Придорожная пыль кружилась в вихрях меняющегося атмосферного фронта. Прюсик быстро расплатилась с таксистом и, щурясь, повернулась навстречу ветру. Вдалеке, на расстоянии нескольких миль, намного выше крейсерской высоты пассажирского лайнера, висела туча, принявшая четко очерченную форму наковальни. Стояла тяжелая влажная духота, прогнозы сулили скорые грозы. В Блэки с его маленьким аэропортом она прилетела на самолете «Юнайтед Экспресс», крупной компании, поглотившей ряд региональных с целью обслуживания огромной территории с сельскохозяйственными районами и обширными лесами, занимающей растянувшийся на сотни миль центр Америки, ограниченный Миссисипи с запада и Мексиканским заливом с юга.
Базой Брюса Говарда и его команды, ответственной за сбор и идентификацию материалов, собранных с места обнаружения тела, служила передвижная лаборатория ФБР.
– Стюарт Брюстер, – представился агент, поднимаясь из-за маленького письменного стола с ноутбуком, на экране которого нанесенные на топографическую сетку линии обозначали место преступления. – Приятно познакомиться с вами, мэм.
Прюсик поставила на пол кейс и сумку и пожала протянутую руку.
– Мне тоже, агент Брюстер. Где мистер Говард?
– С утра выехал на место с тремя другими агентами. Может быть, удастся найти что-то, что пропустили вчера. – Коренастый, с короткими ногами, Брюстер высунул голову за дверь и посмотрел на надвигающиеся грозовые тучи. – Надо успеть, пока не разверзлись небеса и не размыло овраг.
Говард подошел к делу со всей скрупулезностью, и Прюсик не могла не отдать ему должное. Брюстера она не знала – в Среднезападное отделение Бюро он пришел относительно недавно. Торн разрешил Говарду привлечь в созданную им оперативную команду нескольких агентов по его собственному выбору. Достав из заднего кармана брюк носовой платок, Брюстер чихнул, и его лицо и шея мгновенно порозовели.
В задней части лаборатории находился отсек для хранения. На полках стояли пухлые пакеты с собранными на месте преступления материалами, каждый с ярлычком и каталожным номером. Может быть, подумала Прюсик, где-то в этих пожухлых листьях кроется ключ к разгадке.
Со стороны поросшего лесом оврага донесся приглушенный крик. Она вышла из лаборатории и направилась к краю дороги под прикрытием естественного навеса, образованного кронами нескольких елей. Двое мужчин методично осматривали склон, усыпанный опавшими листьями бука, дуба, ясеня и желтого кладрастиса. Прочесывая склон, агенты использовали светочувствительную ультрафиолетовую лампу и магнитометр для обнаружения металлических предметов и других скрытых под листьями улик.
Чуть в стороне раздался еще один мужской голос, принадлежавший, как сразу же поняла Прюсик, Говарду, почти такой же начальственный, как у Торна. Один из агентов повернулся к боссу. Самого Говарда она не видела, но слышала, как он дает указания насчет места поиска. Не желая вмешиваться, Прюсик осталась у дороги.
Через некоторое время покачивающаяся из стороны в сторону голова Говарда появилась в поле зрения. Вскарабкавшись по крутому склону, он выпрямился и сдвинул на переносицу очки-авиаторы. Лоб его поблескивал от пота.
– Привет, Брюс. Как дела? – спросила Прюсик, когда Говард подошел ближе. Лицо агента выдавало напряжение: складка между бровями углубилась, глаза смотрели устало. Ход расследования и на нем сказывался не лучшим образом.
– Ты давно здесь? – спросил он, прибавляя шаг. Они пожали друг другу руки.
– Только что приехала.
Небо вдруг потемнело, грянул гром.
– Хорошо, что вышли пораньше. Думаю, нам не стоит стоять под высокими деревьями.
Он кивнул и едва заметно улыбнулся.
– Пожалуй, не стоит.
– Есть новости?
– Даже не знаю. Не уверен. Ты, наверное, видела, сколько мы собрали мешков. – Он снял очки и вытер лоб. – Брюстер показал перо?
– Перо?
– Да. Мы нашли перо. Торчало из коры упавшего сука как раз над тем местом, где обнаружили тело.
Прюсик ждала, что он скажет что-то еще, но продолжения не последовало, и она спросила:
– Почему ты думаешь, что оно имеет какое-то отношение к делу?
