Ло Ян
Слуга тигра
– Зачем так жестоко? Просто поговорите с драконом, хозяином реки, – Ху Мэнцзы невозмутимо налил ему еще вина. – Все водяные духи должны подчиняться ему. Можем отправиться завтра, я найму лодку…
Сун Цзиюй подавил тяжелый вздох. Совместное катание в лодке… Очередная попытка сблизиться? Совсем ему тут не с кем пить, что ли… Впрочем, может быть, этот Ху просто желает над ним подшутить. Что ж, посмотрим, кто будет смеяться последним.
Он поймал взгляд Ху Мэнцзы и улыбнулся открыто, даже ласково:
– Если господин Ху такой знаток местных духов, не поговорит ли он с речным драконом сам? Окажите любезность! Я ведь новичок здесь.
Господин Ху осуждающе покачал головой.
– Хорошо, передам ему какой-нибудь подарок от вашего имени. Оказать услугу благородному мужу во имя справедливости, что может быть приятнее! – кисло ответил он. – И что же я должен у него спросить?
– Не убивал ли кто из его подчиненных слугу Ли и юного господина Сыму. И если да, то не соблаговолит ли этот злокозненный дух сдаться в управу сам, – так же ласково сказал Сун Цзиюй. «Посмотрим, что господин Ху сочинит в качестве ответа и не проговорится ли о чем-нибудь подозрительном».
Ху Мэнцзы серьезно кивнул.
– Разумеется, я сообщу вам все, что удастся вытрясти из этого старого негодяя. Все расходы возьму на себя, не извольте беспокоиться.
– Я не останусь в долгу, – заверил Сун Цзиюй. Серьезность Ху Мэнцзы начала его забавлять. – Отчего вы зовете речного дракона старым негодяем? Разве это уважительно? Вы не боитесь, что он утопит вашу лодку?
– А, за закрытыми дверями он не услышит. Да и как же звать его иначе? Пусть люди обращались с его рекой не слишком хорошо, давно не укрепляли берегов и выбрасывают в воду всякую дрянь, но разве они сделали из нее такое вонючее болото? Когда здесь еще ходили суда, выше по течению река была такой прозрачной, что из нее пили не опасаясь! – Ху Мэнцзы залпом осушил чарку и наполнил ее снова. – Но стоило пропасть богатым судам и морякам, приносящим дары, как хранитель обленился! Все, что ему теперь интересно, – спать, закопавшись в ил, да ошиваться среди плавучих борделей, там его иногда видят.
– Что за плавучие бордели? – заинтересовался Сун Цзиюй.
– Цветочные лодки недалеко от порта, для тех, у кого не хватает денег на заведения приличные, – Ху Мэнцзы поморщился. – Неотесанные девчонки из Корё что угодно сделают за медяки, ни музыке, ни пению толком не обучены, некоторые даже языка не знают! Не советую туда ходить… Кстати, почему вы не пьете? Разве ваша служба не окончена на сегодня?
– Вы уже забыли, сколько раз подливали мне, господин Ху? – усмехнулся Сун Цзиюй. От вина на голодный желудок и правда уже слегка зашумело в голове. Следовало вернуться в управу и лечь спать.
Сун Цзиюй вспомнил холодную спальню и жесткую постель. От одних мыслей стало тоскливо, заныла спина. Нужно скорее переезжать, не то придется звать Хэ Ланя каждое утро, чтоб делал массаж…
– Чаркой больше, чаркой меньше, разве же я считаю такие мелочи? – Ху Мэнцзы усмехнулся. – Если мы закончили деловые разговоры, почему бы нам не позвать девушек поиграть в шарады? Или пригласим здешних музыкантов? Юноши словно с небес спустились, так талантливы во всем! Нужно ловить момент, пока их не перекупили в столицу!
«Музыканты… Ну хоть что-то хорошее тут есть», – мысленно отметил Сун Цзиюй.
– Благодарю за ужин, господин Ху, – сказал он, поднимаясь. – В следующий раз угощение с меня.
– Так следующий раз будет! – Ху Мэнцзы просиял. – Я непременно приду, скажем… к вам на новоселье.
– Прекрасно, пришлю вам приглашение, – Сун Цзиюй не намерен был праздновать новоселье – пришлось бы приглашать гостей по рангу, а он не хотел давать повода подлизаться и притащить подарки. Но отчего бы просто не выпить вина в компании единственного знакомого? Происшествие в заброшенной усадьбе, кажется, было позабыто.
