Любовь Бортник
Венецианская маска
–Да, да. С кем я говорю?
– Я Лера. Я с вашим мужем…Я жена вашего бывшего мужа. Точнее, скоро уже бывшая жена. Произошло кое-что. Я не могу позволить своей дочери смотреть на всё это. Ему тяжело, он хочет поговорить с тем, кто поймёт его и просит, что бы вы приехали.
Я не смогла ничего ответить, да и сама Лера повесила трубку. Похоже, случилось что-то, от чего мой бывший муж стал обузой для своей любовницы.
– По одному его зову ты бежишь, будто…будто для тебя кроме него больше никто не существует.
– Как ты можешь так говорить? Боже, Максим! Это всего на несколько дней. Он просто хочет меня видеть. Это нормально. Мы прожили бок о бок больше 10 лет, и его желание больше чем логично. Я ведь даже не знаю, что с ним. Может, его дни сочтены и он не хочет уходить не извинившись. Хотя, за что ему извиняться, за то, что мы просто не любили друг друга…
– Теперь, когда он стал никому не нужен, он захочет вернуть тебя. Он стал калекой или сумасшедшим. И хочет, что бы ты до конца жизни была его сиделкой.
– Мне то что с его желаний? Я этого не хочу, а значит этого не будет.
Утром я уже ехала в поезде. Я предложила Максиму поехать со мной.
– Если он захочет прекратить свои мучения, я обязательно этому поспособствую.
Поэтому пришлось ехать одной. Всю дорогу я переживала, не слишком ли Максим принял это к сердцу. Он был крайне расстроен, если не сказать зол, когда я окончательно известила его об отъезде сложенными в сумку вещами. Весь вечер перед тем, как мне пришло время ехать, он не разговаривал со мной.
Я зашла в свою бывшую квартиру. Здесь было уже очень многое изменено, видимо, новой хозяйкой. Я удивилась, когда увидела на стене до сих пор висевшие картины, которые я написала еще во время нашего медового месяца.
Я прошла в комнату, которая раньше считалась моей. Тут я работала, отдыхала, мечтала, напивалась…В ней всё осталось по прежнему. Почему?
Он сидел лицом к окну. То самое окно, в которое я смотрела когда мне было и хорошо, и плохо.
– Так и не привык, что эта комната пуста.
– Привет.
А что я могла ещё сказать? Я мялась в пороге и боялась сказать что-то не то.
– Я рад что ты приехала. Я сделал тебе столько плохого. Никогда не ценил тебя. Сравнивал тебя с другими. Но ты всегда отличалась, за это я тебя тогда и полюбил.
– Ты не был одинок в своих суждениях обо мне.
– И всё же прости меня. Если бы я понял тебя, если бы ты сама объяснила мне…Как ты сейчас живёшь вообще?
– Вряд ли хуже тебя,– я пыталась улыбнуться, но поняла, что моя шутка была бестактной.
– Извини. Мы недавно вернулись с Маврикия. Накопили на эту поездку. Было прекрасно. Там так красиво и тепло. Максим умудрился весь обгореть на солнце, а на мне и пятнышка не осталось.
Я прошла в комнату и села на свой любимый диван, он подъехал на коляске и оказался напротив меня.
– Да, ты всегда долго загорала. Да загар к тебе вообще не приставал. Помнится, я однажды заставил идти тебя в солярий, чтобы никто не подумал, что я не балую жену отдыхами на море.
– Я тогда отказалась. Не люблю я …
–Да, не любишь всё, чем занимаются обычные девушки. Салоны красоты, массажи, солярий… Никогда не было твоим. Но ты умудрялась всегда оставаться в прекрасной форме, при этом каждый день пить сладкие напитки и я не помню, чтоб ты хоть раз отказала себе в еде. А лица прекраснее твоего мне так и не довелось увидеть.
Он рассказал мне, что в один роковой день, когда ехал с работы, столкнулся на дороге с такси. Теперь он не мог ходить, а руки его были очень слабыми.
-Ты хотел меня видеть. Вот я. Что ты хочешь от меня?
Он немного помолчал.
– Она ушла, и дочь забрала с собой. А я и не стал держать. Кажется, съехаться с ней было не совсем хорошей идеей. Я приходил домой и меня ждало то, что я всегда требовал от тебя. Ужин, порядок, объятия. Но всё было каким-то чужим. Ты единственная, кто остался у меня. Хотя и ты теперь не моя.
Он был очень грустным и я не понимала. Он хотел разжалобить меня или говорил искренне?
– Что ты хочешь?
– Ничего. Хотел поговорить с тобой. Знаешь, если бы со мной не случилось этого, я уверен, что ещё через какое-то время попытался бы тебя вернуть. Я мог бы ползать на коленях перед тобой, хоть до конца дней, и ждать, пока ты простишь и примешь меня.
