Людмила Георгиевна Головина
Изнанка
14.Леводольск
Утром следующего дня стало понятно, что мы уже в зоне обычного леса, а не сказочной Чащобы. Всюду были протоптаны тропинки, встречались следы пикников, кострища, пустые бутылки и пакеты. Но даже этот мусор сейчас не раздражал, а радовал. Он оповещал о том, что мы в своём родном цивилизованном мире. Тропинка, по которой мы шли, вывела нас на грунтовую дорогу, а та – на вполне современное шоссе, по которому проносились машины. Я готова была расцеловать каждую из них. Навигатор указывал, что нам надо свернуть налево, а дорожный указатель оповещал, что до города Леводольска пять километров. Никогда не приходилось слышать про такой город. Впрочем, мало ли в нашей стране больших и малых городов. Все упомнить невозможно. Вскоре потянулись деревянные пригороды и дачи, потом стали появляться и многоэтажные современные дома. И вот, наконец, навигатор оповестил нас, что мы вступили на территорию славного города Леводольска.
– Узнаёшь? – спросила я Ваську.
Он пробормотал что-то невнятное. Если бы Вася был человеком, то, наверное, пожал бы плечами.
В таком виде, какой был у меня сейчас, соваться к соседке Анфисе Глебовне было неразумно. Грязная, как поросёнок, вся в ссадинах и синяках, футболка порвана. Бомж выглядит краше.
Я вычесала из волос лесной мусор. Затем в ближайшем супермаркете купила новую футболку, тональный крем (чтобы замазать синяки и ссадины), влажные салфетки, пару бутылок воды, кое-какой перекус для меня и, конечно, несколько упаковок корма для кота. Как хорошо, что я весь июнь подрабатывала, копила на новый крутой смартфон. Ну, он подождёт, а деньги мне сейчас очень кстати.
Потом мы с котом нашли уединённый малолюдный сквер, и пока Вася ел, я привела себя в относительный порядок. После чего тоже перекусила.
Затем, ведо́мые навигатором, мы отправились дальше. Чем дальше мы шли по улицам Леводольска, тем больше волновался Васька. Он озирался, принюхивался и, наконец, заорал:
– Вот он, мой дом, здесь я жил!
И кинулся к подъезду. Навигатор оповестил: «Вы на месте»
15.Анфиса Глебовна
Домофон был сломан, и в подъезд мы проникли беспрепятственно. Дом был восьмиэтажным, следовательно в нём имелся лифт. Но Васька устремился вверх по лестнице, а я – за ним. На третьем этаже кот затормозил, обнюхал одну из дверей и шёпотом сообщил:
– Вот здесь! Здесь я жил с хозяйкой.
– А где соседка жила, покажешь?
Кот подошёл к соседней двери.
– Так, поняла. Теперь, знаешь что? Спрячься. Если соседка тебя увидит, то может разозлиться. Она же не выполнила волю Василисы Васильевны. Совесть у неё нечиста, понимаешь? А мне надо с ней по-хорошему поговорить, чтобы отдала вещи, которые твоя хозяйка сохранить попросила.
Васька послушно потрусил вниз по лестнице и скрылся за поворотом. Молодец, умница.
Я собралась с духом и нажала кнопку звонка. Ждать пришлось долго. Я уже хотела позвонить ещё раз, как из-за двери раздалось:
– Кто такая, что надо? Я ничего не покупаю, говорить на духовные темы не собираюсь, никакие службы не вызывала и в квартиру не пущу!
– Нет, я не то, что вы думаете, я… я от Василисы Васильевны! Вы ведь Анфиса Глебовна?
Замок щёлкнул и на пороге возникла высокая неприветливая женщина средних лет. Она вытирала запачканные мукой руки о фартук. Значит я её отвлекла от стряпни. Это некстати, она разозлиться, пожалуй.
– Так ты с того света заявилась, выходит? – с ехидцей спросила женщина. – Василиса Васильевна уж два года скоро, как умерла.
– Нет, что вы, я знала Василису Васильевну, когда она ещё жива была. Просто я в отъезде была, когда она умерла. А я только недавно вернулась и вот, узнала.
