Любовь Сушко
Воин на все времена. Сага о богатырях

ГЛАВА 9 ЗАДЕРЖКА

Утром, когда они готовы были в путь, в дверях появилась матушка и попросила задержаться до следующего утра.

– Но что может перемениться за это время? – стал спрашивать он, ему так не хотелось медлить и задерживаться теперь, когда все было решено.

– Еще не принесли твои доспехи, дорогой, – говорила она, – а ведь ты знаешь, что я для тебя, их приготовила. Ты не должен без них оставаться, так, будто мы тебе ничего в дорогу и собрать не смогли.

Алешка не мог больше сердиться, она не только простила его, но и готовила в дорогу. И он обнял ее крепко, и какие – то ласковые слова сказал ей в тот вечер.

Бес проворчал что-то не особенно понятное, но возражать, тоже не стал. Да и как можно противиться тому, что на роду написано было?

К обеду, когда все уже уселись за столы, появился человек, сообщивший о том, что работа завершена, и кузнец подогнал их по Алешкиной фигуре. Он немного сконфузился, все понимали, что готовили их для более рослого человека, но какой уж вышел, что с этим поделаешь.

«Доспехи и те ему оказались велики, – проворчал про себя бес, – но долго сердиться и обижаться на того, кто в том не был виноват, он все равно не мог, потому и оставил все, как есть.

Алешка еще долго благодарил матушку за то, что смогла она через все переступить и не убоялась грозного мужа своего, а она только улыбалась ласково и ничего не говорила в ответ.

Так и был отмечен день неожиданной задержки для него. И потом в столице он еще часто вспоминал об этом замечательном дне. И никак не мог понять и усвоить, что же ему делать дальше.

Тепло и радость примирения оставались в душе его. Вечером в неурочный день и час, Алешка отправился в баню, он решил, что ему на этот раз из-за важности грядущих событий все проститься должно, да и кто посмеет вставать на пути у грядущего героя. Но Банник был крайне раздосадован тем, что происходило, и по прихоти мальчишки, который ничего из себя не представляет и вряд ли будет представлять, ему приходиться копошиться и все устраивать. Велика важность, что он уезжать собрался, это еще посмотреть надо, каким боком он там прославиться, – раздосадовано ворчал тот. Он заводился и вредничал все больше и больше.

Бес, видя его боевой настрой, заранее представлял, что тот вряд ли просто так его выпустит после помывки. Но особенно он не беспокоился, решив, что даже интересно будет полюбоваться и понаблюдать за происходящим. И стоит привыкнуть к тому, что все не особенно героические происшествия будут связанны именно с Алешкой. И духи всегда именно к нему с особенным вниманием и всеми своими насмешками относиться станут. Но он все-таки заглянул к Баннику, прежде чем в бане появился Алешка.

– И уехать по – человечески не может, – сердито ворчал тот, то девку ему подавай, то баню, ты бы забирал его поскорее, пусть проваливает. С ног я уже сбился с таким добрым молодцем, сил у меня на него никаких не осталось.

– А это не твоего ума дела, – огрызнулся бес, видя, что по-хорошему они поговорить не смогут.

– Может и не моего. Только и тебе, хвостатый, не стоило бы со мной так разговаривать, – предупредил его тот. От кого ему было еще ждать поддержки, если бес с самого начала так настроен?

Бес и сам знал, что не стоило, но спускать ему не собирался.

– Он отправится со мной, и самый никудышный воин этому миру больше пользы принесет, чем самый разудалый жрец. И тебе, непутевому, это не хуже моего все известно, только ты знать ничего не хочешь.

На самом деле Банник понимал, что рогатый всегда прав, только показывать этого не собирался, потому что тогда получиться, что неправ он окажется. А показывать этого он никак не мог, таким вредным и несговорчивым он на все века и оставался.

Но ни о чем больше поговорить они не успели, в тот момент к ним Алешка и пожаловал, готовый в последний раз в своей бане помыться. Показываться ему хозяин бани не собирался – слишком много чести для него будет, он и без того нос высоко задирает.

