жизнь, в которой осуществляются самые заветные мечты.
Лебедь, Рак и Щука в квадрате
Иван Иванович, начальник БОТиЗа машиностроительного предприятия, то есть бюро по организации труда и заработной платы, сидел задумчиво за столом и как бы перебирал бумажки, вникая в них. А на самом деле хмуро поглядывал на своих подчиненных, изредка приглаживая свои седеющие черные волосы широкой ладонью. Вот недоволен он своими подчиненными. По сути, его коллектив в данный момент – Лебедь, Рак и Щука в квадрате. Не всегда так было. Раньше у него был другой состав, но, увы, двое ушли на пенсию, взял молодых – парня и девушку, а они оказались Раками, то и дело упираются, не слушают его приказаний…
А Щуки у него и так уже были. Но о них не хочется и думать. Одну только Катерину можно назвать Лебедью. Характер замечательный, покладистый, ответственный. Да и хороша собой. Наградила же природа таким станом. Грудь высокая, талия тонкая, хотя уже двоих родила, бедра крутенькие, захватывающие воображение каждого мужчины. А как взглянет большими голубыми глазами в обрамлении черных длинных ресниц, так совсем сердце замирает. И не у него одного. Да-да, он видит. Ею любуются многие мужчины, он даже ревнует. Хотя как он может ревновать? Она – замужняя женщина, а он – женатый мужчина. Он как бы грешит перед Господом, нарушает Заповедь: не пожелай жены ближнего своего. Он старается не желать, но почему-то внутренне знает, что с Катериной он был бы совершенно другим человеком – уверенным и счастливым. И она была бы счастлива. А то у нее муж чуть ли не алкоголик, который мучает ее ночными дебошами. А у нее двое детей. Один уже пошел учиться в школу, другого она водит в садик. Недавно выяснилось, что у него что-то с глазами… Нет-нет… это она ему сама не говорила, у них не такие уж доверительные отношения. Он… страшно сказать… подслушал, когда Катерина рассказывала в обед об этом Марии Ивановне. Он притворился, что углублен в работу. Ничего не слышит, не видит, а сам внимал с содроганием. Зрение вдруг падает у малыша…
Вот чему он по жизни научился, так это сохранять спокойствие на лице, когда внутри все клокочет… Правда, это ему боком вышло, инсульт-то у него был из-за Верки – гадины жены. Прости, Господи, что так говорю. Но если она, гадина, все делает назло. Он весь измучился. Инсульт из-за нее был, рот потом искривился. Столько уколов ему сделали, что ужас. А вообще о чем это он? Кажется, начал размышления с того, что коллектив у него плохой, все вразброд работают.
А так нельзя, неправильно. Они – БОТиЗ – должны организовывать четко работу на производстве. Явка, зарплата, прием, увольнение, отпуска, присвоение разрядов – все через них проходит. Попробуй только кому-нибудь зарплату неправильно начислить, тут же такой вой до небес поднимется. Поэтому всем нужно четко работать, самим показывать пример добросовестного исполнения своих обязанностей и приличного поведения. А эти Раки, Сергей да Люба, и опоздать могут на работу, и какими-то обалделыми приходят, что еле двигаются, не говоря уже о том, что они соображают в эти туманные дни. Потом выясняется на обеде, что ночь провели в ночных барах. Любе давно пора одуматься, замуж недавно вышла. А Сергею надо больше об учебе в финансовой академии думать, третий курс уже… Как их приструнить?
