Любовь Бобылёва
Неадекватная в Пафосе
Мне эти люди в целом понравились. Просто у них такой период в жизни. Расслабления, спокойствия и беззаботности. До жути интересна их дальнейшая судьба, но сейчас я никак не смогла бы найти их контакты. Забегая вперёд, скажу, что попрощались мы, не взяв друг у друга ни номеров телефонов, ни ссылок на страницы в соцсетях.
А вот с парой из Ярославля мы обменялись контактами. Какое-то время я была подписана на них в соцсетях (опять же, забегая вперёд).
Они позвонили мне и пригласили покататься по острову на машине. Вернее, по православной, киприотской части острова. Ведь вторая половина была турецкой, мусульманской. Говорят, они не суются друг к другу, но и не враждуют. Не очень поняла суть происходящего и интересоваться не стала.
Благодаря поездке с ребятами я имела возможность сравнить пляжи Кипра. Поняла, что мне стоило выбрать другую локацию при покупке путёвки. Например, пляжи в Айя-Напе были совсем типичными. Теми, которые ты себе представляешь. А в Пафосе – бетонными, а то и совсем не организованными для купания. Более стандартные пляжи Пафоса находились от меня слишком уж далеко, а проезд там дорогой, так что я их не посещала.
Я не люблю песчаные пляжи, но чисто технически. А на вид они, безусловно, красивей и живописней галечных. Но не идут в сравнение с ракушечными! Это редкость! Пока видела только один, в Крыму! Думаю, что где-то ещё такие есть, но пока не знаю об этом.
Обычные пляжи стали побочными пунктами нашей поездки. Главной целью были ущелье и Губернаторский пляж. О-о-о! Вот это да! Красота, да и только!
Начнём с ущелья. По нему пробегала речушка, чистая, прозрачная и прохладная. Палящее солнце, повторюсь, напоминало о себе только ожогами на выступающих частях тела. Поэтому приходилось против воли накрывать плечи и иногда голову. Носить длинный сарафан. А в ущелье было влажно, но и прохладно. Пробираться по нему интересно, таинственно и красиво. Нам приходилось форсировать валуны или просто смотреть вверх, осознавая себя маленькими. Если честно, поначалу меня чуть не охватила клаустрофобия. Я даже сказала, что не хочу туда идти. На что получила ответ, что ради этого ущелья мы и приехали. Пришлось срочно успокаивать себя, но я не пожалела в итоге. Там действительно было прекрасно. В конце я почувствовала облегчение и приятную усталость. Если правильно помню, то мы не стали проходить его весь, а вернулись обратно, так как нас ждала машина в начале пути. Или прошли всё-таки до конца и вернулись… не помню точно. Помню только, что если бы не ребята, не стала бы тратить столько сил и времени на такой приятный, но однообразный маршрут.
А вот Губернаторский пляж меня впечатлил и умиротворил! Он так называется, потому что британский губернатор Кипра очень любил купаться здесь и любоваться молочными, а местами кипенно-белыми меловыми скалами, заходить в лазурное море, стартуя с тёмного, почти чёрного клочка суши, которых здесь было не так много. Некоторое количество маленьких бухточек давало возможность уединяться небольшому числу отдыхающих на своих чёрных вулканических песках. Приятность состояла ещё и в том, что вход в море был пологим и удобным.
Утруждать себя плаванием в море мы не стали, нас больше интересовали скалы. Они были не острыми, а приветливыми, тёплыми и удобными. На них можно сидеть, лежать, стоять – что угодно. Я легла на один из валунов, напоминающий язык, закрыла глаза и думала: «Глухой звук волн, бьющихся о скалы, и содрогание камня, вибрация, как бы говорят, насколько величаво море… что камень рано или поздно отколется, так как он ничто по сравнению с этой стихией! И стоит вот так полежать, чтобы это почувствовать всем телом. Очень необычно лежать, ослепляясь солнцем, слышать этот глухой звук удара волн о камень, чувствовать ту самую вибрацию и, приоткрывая глаз, силясь все рассмотреть, видеть голубое море и белый берег… Это настолько необычно, я как будто в другой реальности».
