Людмила Геннадьевна Иванова
Папина музыка
* * *
Со временем к музыке изменилось отношение, и она стала звучать в доме, но Маринины пристрастия пресекались моментально. Так, Марина решила стать врачом, желательно хирургом, чтобы спасать людей от смерти.
А, втайне от всех, душа стремилась к музыке, ее влекло туда, к миру манящему и притягательному. И все свои главные желания, она научилась сдерживать и прятать так, что со временем самой было сложно их найти.
Но врачом она все-таки стала. Хирургом, проявляя совсем необычные способности и поразительную интуицию, на которую сразу обратил внимание Глеб Борисович, молодой и перспективный преподаватель. И неудивительно, что после окончания университета и вручения диплома они сразу же поженились. И все свои тайные и нереализованные желания Марина направила в карьерный рост и успех, и даже рождение сына ее не останавливало.
Она была вся в работе, что даже ее мужу Глебу приходилось проводить время с сыном больше, чем Марина. И даже после смерти матери, она на следующий день после похорон уже была на работе.
И никто не удивился, когда она стремительно набирала популярность и спустя несколько лет защитила диссертацию, получив степень кандидата медицинских наук. К ней стремились попасть многие знаменитости, как к лучшему специалисту.
– Такая пара красивая. Везет же людям. Она такая умная, красивая, а Глеб Борисович вообще мечта, а не мужчина, любит ее до беспямятства, ну что же так не жить? – часто проносились по отделению подобные разговоры.
И мало кто знал, что в сердце у Марины жила бесконечная тоска, а в груди боль существования и пустота. Но она гнала их от себя и с головой окуналась в работу, перестав верить в чудеса и уже давно не было папиной музыки. Она и чудес не видела, в последний раз это было очень давно, еще мама была живая. Они собирались полететь в отпуск после рождения ребенка, Марина решила развеяться и с сыном Аркадием, взяв в помощники маму, они отправились в путешествие по дальним странам.
Они были уже в аэропорту, когда Марина обратила внимание на влюбленную парочку. Из кармана молодого человека торчали посадочные талоны.
«Счастливые какие»,– улыбнулась она внутренне, – «Была ли я когда-нибудь такой счастливой?» – задавала она себе вопросы, не находя на них ответа.
И вдруг, откуда-то появился мужчина в черном костюме, и подойдя к парню, вынул билеты из его кармана и растворился в пространстве. Удивленная Марина смотрела во все глаза, наблюдая, как они ищут билеты, потом наблюдала их панику, разочарование на лице, слезы девушки, тихая злость молодого человека. И спустя час этот самолет разбился, а некто в черном костюме вернул билеты обратно.
А потом все потекло своим чередом, карьера, карьера, карьера и никаких желаний. И не хотелось видеть свою жизнь, и возникало желание прожить годы с закрытыми глазами.
Со временем, если гнать снежный комочек с огромной горы, он превращается в лавину, если вовремя не провести профилактику, и наступают необратимые процессы, которые сметают все на своем пути. И Марина сама не заметила, как снежный ком превратился в разрушающуюся лавину.
* * *
Их привезли сразу.
– Глеб Борисович умер мгновенно, его сейчас увезут, – послышался голос за спиной, – Аркадий в тяжелом состоянии в операционной…
На окаменевших ногах она повернулась в сторону Глеба и смотрела на него, как завороженная.
– Ты…ты…, – больше ничего произнести не могла.
– Марина, Аркаша в операционной…ты сможешь? Или пусть оперирует Автандил…
– Какой к черту Автандил! – бешенным взглядом она окатила главного. – Я сама! – рявкнула она и никто не посмел ей перечить, лучше ее никого не было и чудеса здесь делала только она. А случай был безнадежный, это понимали даже не специалисты.