А что делать со Щуками? Это он, конечно, о Валентине, старой деве, холеной, беломраморной красавице с черными до плеч прямыми волосами, с зелеными глазами и несколько крючковатым носиком. То была сладкозвучная такая, на многих мужиков как на кандидатов в мужья смотрела, а сейчас рассвирепела, всех мужиков стала ненавидеть, всем хамит. А у них мастера – одни мужчины, все каждый день в начале смены приносят данные о явке, с ними почтительно нужно, а она встречает всех иронично:
– Ну, принесли… неужели все верно… вечно вы что-нибудь напутаете…
Приятно ли человеку такое выслушивать? Он ей столько раз замечание делал, а она опять… зыркнет да ляпнет… Все ему назло, все назло. Щука! Одно слово. А еще в любви ему объяснялась. Все ушли на обед, а она к нему на шею бросилась, на цыпочки встала, так как он большого роста:
– Люблю, люблю безмерно, вы такой… такой замечательный… – жарко зашептала, обнимая.
Ему пришлось сурово сказать:
– Одумайтесь, что вы творите? Я женат!
Прослышала, видать, что он с женой несчастлив, вот и стала объясняться. А она ему вовсе не нравится. Эта беломраморная ехидна. А кто вообще проболтался, что у него плохо с женой? Ну конечно, еще одна Щука – Мария Ивановна, Мариша. Он вместе с ней в плановом институте учился. Даже жениться хотел, такая она хорошая да скромная казалась. Личико у нее было миленькое, с прямым носиком, шоколадными прекрасными глазами. Только фигура у нее не нравилась: тяжеловатая, талии вообще нет. «А что с ней с годами будет? – думал тогда. – Вообще бомбеттой будет неподъемной». А тут вдруг Верка, ее дальняя родственница, приехала. Востроглазая, с длинными льняными волосами, шустрая, грациозная, с тонкой талией и бедрышками такими пышненькими… Правда, потом оказалось, что это был такой зрительный эффект, из-за специального покроя юбок. Эти женщины ведь могут всякие эффекты соорудить, чтобы околпачить бедных мужчин. В общем, он как на вечеринке пригласил ее танцевать, как взялся за тонкую талию, так и не смог выпустить весь вечер. Мариша, конечно, в ужасе смотрела на него… А потом вообще произошло ошеломляющее событие. Верка необъяснимым способом увела его с вечеринки к своей тетке в маленькую, душную комнату и так страстно начала его целовать… Да… страшно вспомнить… Он с ума сошел… Он на все решился и через месяц, который пролетел мгновенно в любовных утехах, сделал предложение. Что с ним такое было? Конечно, сумасшествие… Он даже не узнал, кем Верка работает, а она оказалась парикмахершей. Потом он даже обрадовался. Дома его будет подстригать. Ну и обкорнала она его однажды… со зла… О чем это он? Опять о Верке. Или нет… еще об одной Щуке в его коллективе – Марии Ивановне, бывшей Марише, так вот она – истинная, невыправимая Щука, которая до конца дней будет гвоздить, колоть его глазами, мысленно говоря:
– Ну что, наелся, женившись не на мне, а на Верке?
Зачем он только эту Маришу взял к себе в заместители? То ли пожалел, то ли не уверен был в своих силах, она казалась надежным подспорьем в бабском коллективе. Такой и была, пока с Веркой не начались дрязги. Она с ней общается, родственница все-таки, а потом все разбалтывает в коллективе… Так что все знают, у него плохие отношения с женой. Она пьет, ему изменила. Он простил, но случился инсульт, так переживал, а сейчас опять что-то не то…
Господи, я совсем запутался. Помоги, если Ты есть! Что это я богохульничаю? Есть Господь, есть. Он его спас во время болезни. Он Ему так молился, так молился, даже на причастие в церковь ходил. Каялся, что не оценил Маришу, изменил ей, и вот ему теперь изменили…
Ну и о чем это я, подумал с тоской Иван Иванович. Как дальше работать с этими Раками и Щуками? С Катериной – Лебедем – ему легко работается, когда он старается не замечать ее груди и талии… и, конечно, бедер.… Ну, все мы мужики такие охочие до женской красоты…
– Иван Иванович! – услышал он.
Поднял голову, перед ним стоял Сергей и язвительно на него смотрел. Долговязый, тощий, в джинсах-дудочках, с вечно взъерошенными светлыми волосами.