Тот разделся быстро и гордо думал о том, какая он важная птица, если ради него одного и обычаи многие нарушить можно, и баню истопить, когда вздумается.

А речи его крамольные были так дерзки, что показалось, будто он самому Баннику вызов бросать собрался. Как иначе можно было истолковать подобное его поведение?

Даже бесу в тот миг показалось, что Алешка немного перегибает палку, Что говорить о Баннике? От ярости он засветился и побагровел. Он поспешно судорожно думал о том, что предпринять этакое, чтобы надолго это добру молодцу запомнилось. А более старые да злые сотоварищи его не должны были попрекать за то, что он ничего не предпринял и обиду спокойно сносил. Не заслужил он своей бурной деятельностью таких попреков, ой, не заслужил.

Но пока развалился на палатах, похлестывая себя веничком, новоиспеченный воин – богатырь, в бане такой непроглядный туман образовался, что даже бес задыхаться, чихать да кашлять начал. До него немного раньше, чем до Алешки дошло зловоние и удушье. А тот еще блажил, от восторга задержав немного дыхание, думая о том, какой славной оказалась банька даже в неурочный час.

В этот миг послышался девичий голос, и в бане появилась Алена. Она знала, что богатырь туда направился, и хотела то ли примириться с ним, то ли поговорить о том, о сем, то ли еще какими интимными делами заняться – место ей показалось самым для этого подходящим.

Бес уверял, что Алешка не приглашал ее сюда, и в таком месте, как баня, блуду с ней придаваться не собирался.

– Ты же знаешь, как влюбленные девицы безумны могут быть, не приписывай ему того, чего не было, – оправдывал он героя своего, но Банник готов был на него всех собак свешать от злости неописуемой.

И никогда еще не был он так уверен в собственной правоте, как в этот раз. Он не хотел верить даже этому.

Девицу надо было убрать как можно скорее, ведь смертоносные случаи им вовсе не были нужны. У воина, хотя бы в самом начале пути должна быть незапятнанная репутация, потом он неприятностей еще себе насобирает. А если начинается все с какого-то неблаговидного поступка, то можно представить, как завершится. Потому он бросился к двери, швырнул девицу на улицу с такой силой, что она улетела далеко в темноту непроглядную, и только успела что-то пронзительно крикнуть, но ему некогда было ее слушать. Но этот крик заставил Алешку встрепенуться.

ГЛАВА 10 РАСПРАВА БАННИКА

Он встрепенулся очень быстро, потому что понимал, что угарного пара наглотался уже достаточно. И там, куда он прыгнул, было так душно, что и продохнуть невозможно.

Алешке показалось, что какая-то женщина в тот миг к нему пожаловала. И он обрадовался этому и решил немного развлечься, кто ты она такая не была. Но куда она так неожиданно делась, кто лишил его такой радости?

Но размышлял он об этом не особенно долго. В тот момент он вздохнул и замер на мгновение, впервые почуял добрый молодец, что он больше не может дышать. Состояние подобное показалось ему таким странным, необычным и жутким, что он не мог больше ни о чем подобном думать. И визг его был похож на ужас перепуганного поросенка. Он понимал теперь, отчего девчонка выскочила, словно ошпаренная, а вернее угорелая. Но он сам при этом не мог пошевелиться, словно онемел или остолбенел – таким странным было его состояние.

Наверное, он так и рухнул бы, словно дуб подкошенный, но перед глазами его будто искры пробежали, и что-то яростное в душе его мелькнуло.

Одна за другой головешки полетели в его сторону. И ничто не могло их остановить больше. Головешка задела его плечо, страшная боль заставила взвизгнуть и пригнуться, за ней прямо в него попала вторая, потом еще и еще. Алешка метался по бане, словно загнанный зверь, пока вернувшийся бес не распахнул дверь, и не выкинул, из последних сил собравшись, его на улицу.