Марина как в тумане ринулась в операционную, мозг сигнализировал: «Это неправда! Это сон! Сейчас проснусь!», но она не просыпалась и, глядя на своего сына, она дрожащими руками прикоснулась к нему. «Господи! Господи Боже, помоги, помоги, помоги, моему малышу, моей кровиночке, помоги пожалуйста», – шептала она и слезы потрясения полились из ее глаз, она никак не могла встать, но вдруг, что-то внутри щелкнуло, словно сломалось и Марина, не теряя времени, принялась за операцию.
Операция длилась несколько часов. И когда она закончилась, Марина сидела и безумным взглядом смотрела на свои руки, не веря тому, что только что произошло. В палате Марина сидела подле сына, и ей казалось, что она сходит с ума.
«Глеб Борисович умер мгновенно, сейчас его увезут…», – звучало эхом в голове. Она закрыла глаза и почувствовала, как все поплыло, мощнейшее напряжение и усталость сделали свое дело и Марина отключилась тут же.
– Мама, мамочка, просыпайся! Папа нас ждет! – услышала она сквозь сон радостный голос сына. – Мы к нему!
Она с трудом открыла глаза и увидела, как кто-то в черном костюме, приобняв Аркадия за плечи, выводил его из палаты. Свет исходил от него, как от святого, сын улыбался и выглядел очень счастливым. А когда они были в дверях, человек в черном костюме обернулся и, посмотрев Марине в глаза, подмигнул ей. Это и вывело Марину из оцепенения. Она резко подскочила и, побежав за ними, громко закричала:
– Вы что себе позволяете?! Верните моего сына! Куда Вы его повели? – и, выбежав в коридор, побежала вдогонку, но коридор уже оказался пуст. В это время выбежала дежурная медсестра.
– Марина Георгиевна, здесь никого нет и не было, – она мягко обняла ее за плечи.
– Но как? Они с моим сыном ушли! Посмотрите в палате! – и она указала рукой, а медсестра, зайдя в нее, удивленно посмотрела на Марину, а потом опять на кровать, мгновенно побледнев, медленно произнесла:
– Марина Георгиевна, но Аркаша лежит в кровати…
Её лицо исказилось гримасой страха от страшной догадки, она медленно развернулась и на деревянных ногах направилась в палату.
«Мамочка, нас папа ждет! – проносилось в голове, – Глеб Борисович умер мгновенно», – она медленно-медленно подошла к кровати и, помертвевшим лицом, зачарованно посмотрела на сына, так как совсем недавно смотрела на своего мужа. Её лицо посерело, а потом все поплыло, и она упала на пол.
Глава 3.
Настоящее – это то, чем ты его наполняешь. Если прошлым – то это тень прошлого, если будущим – то это иллюзии. Так, чем же наполнять настоящее, чтобы тень прошлого превратилась в возможности будущего?
После похорон она ушла. Ушла в себя, переживать свое горе в одиночестве, оставив десятилетнюю практику и успешную карьеру врача-хирурга. После всех формальностей, расследований и громких наказаний, виновных в смерти ее мужа и сына, пересудов в газетах, новостных заголовках, всего ада, который длился, как ей казалось, целую вечность, она переехала в свой дом на окраине мегаполиса и, замкнулась в его пространстве. Так, от прежней Марины осталась только оболочка, напоминающая тень.
О ней еще долго писали в газетах, печатая свои домыслы, кто-то злорадствовал, кто-то анализировал ее жизнь, кто-то просто сочувствовал, но никому не было дела до ее внутреннего мира, ее переживаний.
Впрочем, это мало кого интересовало. Постмодернистское общество не предполагало огромного развития внутреннего мира. Там, где, воспитывают конкурентоспособного потребителя, как правило, нет места нравственности и духовным ценностям, ведь при конкуренции все средства хороши, даже если – это уничтожение, какой тут духовный внутренний мир? Эта стратегия поведения пришла из животного мира и, к сожалению, то, что всегда отличало человека от животного, а в частности разум, стало обслуживать животные потребности, а свою прямую функцию забыло.