– Вы просили сделать справку по отпускам.
– Сделал?
– Нет. Учебные учитывать? – Сергей глупо ухмыльнулся, округлив серые глаза.
– Ты же знаешь, что я прошу сделать очередные отпуска по графику.
– А расчет положенного количества дней отпуска сделать?
– Ты что темнишь? – тихо сказал Иван Иванович. – Это совсем другая справка.
– А… ну понял… У нас в финансовой академии… – торопливо начал говорить Сергей.
– Для меня твоя финансовая академия не указ, – мрачно прервал Иван Иванович.
– Ладно, понял.
Сергей еще язвительней улыбнулся и сел на место, почти лег на стол, запустив руки в волосы. Ну что за поза в рабочее время, раздраженно подумал Иван Иванович. Но ничего не стал говорить, только рукой погладил сердце, чтобы успокоиться.
Сергей
Достал я Ивана Ивановича сегодня, подумал Сергей. И буду доставать… этого холеного кареглазого мужика высокого роста с широкими плечами. Завидно на него смотреть. Подумать только, каждый день является в костюмчике, то сером, то черном, в белой рубашке, разных галстуках. Причем, видимо, по настроению надевает. Если черный, то приходит мрачный, голубой – улыбается, красный – аж весь лучится. Зеленый галстук наденет – приходит спокойный, и весь день его невозможно вздрючить никаким вопросом.
И еще изводят его вечно начищенные до блеска крупнокалиберные ботинки. Какая бы погода ни была, ботинки у него сияют. А это высший пилотаж для мужчины – так следить за собой… И, конечно, он очень выдержанный, очень, даже если раздражен, голоса все равно не повышает, еще тише, значительней говорит. А лицо вообще становится каменным.
Да, серьезный у него соперник, с тоской думал Сергей. На пенсию еще долго не уйдет. А он, Сергей, что, так и будет просто инспектором? Он должен как-то отличиться, чтобы его заметили и повысили в должности. Но, честно говоря, он еще недостоин, учится неважно, на трояки… На экзаменах так волнуется, что руки дрожат.
А может, от пива уже руки дрожат? Вечно они с Ленкой перебирают… с этой своей неразлучной подружкой, против которой постоянно выступает мама. И внешний вид ее ей не нравится. «Мышиные глазки, курносый носик, где ты такую уродину нашел? – шипит мама. – Да еще выпивоху». А он и сам не знает, как она к нему привязалась. Ему сначала лестно было, что девушка обратила на него внимание, да такая была сладкозвучная, он якобы самый-самый клевый… а сейчас от нее одна беда.
Что-то в его жизни не так, подумал Сергей, а главное – он какой-то злой стал. Вот на Ивана Ивановича постоянно злится, так его глазами и хочется уколоть. Сергей посмотрел на Ивана Ивановича. О, как это он не заметил, что у Ивана Ивановича сегодня черный галстук, значит, мрачное у него настроение. Тоже, наверное, его гвоздит мыслями. А мысль, говорят, материальна…
Сергей вдруг почувствовал, что у него заныл зуб, причем все сильней и сильней. Он вскочил с места. Зубной боли он боялся страшно.
Сергей быстро подошел к Ивану Ивановичу, который мрачно на него взглянул:
– У меня зуб болит, – выпалил Сергей.
– Ну и что! – хладнокровно произнес Иван Иванович.
– Какой вы черствый, – нервно вскрикнул Сергей. – Отпустите меня в больницу.
– А справку сделал?
– Какой вы безжалостный! – произнес опять нервно Сергей.
– Ладно, ладно, иди в больницу, – нахмурился Иван Иванович. – Завтра сделаешь. Только приходи трезвый.
– А когда это я приходил пьяный? – возмутился Сергей. – Что вы вечно ко мне придираетесь?
– Успокойся, ты мужчина, – тихо сказал Иван Иванович.