Действительно, солнце отражалось от белоснежных скал так, что красоту этого места можно было разглядеть только если сильно постараться, на то должны быть намерение и воля.
А когда я вижу красоту русской природы, меня одолевает желание обнять то, что я вижу. Но как? Остаётся впиваться глазами и нюхать. Слушать. Так уж я устроена.
Переполняют эмоции, а потом наступают спокойствие и насыщение. Всё рассмотрела, всё впитала и насладилась. Даже лёгкая усталость накатывает. Хочется домой. И сон после таких впечатлений очень крепкий, хороший, оздоравливающий.
Такое бывает только на родной земле – этот вывод я сделала, побывав на Губернаторском пляже. Думаю, гражданин любой страны, который любит свою страну, испытывает нечто подобное. Ведь тебе знакомы флора и фауна, ты понимаешь, каких букашек можешь встретить на прогулке, – в общем, всё знакомое, родное.
Конечно, ты можешь испытать восторг от красот другой страны. Но почему-то набор эмоций немного другой. Ты в гостях. Тебе нравится. Но дома лучше.
Возгласы «людей мира» типа: «Я житель Земли, и мне не важно, в какой её точке нахожусь, это всё мой дом!» – говорят о том, что такие люди ограничены. Парадокс. Им кажется, что они уникальны, их кругозор широк, и они могут чувствовать себя в своей тарелке в любом месте мира, а по-моему, это поверхностно и инфантильно. Им многое сходит с рук за счёт их непосредственности. Окружающие видят, что они не опасны, и взаимодействуют с ними. Иногда с осторожностью, но всё же. Безопасность таких людей кроется в том, что им, на самом деле, ничего не надо, кроме сиюминутных впечатлений. Потом они снова пойдут своей дорогой впечатляться где-то ещё, с полной уверенностью, что здесь-то они всё посмотрели. Не всё. А то, что им показали. Неглубокие личности.
* * *
Не хочу вернуться ни в один миг из своего прошлого. Оно красиво, приятно, где-то не очень. Но ни в один миг не стала бы возвращаться, чтобы прожить его снова или, тем более, его изменить. Всё происходило так, как должно. И были те мысли, поступки, эмоции и реакции, какими должны были быть. Всё в моём прошлом прекрасно и всё пережито. Сейчас меня волнует настоящее и, к сожалению, будущее. О нём нельзя беспокоиться так, как делаю это я. На всё воля Божья. И да, ты можешь менять будущее. Оно многовариантно. Вопрос только в том, что варианты ограничены. Есть очень важные точки на ленте времени каждой жизни. И как бы человек ни отнекивался, он в эту точку рано или поздно придёт. И в этот жизненно важный момент, экзаменационный, если можно так сказать, есть только два пути: сделать или не сделать. И от этих самых точек зависит многое. Кто ты, кем являешься… не от регалий, не от карьеры. Ты можешь быть кем угодно. Можешь выполнять свою миссию каким угодно образом, как тебе нравится. Но будь добр, выполни свою миссию. На небесах ценятся только результат, опыт, выполнение задачи. Пройден ли урок. Сдан ли экзамен. Будь то смелость, великодушие, смирение, терпение, терпимость, сдержанность, решительность, любовь, верность и так далее. А миссия? У всех она одна. Смысл жизни, который все так ищут. Миссия для всех – это помогать. Кому? Ты знаешь сам. Всегда знаешь. С самого рождения. Призван ты помогать людям, или себе, или животным, или планете, или всем и сразу, по мере своих сил, – ты знаешь, кому ты должен помогать и в какой мере.
Поэтому прошлое должно оставаться на своём месте и не мешать настоящему. А будущее… его не существует.
В каких-то точках мы сдаём экзамены на те уроки, что выучили в прошлой жизни. Параллельно или строго после мы приступаем к прохождению новых уроков. Можем сдать досрочно, а можем отложить до следующей жизни. Думаю, всё зависит от души. От скорости обучения, от дотошности или легкой усвояемости материала. От того, какая душа. Какой у неё характер и наклонности.