Именно на свежем воздухе, все еще боясь дышать, он очень медленно стал приходить в себя и поглубже вдохнул воздуху.

И только отдышавшись, он почувствовал себя нормально.

Никогда не смог бы он понять, что это было таким приятным делом – просто оказаться на улице. Все, что было вокруг, показалось ему таким дорогим душе ее: и звезды, и луна, лениво плывшая между облаков. И он торжествовал, избежав самого худшего.

Но то, что он стоял на краю обрыва и одной ногой уже ступил туда, это было такой же реальностью, как и то, что он спасся от этой пропасти. До этих минут смерть казалась ему далекой, почти нереальной, и только здесь он переменил свое к ней отношение. Но она так близко к нему подошла, что он на этот раз мог и не отвертеться от нее, если бы не случайность, именуемая бесом. Он понимал, что только ему должен быть благодарен за все, что с ним случилось.

Еще полчаса провалялся в траве высокой богатырь. Он смотрел, не отрываясь, на небо и на звезды и дышал свежим распрекрасным воздухом, а зрелище это казалось ему великолепным.

– Спасен, – наконец догадался он и уверен был в том, что жив и невредим.

№№№№№№

Банник опомнился. Он тоже пришел в себя и стал поспешно тушить тлевшую рядом головешку, которую он недавно швырнул вослед богатырю и бесу, уносившемуся вместе с ним.

– Ты и баню свою готов был сжечь, – усмехнулся тот. И было видно, что он просто издевается над всем, что происходит тут.

– Тут много воды, она не сгорела бы, – огрызнулся Банник, понимая, что такое и на самом деле могло случиться.

– Но это еще можно проверить – сгорит или не сгорит, – не отступался бес. Он даже порывался вытащить другие головешки из печки, но тот остановил его.

– Хватит измываться, от тебя больше никакого покоя нет и быть не может, перестань под ногами крутиться.

Бес обиделся на него за грубость. На этом, не прощаясь, они и расстались в тот миг. И хозяин бани уселся на сырой пол, обиженный на целый мир и самый несчастный. Он понимал, что Алешку, да еще вместе с бесом победить ему ни за что не удастся, но надежда все-таки оставалась. Она как всегда умирает самой последней. Ему не хотелось верить в то, что все может так плачевно для него завершиться. В этом чувствовалось, что-то предательское и скверное.

№№№№№№

Алешка очнулся и пытался думать о том, кто был в бане из девиц вместе с ним. Только что о том думать, ее и след уже простыл давно. Его лишили удовольствия, и все из-за этого окаянного Банника, он знал, что запомнит его на всю оставшуюся жизнь.

Вот так всегда – найдется какая-нибудь окаянная сила, которая одним махом подпортит то, что так распрекрасно начиналось, и потом вспоминай да страдай, что могло быть, но так и не случилось.

Но если бы всегда все было так, как ему хотелось, разве интересно было бы жить в этом мире? Главное в жизни – преодоление всех трудностей. И в тот самый миг он заснул крепким сном. Ничто больше не волновало и не тревожило его. Он не чувствовал больше никакой беды или просто безоглядно доверял своему спасителю – бесу. И совершенно напрасно, потому что ему-то можно было верить меньше всего.

Предрассветный сон его был сладок и спокоен. Жива спустилась с небес и взглянула на него в то самое мгновение.

До сих пор она, как и все богини, не обращала внимания на этого парня, но первая решила поинтересоваться, кто он такой и почему спит так мирно и спокойно под открытым небом. В этом любопытстве, конечно, таилась своя корысть.

– Он сланным воином будет, с ним скучать не придется, – говорила она Марене, которая ко всем ее восторгам относилась настороженно. Ее интересовало больше всего другое – надолго ли он на этом свете задержится, и скоро ли за ним приходить надо будет. И все-таки она вставила свое веское слово:

– Не люблю таких, – и ничего к этому не прибавила. То ли на самом деле не любила, то ли просто хотела противоречить ей из последних сил. Понять этого никак нельзя было. Алешка улыбался во сне, но он еще и ведать не ведал о том, что две богини около него все это время оставались.