– Я не знаю, имеет или нет. Ты же судебный антрополог, – сказал он, пожимая плечами. – Может быть, оно ничего и не значит. Здесь полным-полно птиц.
– Нисколько не сомневаюсь, что ты не обратил бы мое внимание, если бы на то не было какой-то причины, ведь так?
– Я не специалист по птицам. Но за последние два дня не видел ни одной птицы с сине-зеленым оперением.
Прюсик откашлялась.
– Интересно. Я бы хотела взглянуть на это перо прямо сейчас, если не возражаешь.
Вернувшись в лабораторию, Прюсик положила прозрачный пакет для улик, в котором лежало перо, под галогенную лампу высокой мощности. Стержень крылового пера был обрезан и обработан на конце. Представить, что оно выпало в таком виде во время полета, было невозможно. Кроме того, стержень был слегка изогнут в направлении, противоположном его естественному изгибу. Возможно ли, что причиной такой деформации стала схватка с каким-то хищником? Прюсик задумалась. Но еще больше ее заинтересовал яркий сине-зеленый цвет опахала. И какая ж это птица с таким оперением могла пролетать над Южной Индианой?
По виску стекла струйка пота. Прюсик вытерла ее рукавом.
Она читала где-то, что некоторые фермеры специально держат возле курятников и загонов для овец павлинов – в целях предупреждения о появлении лис и других хищников. У павлинов громкий и резкий голос, услышать который можно за несколько миль. И хвостовые перья у них имеют переливающийся сине-зеленый цвет. Но ферм поблизости вроде бы не было, да и длина пера не соответствовала павлиньему. Тот факт, что оно оказалось рядом с местом преступления, в глубине лесистого оврага, определенно что-то значил.
– Следов крови не видно, – задумчиво сказала она, уже решив, что перо в любом случае нужно передать Эйзену для проверки на ДНК.
– Ультрафиолетовое сканирование тоже ничего не выявило, – добавил Говард. – Так или иначе, оно выглядит явно чужеродным предметом. Вот уж чего я точно не ожидал там найти.
– Согласна, Брюс. И то, что оно там оказалось, весьма примечательно. – Держа руку под столиком, вне поля зрения Говарда, Прюсик сжала пальцы в кулак.
У нее зазвонил мобильный.
– Добрый день, сэр.
Звонил Торн. Его интересовало, как продвигается расследование и что уже сделано.
Говард вышел из фургона на улицу, и Стюарт Брюстер последовал за ним.
– Да, да, как дела, Кристина? Это тот же убийца, с которым мы уже имеем дело?
– Команда Говарда собрала много образцов с места происшествия, включая нетипичное птичье перо. То есть здесь, в Индиане, птицы такого рода обычно не водятся.
– Как это связано с делом, Кристина? – Как и в случае с Говардом накануне, сигнал шел с искажением, в результате чего голос Торна то приходил, то уходил, как будто он говорил через какую-то удлиненную трубу.
– Не знаю, сэр. Нам нужно будет провести лабораторные анализы в Чикаго. И мне еще предстоит осмотреть тело жертвы.
– Позвони, как только появится что-то по-настоящему важное. – Торн отключился.
Кристина тут же достала из сумочки оловянную таблетницу и секунду-другую смотрела на нее в нерешительности. После обнаружения первой жертвы она здорово налегла на ксанакс, что само по себе было нехорошим знаком. Но чтобы сохранить ясность мышления, нужно справиться с беспокойством. По крайней мере, так она убеждала саму себя. Прюсик вытряхнула на ладонь маленькую таблетку и проглотила, не запивая.
Ветер снова и снова бросался на мобильную лабораторию, швырял дорожный песок на внешнюю обшивку. На тротуаре уже темнели пятна от первых крупных капель. Стюарта Брюстера видно не было. Говард расхаживал перед боковой дверью фургона, словно не замечая приближающуюся грозу. Он разговаривал по мобильному телефону и, как ей показалось, смеялся. Прюсик отчетливо разобрала слова «она только что приехала», за которыми последовал новый взрыв смеха. «Что, черт возьми, его так развеселило?»
Вспышка молнии и последовавший раскат грома вернули ее к реальности. Дождь застучал по крыше. Пора заняться делом – нужно осмотреть тело и продолжить расследование. Прюсик шагнула в темнеющий день, мысленно готовясь к тому, что ждало впереди.