Я пишу эти воспоминания в две тысячи двадцать третьем году И с уверенностью могу сказать, что считаю каждый свой шаг, сделанный тогда на Кипре, правильным. Даже в те моменты, когда я рисковала. Не могу назвать их безрассудными, я рисковала абсолютно осознанно, полагаясь на Бога. Я поняла, что, когда обдумываешь риски, ты призываешь на помощь Бога. Автоматически. А полагаться на него – милое дело. Он становится рядом и делает твоё приключение безопасным и незабываемым. Так я положилась на первого встречного, который отвёз меня в первый день на море. Покаталась с семейной парой по острову, увидела несколько городов, побывала в живописных местах. Посетив жилище бармена, я увидела, каково не просто гостить в этом городе, а жить в нём. А вот совершенно спланированный досуг в музее под открытым небом оказался невероятно скучным приключением. Старый Пафос, который был разрушен цунами и землетрясением много веков назад, является теперь руинами и тем самым музеем. Он сохранил мозаику на полах богатых домов, очертания всяческих строений и дорог того времени. Я не без удовольствия на всё это посмотрела и быстро утомилась от однообразия увиденного. Пошла в сторону моря, его немного штормило, думала, вот и хорошо, сейчас посижу на берегу, посмотрю на волны и подумаю о чём-нибудь. Не тут-то было. Забор. Почему нельзя сделать, как в Крыму в Херсонесе Таврическом? Закрыть территорию старинного города вместе с куском моря? Да, купаться запрещено в таком случае, но посидеть на берегу – милое дело! Нет. Сложно понять иную нацию. У них своя логика. Ладно. Я села на что-то старинное – не то на основание какой-то колонны, не то на строение какое-то… старалась забраться как можно выше, чтобы видеть море и тот корабль, что несколько десятилетий назад встал там на мель и стоит до сих пор. Интересно, туда устраивают экскурсии? Было бы интересно, и я отправилась бы на такую.
Оставалось прожить в Пафосе ещё полтора дня и ехать домой. Решила, что могу себе позволить немного посмотреть телевизор, не хотелось пропускать песенный конкурс. Я включила телевизор, и тут меня осенило: «А с чего бы он был платным? И холодильник? И фен… и чайник… Надо ещё раз взглянуть на брошюру». Да. Там встречались ошибки в тексте. И это предложение было не исключением. Понятно. Из всего перечисленного платным был только сейф. Теперь понимаю, почему сотрудники отеля обходили меня стороной, ведь они думали, что я неадекватная! Мало того что русская, так ещё и веду себя странно и, наверное, укрепляю своим поведением стереотипы о своих соотечественниках. Устраиваю скандал из-за того, что не хочу платить за вино. Не пользуюсь холодильником, а вместо этого держу воду и сок в прохладной воде в ванной, хожу по отелю в тапочках, а как-то раз вообще не пришла ночевать, хотя отдыхала одна. Если сотрудники отеля ещё и видели, как я сижу с грузином у его магазина и мило беседую, то я понимаю их удивление и ошеломлённость. С такой, как я, приезжающей на трёх разных тачках в течение шести дней, проведённых в отеле, частенько беседующей с барменом, который женат, лучше дело не иметь. Держаться сдержанно, не смотреть в глаза и стараться до последнего делать вид, что меня нет. Чем сотрудники отеля и занимались. В день выезда мне долго пришлось ждать, пока дядька на ресепшне сделает вид, что наконец заметил меня. Видимо, он не хотел быть тем, кто даст мне чек на оплату вина. Может, думал, что я непременно стану что-то оспаривать и не оплачу ничего, устрою очередной скандал? Неважно, что он думал. И что думали другие. Важно, что Иван и его жена были рады встрече со мной. Я оставила им на память свой миниатюрный кнопочный телефон. Иван сказал, что будет слушать на нём музыку. Очень удивился, что я так просто подарила телефон и был благодарен. Важно, что Вениамин получил свои вещи назад вместе с большой порцией благодарности! Важно, что парочка из Ярославля, которые хотели зачать ребёнка, оказывается, сделали это на Кипре, так что по приезду их жизнь заиграла новыми красками! Я за них очень рада! Важно, что я поняла: моя страна очень красивая, живописная и интересная.