ГЛАВА 11 ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Воин проснулся. Кто-то давно и сильно тряс его за плечо. И странным показалось ему то, что тихо и темно было вокруг. Сначала Алешка не понял, где он находится, и как тут оказался. Но со временем события прояснились в его памяти. И он вспомнил, что отправился в баню, а до лежанки своей добраться так и не смог, потому что угорел и был нагло обсыпан углями со всех сторон.

Но с этой минуты он больше и не принадлежал дому своему родному и миру, а уже всем телом и душой должен был относиться к князю русскому.

Он сам поторапливал беса и, упаковав доспехи свои, пока он решил не показывать их прилюдно, он в обычном своем наряде вскочил на коня.

Ему не хотелось тревожить матушку, и прощаний он терпеть не мог, когда конь рванулся от родного порога. Она запоздала немного, и вышло в то мгновение, когда он уже растворился, и только вглядывалась в то место, где он только что стоял на коне своем.

Больше ни одной живой души не встретили они в той части Ростова, откуда отправились в свое путешествие к столице русской – граду Киеву.

Женщина на пороге родного дома – вот что запомнил он, покидая отчий дом. Пока в душе его еще не возникло никакой грусти. Но может со временем это покажется особенно важным и значительным, как можно было знать, что случится завтра. И тогда он поймет, как важно и дорого было то, что он без особенного сожаления оставил в предрассветном тумане.

Но не только родной дом, вскоре и город родной оставался далеко позади. А в чистом поле было тихо и вольготно. И тогда он вспомнил во всех подробностях, как в бане и вдохнуть не мог воздуху. Но тем приятнее и радостнее было дышать теперь, ощущая всю первозданную красоту мира, расстилавшегося вокруг него.

Он пошевелился и почувствовал боль в плече и в других частях тела. Там были очень сильные ожоги – отметины недавнего сражения с Банником. Он подозревал, что, скорее всего они останутся на его теле надолго, может и навсегда, но наверняка зарубцуются и перестанут так сильно болеть. Надо было признать, что первую схватку с коварным противником он проиграл, и если бы не его помощник, то проиграл бы окончательно, и может, уже по Сварогу бы разгуливал. Но коли он спасся, то все утрясется и станет он вспоминать забавное происшествие, а не жуткие события, трудно – объяснимые и совсем не понятные.

И еще один урок вынес Алешка из ночного происшествия – вовсе не все духи добры, и относятся они к нему не благосклонно, как того хотелось бы. не стоит оставаться беспечным, надо быть начеку и понимать, что в этом мире происходит.

А то, что не только люди, но и разные духи, и боги населяют этот мир, об этом следовало бы знать. Он успел понять, что Боги далеки и не особенно опасны, а вот с духами все далеко не так просто. Они повсюду, и стоило внимательнее к ним относиться, потому что его бес – хранитель может оказаться в нужный момент совсем в ином месте или просто за что-то на него обидится и тогда ему не отделаться ожогами и легким испугом. А кому увеченный да калека нужен? Даже себе самому он в тягость будет. Что угодно, только не убожество. Так он для себя самого определил. И странно то, что про его пронырливости и хитрости именно с ним случилась такая нелепая и жестокая история – такого не должно больше повториться.

Он решил стать еще умнее и осторожнее, кто бы в том усомниться мог.

Пока он оставался в дороге и радовался тому, что главный его обидчик был далеко позади. А если все будет так хорошо, а может быть, они никогда больше не увидятся. Но это не значило, что вместо одного десяток иных перед ним не появится.

Бес, неотступно за ним следивший, решил, что Банник был первым и далеко не самым сильным и не самым главным. И надо было поспешно подыскать для богатыря достойное чудовище.

В столицу Алешка должен прибыть прославленным героем, а не просто сильным парнем, победителем Дракона, только тогда он как-то не затеряется среди всех прочих.