С самого детства у Дэвида Клэрмонта проявилась склонность к резьбе по дереву. Результатом трудов стала огромная коллекция фигурок диких животных, занявшая несколько полок в его комнате. Одни он вырезал по картинкам в книгах, другие – по памяти. Внизу, на каминной полке, стояла пара тигров, которые особенно нравились его матери и которых он сам считал лучшим своим творением. Образ этих больших кошек запечатлелся в памяти Дэвида с того дня, когда отец сводил его в бродячий цирк. Укротитель стоял в клетке между двумя балансировавшими на бочках тиграми, и только кнут охранял его от их страшных клыков. Кнут щелкал снова и снова, и в какой-то момент один из зверей напрягся, опустил усатую морду, а потом зашипел, рванулся вверх и лапой размером с бейсбольную перчатку ударил по проволочной сетке клетки.
Вскоре после двадцать второго дня рождения, полгода назад, интерес Дэвида резко сменился с резьбы по дереву на резьбу по камню. Однажды утром ему привиделось, что он гуляет по огромному, напоминающему пещеру залу с высоченными колоннами, похожему на открытую для публики пещеру Элая Джейкоба. Вот только в этом сне наяву Дэвид не спускался, спотыкаясь в темноте, по шатким деревянным ступенькам. Просторный зал был выложен полированным мрамором, и голоса отражались от высокого купольного, как в соборе, потолка.
Когда он потом попытался вспомнить, что же такого было в этом необычном, захватывающем сне, перед его мысленным взором вставали только выстроенные в ряд маленькие статуэтки, вырезанные из граната, нефрита и турмалина.
За новое дело Клэрмонт взялся уже на следующий день. Он потратил несколько часов на собирание подходящего материала по берегам ручьев, пробегавших по дну оврагов за участками отца. Иногда он ездил в другие места, получше, те, о которых знал. Одержимый новой страстью, Дэвид складывал камешки в заполненные песком банки из-под кофе, катал банки по дорожке, обтачивая тем самым содержимое, так что в конце концов получалась гладкая штучка размером с палец, которая, как говорила его мать, могла сгодиться для шахматного набора. О шахматах он не думал. Ему не нравилось играть, ему нравилось носить обработанный камень в переднем кармане джинсов. Клэрмонт считал камень своим талисманом на удачу, как кроличью лапку, хотя и не мог внятно объяснить почему.
– Дэвид? – вторгся в его мысли скрипучий голос Лоуренса Клэрмонта. – Ты идешь?
Сверху, там, где на стропилах старого амбара дремала сова, донеслось шуршание и трепыханье крыльев. Голос отца потревожил сон птицы. Дэвид торопливо, не глядя, провел ребристым стальным напильником взад-вперед между пальцами. Он на ощупь знал, сколько еще нужно убрать. Очередной камень был уже почти готов.
Шаркая по крытым соломой половицам, к «мастерской» приближался отец.
– Дэвид? Ты слышал меня, сынок? Твоя мать уже готова.
– Сейчас иду. – Дэвид поднес камень к лампе на рабочем столе – прекрасный полупрозрачный пурпурный аметист он откопал в ближайшем гравийном карьере.
– Поторопись, сынок. Ты же знаешь, у нее уровень сахара уже зашкаливает. – Старик хлопнул ладонью по столбу сарая. – Если мы сию же минуту не отправимся к Белтсону, она, чего доброго, выскочит из машины и побежит за этими чертовыми апельсиновыми дольками, которые прячет на кухне.
Дэвид положил камень на полку, щелкнул выключателем и последовал за отцом к уже пыхтящему на подъездной дорожке четырехдверному пикапу. Мать нетерпеливо ерзала на заднем сиденье и махала им рукой.
Дорога выглядела пустынной. Лоуренс смотрел в боковое окно на бескрайние, простирающиеся до самого горизонта кукурузные поля. Из-за низко стелющихся облаков выглянуло солнце, и косые лучи ударили в ветровое стекло.
– Вот дьявол! – Старик нахмурился. – Опусти козырек, сынок, ладно?
Дэвид послушно опустил козырек, но уже через минуту слепящий луч снова нашел лицо Лоуренса. Хильда, подавшись вперед, поправила воротник рубашки сына.