Утро начинается в обед
1 том
1
«Самая прекрасная часть дня – утро!» – говорят жаворонки, они и живут дольше. Пусть говорят. Моё прекрасное утро начинается в обед. В начале первого придётся всё-таки встать, кота кормить. К 16 часам я уже помылась, покормила кота, помыла его лоток, пропылесосила комнату, постирала, сложила высушенное по местам, развесила мокрое сушиться, заказала продукты, приняла заказ продуктов, сдала курьеру крышки на переработку, поела, приготовила мясной рулет, пока готовила и ела – параллельно мыла посуду, которой нет конца… И почему есть чувство, что если ты дома в будний день, то ты какой-нибудь лодырь? Я понимаю, откуда растут ноги у данной идеи в голове, вопрос в том, почему она не исчезает, если ты её увидела, поймала, разглядела, всё проанализировала – и ничего? Она только ослабла, но так и тусуется в голове. Старается чувство вины вызвать. За что? Да даже если бы я весь день провалялась в кровати, что с того? Есть воспоминания оттуда, откуда берутся все психологические травмы, как мой отец – злокачественный нарцисс – допрашивает меня, чем я занималась весь день, пытаясь уличить меня в чём-то, чтобы можно было за это зацепиться и излить на меня свой гнев, собранный где-то там, в социуме. Его целью было узнать, что я занималась ничем. А я, не любя врать, старалась ухватить в том, что я делала, самое важное, и раздуть это до весомых размеров. Мне повезло. В семье любили длинные волосы. Носила. Тогда и ответила, что мылась и мыла голову, на это ушло много времени, – и он это признал. Закрепилась в тот момент мысль, что в выходной свой надо делать что-то значимое, иначе я какая-то неправильная, и меня отругают, осудят.
Теперь я фрилансер. Сложновато с такими «идеями» в голове жить в будние дни, не работая. Хорошо я придумала – фрилансер. Затюканная в детстве отцом, живя в постоянном насилии всех видов, потом сильными навыками не отличаешься, на первый взгляд. Изучение себя начинается, когда ты бежишь из семьи и стараешься не просто выжить, а и узнать, что такое нормальная жизнь и как в ней адаптироваться. Так вот, фриланс – красивое название того, чем мне пришлось заниматься, пока я не понимала ничего в жизни. По-другому это называется проституция. Хочу сразу облагородить то, чем я занималась, раскрывая детали, как это происходило.
Началось всё с поиска локации после побега. Нужно было новое место, где отец не стал бы меня искать. Это же ещё надо как-то оплачивать! Мне всего 20, опыта работы нет. Обратилась к логике и перебрала в голове свои навыки. Какими бы они ни были. Итак, уборка, готовка – о да! Это я умею. Иначе в моей семье было не выжить. Отец учил готовить и параллельно срывал на меня всё зло. Учить готовить – это просто предлог, но надо признать, готовить я научилась, что и у него неплохо получалось. Низкий поклон! С уборкой дела обстояли ровно так же. И снова мои благодарности! Живя как на пороховой бочке, я стала неплохим психологом и эмпатом. Да, я женщина, и это почти всем нормальным женщинам свойственно, но всё же я отличный эмпат. Я могу по походке понять настроение, да даже просто видя человека, слушая его, читая то, что он написал, – понимаю настроение. Хорошо. Дальше. Умею ухаживать. Хм… Прислуживать? Ухаживать или служить – это всё-таки от сердца. Добровольно. А прислуживать можно либо за деньги, либо поневоле. Определились. Прислуживать могу за деньги.