Человек, настаивающий на удовлетворении низших потребностей, отрицающий духовно-нравственную сторону, склонен к проявлению невротических тенденций, аналогично и человек, настаивающий только на духовном развитии, отрицая телесный компонент, также склонен к невротичным проявлениям. О связи души и тела говорят с древних времен, однако, между воспитанием человека-творца и человека-конкурентного потребителя огромная разница.
* * *
Застывшая статуя стояла и наблюдала за облаками в небе. Время проходило как во сне, Марина, чувствуя, что внутренне умерла, ходила тенью, в небольшом пространстве загородной жизни. И к ней привыкли. Как к тени.
Она пришла в местный магазинчик. Устраиваться на работу. Мыть пол. Но ей предложили встать за прилавок, хотя сотрудники боялись, что она всех клиентов распугает. Но владелица магазина, посмотрев на нее, вспомнив что-то, решила, что она встанет за прилавок. Так, началась Маринина другая жизнь, размеренная, обычная, без цейтнотов и вечной беготни и спешки.
Она мало разговаривала, почти не разговаривала, каждое слово ей давалось с трудом, постепенно окружающие смирились, что с ней сложно беседовать и прекратили дальнейшие попытки ее разговорить. А Марина работала очень много, эффективно и качественно, словно желая забыться в работе.
Однажды она, зайдя в подсобку, увидела на стуле книгу, А.Н.Толстого, которая была открыта на рассказах. «Гадюка», – прочитала она губами про себя название рассказа, что-то заворожило ее в этом названии и она, не заметив, как села на стул, начала читать, и не могла остановиться. Её лицо то серело, то светлело, пока она читала, и, дочитав до конца, в ее глазах начал появляться какой-то блеск, еле уловимый, что-то во внутреннем мире сдвинулось с мертвой точки. Это точно!
В тот день светило солнце и Марина, как и прежде спешила. Ее застывшее лицо было внешне безразлично и очень красиво, выделяясь среди основной массы людей, что-то неуловимое витало вокруг нее. А она, оглядываясь по сторонам, только и замечала сухие деревья, дохлых крыс и птиц.
– Ой, здравствуйте! – послышалось откуда-то со стороны.
Марина, замедлив шаг, повернулась в сторону, откуда послышалось обращение. Там в воротах высокого забора, стояла невысокого роста миловидная, даже можно сказать очень привлекательная женщина средних лет. Она, казалась, немного возбужденной и, не дожидаясь ответа от Марины, начала щебетать:
– Знаете, я недавно сюда приехала, переселилась из города, как муж умер…
Марина почувствовала, как дыхание начало перехватывать, а в груди появилась знакомая тяжесть и обреченность, а новая знакомая продолжала, словно не замечая ее состояния.
– Мой муж очень болел, еще с юности, облучился, лучевая болезнь у него была, знаете ему доктора после облучения два года жизни пророчили, и я знала это и все равно вышла за него замуж…, – она глубоко вздохнула, переводя дыхание, а в глазах появились слезы, – а как он торопился все успеть, а как боролся со смертью, он ведь знал, что ему мало осталось, а ведь прожили вместо двух лет целых двадцать два года и каждый день как последний…
Марина смотрела на нее, чувствуя, что в ее душе что-то происходит, но не могла понять, что, а женщина продолжала:
– Двадцать два года вместе и двоих детей родили, – она даже помолодела лет на десять, когда начала вспоминать, – а как он ухаживал! Он просто меня завоевал! Он всегда дарил мне цветы! Всегда. Дарил и исчезал, – горько улыбнулась она, – а я влюбилась в него с первого взгляда, а ведь он никому не нравился внешне, никто не одобрял моего выбора, но такой тонкой души, ума, юмора и жизнелюбия я ни в ком не встречала! А как страдала…, а как мне жизнь не мила была…, а сегодня мой день рождения, и он всегда мне дарил цветы в этот день, зайдите, посмотрите, что творится у меня в саду, – пригласила она.