– А теперь запомни, Дэвид, – сказала она ему на ухо. – Если в очереди с тобой кто-то поздоровается, не забудь улыбнуться. Это вежливое поведение. Даже если человек тебе не нравится. – Последняя реплика имела отношение к тому факту, что в городе знали о «проблемах» Дэвида и о том, что он ходит к психиатру.
– Отвечать, если не хочешь, необязательно, – добавила мать. – Этого никто от тебя не ждет. – Она похлопала его по плечу, как тренер в углу боксерского ринга в промежутке между раундами.
«Никто не ждет от сумасшедшего чего-то умного». Так подумала его мать, но вслух, конечно, не сказала. Дэвид слегка повернул голову и кивнул, успев заметить озабоченную складку у нее между бровями. По большей части она была для него совершенно чужим человеком, и ее забота выражалась в формах, совершенно ему непонятных.
– Не позволяй им докучать тебе. Ты всего лишь хочешь поесть, как все остальные. – Она скрестила руки на своем большом животе. – Всегда найдется какой-нибудь зануда, который может испортить настроение другим. – Она имела в виду, что все в городе думали примерно так: «Вот тот чокнутый, который завалился на стол с пирогами на фермерской выставке в честь Дня независимости».
– Перестань, Хильда, не заводи мальчика по пустякам! – вмешался Лоуренс. – Пусть паршивцы чешут языками что хотят. Мальчик не сделал ничего плохого. К тому же он ходит к доктору. – Лоуренс положил свою тяжелую руку на колено Дэвиду. – После обеда закончим домашние дела, и у тебя еще будет время заняться своими камнями.
Они уже въехали в другой Уиверсвилл, мешанину закусочных и автомастерских. Волнение вздымало грудь, и чем ближе к центру города, тем труднее становилось Дэвиду держать беспокойство в узде. «Кафетерий Белтсона» расположился в старом квартале, застроенном зданиями с кирпичными фасадами, на которых после наводнений прошлых лет еще виднелись отметки уровня воды. Это место со шведским столом его мать предпочитала другим. Под воротником разгорался зудящий жар. Дрожали руки. Звон в ушах нарастал с угрожающей силой.
Лоуренс припарковался немного неловко, слегка задев бордюр. Хильда толкнулась в спинку сиденья Дэвида – ей не терпелось выйти.
– Ну же, ну, – торопила она. – Я уже изголодалась.
Дэвид неуклюже выбрался из машины. Яркое послеполуденное солнце резало глаза, что не сулило ничего хорошего. Очертания зданий, машин и даже людей, сидящих за столиками у большого переднего окна, как будто мерцали и подрагивали. Дыхание сбилось с ритма. Все предвещало еще одно видение. Или это сознание не дает ему сорваться с крючка? Он боялся, что ведет, получается, двойную жизнь и что другие заметят, поймут, что он не в себе, сложат два и два, и это станет началом конца. Но что он мог поделать?
– С тобой все в порядке, дорогой? – Липкая ладонь Хильды коснулась его затылка. – Да ты горишь, Дэвид!
– Я в порядке. – Он сжался от ее прикосновения, от давления внезапно обрушившегося на него мира. – И не голоден вовсе. – Он произнес это, прислонившись к крылу пикапа, и получилось почти убедительно.
Лоуренс поспешил открыть дверь для супруги. Едва войдя в зал, Хильда уверенно двинулась вперед, зацепила официантку и едва не опрокинула поднос. Бросив верхнюю одежду на спинку стула, она устремилась к раздаче горячих блюд с поспешностью ребенка, которому вдруг приспичило пописать.
Дэвид упал на стул, съежившись под натиском враждебных сил; его зрительное восприятие рассыпалось на множество завитков и точек.
Люди увидят! Может он сделать что-то еще, кроме как сидеть на стуле?
– Возьми поднос и наложи зеленой фасоли, – прошептал, наклонившись к нему, отец. – Желудку сразу станет легче.
Дэвид поднялся и, потеряв равновесие, пошатнулся. За спиной у него кто-то что-то пробормотал, и он, взглянув искоса, увидел за соседним столиком размытые тени двух женщин. Женщины замолчали и теперь только таращились на него. Вот устроил представление – лучшего доказательства безумия и не требуется.