Конечно, Драконов и иных Змеев на всех не хватит, но что-то подобное для этого подыскать просто необходимо. Бес знал, что лучшего из Змеев его любимец Добрыня уже уничтожил, для Алешки такого не осталось, но стал взрослеть и матереть сын того самого Тугарина, которого когда-то у Маринки Добрыня шутя, прикончил. Но детишки его оставались, наплодил он их немало по белу свету, и любому они готовы были отомстить за погибель отца своего. Чтобы защитить Добрыню от внезапного нападения, и испытать нового воина, бросился бес в гнездо Окаянного, и стал Тугарина-младшего, того, который под руку ему попался, выгонять для новой схватки с неведомым пока миру богатырем.

Когда он выполз на белый свет, и бес рассмотрел его, он с досадой понял, что тот пошел вовсе не в папашу своего изверга. Был он шустрым и пронырливым, мозгов нагулял побольше, видно было, что на нем можно и зубы себе поломать и героя в первой схватке потерять. Но дело сделано, ничего послабее под руками все равно не было. И обидно стало бесу оттого, что он вроде Алешку не особенно оценил. Ведь этот парень не промах. И они, вероятно, друг друга стоят, в этом можно не сомневаться.

Тугарин мог прокопаться к любому столбу, и если до сих пор еще дурная слава о нем не пошла, потом только, что не нашлось на его голову ни одного достойного богатыря. Это необходимо было срочно исправить. Так одним махом и решил бес сразу две судьбы.

ГЛАВА 12 РОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ

Когда тело того самого Тугарина, которого прикончил Добрыня, принесли в тот самый лес, где было его логово, нечистые, сын его был еще совсем маленький, и помнил он только одно – злы и прокляты люди, особенно те, которые себя княжескими воинами называют.

Где бы ни встречал он их с тех пор, повсюду к ним задирался и бил до смерти, если сил хватало, если же противники оказывались сильнее, спасался без зазрения совести бегством, залегал в берлогу и ждал нового удобного случая поквитаться с ними.

Да так уж вышло, что воинов княжеских после Добрыни тут почти и не бывало, а мирные люди не должны были за них ответ держать даже по разумению разбойника, они могли ему больше живыми, чем мертвыми пригодиться.

Потому и присмирел он за это время изрядно до самого появления беса почти ничего и не делал существенного. И самому Тугарину еще подрасти и окрепнуть надо было немного, прежде чем смело на тропу войны выходить. Вот и рос он, словно сорная трава в чистом поле и терпеливо ждал своего часа, но не особенно его торопил, ведь и в победе уверен не был. На тот свет всегда успеть можно, и беды на голову свою накликать не трудно. Он злился и на женщин, потому что мать его сбежала когда-то от отца и оставила его на руках у безрассудного и жестокого родителя, злобы которого не было конца и края. Назад она вернулась только тогда, когда о погибели его узнала – это было уже очень поздно по его понятиям. Она не любила сына своего, и была уверенна в том, что яблоко от яблони недалеко падает. А без женской ласки и заботы было ему скверно и противно, хотя никому никогда он в том не признавался. Таким угрюмым и озлобленным на весь мир и оставался он в тот момент, когда Алешка на большую дорогу выехал. И жил почти все время в ожидании расплаты.

С самого детства стал проказничать мальчишка, да так, что у многих взрослых волосы дыбом вставали, и заявили они, что не видать покоя от него никому в этом тревожном мире.

Сколько раз уже говорили о нем Леший с Водяным, что уж и языки все измусолили, рассказывая об убитых птицах и замученных животных.

Водяной поддакивал, вспоминая, что русалки на проклятого Тугарина жаловались. Не давал он им покоя ни днем, ни ночью. Если бы не его вмешательство, многих русалок бы так же задушил и замучил он. А ведь на такое никто из старых разбойников не решился бы, что уж о прочих людях говорить.