Марина сомневалась идти или нет, но потом все-таки решила посмотреть, и поразилась, в открытом грунте, на солнышке красовались ярких три тюльпана.
– Вот! – развела она руками счастливо и растерянно, – представляете, утром просыпаюсь, а тут…, вчера ничего не было такого, даже бутонов! – она опять развела руками, словно не зная, что с ними делать. – А утром сон снился, что он прилетел на какой-то золотой колеснице, она так сверкала, что глазам было больно смотреть, посмотрел на меня и попросил передать одной девушке, которую Марина кличут, что «Надо жить!», а потом сказал, что мне приготовлен подарок от него, мой любимый подарок! И я проснулась! Выбегаю на улицу, а тут такое! – и она опять развела руками в растерянности, – я смотрела как завороженная, а тут Вы идете, я частенько Вас видела, когда сюда приезжала, так хотелось с кем-нибудь поделиться своим неожиданным подарком, простите, что время у Вас отняла, – взволнованно щебетала она счастливым голосом.
А Марина смотрела на нее во все глаза. «Надо жить!», – кольнула мысль в голове, словно горячим паром обожгла она ее холодную, замершую и безразличную душу. «Надо жить!», – проносилось в голове, и вдруг она улыбнулась, впервые за это долгое и темное время. Она почувствовала, как что-то происходит в ее душе, что-то светлое и теплое. Она повернулась, чтобы уйти, а в это время новая знакомая спросила:
– Простите, я не представилась, мое имя Анна, а как Вас зовут?
– Марина, – просто ответила она, а затем быстро добавила, – всего доброго! – и повернувшись к выходу, увидела потрясенное лицо Анны.
Не дав ей что-то сказать, быстро вышла, направившись дальше, оставив новую знакомую с кучей вопросов в голове.
«Надо жить!», – твердила она себе.
Надо жить!
* * *
Марина как всегда спешила на работу, бежала, чувствуя какое-то приближение.
– Девушка, подскажите, как проехать к ближайшему магазинчику? – послышался голос из открытого окна машины.
– Ой, простите! – испугалась Марина от внезапности вопроса. – Я.…это…я-а, – протянула она, чувствуя, что не может вымолвить ни слова от нахлынувшего волнения.
– С Вами все в порядке? – озабоченно спросил мужчина и вышел из машины.
– Да-да, – поспешно заверила его Марина, и немного успокоившись добавила, – магазинчик тут, неподалеку, я там работаю.
– О, – воскликнул он, – тогда я точно туда должен попасть!
– Почему? – искренне поинтересовалась она.
– Так, такие люди там! – и он оценивающим жестом показал на Марину, а та почему-то смутилась, хотя в последнее время ей было совершенно безразлично, – как вас величают?
– Марина, – смутилась она, чувствуя себя как-то не ловко и неуверенно, словно школьница на первом свидании.
– Ясно, в каком магазинчике работаешь?
Марина, застенчиво улыбнувшись назвала.
– Может подвезти тебя, я как раз в ту сторону?
Она отрицательно покачала головой и помахав ему рукой на прощание, побежала на работу.
А спустя неделю, Марине сообщили, что она переводом отправляется в головную компанию. Распоряжение генерального директора. Она села в подсобке на стульчик, подперев подбородок кулачком, и безразлично смотрела в пространство, а перед глазами стоял улыбающийся Глеб.
* * *
На новом месте Марина чувствовала много заботы, которая сочилась ото всюду. О ней заботились все, и она сама не заметила, как начала оттаивать и оживать.
– Прекрасное платье, – неожиданно отметил Артемий Васильевич (так оказалось звали ее покровителя, которого она встретила тогда). Это ее застало врасплох. Она удивленно поглядела на него и смутившись, улыбнулась и, взяв подписанные бумаги со стола, вышла из кабинета.
И что-то стало меняться, Марина начала неосознанно избегать его взглядов, а еще больше его присутствия, чувствуя большое смущение и что-то такое, от чего дрожь пробегала по всему телу и хотелось просто раствориться в воздухе или вытечь сквозь щели в двери.