В знак скорби я наклонила голову и замолчала на несколько секунд, а потом продолжила:
– Василиса Васильевна просила меня, когда её не станет, выполнить кое-какие её распоряжения…
– Квартиру она мне завещала! – перебила меня Анфиса. – Всё по-честному, по закону! Я ухаживала за ней! Это благодарность! Не отсудишь, не надейся!
– Нет, что вы! Мне не нужна её квартира, у меня своя есть. Просто Василиса Васильевна просила, если он вам не нужен, забрать к себе её кота Ваську.
– Сдох он. Заболел чем-то вскоре и сдох, – не моргнув глазом соврала Анфиса.
– Жалко. Василиса Васильевна его любила.
– Мало ли, кто что любит! Я вот пироги люблю. В кои веки собралась испечь, а тут ты со своею чепухой. Всё, недосуг мне с тобой болтать.
– Погодите, буквально одну минуту. Еще Василиса Васильевна поручила мне забрать у вас вещи, которые она отдала вам на хранение.
– Какие ещё вещи? Знать ничего не знаю! Приходят всякие, морочат голову, – Анфиса сделала попытку закрыть дверь.
В этот момент дверь соседней квартиры (той, где раньше жил Васька со своей хозяйкой) распахнулась, и из неё вышла молодая пара.
Они вежливо поздоровались с соседкой, кивнули мне, а потом молодой человек сказал:
– Анфиса Глебовна, я вечером к вам зайду, отдам вам деньги за следующий месяц.
– Хорошо, – ответила Анфиса. Если она и смутилась, то лишь самую малость. Но я воспользовалась этой заминкой.
– Вы должны отдать мне эти вещи. «Лицо и изнанка, одна вещь, две стороны», – чётко произнесла я.
То, что я сказала пароль, почему-то заставило соседку немного смягчиться.
– Василиса сбрендила на старости лет. Слова дурацкие, и вещи дурацкие. Просто я на антресоль их забросила, да и позабыла. На днях там убирать собралась, обязательно выбросила бы этот хлам. Но если он тебе так дорог, жди, сейчас вынесу. Мне он и даром не нужен, квартиру только захламляет.
Она захлопнула дверь, а я осталась ждать на площадке. Волновалась, конечно, а вдруг она больше не выйдет?
Прошло, наверное, минут пять тревожных ожиданий, и соседка вновь возникла на пороге. Она сунула мне в руки небольшой узелок.
– Говорю же, старуха совсем ума лишилась! Вот сокровища! Тетрадка с цифирками, железка и обрывки плаща болоньевого! Бери, получай своё богатство и наслаждайся. А теперь ступай, откуда пришла, и я не буду обижаться, если ты забудешь дорогу сюда.
– Спасибо. До свидания, – я решила быть вежливой до конца.
Вредная тётка мне не ответила. Она уже закрывала дверь, бормоча:
– Да когда же домофон починят? Покоя нет от всяких проходимцев!
Мне было всё равно, что она обо мне думает. Главное, узелок был у меня в руках. И я вне себя от радости помчалась вниз по лестнице.
16.Тетрадь
Кот встретил меня этажом ниже. Он был в ярости, поскольку подслушал весь разговор до последнего слова.
– Алиса, если колдовать нельзя, можно я её расцарапаю? Или даже укушу? Она сказала, что я умер! Она ругала мою хозяйку! Она тебя проходимкой обозвала!
– Успокойся, Вася, – постаралась я утихомирить кота. – Её ты уже не исправишь, а себе повредишь. Решат, что у тебя бешенство, ну и сам понимаешь, чем кончится. Да, тётка вредная, но забудь её, у нас есть дело поважнее: надо прочитать, что в тетради написано.
В Леводольске мы пока ничего не знали, поэтому решили вернуться в уже известный нам сквер. Нам были ни к чему лишние глаза и уши, а этот сквер было местом уединённым и не пользующимся успехом у местных жителей. Их можно было понять: скамейки почти все сломаны, трава не газонах превратилась в бурьян, асфальт на дорожках потрескался, а местами и вовсе отсутствовал. Даже собачники со своими питомцами почему-то обходили это место стороной. Что было нам на руку.