Он откланялся и вышел из «Золотой ивы». Прохладный речной воздух, пахнущий тиной, немного прочистил голову.
Торговцы, расставившие вдоль берега лотки, навешивали на лавки пестрые фонари, зазывая гуляк, но между освещенной громкой улицей и борделем лежал островок холодной влажной тьмы. Ивы густыми кронами закрывали свет, в темноте сверчки перекрикивались с лягушками.
Вдруг во тьме под старой ивой зажегся огонек фонаря, качнулся в сторону Сун Цзиюя.
Тот положил ладонь на рукоять меча.
– Кто здесь?
Хэ Лань неслышно выступил из тьмы.
– Это я. Вы задержались дотемна, и я… взял на себя смелость вас встретить, – он стрельнул глазами в сторону. – Вы высокий, красивый и хорошо одеты. Убийца может на вас позариться.
Сун Цзиюй удивленно посмотрел на него. «И ты, что ли, собираешься меня защищать?» – хотел спросить он, но в последний момент сдержался. Порыв юноши благороден, пусть и бестолков, ни к чему его высмеивать.
– Спасибо за заботу, – мягко сказал он. «Высокий, красивый»… В столице его внешности доставалось меньше комплиментов. Что сказать – захолустье…
– Я возвращаюсь в управу. Ты… кстати, где ты живешь?
– Я сплю под столом в кабинете учителя, так что нам по пути, – беспечно ответил юноша.
– Как это под столом? – неприятно поразился Сун Цзиюй. – Так не пойдет. В павильоне магистрата много комнат, он жил здесь с семьей – можешь занять одну.
Хэ Лань приподнял тщательно выщипанные брови.
– Но это ваши покои. Вы хотите, чтобы я прислуживал вам? Я мало в этом смыслю.
Сун Цзиюй озадаченно поглядел на него.
– Мне не нужны слуги, там просто есть место, – терпеливо объяснил он. – Тем более что не сегодня-завтра я перееду. Впрочем, как хочешь.
– Конечно, я хочу! Но… не знаю, прилично ли. – Хэ Лань отвел глаза. – Что подумают в управе?
– А что они могут подумать? – Сун Цзиюй вздернул брови. Да даже если что-то подумают, кто осмелится болтать?
– Что вы по-особенному относитесь к вору, который только-только решил исправиться. Может быть, я обманул вас, втерся в доверие…
– Я забочусь обо всех своих людях, – сухо ответил Сун Цзиюй. – А если кто-то будет болтать подобное – долго ему на службе не удержаться. Можешь поселиться с моими слугами, если тебе так будет удобнее.
Хэ Лань улыбнулся так, что ямочки проступили на щеках, и кивнул.
– Спасибо, господин Сун! Я позабочусь о вас.
– О себе позаботься, – Сун Цзиюй усмехнулся.
* * *
Позже, уже лежа в постели, он против воли припомнил эту улыбку: ямочки на щеках, изящно приподнятые уголки глаз… Давно ему никто так не улыбался – весело, искренне. В столице цензору Суну доставались лишь заискивающие усмешечки… Впрочем, давал ли он кому-нибудь поводы для радости? Даже Лун-гэ в последнее время… Он задумался о Лун-гэ…
…И, должно быть, провалился в сон, потому что карие глаза Лун-гэ вдруг позолотило солнце, и вместо него перед ним возник Ху Мэнцзы с остановившимся тигриным взглядом. Вот он приблизился на шаг, и Сун Цзиюй невольно отступил. Нельзя показывать этому наглецу слабину! Но как не отступить, когда это уже никакой не Ху Мэнцзы, а самый настоящий тигр, огромный, медовый, с черными полосами. «Он почуял мою кровь», – понял Сун Цзиюй, схватился было за меч, но меча не было.
– Ланлиньского прекрасного вина густ золотистый аромат… – проговорил тигр низким, раскатистым голосом и облизнулся, подступив еще ближе, и вдруг встал на дыбы, уронил тяжелые лапы на плечи Сун Цзиюя, впечатывая его в стену…
* * *
Его разбудил пронзительный крик петуха. За окном серело подступающее утро. «Скоро рассветет», – подумал Сун Цзиюй и перевернулся на спину, пытаясь вспомнить, что ему снилось: тигры, драконы, хоровод призрачных девушек над водой, вихрь белых и черных орхидей…
Он поднялся и, не надев рубахи, вышел во внутренний дворик павильона – поупражняться с мечом, стряхнуть сонную муть.
Когда он закончил и умылся, на террасе был уже накрыт завтрак. Жу Юй налил ему чаю.
– Господин, мы закончили приводить главный дом в порядок, можно переезжать. И кабинет ваш облагородили. Но вот сад… Это же лес какой-то! Мыслимо ли благородному человеку…
– Прекрасно, перевозите вещи. Хэ Лань сегодня ночевал у вас?
Жу Юй помрачнел и кивнул. Он явно хотел сказать еще что-то, аж ноздри раздувались, но изо всех сил сдерживался.
– Что такое? Говори, – Сун Цзиюй внимательно поглядел на него.
– Вы… при всем уважении, господин… – Жу Юй вздохнул. – На нем же пробы ставить негде. От такого добра не жди.
– Будь это так, разве служил бы он до сих пор в управе? – сухо спросил Сун Цзиюй. – Каждый человек заслуживает шанса на исправление. Хэ Лань пока ничем себя не запятнал, относитесь к нему соответственно его статусу – он, я напоминаю, помощник лекаря.
Жу Юй тяжело вздохнул, прижал поднос к груди, будто ребенка.
– Как прикажете, господин. Вы человек благородный, всех судите по себе.
В его устах это звучало как оскорбление, да он и сам это понял – быстро поклонился и исчез прежде, чем получил выволочку.
* * *
Утро Сун Цзиюй провел за разбором бумаг – искал похожие случаи, но больше утоплений за этот год не было. Оставалось побывать в речных борделях, но только Сун Цзиюй собрался туда поехать, как явился Ху Мэнцзы, как всегда, в прекрасном настроении, одетый даже не в красный – рыжий какой-то халат с золотой искрой. На зеленом поясе все та же подвеска, в волосах шпилька, изогнутая, как стебель лотоса на волнах.
И как всегда секретарь не успел доложить: сунулся в дверь осторожно.
– Господин Ху спрашивают вас, – прошелестел он и исчез.
Ху Мэнцзы рассмеялся.
– Действительно, спрашиваю! Не пришлось ждать новоселья, свиделись с вами снова… – он обернулся через плечо. – Где ты там застрял, собачья душа?
В дверь осторожно просочился невысокий белокожий юноша, с головы до ног одетый в черный и зеленый шелк. Он походил на изящную фарфоровую куколку и являл бы собой прелестное зрелище, если б не массивный, дурно пахнущий сверток в его руках.
– Господин Ху, – Сун Цзиюй поднялся из-за стола. – Что это у вас?
– Речной дракон отдал мне кое-что, – Ху Мэнцзы едва не щурился, как довольный кот. – Не знаю, это ли вы искали, но я сразу решил, что вам будет интересно. А касательно того, о чем вы спрашивали: дракон утверждает, что это не дух, а вполне живая, обольстительная женщина.
Сун Цзиюй некоторое время смотрел на него, пытаясь понять, издеваются над ним или нет. Но тот, как обычно, просто лучился самодовольством и на глупца похож не был. Скорее уж на сумасшедшего.
– Разверни, – велел юноше Сун Цзиюй. И где этот Ху только набрал таких смазливых слуг? Впрочем, с этим благородным господином все ясно было еще в первую встречу – поверхностный человек, стремящийся пускать пыль в глаза. Все-то у него должно быть самое лучшее, самое красивое.
В свертке оказались халат, бывший когда-то синим, черная атласная шапочка с крупными жемчужинами и пояс, не то черный, не то сиреневый. Ткань задубела и позеленела от тины, пошла пятнами плесени, но еще просматривалась изящная вышивка – разнотравье, яркие цветы. Жемчуг и бусины тоже чудом уцелели.
– Так, – Сун Цзиюй поднял взгляд на Ху Мэнцзы. – И что это такое?
– Одежда малыша Сяньфэна. Я помню этот узор и эту шапочку, – Ху Мэнцзы прикрыл нос рукавом и отошел подальше, указывая на тряпки веером.
– Вы нашли ее в реке? – Сун Цзиюй внимательно осмотрел вонючие тряпки. Кликнув пристава, он велел сходить в поместье Ма и узнать, не пропадал ли у молодого господина какой наряд. Судя по тому, как тот горевал по оторванному рукаву, пропажу такой красоты Ма Сяньфэн точно запомнил бы, как и его слуги – наверняка был скандал, и не один…
– Речной дракон отдал мне ее. Пришлось, разумеется, устроить обмен и бросить в воду несколько кувшинов прекрасного вина, но чего не сделаешь ради магистрата Суна!
– Я признателен, – Сун Цзиюй суховато улыбнулся. Может быть, «Речной дракон» – это кличка местного бандита? Похоже, все следы ведут в порт. Бандиты, нищие, весь сброд должен собираться там…
Он вдруг вспомнил разговор с Хэ Ланем.
«Где гуляют богатые господа, там и нищие просят подаяния».
Гуляют богатые господа… Одеяние молодого господина… Слуга молодого господина в одном исподнем… Обольстительная женщина… Мог Ли Сунь взять хозяйскую одежду, чтобы покрасоваться на свидании? И убийца приняла его за молодого господина Ма? Тогда она могла принять за него и Сыма Кэ, ведь молодые люди вышли из борделя вместе. А когда поняла, что просчиталась во второй раз…
– Господин Ху. Поместье Ма у реки? – спросил он, сам еще не вполне понимая, для чего спрашивает.
Ху Мэнцзы удивленно приподнял брови.
– Да, на Львиной улице, где и ваше, но на другом конце. Дома старой знати и всех, кто хочет ею казаться, стоят вдоль берега.
– И сады во всех этих домах разбиты так же, как мой? – сердце заколотилось. – С прудами, питающимися от реки?
– Да, я, кажется, рассказывал вам, это самый простой способ подвести воду, но…
Пруды, питающиеся от реки… Карп, застрявший в проломленной решетке…
Детали головоломки встали на место – Сун Цзиюй даже услышал, как щелкнуло в голове.
Он бросил бумаги на стол.
– Извините меня, господин Ху. Мне срочно нужно уехать, – сказал он, цепляя к поясу меч.
Что ответил ему господин Ху, он даже не услышал. Лань Сы, привычный к таким вылазкам, немедленно подвел Бархата к воротам, завидев господина. Конь, чувствуя настроение хозяина, храпел и гарцевал, распугивая стражников.
– Десяток за мной! – рявкнул Сун Цзиюй, вскочив в седло. – Окружить поместье Ма! Никого не впускать и не выпускать!
Дожидаться, пока они похватают мечи, он не стал: вылетел за ворота и во весь опор помчался к Львиному кварталу у реки, где, судя по карте, стояли самые роскошные поместья.
Вскоре стало понятно, что с десятью стражниками он просчитался. Вряд ли они могли оцепить все поместье, таким огромным оно оказалось. Неприступные белые стены тянулись и тянулись, половина палочки благовоний догорела бы, пока среди этой белизны не появились темные, обшитые медью ворота. На стук кулаков и крики самых горластых стражников выскочил перепуганный привратник, изо всех сил старавшийся сохранять достоинство.
– По какому де… – начал он, но Сун Цзиюй, сделав знак стражникам отодвинуть его, вбежал в ворота и промчался по усыпанной белой галькой дорожке, распугивая служанок.
– Ваш юный господин в опасности! – крикнул он через плечо. Навстречу ему из главного павильона вышел пожилой благообразный человек – видно, управляющий. В отличие от привратника, он вел себя сдержанно, на лице его было написано легкое презрение, будто в поместье явились не стражники, а незваные гости, лишенные манер.
Сун Цзиюй не дал ему и рта раскрыть.
– Молодой господин Ма дома? – резко спросил он.
– Молодой господин изволит отдыхать в павильоне Ра…
– Не важно. Отведите меня туда.
Управляющий выпятил грудь.
– Господин магистрат Сун, я полагаю. Этот ничтожный раб не смеет вам противиться, но над ним довлеет воля хозяина. Молодой господин Ма велел, чтобы его не беспокоили, если вы вернетесь позже, я с удовольствием отведу вас к нему.
Сун Цзиюй схватился за рукоять меча. Управляющий отпрянул, бросил взгляд на крепкие деревянные двери, но не отступил.
– Господин магистрат, будем же благоразумны. Давайте подождем возвращения…
Его прервал громкий женский визг, будто кто-то вспугнул целую стаю чаек. Сун Цзиюй выругался и ринулся на голос.
Глава 4
Ручейки и пруды, виляющие дорожки, тщательно подстриженные деревья, беседки и мостики – проклятый лабиринт! Дважды Сун Цзиюю пришлось просто перепрыгнуть через узкие канальчики и живые изгороди, галька так и разлеталась из-под сапог.
Визг все не прекращался. Взбежав на очередной мост, Сун Цзиюй наконец увидел какую-то возню в пруду у дальней беседки. Мелькнули светлые одеяния, черная голова с длинными плывущими по воде волосами…
Он прибавил скорости. Кто создал этот сад, оторвать бы ему руки!.. Сейчас бы арбалет…
Прыснули в стороны служанки – ворвавшись в беседку, он перепрыгнул через перила. Вода обожгла холодом. Глубоко…
В извивающемся клубке мелькнули золотые одежды. Сун Цзиюй схватился за них, рванул к себе.
Белые холодные пальцы вцепились в его плечи: молодой Ма жадно глотал воздух, глаза на бледном лице были черными, как два омута.
– Вы… – просипел он. – Спасите… вы…
На одно ледяное, гулкое мгновение Сун Цзиюй с головой ушел под воду и смог выплыть, лишь пнув молодого Ма.
Страх смерти придал этому юнцу силы: он вновь обхватил своего спасителя за шею, как ребенок, повис всем весом.
– Спасите… вы… Сун…
Сун Цзиюй закашлялся, отхаркивая воду, в глазах встала красная пелена. Из-за узорчатого плеча Ма он увидел лишь… впрочем, он и под присягой не мог бы поручиться, что именно увидел, но зрелище напомнило ему дельфинов, что появились однажды в море у летней резиденции Лун-гэ. То же невероятно быстрое движение сильного, напряженного тела, выгнувшегося дугой, прежде чем уйти на глубину…
Но здешние искусственные ручьи не так глубоки, а эта женщина не дельфин. Ей не сбежать!
Сун Цзиюй из последних сил ударил Ма Сяньфэна в нужную точку на шее, обездвиживая, перехватил обмякшее тело поперек груди и, отплевываясь от ряски, поплыл к берегу, загребая одной рукой.
Там его уже ждала целая армия перепуганных слуг. Жилистые загорелые мужчины, видно, бывшие матросы, без труда вытащили Сун Цзиюя вместе с его ношей, служанки в розовых шелках окружили своего господина, как феи, причитая на все лады.
– Господин!
– Он не двигается! Молодой господин умер!
Сун Цзиюй устало вздохнул, вновь ударил в акупунктурную точку, и Ма Сяньфэн немедленно ожил, снова вцепился в него, будто не понимая, что на твердой земле.
– Магистрат Сун! – его трясло, зуб не попадал на зуб. На шее небрежно болтался мокрый шелковый платок. – Вы должны меня защитить! Вы обязаны! Вы… вы остаетесь здесь!
– Ручьи связаны с рекой? – бросил Сун Цзиюй ближайшему слуге. – Там есть решетка?
Тот кивнул.
– Да, не извольте беспокоиться…
– Какова ширина канала? Там может проплыть человек?
– Да, но решетка же…
Сун Цзиюй кивнул, немного расслабившись.
– Ты, проверь ее немедленно. Остальные – ищите по саду. Это не дух, а простая женщина, она не могла далеко уйти, скорее всего, прячется в зарослях у берега.
– Магистрат! – в сиплом голосе Ма Сяньфэна прорезались обычные повелительные нотки. – Вы слышали, что я сказал?
– Пока я никуда не ухожу, – Сун Цзиюй попытался отцепить его руки, но ничего не вышло. Пришлось действовать от противного – ласково похлопать «утопленника» по спине, как ребенка.
– Она была мертвая… – Ма Сяньфэн мгновенно сдулся, вжался лбом в его плечо, будто голова закружилась. – А потом… потом ожила…
Сун Цзиюй осторожно снял с его шеи неуместный платок и понял, что держит в руках: полосу шелка, с одного края испачканную кровью.
Он не глядя отдал ее стражнику – сейчас рассмотреть орудие убийства не вышло бы при всем желании: Ма Сяньфэн все цеплялся за него, чуть не на руки лез. Сун Цзиюй крепко взял его за плечи, отстранил от себя и поймал блуждающий, полный ужаса взгляд. Беднягу, видно, вновь захлестнула паника. Следовало говорить с ним убедительно:
– Все позади, молодой господин Ма, все уже закончилось. Мы ее поймаем.
Он махнул слугам:
– Отведите молодого господина Ма в дом, ему нужно переодеться и согреться.
– Нет! Вы обязаны меня охранять! – снова заявил Ма Сяньфэн, но уже не так уверенно. Вид у него стал такой, будто он вот-вот упадет в обморок.
Что за капризный юнец! Сун Цзиюй сжал зубы и, взяв его под мышки, заставил подняться на ноги. Это не помогло – мальчишка повис на нем всей тяжестью, кажется, действительно лишившись сознания.
– В дом его, в дом, – Сун Цзиюй спихнул «драгоценную» ношу на руки слугам. – А ты быстро веди меня к шлюзу!
* * *
Возле шлюза, под стеной поместья, уже переминались мокрые стражники.
– Мы посмотрели, господин магистрат, там решетка отогнута… Должно быть, демоница ее выломала…
– Никакая она не демоница, – сквозь зубы прошипел Сун Цзиюй.
Сбросив верхнее одеяние и пояс, он сам забрался в воду. Решетка шлюза, наполовину торчащая над водой, выглядела целой. Сун Цзиюй нырнул и ощупал ее низ. И правда отогнута… Железо шершавое, должно быть, проржавела…
Еще более мокрый и злой, он снова выбрался на берег. Радостных докладов ожидать не приходилось – было ясно, что девица ушла тем же путем, каким сюда явилась. Пока стража нашла шлюз, пока обежала поместье… Бесполезно.
Поборов дрожь, он пошел к дому.
Интересно, где же сам хозяин? Почему не явился на весь этот переполох?
Паланкин хозяина обнаружился у ворот. Сам «лао Ма» вежливо и терпеливо втолковывал что-то стоявшему навытяжку командиру стражи, будто ребенку.
– …же так выходит, что я не могу попасть в свой собственный дом? Ведь это какая-то нелепица! – услышал Сун Цзиюй, подойдя ближе.
– Магистрат велел никого не впускать и не выпускать!
Что за дурак… Такой от большого усердия и змее ноги пририсует!
– Впустите господина Ма, – раздраженно велел Сун Цзиюй.
– Слушаюсь! – рявкнул стражник и немедленно отступил.
– Благодарю, господин Сун, – сухо ответил господин Ма, кланяясь. – Трудно мне уже так долго стоять на ногах… да у своих же ворот.
– Приношу извинения, – Сун Цзиюй поклонился. Вода все еще капала с него на крыльцо, хлюпала в сапогах. – Я прибыл сюда с отрядом, поскольку заподозрил, что на вашего сына могут совершить нападение. К несчастью, я угадал. Но успел вовремя – сейчас молодой господин Ма вне опасности. Я иду поговорить с ним.
Он обернулся к командиру.
– Поставьте больше людей со стороны реки.
Господин Ма поклонился вновь, насколько позволяла спина.
– Вы спасли моего сына! Не знаю, как я смогу вас отблагодарить, господин Сун. Но позвольте сперва старому отцу поговорить с ним, убедиться, что мой мальчик жив и здоров!
Сун Цзиюй скрипнул зубами, но торопить не стал. Чувства родителя, едва не потерявшего сына, следовало уважать, к тому же идти все равно пришлось, подстраиваясь под шаг господина Ма. Неужто он и впрямь настолько стар и немощен? У ворот казался более бодрым.
В павильоне молодого господина как будто поселилась кошачья армия в весеннюю пору. Служанки, мать, наложницы отца и собственная наложница молодого господина – все толпились вокруг постели Ма Сяньфэна и подвывали на разные голоса. У Сун Цзиюя зазвенело в ушах.
Завидев господина Ма, они, впрочем, резко замолчали и исчезли в тени.
Ма Сяньфэн, лежавший на подушках, будто умирающий лебедь, сел, выпрямился, сложив руки на коленях.
– Отец! Прошу, не беспокойтесь за меня, благодаря магистрату все закончилось благополучно.
– Сынок! – лао Ма упал на кровать, дрожащей рукой потянулся к его лицу. – Ты жив, слава Небу!
Сун Цзиюй заметил, как Ма Сяньфэн вздрогнул, словно поборол желание отодвинуться. Постеснялся чужого человека?
Наплевав на приличия, Сун Цзиюй прервал трогательную сцену:
– Молодой господин Ма, я вижу, вам лучше. Будьте любезны ответить на несколько моих вопросов. Пока помните все в деталях.
Лао Ма поднялся без всякого труда, холодно взглянул на него.
– Господин Сун, сперва позвольте отцу поговорить с сыном. Или вы уже распоряжаетесь не только в городе, но и в моем доме? То вызываете моих слуг, то не впускаете меня в собственные ворота!
Сун Цзиюй стиснул зубы.
– Я прошу прощения, господин Ма, но это очень важно. Нам нужно поймать убийцу. Вы ведь не хотите, чтобы это повторилось?
Посмел бы кто ему перечить в столице!
– Маленькая задержка не сделает погоды, – вставил Ма Сяньфэн. – Матушка, прошу, я жив и здоров, угостите господина Суна чаем и дайте ему сменную одежду. Нельзя, чтобы магистрат простудился.
– Верно, верно, – лао Ма усмехнулся, но глаза смотрели холодно. – С вас уже лужа натекла, господин магистрат, совсем вы себя не бережете.
Дальше настаивать было невозможно, и Сун Цзиюй дал себя увести. Он переоделся и принял чашку чаю; госпожа Ма стискивала руки и многословно благодарила его за спасение сына, но он не вслушивался: мысли теснились в голове, мешая сосредоточиться на приличиях. Почему девица напала на Ма Сяньфэна? Что он ей сделал? Нужно тряхнуть его как следует… Впрочем, давить нельзя, не то замкнется. Сыграть на его страхе и чувстве благодарности… Да, так будет лучше всего.
Он хотел было прервать госпожу Ма и вернуться, но Ма Сяньфэн пришел сам – с распущенными волосами, в зеленом домашнем халате, накинутом на белый нижний. Одна щека у него подозрительно алела. Добродушный лао Ма отвесил едва не погибшему сыну пощечину в качестве приветствия? Интересно.
– Прошу прощения за то, что запаниковал и доставил вам хлопоты. Мне следовало вести себя более мужественно.
– Любой бы на вашем месте запаниковал, – Сун Цзиюй налил ему чаю. Ма Сяньфэн сел напротив, неожиданно беззащитный без брони дорогого наряда и фамильной надменности. – Расскажите мне в точности, что произошло.
Юноша глубоко, судорожно вздохнул.
– Я сидел в беседке Радостного утра, слагал поздравительные стихи для друга… и вдруг увидел нечто белое и неподвижное на воде. Я подумал, что неловкая служанка могла упасть в ручей, но стоило мне отвернуться, как видение исчезло. Я подошел к перилам… и вдруг прямо передо мной появилась… она.
– Это была женщина? Вы видели ее лицо?
– Да, несомненно, женщина. Но… волосы свисали ей на лицо, я ничего не разглядел. Она накинула мне на шею удавку и с нечеловеческой силой утянула в воду! А дальше… до вашего появления я ничего не помню. Я лишь… боролся за жизнь, и вдруг вы, как небесный покровитель… Откуда же вы взялись?
– Приехал предупредить, что вы, возможно, будете следующей жертвой, – Сун Цзиюй потер переносицу. – Помните вашего слугу, что утонул пару недель тому назад?
– Да, разумеется. – Ма Сяньфэн отпил чаю, выдохнул.
– Судя по всему, он украл вашу одежду и пошел в ней на свидание под ивой, где его приняли за вас и утопили. Мы нашли халат в реке.
Как нашли, Сун Цзиюй решил не уточнять, сейчас не до того. Но по возвращении надо будет задать господину Ху пару вопросов…
– Значит… она подумала, что он – это я? Она охотится за мной?! – юнец снова задышал чаще.
– Боюсь, что так, – Сун Цзиюй подлил ему чаю. – Поэтому сейчас, молодой господин Ма, вы тщательно припомните все свои и молодого господина Сыма неприглядные поступки, которые могли привести к такому результату.
Возможно, убийца приняла Сыма Кэ за Ма Сяньфэна. А может, просто убивает богатеньких молодчиков – как знать, может, и есть, за что.
Ма Сяньфэн в гневе вскочил.
– Я никогда не чинил никому обид! Считаю ниже своего достоинства обижать бедняков и прочих убогих! Сыма Кэ… О его делах я говорить не могу, мы этого не обсуждали. Он рассказывал лишь о том, как женщины им довольны.
– И все же она нацелилась на вас двоих, слуга, скорее всего, попался под руку из-за наряда, – настойчиво сказал Сун Цзиюй. – Вспоминайте, молодой господин Ма, от этого может зависеть ваша жизнь. Например… Вы когда-нибудь посещали речные бордели?
Он спросил наугад, по наитию.