– Его дочь учится в университете, – услышала она как разговаривали сотрудницы, – тоже очень умна, как он, школу с медалью закончила…
– Говорят, эта новенькая на нее похожа, – вдруг понизив голос промолвила другая сотрудница.
– На дочь, что ли? – недоверчиво воскликнула первая.
– Дурочка! Помнишь, давно его первая жена погибла, а потом он снова женился, через несколько лет?
– Ну что-то припоминаю…
– Так вот, говорят, что новенькая сотрудница на его первую жену похожа, любил он ее сильно…
– А! – удивленно протянула первая, – вот это да! А эту не любит что ли?
– Ты что! Помнишь, как они ругались, когда она сказала, что их контракт недействителен!
– Нет, ты точно про Артемия Васильевича говоришь?
– Ну да, он же не мог в себя прийти после смерти жены, только дочка остановила его, он и заключил контракт со своей нынешней женой, она подругой была, в дом вхожа, дочка знала ее, вот и решили на этом, что та заботится о дочке, а он поддерживает ее материально, но потом вроде жить стали вместе, а последние года все чаще ссориться стали и Артемий Васильевич весь в работу ушел…
Марина, слушая диалог, чувствовала, как сердце начинает биться сильнее, и вот-вот выпрыгнет из груди, она, глубоко вздохнув, развернулась и выбежала на улицу. Немного постояв, подышав свежим воздухом, придя в себя, приложив все внутренние усилия вернулась обратно.
Через несколько дней, у нее на столе лежали билеты и командировочное удостоверение. Стук сердца глухо отдавался в висках, в руках появилась знакомая дрожь, она взяла документы и резко села на стул, чувствуя, что готова потерять сознание. Немного собравшись духом, она взяла документы и бросила их в ящик стола.
Через несколько мгновений распахнулась дверь и в кабинет влетела красивая молодая женщина, немного старше Марины, но очень красивая, утонченная, элегантная.
Марина, надев маску официальности, за которой скрывалось все, что с ней происходило в данный момент, очень вежливо и добродушно поприветствовала будущую клиентку:
– Доброе утро! Чем Вам могу помочь?
– А Вы действительно на нее похожи, – констатировала будущая клиентка.
– Не поняла, – недоумевая смотрела на нее Марина.
– Не поняла она, – сквозь зубы произнесла она, – мужа моего оставь в покое! Я тебе его все равно не отдам!
Марина опустила взгляд, а затем, устало усмехнувшись, подняла взгляд на нее. Только теперь пришла очередь удивляться не Марине, а элегантной Незнакомке. Такой тяжести и безысходности Незнакомка вынести не смогла и опустила глаза. А Марина, тяжело вздохнув задумчиво произнесла:
– Не отдать можно тапочки, кресло, любую вещь, которая принадлежит Вам, а как можно не отдать то, что Вашим не является? Вы же про человека говорите, у которого есть своя голова на плечах, свои мечты, планы…разве можно удержать ветер? С ветром можно только наслаждаться, парить в воздухе…
– Вы его не знаете! – взвизгнула она.
– Конечно нет, – просто согласилась Марина, – я себя-то не знаю, как я могу знать другого человека?
Незнакомка, услышав эти слова, обессилено упала на стул. А Маринин взгляд устремился в пустоту, она не знала, что делать дальше.
– Что ты здесь делаешь?! – раздался свирепый вопль в дверях. Артемий Васильевич стоял и злость перекосила его лицо.
Незнакомка встрепенулась, ее бессилие как рукой сняло и вместо теперь это была властная и злая женщина. И начались крики.
А Марина на ходу бросив:
– Я вас оставлю, – поспешила ретироваться из кабинета.
– Что там? – интересовались любопытствующие.
Марина пожала плечами.
– Не знаю, – шепотом бросила она и выбежала, чувствуя, что еще немного и слезы вырвутся наружу.