Мы расположились на почти целой скамейке, и я со всеми предосторожностями развязала узелок из старого клетчатого платка, в котором находились вещи Василисы Васильевны.
Соседка сказала правильно. Там были три вещи: старомодная общая тетрадь в коленкоровом переплёте, железка в форме буквы Г, аккуратно завёрнутая в тряпочку, и два довольно больших треугольных куска какой тонкой шуршащей материи светло-серого цвета. Куски были сшиты в одном месте несколькими стежками. Пока я недоумевала, что бы это могло быть, Васька тихо ахнул и даже застонал:
– Это же крылья!
А понюхав, с благоговением произнёс:
– Это крылья моей хозяйки!
Всё понятно. Крылья были дороги Василисе Васильевне, как напоминание о её прошлом, о её юности. Хотя она и не пользовалась ими, но и выбросить не решилась, берегла как память.
Я показала коту железку.
– А это что, не знаешь?
Кот посмотрел, понюхал.
– Нет, не знаю. Но немного пахнет моей хозяйкой. И ещё одной волшебницей, и ещё, очень слабо, другими волшебниками и волшебницами.
– Ладно. Ясно, что эта штука не просто так здесь лежит. Видно, вещь важная. Может, поймём, зачем она, когда тетрадь прочитаем. Я аккуратно завернула железку и спрятала её, чтобы не потерять, во внутренний карман рюкзака.
Теперь главное: тетрадь. Сейчас я открою её, и многое прояснится!
Открыла. Но не прояснилось ничего.
Тетрадь была в клетку. И в каждую клеточку, за исключением небольших полей были вписаны числа. Однозначные и двузначные. Однозначные – от нуля до девяти, а двузначные начинались с единицы или двойки, редко – с тройки.
И как мне всё это прочитать?
– Ну, что, что там написано? – тормошил меня кот.
– Понимаешь, Васенька, текст зашифрован. Вместо букв цифры. Но не переживай, я разберусь. Давай только сходим в магазин: мне понадобится много бумаги и ручка.
– А ещё ты мне обещала дать молока. Купишь? – кот про себя не забывал.
Мы купили всё это, зарядку для телефона, еды для Васьки и для меня, а также пару мисок, чтобы было куда наливать молоко и класть еду. И ещё я поняла, что надо на день-другой снять какое-нибудь жильё. Расшифровка тетради могла затянуться, а ночевать под открытым небом мне надоело. Хотелось принять нормальный душ, выпить чая, заснуть в мягкой чистой постели.
Кот согласился со мной. Гостиницу мы отвергли – туда бы с котом могли не пустить. Но хорошо, что в наше время всегда можно снять жильё посуточно. И после небольших поисков нас приютила простенькая, но имеющая всё потребное, однокомнатная квартира на окраине. Пока я договаривалась с квартирным хозяином, Васька сидел у меня в рюкзаке (еле поместился!) – хозяин мог бы возражать против животных. Заселение прошло без проблем. Мы поужинали, я приняла душ и, испытывая невообразимое блаженство, уснула в чистоте и уюте.
Что мне снилось, я не запомнила, но точно что-то прекрасное, потому что просыпаться не хотелось. Весь кошмар предыдущих дней совершенно улетучился из моего сознания.
Но пробудиться пришлось. Чей-то голос бубнил мне прямо в ухо:
– Алиса, Алиса, давай, просыпайся, я есть хочу!
И что-то мягкое и тёплое касалось моей щеки.
Сначала я попыталась нырнуть с головой под одеяло и продолжить мой сон. Но кто-то упорно не давал мне это сделать, тянул одеяло в свою сторону и продолжал меня будить.
Пришлось разлепить глаза. И все мои злоключения предстали передо мной в образе кота Васи, который сидел на одеяле и долбил лапой по моей щеке.
– Алиса, ну что ты! – с возмущением завопил кот, увидев, что я проснулась. – Меня давно кормить пора! Если ты – моя хозяйка, так должна свои обязанности выполнять!
Вот как. Должна. Обязанности. Дожили. Что же, он прав. Написано же: мы в ответе за тех, кого приручили.