– Ты бы провел конец своих дней, ползая на коленях. Нет, я не такая надменная, не подумай…
– Я не думаю так. Ты встретила того, кого полюбила и хочешь быть с ним. Я понимаю тебя. Пока я тебя не потерял, я этого не замечал…
– Чего?
– Что люблю тебя, больше жизни. Но слишком поздно. Если бы я понял это раньше, я бы принял все твои жизненные принципы. Я бы так не настаивал на детях. Больше бы проводил время с тобой, а не с работой. Но самолюбие захватило меня…
– И к чему эти откровения?
– Я хотел попросить тебя быть рядом. Потому что ты единственная, кого я хотел бы видеть перед тем, как умру.
– Умрёшь? Брось! Да, ты не можешь ходить… Но ты не умираешь. Да, это тяжело принять, но жить дальше можно!
– Как можно назвать это жизнью? Я потерял работу, ради которой пренебрегал любимой женщиной, мать моего ребёнка и дочь тоже потерял. У меня осталась только жалость со стороны окружающих. И тебя я тоже потерял…
Я видела, как он сдерживался, чтобы не плакать.
–Через месяц я лечу в Швейцарию. Наше законодательство не разрешает эвтаназию, а из всех стран, где она легализована, иностранцев принимают только в Швейцарии. Я уже отослал документы и мне пришёл ответ. Я подхожу им и они смогут мне помочь.
– Отослал документы и подходишь им? Это что, приём на актёрский факультет? Это жизнь, твоя жизнь, какой бы она ни была!
– Она уже не моя, Ника, не моя! Моей жизни больше нет. Нет прошлого меня, и не будет.
– Но, это не повод умирать! Ты эгоист, настоящий эгоист!
– Эгоист? А о ком мне думать? У меня нет никого, кто бы оплакивал меня. Те, кто был ушли. Никого не осталось. Я не могу позволить себе даже этого – переживать о тех, кого оставлю.
– Но ты же позвал меня.
Я видела, как он подавляет слёзы, но я это делать была не в силах.
– И я знал, что ты придёшь. Не потому что ты так дорожишь мной. Потому что ты всегда была такой. Ты любила даже тех, кто тебя ненавидел. И я знаю, что ты не будешь сокрушаться, когда я умру, а порадуешься за меня.
– Как я могу радоваться твоей смерти? Ты хочешь, чтобы я еще и присутствовала при этом? Разве не с тобой я провела столько лет своей жизни, своей молодости! Хотя бы из уважения к этим годам, чтобы они не были потрачены зря, я хочу, чтобы ты жил.
– И мучился. Ты права. Хотя бы из уважения к тем годам, что я украл у тебя, позволь мне оставить тебе годы, которые ты проведёшь счастливо.
– Я могу быть и счастливой и без твоей смерти, и если это случится, я точно не буду счастлива.
– Но я буду. Знаю, я этого не заслужил. Но из уважения к прожитым вместе годам…
– Хватит! Это безрассудно. Я буду рядом столько, сколько потребуется, чтобы ты передумал.
– Прости. Мне придётся остаться тут на какое-то время. Положение хуже, чем я думала.
– В смысле? Ты остаёшься с ним?
– На время. Я говорила с ним. Он хочет покончить с собой. Через месяц он решил лететь в Швейцарию на эвтаназию
– И что, все это время ты будешь подле него?
–Я буду рядом, пока не заставлю его передумать.
– То есть это может быть месяц, а может и год?
– Я не знаю…
– То есть ты остаёшься с ним, будешь снова жить с человеком, от которого так долго пыталась уйти?
– Не с ним. Для того, чтобы он жил.
– А я? Я должен всё это время ждать тебя? Откуда мне знать, что ты не останешься с ним навсегда?
– Что ты несешь такое? Люблю я тебя, а не его. Давай больше не будем об этом. Я уверена, меньше чем через 2 недели я уже буду в своей родной постели, объятая твоими руками. Ты же не думаешь, что я сама хочу здесь на долго задерживаться? Мне это не в радость. Но даже если бы мой самый злейший враг попросил меня прийти, перед смертью, я бы пришла. Такой я человек. И если ты этого еще не понял, то теперь знай. Люблю тебя.
Я отключила телефон.
Я хотела меньше всего на свете ругаться с Максимом, и чтобы он потерял доверие ко мне.
Первые несколько дней я не могла привыкнуть к новому положению. Почти каждый день он говорил мне, что я могу ехать домой, а когда придёт время, мы вместе полетим в Швейцарию.
Я не принимала этого. И все несколько дней думала, как переубедить его.
– Так значит, ты хочешь, чтобы я передумал?
– Да. Определённо.
– А после? Ты уедешь к Максиму?
– Да, но…Я буду тебя навещать! Если захочешь конечно. Мы сможем приезжать вместе с Максимом.
– Увидеть, как женщина, которую любишь, смотрит на другого так, как ты хотел бы чтобы она смотрела на тебя. Уж лучше я совершу самоубийство. -он улыбнулся. К своей незавидной судьбе он стал относиться с иронией и принимал всё как должное.