– На что вы намекаете? – зло прошипел Сергей.
– Иди в больницу, – опять тихо сказал Иван Иванович. – Не баламуть людей.
А люди все взбаламутились…
– Сереженька, что случилось? – пропела Мария Ивановна, повернув к нему голову с коротко стриженными черными волосами.
– Зуб заболел, – жалобно выдохнул Сергей.
– Не надо нервничать… Зубы всегда болят, когда нервничаешь… А ты разнервничался…
Мария Ивановна, подойдя к Сергею хромающей, тяжелой походкой, погладила его по плечу. Причем зыркнула на Ивана Ивановича осуждающе, так что он сразу склонился над бумагами.
Вот так тебе, торжествующе подумал Сергей, уже почти не чувствуя зубной боли. Но раз отпросился, он решительно уйдет.
– Сережа, тебе дать телефон хорошего стоматолога? – участливо спросила Люба, посмотревшись в зеркало и поправляя свою блондинистую челку, чмокая при этом пухлыми губами.
– Давай, – уныло сказал Сергей.
– Сейчас, – проговорила Люба деловито.
Она взяла сумку, углубила в нее руку, долго шарила, приговаривая:
– Это не то, это не то… но где же записная книжка?
Наконец стала вываливать все содержимое сумки на стол.
– Люба! У тебя там официальные бумаги, – не выдержав, сказал Иван Иванович.
– Ну и что, дайте сделать хоть одно доброе дело, – дерзко ответила Люба. – Сейчас, Сергей, подожди.
Зуб у Сергея опять невыносимо заныл.
– Нет, – проговорила трагически Люба, – нет записной книжки, забыла дома или в баре… Вчера надо было записать телефон кое-кого. Я веду двойной учет. И в книжке, и на телефоне. Ой, батюшки, неужели я посеяла телефонную книжку? Какой ужас! Там такой архив! Что я буду без нее делать?
– У меня есть телефон хорошего стоматолога, – сказала Катерина, оторвавшись от бумаг.
Она быстро достала из сумки телефонную книжку и стала диктовать номер.
Сергей лихорадочно его записал и почти выбежал из БОТиЗа, зуб у него страшно болел… Денег у него не было лечить зуб, сейчас не старые советские времена, за все надо платить. Он пошел домой, клянчить деньги у матери. Ее дома не оказалось, он тогда вспомнил про древнейшее средство – соленую воду. Если ею пополоскать рот, то зуб, может, и успокоится.
Сергей налил в стакан кипяченую воду, положил чайную ложку соли. Стал полоскать усиленно и основательно, приговаривая, как учит аутотренинг:
– Все хорошо, все хорошо, зуб перестает болеть…
Боль, к счастью, действительно утихла, и Сергей пошел спать. Время было рабочее, но уснул он крепко, как всегда ночью недосыпал из-за Ленки… Надо что-то с ней делать, подумал, она явно его губит… губит его будущее, этого нельзя допустить…
Катерина
Катерине нужно было подготовить материал о корректировке аванса. Людям не хватало денег на житье, постоянно то один, то десятый просили увеличить аванс, она не отказывала – ей было жаль людей. Да и Ивана Ивановича всегда могла уговорить на это. Он очень добрый человек, хотя кажется уж очень жестким и серьезным. У него бывает такой добрый и смущенный взгляд карих глаз, что она понимает, попросит, и он с радостью согласится.
Но сегодня Иван Иванович не в духе. Опять надел черный галстук, опять сидит, почти сгорбившись над бумагами. У него, конечно, дел много. За всеми все надо проверить. Ошибки дорого стоят, да и люди нервничают, пишут жалобы…
Но у Ивана Ивановича сегодня какое-то особое настроение, будто что-то решает и не может решить. Еще и Сергей ему опять нахамил, да и Мария Ивановна съязвила, как всегда. Странная она женщина, то добрая, то злая, а особенно на Ивана Ивановича. То и дело костерит его, когда он отсутствует. Главное ругательство – жестокосердный, мог бы побольше премию на бюро выпросить, так нет… ему неудобно за свой родной коллектив слово замолвить. А ведь у них зарплата маленькая… И так далее…
И еще известно, что у них была любовь в институте, а он женился на другой. Вот, наверное, всю жизнь на него и злится. А надо бы успокоиться, подумала Катерина, злость до добра не доводит. И зачем все время про зарплату говорит, она больше нее получает и одна живет.