И решил разобраться Водяной, что же представляет из себя разбойник, что в нем такое особенное. И понял он, что ничего за душой у него нет кроме жестокости и злобы. Радовался он немало, когда кто-то другой маялся да страдал, такая радость неистощимой была. И поняли они, что спокойно отдадут его первому богатырю, как только такой появится – пусть он с ним расправиться да подвиги свои совершает. Сколько можно такие бесчинства терпеть.

А если тот с ним не справится, то они ему в том помогут. Ведь разбойник разбойнику рознь, а этот преступал все правила приличия, даже не понимая, что сама природа и духи, ее населяющие, могут в один прекрасный миг против него восстать.

Бес знал, что духи лесов, воды и прочих стихий, могут помешать им и погубить богатыря. Потому он и должен быть уверен до конца, что не вмешаются они, не изувечат Алешку, который послан богами, чтобы помочь им от настоящей беды избавиться.

Леший заверил его в том, что извел всех Тугарин, житья от него никакого нет. И нет таких духов, которые бросились бы за него заступаться. За это можно было ему не опасаться.

Только после этого убедился бес в том, что он находится на правильном пути.

Алешка почти ничего не заметил и в ус не дул, уверенный в том, что место, где он находится, пустынно, и никто его тут не встретит, никто с ним драться не станет.

Неожиданность – сама по себе немалое испытание. Он услышал страшный гул и насторожился. Бес поблизости, как назло, не оказалось. Соображать и действовать придется ему самому.

Он в тот же миг припомнил былину о том, как Илья Муромец очищал прямоезжанную дорогу от Соловья – разбойника. И понял, что видно каждого из будущих княжеских воинов на пути к цели ждет какое-то подобное испытание. Стоило очнуться и собраться с силами. В тот самый момент и ожило все вокруг.

И полетели камни в Алешку со всех сторон, так что с трудом ему удавалось от них уворачиваться, и зашептались друг с другом деревья, и какие-то огромные птицы с деревьев встрепенулись и в небеса взлетать стали. Стало ему в тот миг дико и скверно. И место он себе в еще недавно спокойном мире не находил больше.

Что это могло быть – зверь, какой или человек, или чудовище, в тот миг понять было невозможно. И неизвестность если не пугала, то не могла не волновать и не тревожить его. И сидел Алешка на коне, и оглядывался по сторонам. И только в разные стороны проворно поворачивался он, так что понять не мог где и что происходить может.

А Тугарин, наделавший столько шума в тот миг тихонько выглядывал из-за густых кустов и присматривался к парню. Сразу видно, что он из тех, которых долго ждал разбойник. Пробил час возмездия.

И хотя и дураку было понятно, что к Добрыне – погубителю его отца этот парень никакого отношения не имел и был невинен в этом злодеянии. Но, судя по его виду, он готов был подвиги совершать не нынче, так завтра.

Он был уверен, что завтра этот парень станет таким же воином, как тот и лучше вырвать сорняк сразу, пока он не разросся, не заматерел, тогда и беды большой не случится, и все будет спокойно, как и до появления его было. Тугарин и сейчас оставался философом.

Бес тоже следил за Алешкой, в тот миг, когда тот готов был повернуть в противоположную от Тугарина сторону. Разными голосами чудовищу удалось обмануть его. Он пнул его под зад, так, что тот, не ожидавший такого толчка, вывалился прямо под ноги коня своего.

Леший захохотал за спиной его. И Тугарин в тот миг понял, как важно дружить с лесными и всякими другими духами тоже. Но часто понимание приходило очень поздно. И он больше ни о чем таком подумать не успел. И если минуту назад он ощущал себя победителем, то на этот раз даже себе самому показался маленьким и далеким, и знал, что немало усилий придется приложить, прежде чем удастся ему вывернуться из-под богатырского меча, если вообще это удастся сделать.

Алешка к тому времени почти совсем успокоился, узрев перед собой не огромное чудовище, а человека, пусть и широкого в плечах, но среднего роста. Пусть и воинственного и жестокого, но особенными качествами не отличавшегося. Так ему показалось на первый взгляд. Недаром, видно, говорят, что вовсе не так страшен черт, как его малюют.