Всё ещё до конца не проснувшись, я поплелась на кухню и наполнила миски: одну – кормом, а другую молоком. Кота не надо было упрашивать. Он с энтузиазмом приступил к трапезе. А я направилась к окну, чтобы раздвинуть шторы и впустить в квартиру солнечный свет. Но кот отреагировал неадекватно. Он заорал: «Нет!» так пронзительно, что я в страхе отдёрнула руку.
– Вася, ты что? Почему нельзя расшториться?
– Что, не понимаешь? А если за ночь ОНИ до нас уже добрались и сейчас нас ищут? Ты ИХ просто не знаешь, не знаешь, на что они способны. Могут во все окна одновременно заглянуть, могут подслушать, поэтому лучше не называть никаких имён, никаких названий. Поняла? Займись лучше, сама знаешь чем.
Ох, суров. Каждый день я узнаю что-то новое о своём питомце. Ну что же, многогранная личность. И он прав. Пора приниматься за тетрадь.
Я наскоро умылась, перекусила и вернулась в комнату, где на столе ждала меня тетрадь с записями, которые необходимо прочитать, чем скорее, тем лучше. Только вот как? Но я была уверена, что справлюсь. Я всегда любила всевозможные головоломки, ребусы, загадки. И надеялась, что моя соображалка меня не подведёт.
Но прежде, чем приступить, я решила зайти в интернет. Вайфая в нашей съёмной квартире не было, а мобильный интернет ловился нестабильно, но всё же, то, что я увидела, меня испугало. Вчера я совершенно забыла закрыть приложение «Карты» . И первое, что я увидела на экране – карту славного, но малоизвестного города Леводольска. Знакомый значок указывал наше местоположение. А ещё… а ещё по улицам города передвигалось нечто, обозначенное красным восклицательным знаком. И я догадывалась, что это нечто означает. Ну, если подумать, чего я ждала? Леводольск был родиной кота. Здесь жила Василиса Васильевна. Разве не закономерно предположить, что после побега мы направимся именно сюда? А ещё могут поискать меня в бабушкиной деревне, ведь именно там я встретилась с Эльфисиной. Других адресов они пока не знают, но могут вскоре узнать. Поэтому надо поторапливаться.
В это время из кухни вернулся кот и забрался ко мне на колени. Я шепнула ему, показав карту :
– Ты был прав.
Не знаю, что он понял, но кивнул и зажмурился.
Я раскрыла тетрадь. Ну, Алиса, шевели мозгами! Ты можешь. Ты справишься.
Промотивировав себя таким образом, я уставилась на страницу, исписанную мелкими цифрами. Надо разгадать шифр. Надо превратить цифры в буквы. Но как? Я полистала страницы тетради и сделала первый вывод (надеюсь, правильный): в клеточках присутствуют только числа от нуля до тридцати трёх. 34 и последующие не встретились ни разу. Значит, каждое число соответствует букве. Ведь в русском алфавите ровно 33 буквы! Но причём тогда ноль? Его, пожалуй, было больше, чем остальных чисел. И я предположила, что ноль – это не буква, а пробел или знак препинания.
Начало было положено. Я написала в столбик по порядку алфавита все буквы и пронумеровала их. А потом стала на отдельном листке в том же порядке, как в тетради старой волшебницы, вписывать в клеточки буквы, заменяя ими соответствующие числа.
Я исписала целую страницу. Облом. Это был не текст, а бессмысленный набор букв. Моя версия оказалась несостоятельной. Но кто сказал, что должно получиться с первого раза? Это было бы слишком просто, даже примитивно. Любой бы прочитал, а надо было максимально засекретить текст. Молодец, Василиса Васильевна. Хороший шифр придумала. Но что один человек придумал, другой всегда сможет разгадать. Продолжим.