У нее вот зарплата действительно маленькая, но все равно жить можно… Тут сэкономишь, тут схитришь… Главное – чтобы муж не пил, вот когда запьет, тогда точно жить не на что… Та же Мария Ивановна ее и выручает. Деньги у нее всегда есть в черном кожаном кошельке, который она любит открывать, будто проверяя, сколько там денег.
Катерина вздохнула. Как тяжело жить, когда муж пьет, только и жди неприятностей… Да и разлюбила она его… вот еще беда… не может она любить опустившегося, грубого мужчину. Он и в женихах-то был грубоват, но тогда ей казалось, что это ерунда. Просто плохо воспитан, пообтешется, она поможет… Но куда там, еще грубей стал. А с годами каждая грубость больно ранит ее сердце, словно иглы втыкаются… Но куда деваться… двое детей. Надо жить.
Катерина взглянула на часы. Еще пять минут – и можно идти домой. Сегодня к Ивану Ивановичу по поводу корректировки аванса подходить не стоит. Не в духе он… Завтра, завтра… Господи, помоги день прожить… В последнее время она стала больше молиться, читать «Отче наш…». Иисус Христос сказал, как надо молиться, в Библии прочитала. Еще молитвослов купила. Есть Господь, есть, она чувствует это. Когда муж буянит, она начинает мысленно молиться, и он как-то сникает и засыпает… И тогда она ложится спать в гостиной и опять молится, молится и крепко засыпает, а утром есть новые силы, чтобы собирать одного сына в школу, другого – в садик… И бежать, бежать на работу, чтобы не дай бог не опоздать и не огорчить этим Ивана Ивановича. Она заметила, что он очень огорчается, когда кто-нибудь опаздывает, ведь они БОТиЗ, организаторы производства, сами должны следить за тем, чтобы никто не опаздывал на работу.
Мама
Сергей проснулся от толчков, довольно-таки грубых, как ему показалось. Он открыл глаза и увидел строгие серые глаза мамы.
– Ты почему спишь? Почему не на работе? – спросила мама, положив руку на полную грудь и едва сдерживаясь. Она возвышалась над ним, как скала, и это не предвещало ничего хорошего.
– У меня зуб заболел. – Сергей потянулся и сказал с улыбкой, стараясь смягчить ситуацию. – Я отпросился с работы.
– Вылечил зуб? – еще строже спросила мама.
– Нет. У меня денег нет, – стал оправдываться Сергей. – Хотел у тебя попросить, а тебя не было дома.
– Меньше надо пить – будут свои деньги, – укоризненно произнесла мама.
– Ну, опять ты о своем, не так уж я много пью, – заныл Сергей.
– Вообще это дело надо бросать, – решительно заявила мама. – Но прежде всего тебе надо бросить Ленку, которая тебя каждый день совращает.
– Ну, мама, опять ты за свое, – простонал Сергей.
– И буду, буду, пока не умру, – скороговоркой произнесла мама. – Я не могу смотреть, как ты спиваешься.
– Что ты, мама, говоришь? Я учусь в финансовой академии. У меня большое будущее.
– Нет у тебя никакого хорошего будущего с Ленкой, – непримиримо сказала мама. – Ты должен это понять. Что вы вчера делали?
– У нее сидели, телик смотрели.
– И пиво пили? – обвинительным тоном спросила мама.
– Ну…
– Что «ну»? Я тебя сегодня к ней не пущу! – внезапно закричала мама.
– Запрешь? А это насилие над свободой личности! – усмехнулся Сергей.
– Я тебе дам свободу личности! – совсем разгневалась мама.
Вдруг она схватила джинсы Сергея и начала его ими хлестать.
– Подонок! – почти заверещала мама. – Ты когда одумаешься, когда? Тебе уже двадцать два года.
Сергей вскочил, чтобы не быть в беспомощном, лежачем состоянии, выхватил у мамы джинсы, а она вдруг грузно повалилась на диван и зарыдала, да так громко, что он испугался.
– Мама, мама, успокойся, не буду я пить. Больше не буду.
– К Ленке не ходи, – еще сильнее зарыдала мама.
– Ну, это… не буду… раз ты так против. Я и сам…
– Господь тебя накажет за пьянство, за издевательство над матерью. О, если бы был жив отец! – запричитала мама.
Все, подумал Сергей, сейчас вообще такое начнется. Папа умер год назад от инфаркта, внезапно, и это стало трагедией для мамы. А тут еще он развинтился с Ленкой…
– Мама, успокойся. Со мной все будет в порядке, – сказал Сергей, стараясь говорить спокойным голосом.
Мама вытерла слезы, встала, поправила цветастое платье.
– Правда, правда, ты хоть бы почитал что…
– Что? – недоуменно спросил Сергей.
– Ну как самосовершенствоваться, нельзя так жить, как ты живешь, – вздохнула мама.
– Ну эти детские игры… самосовершенствоваться…
– Нет, человек всю жизнь совершенствуется, иначе он деградирует. Я вот тебе книжки дам. Они были для меня открытием, когда появились.
– Про аутотренинг, что ли? Ну, ты говорила мне. Я спокоен, я хорошо учусь.
– И школу ты окончил замечательно. А сейчас у тебя деградация.
Мама встала, подошла к книжной полке.
– Вот эти книги. И еще про пьянство. Маяковский знаешь как говорил:
Пиво – сгинь, и водка – сгинь!
Будет сей порок излечен.
Уменьшает он мозги,
Увеличивая печень…
Сергей рассмеялся:
– Как все просто. Уменьшает алкоголь мозги, увеличивает печень.
– А разве неправда?
– В принципе, правда.
Сергей не стал больше на эту тему распространяться. Сам завздыхал. Если вот так, рационально посмотреть, то ведь пиво ему уже навредило: память стала хуже, тупей он стал и ленивей… Точно мозги уменьшаются от пива. А от водки – и того больше.
– Пьянство – добровольное сумасшествие. Не помню, кто-то из мудрых сказал, – проговорила мама, гладя его по плечу.
– Ладно, – согласился Сергей, – давай мне эти книги, я посмотрю.
– Пьянство – это грех, – не унималась мама. – Господь накажет.
– А есть Господь-то?
– Что ты говоришь? Есть, конечно. Есть Господь, и есть дьявол и его воинство – бесы. Вот дьявол и заставляет пить. Ой, а вдруг в тебе бесы уже сидят! – вскрикнула мама.
– Мама, ну это уже слишком, – с досадой сказал Сергей. – Нет во мне никаких бесов.
– Боюсь, что уже есть, они же влезают с этой гадостью – алкоголем.
– Мама, перестань!
– Ой, – заплакала опять мама, – храни тебя Господь! Еще хоть Библию почитай. Вот она. Ну хоть посмотри.
– Все, все, беру и читаю книги твои полезные. Успокойся!
Мама вытерла слезы.
– Тебе можно доверять? – взволнованно спросила. – Можно?
– Можно, – сказал Сергей неуверенно, но повторил: – Можно. Не волнуйся, мама.
Вот ради мамы, подумал, он постарается. Нельзя ее огорчать, а то вдруг с ней, как с отцом, что-то случится, и тогда он будет совсем одиноким и никогда в жизни себе не простит, что не послушался мамы.