Он поплелся за стариком к раздаточной линии. Только на это и способен – прокладывать путь между столиками, не натыкаясь на людей. Хильда уже ушла далеко вперед и со счастливым видом изучала ассортимент десертов, одновременно отдавая официантке указание положить побольше яблочного пирога с хрустящей крошкой.
Дэвид опустил глаза, и голова пошла кругом. Поднос свернулся и развернулся.
– Вам помочь? – Голос донесся из какого-то далекого далека.
Приливы жара сопровождались покалыванием в немеющей коже. Сердце колотилось как бешеное, и он едва успевал хватать ртом воздух. Все происходило одновременно. Он снова летел вниз по склону оврага, преследуя кричащую девушку, и ничего не мог с этим поделать, подчиняясь бушующему в его голове маньяку.
Прямо перед глазами возникло лицо девушки и ее открытый в пронзительном крике рот – он попятился и упал на пустой стул. Включившаяся в голове высокоскоростная камера швырнула его в сцену погони, и он петлял на бегу между дубами в хмурой роще под непрекращающиеся крики. Черт! Прописанные доктором таблетки остались в бардачке пикапа, на котором он ездил в Кроссхейвен.
Женщина за соседним столиком набивала рот мясным рулетом. Дэвид посмотрел на свой поднос, который теперь был устелен ковром из дубовых листьев. Он поперхнулся от жуткого звука рвущейся ткани. Звук носился слева направо, как будто его голову подключили к специальной, созданной исключительно для его ушей стереосистеме. По щекам катился пот.
Дрожа всем телом, он оглянулся на женщину, которая ела мясной рулет.
Вилка в ее руке превратилась в резиновый, с красноватым оттенком шланг. Дэвид ахнул, не веря своим глазам. Только не в «Кафетерии Белтсона»! Она откусила кусок ребристого шланга, зажав его между зубами, как жевательную мармеладку.
Двигаясь вдоль линии раздачи, Дэвид изо всех сил заставлял себя не оглядываться на женщину со шлангом, но ничего не мог поделать с картинами погони, крутящимися в голове. Из черпака на него прыгнула пригоршня фасоли – ярко-зеленой под брызгами красного. Что-то билось там в конвульсиях, что-то живое, теплое и мягкое.
Выдох не поспевал за вдохом. Демон внутри него брал верх, овладевал им. Сопротивляться он уже не мог – видение захватило его полностью. Впереди отец пробормотал что-то, указывая на блюдо с овощами под защитным колпаком. Ладони покалывало, руки онемели, словно омертвевшие. Сначала упал поднос. А потом погас свет.
Небо уже пылало красным заревом, когда шериф Макфэрон свернул на Олд-Шед-роуд. Клочья дневного света меркли за дубовыми рощами. Сбавив скорость, Макфэрон включил дальний свет и направил боковой фонарь в сторону тротуара, высветив темную вертикаль телефонного столба.
Остановившись на обочине, он еще раз мысленно прокрутил рассказ очевидца. Джоуи Темплтон сказал, что видел что-то красное. Похожее на брызги, так сказал мальчик. Карен Хит сообщила диспетчеру, что Джули была в гостях у Дейзи Райнлендер на Олд-Шед-роуд.
Макфэрон достал мобильный телефон, пристегнул его к поясу и посветил фонариком вдоль бордюра – может быть, остались следы шин или что-то еще. Мальчик упомянул, что пикап заехал колесом на бордюр.
Обойдя телефонный столб, он заметил на краю тротуара сероватое пятно шириной около шести дюймов. Выглядело оно довольно свежим и по местоположению соответствовало рассказу Джоуи. Рисунок протектора также соответствовал его показаниям.
Значит, мальчик говорил правду о машине. Менее отчетливые полосы вдоль центрального следа протектора могли означать, что шина, возможно, была «лысой». Макфэрон достал с заднего сиденья «поляроид», которым пользовался при разного рода происшествиях. На кассете еще оставалось семь кадров с места несчастного случая с Генри Бичемом и его трактором.
Шериф сфотографировал след сверху и, под разным углом, сбоку. В свете вспышки внимание привлекло темно-красное пятно в паре бордюрных секций от отпечатка шины. Он провел лучом фонарика по прерывистой линии красных капель, терявшейся в опавших листьях, и опустился на колени, чтобы рассмотреть их получше. Несомненно, это были капли крови, но ни следов ног, ни смазанных пятен Макфэрон не обнаружил.