У меня мелькнула мысль: не призвать ли на помощь всесильный интернет. Там, скорее всего, есть, если не программы по дешифровке, то уж дельные советы – наверняка. Но я себя вовремя осадила. (Вот чему меня точно научила история с Изнанкой, так это тому, что надо сначала подумать, а потом делать). Как известно, интернет помнит всё. И если у нас, обычных людей есть хакеры. способные вытащить из всемирной паутины всё, что угодно, то кто может утверждать, что волшебники, со всеми их способностями не способны сделать то же самое? Уверена, что это не паранойя и не мания преследования. Поэтому не стоит доверять интернету информацию, которую Василиса Васильевна много лет сохраняла в тайне. Пусть дешифровщиком будет только мой мозг.
Я погрузилась в раздумье. А, собственно, почему это я решила, что буквы пронумерованы в соответствии с алфавитным порядком? Василиса Васильевна вполне могла (и даже наверняка именно так и поступила!) пронумеровать буквы алфавита в произвольном порядке, придерживаясь только принципа: конкретное число соответствует конкретной букве. В этом случае может помочь статистика. Ведь в языке одни буквы встречаются чаще, а другие – реже. И кое-что я об этом знаю. Читала как-то статью об этом… Так, сейчас постараюсь вспомнить…
Надо сказать, я с детства много читаю, и многое из прочитанного запоминаю. Мама как-то сказала, что моя голова напоминает кладовку, в которой я храню всё нужное, а ещё больше ненужного, того, что мне никогда не пригодится. Но я думаю иначе: как знать, что может пригодиться человеку в тех или иных обстоятельствах.
Вот и сейчас я вытащила из закоулков памяти давно прочитанную статью. Там перечислялись буквы русского алфавита, употребляемые наиболее часто. Первые четыре буквы были гласными. Мне тогда захотелось их запомнить, и я сделала это с помощью мемоники – нашла слово, в котором эти гласные стоят в той же последовательности: «богатеи». О, а, е, и. Пятой буквой, я запомнила, была буква «н». Теперь надо было посчитать, с какой частотой на страницах тетради встречаются те или иные числа.
Покорпев пару часов я выписала на листок пять чисел и условно соответствующих им букв (ноль я по-прежнему считала пробелом и в моих расчетах его не учитывала). Уже что-то. Дальше следовало вспомнить окончания слов, например, сдвоенное «е». «ие» и тому подобное. Часто также встречается частица «не». А все эти буквы я знала или думала, что знаю.
Шёл час за часом, но к пяти буквам не прибавилось ни одной. Ни одно слово не было расшифровано. Я совсем пала духом. И вдруг, на последней странице в правом нижнем углу я увидела две крошечные стрелки. Одна указывала вверх, а другая налево. И меня осенило: а что, если Василиса Васильевна сделала свои записи задом наперед? Мы пишем слева направо и сверху вниз, а она писала справа налево и снизу вверх.
Я, стараясь не ошибиться, переписала числа с последней страницы в привычном нам порядке. И тут меня охватило предвкушение удачи: сочетание «не» встретилось несколько раз! И впереди, и после него были нули!
Ещё вчера я вспомнила рассказ Конан Дойла «Пляшущие человечки». Там Шерлок Холмс тоже имеет дело с шифром, только буквы заменены не числами, а схематическими фигурками пляшущих человечков. Каждая поза – буква. Сначала Холмс располагал только запиской в одну строчку и заявил, что для расшифровки этого мало. Но когда материала стало больше, то гениальный сыщик, опираясь на своё знание английского языка, и с помощью дедуктивного метода сумел расшифровать таинственные письмена и раскрыть преступление,
Ну что же, значит мне легче. Ведь материала у меня с избытком. А русский язык я тоже неплохо знаю. Справлюсь.
Я подставила в переписанную строчку буквы, которые считала вычисленными правильно.
И начало записей приобрело следующий вид:
«.(ноль).о.и.а..(ноль).(ноль)и.нан.е», где точками я обозначила пока неизвестные буквы. Ничего не понятно. Но, с другой стороны, слог «нан» как-то обнадёживал. Нан, нан… А что, если это кусочек слова Изнанка? Вернее, Изнанке? Тогда мне становится известно, какими числами обозначены буквы «з» и «к». Я записала предположительные находки. Что же может значить упоминание Изнанки в самом начале повествования? В начале автобиографии или воспоминаний многие люди пишут: «Я родился (или родилась) там-то». Что если Василиса Васильевна начала свои записи со слов: «Я родилась в Изнанке»? Известные мне буквы под эту версию подходили идеально. И я стала обладательницей букв «я», «р», «д», «с», «ь» и «в». Целых шести букв! Вместе с найденными ранее это было уже тринадцать! Больше одной трети алфавита!
Меня охватил азарт. Это как у рыбака. Пока не клюёт, он медитирует, глядя на поплавок. Но стоит начаться клёву, его не узнать. Эмоции зашкаливают, адреналин кипит в крови!
Нащупав верный путь, я лихорадочно принялась за работу. Буквы угадывались одна за другой, пробелов в тексте становилось все меньше. И вот, к концу третьей страницы я стала счастливой обладательницей всего шифра. Теперь оставалось только запастись терпением и, подставив на место чисел буквы, расшифровать весь текст. Работа, конечно, немного нудная, но мне не терпелось узнать содержание записей старой волшебницы.
От моего ёрзания проснулся у меня на коленях Васька и сонным голосом спросил:
– Ну что, получается?
– Получается, Васенька, получается! Но работы ещё много.
– Ладно, когда закончишь, разбуди, – кот перевернулся на другой бок и снова отключился.
17.Тайна старой волшебницы
Не буду утомлять вас подробным описанием моих двухдневных трудов. Скажу только, что я почти не спала, выпила неимоверное количество чашек кофе, перекусывала на ходу, почти не замечая, что ем. Время от времени я заходила в «Карты», чтобы убедиться, что красный значок на улицах Леводольска никуда не делся и продолжает блуждать, иногда в опасной близости от нас. Наконец я решила отключить смартфон и даже вынула из него аккумулятор, так надёжнее. Мне надо было закончить работу до того, как они нас найдут.
Вечером следующего дня передо мной лежала тетрадь с расшифрованным текстом записей Василисы Васильевны. Сейчас этот текст существует только в моей памяти, потому что после нескольких прочтений (один раз – с Васькой) я уничтожила все мои записи, в том числе и ключ к шифру. Пока с Изнанкой не покончено, всегда сохранялась опасность, что такие драгоценные сведения могут оказаться в руках неприятеля. А зашифрованный оригинал я снова вернула в узелок, надеясь, что жителям Изнанки расшифровка записей будет не под силу. Они, конечно, хитрые и изворотливые, но вот трудиться не привыкли, вряд ли они будут ломать голову над непонятными цифрами.
Итак, вот что у меня получилось.
«Я родилась в Изнанке. Если кто-то сейчас не понял того, что я написала, значит, он нашёл эту тетрадь и взялся за расшифровку текста случайно, и ему не стоит продолжать это занятие. Это может быть очень опасно. Так что, я пишу далее только для тех, кто в курсе,
Я родилась в Изнанке, а значит, я волшебница по рождению. Поверьте, это никакая не заслуга, и не привилегия. Просто так вышло, и я об этом часто жалею. Кто были мои родители, я не знаю, никогда этим не интересовалась. У нас принято отдавать детей сразу после рождения специальным наставницам-волшебницам, которые развивают в них врождённые способности к колдовству. Тем более, что дети в Изнанке растут очень быстро, не зная детских игр и шалостей. Им не до того. Главное, стать сильным, могущественным чародеем (или чародейкой). Год идёт у нас за 4–5 лет, и вскоре я уже была совершенно сформировавшейся молодой волшебницей, причём, весьма талантливой. Трулина испытала меня, а потом определила на «работу» в один крупный город. Конечно, я должна была «работать» целительницей и ясновидящей.
На родине, в Изнанке я звалась Велесой в честь языческого бога. Но для работы мне дали псевдоним – матушка Василиса.
Мне выделили приличную сумму денег (все волшебники, работающие на лицевой стороне мира зарабатывают много денег, и по существующему у нас порядку они в складчину помогают новичкам обзавестись всем необходимым). На эти деньги я купила частный дом не окраине города.