Он знал, что я из жалости с ним, и постоянно просил меня уехать, говоря о том, что позвал лишь для того, чтобы всё обсудить с глазу на глаз, чтобы я увидела его и поняла положение, и согласилась побыть рядом в его последний день. Все мои попытки вернуть бывшему мужу желание жить дальше, были не слишком успешными, но и отвергать он их не стал.
– Я говорил, что это плохая идея, Ника.
– Откуда я знала, что тут на входе нет пандуса.
Так провалилась моя попытка отвезти его на квест.
Я знаю, что он никогда там не был.
Он был слишком серьёзен для этого. А вот мы с Кирой ходили туда чуть ли не каждый месяц. Я обожала квесты с неожиданными появлениями чудовищ и трудными логическими задачами.
На следующий день мы пошли в кино, и заехали в парк на прогулку. Все смотрели на человека в инвалидном кресле, как на нечто инородное для этого мира. Я думала, что люди стали толерантнее. А может, они так смотрели из-за меня, потому что я прыгала со сладкой ватой в руке из стороны в сторону, из-за чего она упала на землю, а я её потом собирала в пакетик.
Я просто не хотела оставлять мусор на дороге. Не подумали же все, что я потом хотела её съесть?
Наверное, лет 20 назад, я бы могла сделать это. Потому что до 18 лет я не знала, что такое сладкая вата, карамель, леденцы. Не знала ничего о квестах, комнатах страха и смеха, аттракционах. А потом я встретила своего будущего мужа, мы быстро поженились, и он показал мне мир. Показал, что денег может быть столько, чтобы не отказывать себе в том, что ты хочешь, и не думать, что на завтра денег уже нет, и есть будет нечего. Дал понять, что в мире есть не только плохое, и люди могут быть не только плохими. Конечно, изначально я это знала и верила в это. В моих детских мыслях всегда жила надежда на мир и доброту во всём мире.
И я всегда буду бороться за то, что в жизни хорошего гораздо больше, чем плохого.
На следующий день, после того как мы гуляли в парке, мы сошлись на том, что пойдём на рок-концерт. Я всегда мечтала попасть на такой концерт.
Но это оказался не рок-концерт, а какой-то квартирник, где чуваки из 90-х пели песни Цоя, или что-то вроде этого.
В довесок ко всему, увидев человека на коляске, многие стали уступать место, помогать с передвижением кресла, а кто-то возмущался, что рядом с ними инвалид, и "уж лучше б он дома сидел".
– Видишь, что мне достаётся от людей. Только жалость и ненависть.
Вернувшись, я словила себя на мысли, что те развлечения, которые мы пробуем, интересны мне. Я делаю это в угоду себе, а не ему.
– Завтра мы пойдём туда, куда ты захочешь. Предлагай сам. А я сделаю, всё что в моих силах.
– Честно, я хочу завтра побыть дома. Я очень устал от этих вылазок и косых взглядов.
– Тебе лишь кажется. Всё будет хорошо, если мы…
– Ника, пожалуйста… Я устал.
Я уложила его спать, а сама уселась на свой любимый диван. Пол ночи я размышляла о том, как помочь ему, но все идеи были шаткими.
– Не спишь? Знаю, что звоню поздно, но хотела узнать, как твои дела?
– Как у меня могут быть дела? Моя женщина уехала к бывшему мужу.
– Это ведь на время.
Максим тяжело вздохнул в трубку.
– Ладно…Ну хоть сдвиги есть какие-то? Уже несколько дней прошло, а толку как погляжу,0.
– Пока нет. Но я действую как-то неправильно.
– Тебе надо дать понять, что ему есть ради чего жить. Пусть о дочери подумает. Прочитай ему историю, как маленькая девочка жила без отца и как очень хотела его найти.
– Иногда, лучше не знать кто твой отец, Максим. И не искать его, а жить своей жизнью. Для Ани он отписал наследство. Мать скажет ей, что отец погиб в аварии, и девочка будет помнить только хорошее, только правду.
– Так ты считаешь его хорошим отцом?
– Отцом? Возможно. Скорее всего, да. Может он не был хорошим мужем, но он очень любит свою дочь. Да и если у него не вышло со мной, это не значит, что он плохой. Может это я какая-то неправильная…
– Так, начинается. Хватит во всем винить себя. От этого никому не станет легче. И не оправдывай его, от этого тоже правда не изменится.
– Я не оправдываю его. Но мне его очень жаль, Максим.
– Я это понял. Тебе жаль его, его дочь, его любовницу. Всех, короче. Кроме меня.
– О чём ты? Разве ты прикован к коляске, без возможности даже попить самому?
– При чём тут это? Или чтобы ты оказалась рядом, мне нужно стать инвалидом? А это идея, может тогда ты одумаешься и вернёшься.
– Не будь эгоистом! Мои чувства тоже задеты, мне тоже тяжело.