Пронзительный крик прорезал тишину. Шериф выпрямился и посветил фонариком через дорогу. В верхних ветвях большого дуба блеснули глаза. Похоже, там устроилась стайка красноплечих трупиалов[14], и он потревожил их своим появлением. На всякий случай Макфэрон провел лучом по периметру леса. Убедившись в том, что других наблюдателей, кроме птиц, нет, он вернулся к каплям крови и попытался представить, что бы они могли означать и что здесь произошло. Самая большая капля еще не высохла.
Макфэрон набрал номер дока Хенегара. Местный терапевт, практиковавший в Кроссхейвене по меньшей мере тридцать лет, исполнял по совместительству также и обязанности окружного коронера.
– Док? – Судя по звукам в трубке, Хенегар что-то пережевывал.
– В чем дело, Джо? – спросил он с набитым ртом.
– Джули Хит, девятиклассница, пропала сегодня днем. Последний раз ее видели на Олд-Шед-роуд, когда она вышла из дома Райнлендеров.
Он передал доктору рассказ Джоуи Темплтона, помолчал, глядя на капли крови в свете фонарика, и продолжил:
– А беспокою я тебя потому, что нашел кровь на Олд-Шед-роуд, примерно в четверти мили от главного перекрестка. Дети иногда проходят здесь, когда выбирают кратчайший путь домой из школы. Знаешь это место?
– Знаю, – сказал Хенегар. – Требуется помощь медика?
– Возможно, здесь что-то случилось. Что-то нехорошее. И, док….
– М-м-м?
– Пусть это будет пока между нами. Не хочу, чтобы Карен или Боб сделали слишком поспешные выводы.
– Захвачу что надо и скоро буду, – пообещал Хенегар.
Макфэрон сунул сотовый в прорезной карман ветровки. Если Джули Хит серьезно пострадала, почему нет следов борьбы? Объяснения у него не нашлось.
Несколько минут спустя на фоне леса у поворота дороги блеснули фары старого «Форда Гранада». Док остановился сразу за «Бронко» шерифа, ровно в тот момент, когда заглох мотор. Громко скрипнула дверца, и птицы на ближайших деревьях тут же всполошились и захлопали крыльями.
– Разве у Спарки нет приличной подержанной тачки в обмен на твою развалюху?
– Не вижу смысла избавляться от хорошей машины. – Из темноты появилась коренастая фигура доктора Хенегара. Видны были тяжелые, нависшие над глазами брови и борода. – Что мне не нравится в работе коронера, так это то, что приходится иметь дело с юными девушками.
Шериф хмыкнул и направил фонарик доктора вниз.
– Это вон там. И давай не будем предполагать худшее. Пока что девушка всего лишь значится пропавшей.
Хенегар поставил чемоданчик на бордюр, и Макфэрон посветил на брызги крови.
– Джоуи Темплтон сказал, что пикап припарковался возле столба и рядом с ним стоял какой-то мужчина. – Макфэрон посветил фонариком на след от шины. – Похоже, тот парень запихивал что-то в кузов. Мальчик также утверждает, что видел красные пятнышки на его одежде и лице.
– Значится пропавшей, да? – Хенегар покачал головой и наклонился к каплям крови. – А по-моему, дело ясное.
– Эй, ты же док, – напомнил Макфэрон. – А уж копом позволь быть мне.
Хенегар полез в свой медицинский чемоданчик.
– Посвети сюда своим фонариком, ладно, Джо? – Док достал пластиковый контейнер, в котором лежал набор для сбора крови. Взяв тампон, он перенес немного крови на два обведенных кружком участка абсорбирующего материала для анализа ДНК и определения группы. У семейного доктора наверняка есть информация о группе крови Джули Хит. Если нет, то определить кровное родство можно по крови братьев, сестер и родителей. Хенегер, кряхтя, поднялся.
– Подожди, – сказал Макфэрон. – Звонить доктору Саймингтону пока нет необходимости. Скажи мне, на что это похоже? – Шериф посветил фонариком на капли.
– На кровь, конечно. А на что еще?
– Это понятно. Я имею в виду, это капли или брызги? Никаких следов на земле нет – ни отпечатков обуви, ни признаков борьбы. Только вот эта кровь. – Макфэрон подошел к доктору. – По правде говоря, я не понимаю, с чем мы здесь имеем дело.