В те времена наша деятельность ещё не поощрялась, поэтому нечего было и думать, чтобы напечатать объявление в газете. Но это нас не смущало и не останавливало. Мы пользовались тем, что люди охотно верили любым слухам. И вот шёпотом из уст в уста поползла весть, что в городе поселилась сильнейшая травница и ворожея, и нет болезни, которую бы она не излечила, и нет ничего тайного, чего бы она не знала. То ли монахиня, то ли отшельница… И что же? Я была просто изумлена. Народ повалил валом. Никто не понимал опасности того, к чему могут привести мои «услуги», никто не знал про «закон весов». Да я и сама на первых порах мало об этом задумывалась.
Я встречала людей, облачённая в чёрные одеяния, произносила странные, загадочные речи, которые никто не понимал, и все толковали, кто во что горазд. Я от порога поражала их несложными фокусами, верно рассказывала им о их прошлом (для волшебницы это несложно). После того, как человек проникался тем, что увидел и услышал, я давала ему какой-нибудь безобидный отвар, и он поправлялся. Но не потому, что помогло моё зелье, а потому что я, пользуясь законом весов, переносила болезнь в другое место. Вскоре я стала местной знаменитостью. Как-то раз ко мне даже заявился участковый. Он завёл разговор о том, что подобная деятельность карается по закону. Но я взяла его за руку, посмотрела в глаза и сказала, что могу вылечить его мать от тяжёлой болезни, которой та страдала много лет. Я назвала его мать по имени-отчеству, это его поразило. А потом я дала ему траву, которую велела заваривать и давать больной перед едой. Его мать, действительно, поправилась, и милиционер меня больше не беспокоил. А то, что эта болезнь теперь незаметно угнездилась в нём самом, он не ведал до поры, до времени.
Первое время я презирала и немного жалела обычных людей: каково это: жить без дара волшебства? Но я судила только по тем людям, которые приходили ко мне за помощью. А это были, в основном, люди обременённые какими-то проблемами, тяжёлыми жизненными обстоятельствами, болезнями. Страдания, слёзы, страхи – вот, что видела я.
Но вскоре я стала замечать и иное. В свободное время я снимала свои чёрные одеяния, переодевалась в одежду, в которой меня никто не узнавал, и отправлялась бродить по городу. И во время таких прогулок я увидела обычных людей с иной стороны. Я наблюдала картины человеческой жизни: радость родителей, гуляющих со своими детьми, звонкий смех и игры ребятишек, влюблённые взгляды юношей и девушек, крепкие рукопожатия друзей и многое другое, что было неведомо и непонятно жителям Изнанки. Ведь у нас нет даже таких понятий: любовь, дружба… И я стала завидовать обычным людям. Мне захотелось испытать чувства, подобные тем, которые испытывали они. Я даже представить не могла, что моё желание вскоре исполнится.
Как-то раз, в недолгие часы моего отдыха я сидела на скамейке в парке. Ярко светило солнце, на клумбах пестрели цветы, пышная зелень деревьев шелестела под дуновением легкого ветерка. Неподалёку бил фонтан, его струи рассыпались миллиардами капель и в них играла радуга. Всё это было так непохоже на бледную, унылую Изнанку, что я не могла оторвать глаз от созерцания красот этого мира. Но главным было другое. Вокруг меня были люди, много людей. Одни о чём-то оживленно болтали и смеялись, другие сидели на лавочках и читали газеты или книги. Два старичка на скамейке напротив меня играли в шахматы. Детишки проезжали мимо меня на трёхколёсных велосипедах, а их родители шли позади, любуясь на своих чад. И никто не пытался испепелить другого молнией или, хотя бы, сделать какую-нибудь пакость.
Я так увлеклась своими наблюдениями, что сначала даже не расслышала, что ко мне кто-то обращается:
– Девушка, вы мне не поможете? Я сдуру купил две мороженки, но мне их быстро не съесть: пока буду есть одну, другая растает. Так что, возьмите одну, хорошо?
Я повернула голову и увидела, что на моей скамейке появился ещё один человек: паренёк, который ничем бы не обратил на себя внимания, если бы не его улыбка. А она была такой светлой, такой располагающей, что я, прежде, чем подумать о чем-то, протянула руку и взяла вафельный стаканчик.