Ма Сяньфэн залился краской.
– Меня привели туда один раз, но я немедленно ушел. Мне, наследнику семьи Ма, не интересны подобные места. Убожество, грязь и грубость, больше ничего там нет! Как это вообще относится к делу?
– Кто вас туда привел? – Сун Цзиюй слегка подался вперед.
– Я не помню. Может быть, и Сыма Кэ, я не помню, кто первый это предложил, – Ма Сяньфэн обеими руками оттянул ворот. Следы удавки на его шее смотрелись странно, Сун Цзиюй вдруг почувствовал себя неуютно, глядя на них, будто допрашивал мертвеца. Какой бред…
– Но вы согласились.
– По незнанию! Да будет вам известно, я ищу возвышенных удовольствий. Музыка, стихи, разговор, вечер в кругу друзей… Всего этого нет на цветочных лодках! У девиц, которые там живут… нет самоуважения.
– То есть вы ходили туда в компании Сыма Кэ, – Сун Цзиюй прищурился. Он чувствовал себя гончей, взявшей след. – Причинял ли тот девушкам какой-то вред? Кто еще с вами был? Говорите, молодой господин Ма, иначе и вы, и ваши оставшиеся друзья могут попрощаться с жизнью!
Ма Сяньфэн встал, прошелся по комнате, делая вид, что просто решил размять ноги, но шаги его делались все быстрее.
– Его двоюродные братья приехали из столицы с товаром, вот кто с нами был. Им стало скучно в «Золотой иве», и Сыма Кэ предложил взять лодку. Я думал, что мы собираемся кататься, любоваться луной, но брат Сыма велел причалить к одному из плавучих борделей, сказал, что там есть девушка, замечательно играющая на пипе. Мне достаточно было взойти на борт и увидеть местных девиц, чтоб потребовать у лодочника отвезти меня обратно. Что там делали остальные, мне неведомо, только…
– Только что? – Сун Цзиюй вцепился в него взглядом.
– Не знаю, могу ли я говорить дурно о мертвых… – Ма Сяньфэн закусил губу, выражение лица его стало от этого несколько детским. – Я боюсь призраков и их гнева. Если брат Сыма придет донимать меня из могилы…
Сун Цзиюй поднялся и подошел к нему, взял за плечи ласково, заставил посмотреть на себя. Он был чуть выше, и Ма Сянфэну пришлось запрокинуть голову.
– Молодой господин Ма, чтобы спастись от призрака, можно заказать службу и купить амулет. Но от настоящей живой убийцы вас никто, кроме меня, не защитит, – он посмотрел прямо в темные испуганные глаза. – А мне, чтобы защитить вас, нужны сведения.
Ма Сяньфэн сглотнул, опустил взгляд.
– Не знаю, относится ли это к делу… Однажды брат Сыма сказал за столом, что приятнее всего… когда душишь женщину. От этого… все, что было недостаточно туго, сжимается. Тогда я подумал, что это была просто грубая шутка. Говорил ли он об этом из своего опыта, мне неизвестно.
Сун Цзиюй неприязненно поджал губы. Интересные же развлечения у местной молодежи. Пожалуй, в разврате они все-таки дадут фору столичным товарищам.
– Все ясно, – он легонько погладил юнца по плечам и отпустил. – Что ж, молодой господин Ма, припомните, пожалуйста, что за вывеска была на той лодке.
– Вывеску, признаюсь, не заметил. Скажу только, что все девицы там в ханбоках, – Ма Сяньфэн вздохнул и осторожно взял Сун Цзиюя за рукав. – Вы что же… хотите отправиться туда?
Что за милый детский жест! Сун Цзиюй невольно подумал, что, когда мальчишка не задирает нос, он даже симпатичен.
– Если убийца там, я схвачу ее на месте и быстро покончу с этим делом.
– Так не пойдет! – Ма Сяньфэн сжал его рукав крепче. – Вы спасли мне жизнь и стали, можно сказать, вторым отцом! Как я могу снова подвергать вас такой опасности?! Лучше используйте меня как приманку!
Сун Цзиюй поперхнулся. Каким еще отцом? Неужели он выглядит настолько старым?! Ему ведь всего тридцать!
– Исключено, – отрезал он. – Это моя работа. А ваша – сидеть в своих покоях, пока я ее не поймаю. Решетку шлюза починят, но бдительность терять нельзя… Наглости и упорства этой женщине не занимать. Я оставлю у вас охрану.