С этой базой я нашла дом, куда меня взяли с проживанием помощницей. Не знаю, как искал меня отец, я замкнулась в этом доме и гуляла только на территории. Мне нужна была реабилитация. Стабильность и спокойствие. Хозяин дома был со мной уважителен, даже учтив. Да, я не побоялась устроиться на работу к одинокому мужчине! Моя интуиция меня не подвела. Оказавшись в его доме, рядом с ним, я будто успокоилась и больше не хотела уходить. Я не стала ему женой, но хозяйничать в его доме он мне немного позволил. Интерьер был готов, мне он и так нравился, так что я ничего не переставляла, не докупала, а просто жила в том, что есть, и очень кайфовала. Дом был в английском стиле. Мне всегда нравился этот стиль, ведь я люблю дерево в интерьере, жёлтые и зелёные детали. Он покупал продукты, и я готовила из того, что есть. Мне нравилось его кормить. Он был очень благодарен и восхищён. Я получала, наконец, похвалу и заряжалась на творчество! Мои творческие блюда оценивались по существу, и так я научилась понимать, что реально вкусно, что нет. Я полюбила этого мужчину как человека. Думаю, он испытывал ко мне те же чувства. Наши сердца не были отданы друг другу – это была любовь не мужчины и женщины, а человека к человеку. Мы не разговаривали по душам, и у каждого была личная жизнь, границы которой тщательно охранялись. До сих пор удивляюсь, как мы смогли жить в одном доме и выстроить тёплые, но рабочие отношения. Определённо это его заслуга.
У него был свой клуб, встречи происходили в его доме. Опять-таки, не знаю ни малейшей сути этого клуба, понимала только, что ничего криминального. Они что-то обсуждали, ели, выпивали и курили сигары. Можно сказать, я им служила и получала за это ещё и деньги в виде жалования в конце месяца. Некуда мне было их тратить тогда, потому они лежали, росли и ждали своего часа. А я просто жила, любила и заботилась. Клуб был мужской. К ним в зал заходила только по делу – что-то принести, что-то унести, они замолкали и обращали своё внимание на меня. Относились ко мне уважительно, как к равной. Не было ни высокомерия, ни сексизма – ничего плохого. Мне было комфортно и приятно. Я чувствовала себя нужной. Пока они находились в зале, я оставалась на кухне, чтобы всегда быть в доступе.
2
Мужчины стали приходить на кухню и разговаривать со мной по душам. Все, кто хотели, кроме хозяина дома. У него были отношения, он был честен и ничего лишнего себе не позволял. Я выслушивала некоторых мужчин и, желая сравнять счёт, они дарили мне свою «любовь». Радостно было, что мы держали наше общение в секрете с каждым, и, таким образом, я могла выбирать, с кем готова вести диалог, а с кем нет. С кем хочу продолжения, а с кем только диалог. Я была столь юна, что не могла понять, реально ли было всё мастерски скрывать или просто взрослые мужчины имели столько чести и мудрости соблюдать мои границы. Есть ощущение, что это они помогали мне понять и выстроить их. Они все были моим одним мужчиной. Я его собирала по крупицам. Те, в ком я видела отеческое отношение, как если бы у меня был нормальный отец, не были допущены к моему телу. Они выполняли другую миссию.
Два года в таком режиме, и глава на этом заканчивается. Начинается новая. А именно, хозяин добился-таки расположения своей возлюбленной, после свадьбы он пригласил её жить в его доме, мне пришлось уехать. Так я оказалась в съёмной квартире с моим «мужчиной». Вот что я называю проституцией. Они продолжали спонсировать наши беседы с продолжением, и я была абсолютно счастлива, но понимала, что это когда-нибудь кончится. Точнее, я делала всё для этого: изучила семейную психологию, узнала, как правильно строить отношения, как общаться с детьми и всё то, что помогло бы жить в этом мире качественно, включая изучение мира душ и внеземных цивилизаций. Оттого моя работа с мужчинами была эффективна. Моей задачей было помочь им построить счастливую семью, и расставались мы с ними, когда данная работа была выполнена. Таким образом, мой заработок падал, но я становилась счастливей, ведь это означало, что скоро я займусь своей жизнью.
Оставалось уже три-четыре клиента, и среди них один, с которым секса не было изначально. Отсутствие близости было не из-за меня. Можно сказать, я была в него влюблена. Хоть не в него одного, но он оказался в числе избранных. Желая расфокусироваться и не закапываться глубже в эмоциях и страстях, я ходила на свидания. Решила, что доход мой падает, пора искать мужа.
Сильно сдерживаясь, чтобы не быть инициатором близости, я стала менее эффективна в наших с ним встречах. Не понимала их смысл. Он перестал советоваться о том, как строить отношения, всё больше мы просто разговаривали на отвлечённые темы. Я больше молчала, всё слушала и плыла по течению.
Как-то раз я не выдержала и сказала, что чувствую себя бесполезной, и, кажется, это ненормально – брать за это деньги. В ответ он пригласил меня на свидание. Всё встало на свои места, и я с радостью согласилась, хоть и сильно смущалась. Это сладкое смущение: было неловко (мы знаем друг друга несколько лет), плюс ощущение победы и облегчения оттого, что я всё поняла.
3
Я всегда помнил свою предыдущую жизнь. Думал, что это нормально и так живут все. Оттого стал известным юродивым в деревне. Такова была моя защита. Я старался давать людям то, чего они хотели. Можно было молчать и сохранять свои знания и память в тайне, но я решил, что так будет надежнее – хранить информацию не в одной своей голове. Не знаю откуда, но я понимал, что память о прошлой жизни с годами исчезнет, но она мне зачем-то была нужна. Поэтому всё, что мог вспомнить, я рассказывал всем, кто попался под руку, да делал это так, чтоб меня слушали. Кому-то через шутку, кому-то таинственно, кому-то ошеломляюще – в общем, люди верили в моё безумие и делали благое дело: запоминали мои истории и передавали другим.
Понимание, что ты был когда-то взрослым, даёт некоторые преимущества. Такие как спокойствие в большинстве ситуаций, вызывающих страх, смятение, смущение, стыд и так далее. А также превентивные меры, с расчётом на будущее и развитые стратегическое и критическое мышление. И почти всепрощение. Конечно, «почти»! Я всё же оставался человеком!
В 7 лет меня осенило! Моя одинокая мать, которая просто с кем-то, и не помнит с кем, нагуляла меня и была не очень прилежной родительницей, в прошлой жизни была моей жертвой! Это её я держал в заточении, чтобы насиловать, когда захочу, а потом жестоко убил при попытке бегства. Неудивительно, что сейчас она не испытывает ко мне тёплых чувств… За это я любил мою маму безмерно! Она не сделала аборт. В последнюю минуту выбежав вся в слезах, она направилась в кафе и просидела там два часа. Так и рассказывала. Только смысл этих рассказов был в том, чтоб в очередной раз опустить мой нос в чувство вины. Был бы этот рассказ из чувства любви ко мне, может, я бы узнал чуть больше, и данная история имела бы другой окрас, но всё сложилось так, как должно быть. Она хотела сделать мне побольнее, заставить меня не отходить от неё ни на шаг и искупать мою вину за то, что она не помнила, но ярко чувствовала.
4
Если честно, я даже рассмеялся в голос, когда наконец понял, почему моё тело с годами растет и развивается, а мой половой орган – нет! Слишком долго я жил в напряжении и не понимал, что же со мной не так. Оказалось, надо было снова обратиться к воспоминаниям из жизни того маньяка и отнестись ко всему этому с пониманием. К слову сказать, со временем в голове осталась только самая необходимая информация, которая распаковывала свою суть относительно событий в настоящей жизни. Это похоже на игру, и каждое осознание даёт много радости и сил проходить испытания.
Всё же отсутствие развитого члена не приносило удовольствия. Мне повезло! С самого детства я распознал вон в том парне будущего блестящего хирурга, подружился с ним и всячески способствовал ему не сойти с правильной дорожки. К счастью, я его горячо полюбил, и это было взаимно. Это пригодилось. Я всегда мог обходить врачей, которые могли попросить снять штаны, а после сдерживаемого смешка начать меня изучать и, того хуже, сделать известным на весь мир.
Отсутствие мужской гордости и главного друга, низкий рост, прыщи и подавляющая мать сделали из меня интроверта поневоле. Я отдалённо помнил, что такое решительность, радость секса, адреналин в крови, что такое много и упорно взбираться по карьерной лестнице и много чего ещё, чем не пользовался в этой жизни. На смену смелости ко мне пришла ипохондрия. Врачи меня пугали, они первые, кто мог раскрыть мой самый важный секрет. Так что здоровье – главное, что меня сильно заботило и являлось особой темой для обсуждения с другом-хирургом. Я благодарен Господу, что мне всё это время удавалось скрывать правду о себе и от него тоже. Моё поведение создавало мне репутацию: все считали меня любителем побыть в одиночестве и много болтать с теми, кому я доверился. В целом так и было, только вот поболтать я страшно любил и мечтал открыть кому-нибудь душу В экстренной ситуации это, конечно, был бы Возя. Богдан. Так называли его родители и весь остальной мир. «Богдан Игнатьевич Подъ-яблонский. Хирург» – красовалось на двери его кабинета. А для меня он был и всегда останется Бозей. Мой дар не смог защитить меня от страха открыться ему. Думаю, он испугался бы меня настоящего. Вечно оптимистичный, в меру циничный, притом безумно человечный юморист-экстраверт вряд ли пустит в свой мир ещё одного болтливого и на самом деле энергичного экстраверта. Допустил бы он к себе на сцену друга и разделил бы любовь публики? Я выбрал позицию восхищаться моим Хирургом осторожно, шутя вместе с ним наедине и разрешая присваивать мои шутки, ловя каждый раз на себе его просящий разрешения взгляд. Он свято верил, что даёт моим шуткам и мыслям жизнь, считал себя героем, освободившим их от скупого коллекционера.
Первая женщина, которую я полюбил за черт знает сколько жизней, – моя мама. Первый мужчина – Бозя. Благо любил я его как друга. А что такое любить отца, я надеялся узнать когда-нибудь потом.
Моя любимая и главная женщина решила выпихнуть меня из гнезда. Так я уехал учиться с Бозей, чтобы хоть с ним не расставаться, и стал врачом-терапевтом, на большее меня не хватило. Полезное общение мне и так давало достаточно знаний в хирургии, так как эту страсть я должен был всячески поддерживать и подогревать, но не заметил, как сам втянулся. Всё равно оставался при этом дилетантом: умел кое-чего, но большую пользу я приносил, доставая нелегальные трупы для наших подпольных исследований. Разумеется, к преступной жизни я не вернулся, но открыл в себе большой потенциал в связях с общественностью, дипломатии, умении договориться, находить лазейки в законах, умел мастерски перевозить тайно тела и держать всё это в секрете.
Так образовался наш клуб. Бозя построил дом и сделал интерьер в английском стиле для антуража. Мы собирались у него, пили виски, курили сигары и обсуждали наши грязные делишки, а также очень интересные исследования в области медицины. В целом благодаря моему таланту всё было в рамках закона. Просто если бы мы действовали открыто, то, во-первых, трупов было бы меньше, доставали бы мы их дольше, а во-вторых, потерялась бы эта будоражащая своей таинственностью суть наших встреч, что нас так сильно увлекала.
5
– Почему ты больше не приходишь ко мне домой?
– Тогда у нас были деловые отношения, а сейчас я за тобой ухаживаю.
– Хм, но ты уже там был!
– В другом качестве.
– Ладно, я поняла.
– Ты хотела по-другому?
– Я хотела уточнить.
– Прости, я понимаю, слишком много недопониманий в наших отношениях. Спрашивай что угодно, я постараюсь ответить на всё.
– Постараешься? Есть в чём-то сложность?
– Да.
– Ого! Даже не знаю, интриговаться или обижаться!
– Ты знаешь, и то, и то уместно! Я реально понимаю твои чувства! Всё же дай мне возможность открыться настолько, насколько это возможно на данный момент.
– Хорошо. Расскажи мне о вашем клубе!
– Ну вот, тайны начались! Хотя, думаю, большую часть я могу тебе открыть. С Бозей мы знакомы…
– Ха-ха, с кем?
– Бозя, ну, Богдан Игнатьевич! Ты не слышала ни разу, что я его так зову?
– Ха-ха, нет, и ты сейчас реабилитировался процентов на сорок!
– Хм, хорошо иду! Так вот мы с Богданом…
– Бозей, что уж там!
– Мы с Бозей знакомы с детского сада. Я… ты знаешь… немного отойду от темы… в общем, я помню свою прошлую жизнь.
– Так, и как это относится к делу?
– Ты нормально реагируешь на это?
– Что тут удивительного?
– Ура! Какое облегчение!
– Да-да, я это изучаю, и для меня это не вера во что-то сверхъестественное, а просто знание, данность. Так и что ты помнишь, и как это относится к Бозе? – тут у Владлены вырвался смешок.
– В общем, я когда-то был маньяком! Всё, что я помню, – это как я держал какое-то продолжительное время в плену девушку, кормил её, поил, в общем, делал всё для поддержания в ней жизни, чтобы насиловать её, когда душе будет угодно! Она постаралась убежать, и я её убил. Такие дела.
– Я в шоке. Вижу, ты исправился! Надеюсь… или твои тайны связаны с расчленением трупов? – почти испугавшись, что это может оказаться правдой. Снова смешок. Только уже нервный.
– Да, видимо, в нынешней жизни я с этим завязал. Почти. Я всё-таки выучился на врача и дружу с хирургом. Скоро ты уловишь связь. Только не стоит меня бояться. А то я сам себя испугаюсь.
– О Боже, я постараюсь.
– Вот видишь, теперь и ты стараешься!
– Ха!
– Так вот, Бозя. Я с самого детства увидел в нём хирурга. Как, спросишь ты?
– Ну, типа того… хотя, стой, дай предположить! Ты, зная, что раньше жил, мыслил больше как взрослый, нежели как ребёнок, коим являлся!
– Именно! – тут в Венедикте проснулись давно забытые чувства – вожделение! Срочно захотелось поцеловать эту умную девушку. Но это завело бы их отношения далеко, а к такому его тело и дух были не готовы. Совладав с собой, он продолжил. – Я его, можно сказать, намеренно выбрал как полезный контакт, но, к счастью, он мне понравился, и до сих пор мы друзья. Тогда я решил, что надо помогать ему стать врачом. Были моменты, когда он мог свернуть не туда. А сейчас видишь, как оно вышло… война, и он очень полезен нашей родине, хоть я боюсь за него. Гоню плохие мысли прочь…
– Думается мне, что вы скоро увидитесь! Тебя же вроде туда же мобилизуют?
– Да. И даже не знаю, что страшнее: жить в неведении или понимать всё, что там происходит, видя всё как есть.
– Для меня жизнь в неведении – сложнее, – искусный намёк.
– Понимаю, – не поддаётся Венидикт. – Когда моя мама решила, что мне пора жить самостоятельно, я поехал с Богданом и стал учиться на врача вместе с ним. Не скажу, что я себя заставлял постигать медицину… просто он знал, чего хочет, а я не определился. Рассудил так: выберу ту профессию, что пригодится в быту. В университете удобнее всего было поступить на врача, как и Бозя, иначе я бы учился в другом здании и жил в другом общежитии. Хотя, как выяснилось позже, это было совсем не обязательно, мы сняли на двоих квартиру, а потом подселили ещё одного, а там и девушка Бози позже добавилась… в общем, такая же общага получилась, по сути.
– Совсем из-за печки зашёл! Я уже забыла свой вопрос! Ха-ха!