Раньше я никогда не пробовала мороженого, но, увидев, как мой собеседник принялся его уплетать, я тоже последовала его примеру. Мороженое показалось мне очень вкусным, а его прохлада была приятна в летний зной. Но вскоре я заметила, что лакомство в моих руках стремительно тает. Ну, для меня это не было проблемой: я про себя сотворила заклинание, и вокруг моего мороженого возник крохотное облачко зимы. Паренёк же не смог доесть своё мороженое до конца: оно превратилось в липкую жидкость и потекло по пальцам. Пришлось выбросить остатки в ближайшую урну.
– А я смотрю, у вас мороженое и не думает таять, – с удивлением сказал он, вытирая пальцы платком – Вы, случайно, не Снегурочка?
Я не поняла его вопроса, потому что не знала, кто такая Снегурочка. Поэтому ответила:
– Нет, я Василиса.
Молодой человек разулыбался ещё шире:
– Ну я так сразу и почувствовал, что вы из сказки. Вы какая Василиса: Прекрасная или Премудрая?
Увы, я тогда была вопиюще невежественной и не только не знала ни одной сказки, но не знала даже, что сказки вообще существуют. Мне, конечно, хотелось быть Прекрасной, какая же девушка не хочет этого (даже волшебница!). Но по роду занятий мне, наверное, больше подобало имя Премудрая…
– Премудрая, – ответила я.
– Я так и думал, – обрадовался молодой человек. – Но, знаете что? Мне кажется, что вы одновременно и Прекрасная. А я тоже могу сойти за персонажа из сказки: меня зовут Иван. К сожалению, а может быть, и к счастью, не Царевич. Но надеюсь, что и не Дурак. А если честно, я просто токарь на заводе, правда, передовик. А вы чем занимаетесь, если не секрет?
Конечно, это был секрет. Не могла же я ему сказать о моём роде деятельности. И я ответила уклончиво:
– Я лечу людей.
– Вы врач? – «догадался» Иван. – Замечательная профессия! Это так благородно, спасать жизни и здоровье людей!
Знал бы он, как я их «спасаю»…
Не понимаю, как это получилось, но мы до вечера гуляли по аллеям парка, и мне было хорошо, как никогда.
Но вот на город спустилась ночь, на небе появились луна и звёзды, яркие, сияющие. Зажглись фонари, и дневной зной уступил место ночной прохладе. В воздухе разлился аромат каких-то цветов, и от этого (или от чего-то другого) у меня немного кружилась голова.
Иван же беспокоился, как бы я не замёрзла и не простудилась. Он сетовал на то, что не надел пиджак и ему нечем меня согреть.
– Я бы с тобой всю ночь гулял, но ты уже совсем замёрзла. А завтра понедельник, тебе надо выспаться перед рабочей неделей. Давай, я провожу тебя домой. Где ты живёшь?
Не могла же я привести его к своему обиталищу! Мне почему-то отчаянно не хотелось, чтобы он узнал, чем я на самом деле занимаюсь.
– Нет, нет, – стала отнекиваться я. – Не надо. Я доберусь сама.
Иван помрачнел.
– Что, родители заругаются? Или мужа боишься?
– Нет у меня ни родителей, ни мужа, – сказала я и увидела, что Иван вздохнул с облегчением. – Просто так надо, поверь! Не настаивай!
Он вынужден был подчиниться и ограничился тем, что посадил меня на трамвай (идущий, кстати, в противоположную от моего дома сторону – я села в него специально, чтобы сбить Ивана с толку) и долго махал рукой.
Мы договорились встретиться в парке в следующе выходные.
И эта неделя перевернула все мои представления о мире, в котором я сейчас обитала. Мне казалось, я поняла, чем жили люди из этого мира. Любовью! А чем же ещё? Каждый из них испытывал, или испытал в прошлом то чувство, которое волновало сейчас меня. Я не могла думать ни о чём, кроме нашей встречи, кроме улыбки Ивана, его слов, его заботы… Я была рассеяна и никак не могла вникнуть в просьбы приходивших ко мне людей. Почему они чем-то недовольны? Почему плачут? Ведь им доступно величайшее в мире чувство: любовь! Разве этого мало?