– Может быть, она укусила нападавшего за запястье и кровь из артерии? – предположил Хенегар. – Темно-красный цвет обычно указывает на артериальную кровь.
– Ты действительно думаешь, что после укуса ребенка может вытечь так много крови?
Хенегар всплеснул руками.
– Ты спросил. Я ответил. Слушай, я взял хороший образец. Что-то более определенное узнаем после анализа в криминалистической лаборатории. Полагаю, ты уже сфотографировал?
– Да. Но пока все остается между нами, – предупредил Макфэрон. – До дальнейших распоряжений.
– Если подтвердится, что кровь человеческая, – Хенегар посмотрел на шерифа, – то, сам знаешь, мне нужно будет узнать группу крови девочки, иначе у меня отберут лицензию коронера.
– Никто не оспаривает твои служебные обязанности. Я только прошу тебя сначала посоветоваться со мной, прежде чем связываться с кем-либо.
Пока вопросов было больше, чем ответов, и шериф не хотел раньше времени повергать семью Хит в отчаяние.
– И просто чтобы ты имел в виду, – напомнил Хенегар шерифу, – если девочка по какой-то причине не появится, мне, вероятно, придется взять образцы крови у всей семьи для сравнения по ДНК с этим образцом.
Макфэрон повернулся к доктору.
– Когда у тебя будут результаты?
– Хочешь отвезти сам? Что ж, сэкономишь время. Анализ крови займет меньше суток. Анализ ДНК потребует больше времени, может быть, неделю.
– Я отвезу, – сказал Макфэрон.
Хенегар протянул ему образец в двойном пластиковом контейнере.
В кармане Макфэрона зазвонил сотовый. Мэри спросила, когда он поедет к Хитам. Он ответил, что прямо сейчас, и повернулся к доктору.
– Есть еще какие-нибудь мысли? – спросил Макфэрон.
Хенегар уже стоял с чемоданчиком в руке.
– Только те, которые тебе лучше не знать, если собираешься к Хитам прямо сейчас. – Он сел за руль своей развалюшки. Стартер захрипел, как ребенок с крупозной пневмонией.
Шериф подошел поближе.
– Спасибо, док, что приехал так быстро.
Тусклый свет приборной панели лег на бородатое лицо Хенегара.
– И передавай мои наилучшие пожелания Карен и Бобу. Я буду молиться о них. – Он кивнул и уехал.
Макфэрон смотрел ему вслед, пока огоньки задних фар не исчезли за поворотом.
– Господи, – вздохнул он и, размотав рулон полицейской ленты, несколько раз обернул ею два оранжевых дорожных конуса, обозначив место происшествия.
Хотя Джули отсутствовала всего четыре часа, с обнаружением крови Макфэрон получил необходимые основания для обращения в полицию штата с просьбой как можно скорее направить всех свободных от дежурства сотрудников, включая патрульных, для проведения поиска на участке лесистой местности от школы до дома семьи Хит. Через час все должны были собраться для инструктажа у полицейского поста.
По дороге к Хитам шериф обдумывал, что можно им сказать. Он повторял очевидное: чтобы найти Джули, делается все возможное, не исключено, что она заблудилась в лесу, решив срезать путь домой, что дети часто попадают в беду, совершая самые глупые поступки.
И все это было неправдой. В глубине души он понимал – с Джули случилось что-то плохое.
Признание того, что, несомненно, было фактом, укрепило его решимость. Он никогда не был бездельником, хотя некоторые и высказывали такие обвинения. Двенадцать лет назад Макфэрон бросил юридическую школу после первого курса и выставил свою кандидатуру на выборах шерифа округа своего родного города. Причиной такого решения стало то, с какой легкостью ответчики избегали наказания благодаря разного рода формальным уловкам и техническим ошибкам в ходе расследования. К тому же качество работы правоохранительных органов в его родном округе оставляло желать лучшего. Именно возмущение происходящим и желание приносить пользу вынесло его из аудитории, а вовсе не стремление уклониться от ответственности. Однако, как оказалось, большую часть времени и сил отнимало устранение с улиц постоянно пьяных водителей, разрешение споров между враждующими землевладельцами и вмешательство в мелкие бытовые ссоры.
У поворота на подъездную дорожку к дому Хитов шериф остановился. Вдоль позвоночника разлился жар. