Наталия Луцкая
Танец

Любовь и боги Олимпа

I яны пiлi адзiн аднаго,

I яны у згодзе жылi.

Пакуль сонца ззяла над грэшнай зямлёй,

Пакуль разам у дол не сышлi.

Старинная белорусская песня

Когда мне нравится какая-нибудь песня, я всегда хочу танцевать… Такая песня, которая настоящая, которая так совпадает…И от которой становится все только яснее… и больнее, соответственно. Такая песня, знаете…

Это, как правило, бывает лирическая песня.

Как можно танцевать под лирическую песню? Ну, только с женщиной…

И так важно, чтобы песня была настоящая… Настоящая…

Какая ситуация странная… Вот, допустим, есть песня прекрасная, которая мне очень нравится… И есть прекрасная женщина… И есть какой-то я… Чего вот в этой ситуации не хватает? А не хватает вот как раз вот этого вот танца…

Дурацкого, нелепого, смешного танца. Моего танца с Этой женщиной под Эту песню.

А что становится ясно, пока звучит эта песня? Становится ясно, что вот этого танца НЕ БУДЕТ НИКОГДА.

НИКОГДА.

А пока звучит эта песня, это так ясно, что можно увидеть вообще всю свою жизнь, до самого конца. И увидеть, что в этой жизни могут быть реализации твоих амбиций, какая-то карьера, деньги; может быть, даже – неплохие деньги. Но все это – на хрен! Вообще! Ну, потому что, вот этого танца… нелепого… и смешного… не будет.

НИКОГДА!

И тут возникает почему-то такой нормальный человеческий вопрос…

Если этого танца никогда не будет, то зачем нужна тогда эта песня?

Зачем нужна женщина?

И зачем нужен я?

И почти сразу возникает такой нормальный человеческий ответ:

А пусть будет!

Ну, если эта песня такая прекрасная, пусть она, конечно, будет. Без всяких вопросов.

И эта женщина пусть будет. Обязательно пусть будет. Без всяких вопросов.

И пусть буду я. Какой бы там ни был. Извините.

Я знаю, что я буду танцевать и с другими женщинами. При чем, – в очень широком смысле – танцевать.

Но, – не под эту песню. Потому что эта песня, – для танца, которого не будет НИКОГДА.

… Иногда бывает песня… Настоящая… И когда она звучит… Уже этой песни достаточно…

И тогда не страшно. Потому, что уже Взрослые люди. Чего бояться?

Не страшно.

Евгений Гришковец, спектакль «Планета»

Мы с тобой могли бы пить друг друга… Мелкими глотками… Или – взахлеб… Наша Любовь могла литься, освящая собой все вокруг, даря миру свою животворящую силу…

Мы выбрали Борьбу. Потом – снова стремились друг к другу. И каждый новый раз был новый шанс Любви. Но мы выбирали Войну.

Бессмертие – хорошая штука, Гермес.

В очередной раз выползая из-под обломков разрушаемого нами мира… Я все еще люблю тебя… Все еще люблю…

Пролог

Птицей взлетела Деметра ввысь. И мысль о Гермесе перенесла Ее к Нему. А Гермес сидел на вершине горы. Он был закутан в плащ, лицо скрывала широкополая шляпа. Гермес курил трубку, пуская дым кольцами.

Вся земная жизнь раскинулась у подножия Его горы. Лениво наблюдал Гермес за течением Жизни.

– Здравствуй, Гермес! – сказала Деметра.

– Привет, – лениво откликнулся Гермес.

Дальше говорили Они без слов, ибо были Они уже больше, чем Богами. И не нужны были Им слова. Вот о чем был молчаливый Их диалог.

Звала Гермеса Деметра вернуться в земную жизнь. Ради Нее, ради Любви Их. Улыбался Гермес. Было в одной Его улыбке столько Любви, что и десятку жизней человеческих не вместить Ее. Но кроме Любви было в улыбке той еще кое-что.

Было в ней равнодушие. Не за чем Гермесу было возвращаться в земную жизнь. Все познал Гермес, все умел, все видел. Забавной игрушкой казалась Гермесу земная жизнь.

«Смотри», – сказал Гермес Деметре и разыграл маленькую сценку, пользуясь для нее людьми, словно марионетками. Подчиняясь его воле, люди радовались и грустили, удивлялись и пугались.

Забавной была игра Гермеса. Оценила Деметра и Его иронию, и азарт, и могущество Его. Любовь была для Гермеса такой же игрой. Океан Любви был в Его распоряжении. Хочешь – пей, хочешь – плавай в нем. Щедрым был Гермес. Щедрым. И        равнодушным.

– Приходи ко Мне в гости, Гермес. Я покажу тебе Свою Игру, – сказала Деметра.

– Не знаю,– ответил Гермес. – Это опасно. Я ценю свою свободу.

– Нет у тебя никакой свободы, Гермес. Лишь бесконечное повторение давно известного, вариации на тысячелетия назад заданную тему… Лишь отражения тебя самого…

Рассердился Гермес на такие слова. Прогнал Деметру со своей Горы.

ЧАСТЬ 1

***

Начало.

Глава 1.

Действующие лица: Деметра – богиня плодородия;

Зевс – верховное божество Олимпа;

Гермес – покровитель торговли и красноречия, а также – обманщиков и воров.

Мы жили в чудесном мире. У нас был очень строгий Отец. Мы не понимали его, но, впрочем, и видели очень редко. И чудесная Мама. Казалось, пространство вокруг нас пронизано ее Любовью. Где бы мы ни были и что бы ни делали. В ее Любви можно было купаться; погружаться глубоко-глубоко, а потом выныривать на поверхность. И не было ей конца, не было предела.

И еще, огромной была Любовь родителей друг к другу. Удивительным было их понимание без слов. И казалось, – без мыслей.

Он предугадывал, предвосхищал Ее желания. Он давал Ей даже больше, чем Она смела мечтать.

Она не уставала восхищаться Его дарами и Его заботой. Не уставала улыбаться, не уставала поощрять.

Отец казался мне огромным, изменчивым, непредсказуемым. Всем этим Он пугал меня. Тем больше меня восхищала Мама, которая могла с такой легкостью, смелостью, непосредственностью быть с Ним, любить Его.

Меня звали Деметра. А его – … Его имени я почему-то не помню.

В этом мире не принято было воспитывать детей. Взрослые были заняты какими-то своими взрослыми и непонятными делами и развлечениями. А Мы были предоставлены себе. И нас это очень устраивало.

Мы всегда были вместе. Мы понимали друг друга почти без слов. Он все время придумывал какие-то развлечения и приключения. А я…Я просто была с ним. Я знала, что, когда меня нет рядом, ничего Ему не придумывается. Я знала, что, когда нет рядом его, жизнь перестает быть искрящейся, и из волшебного фейерверка превращается в спокойную озерную гладь.

Я ничего не имела против озерной глади. Можно иногда. Даже приятно. Если недолго.

И было у Нас одно излюбленное развлечение. Мы сидели на вершине горы и смотрели вниз, на землю. А на земле жили люди.

Мы видели горы, реки, поля… Мы видели людей и их поступки. Так, будто смотришь долгий-долгий сериал.

Мы часто прилетали на эту вершину и смотрели. Кажется, Ему было не слишком интересно. Он делал это просто ради Меня.

А меня просто гипнотизировало, зачаровывало происходящее. Мы обсуждали их дела и поступки. Мне было странно, что они, люди, не видят взаимосвязей событий. Мне были смешны их верования, их неловкость, не умение понимать друг друга, чувствовать друг друга.

Но больше всего меня занимали их эмоции. Сначала я просто не понимала причин столь бурных проявлений. Мне нравилась какофония, которую они создавали. Бурные и ни чем не оправданные, как мне тогда казалось, всплески радости, грусти, злости… Иногда из них получалась музыка. Я могла слушать ее часами.

А Он просто сидел рядом. Не знаю, что Он думал. Не знаю, что чувствовал. В такие моменты для меня существовала только эта музыка.

– Хочу туда спуститься,– сказала я как-то. Он ничего тогда не ответил, да я и не ждала. А через какое-то время… Кажется, там у нас не было дней и ночей, а было просто Время… Он сказал, что знает, как спуститься туда.

И я спустилась. И бродила среди людей. Я была похожей на них. Я была такой же. Но они почему-то меня узнавали. Угощали, щедро одаривали, даже пытались приносить жертвы. Я вернулась расстроенной.

Потом я предпринимала еще несколько попыток. Мне хотелось остаться неузнанной, слиться с ними, почувствовать себя в их шкуре, чтобы понять.

Отчасти у меня получилось это. Я поняла их. Я поняла, что такое жить в незнании, быть оторванной. Но вместо того, чтобы испугаться, я заинтересовалась. Мне была интересна их любовь, когда они без понимания ищут путь друг к другу. Были интересны их ссоры, – такой мощный выплеск энергии. Я воспринимала это как игру. Были интересны немыслимые правила и ограничения, которые они на себя накладывают.

Там, наверху, в нашей жизни, у нас не было правил и ограничений. Было возможно все. А потому нельзя было играть. Не было препятствий, не было и не могло быть вожделенного приза в конце. Возможно все. Нечего достигать.

Мне была интересна жизнь человеческая. И еще мне нравилось тело. Ощущения, которые оно дает; возможность двигать руками, ходить, бежать вниз с горы, когда захватывает дух… Пространство, в котором есть твердые предметы, через которые нельзя пройти.

Мне понравился этот мир. И я придумала. Точнее, поняла…

– Я спущусь. Но чтобы быть как они, мне нельзя помнить, нельзя знать. Иначе неинтересно. А для этого мне надо отцепиться. – И я указала на … провода, соединяющие меня …с Ним?

– Ладно, – ответил Он.

– Только я не смогу выбраться сама. Я забуду, кто я, откуда. Все забуду. А ты смотри. И вытащи, когда я попрошу. Только не раньше.

– Ладно.

Я вытащила из Него провод, соединявший нас. И провалилась…

И родилась на Земле девочка.

А люди и олимпийцы зажили своей Жизнью.

Глава 4

Больше двух тысяч лет прошло с тех пор. Сидела Деметра у ног Бога. Сидела и говорила с Ним.

– Что делаешь ты, Господь? Ведь мы оба – части Твои. Мы вместе и есть – Ты. Ты разделил нас, чтобы посмотреть на себя. Забыл Ты, Господь?

Он должен был восхищаться мною и оберегать.

За что караешь Ты Его, Господь? Ведь восхищался Он и оберегал. Ты решил проверить, на что способен Он. На многое Он оказался способен. Любить, Страдать, Созидать, Разрушать. Любые прихоти Твои выполнял Он. За что караешь Ты Его, Господь?

От боли потерял Он память. Перестал заботиться обо мне. Возненавидел меня, думая, что я – причина всех Его бед. Но ведь это Ты творил, Господь!

Я простила Его, Господь. За всю ту боль, что причинил Он мне, я простила Его, слышишь, Господи! Прости и ты Его. Молю.

Мне дорога Любовь Твоя, Господи. Но ведь и Он стоит Любви Твоей. Мы части Твои. Соедини нас обратно в целое. Посмотри на самого себя, Господи. Полюби себя целиком. Не меня одну.

Люблю я тебя, Господи. И ту часть тебя, что назвал Ты Гермесом, тоже Люблю. Соедини нас, Господи! Соедини, молю.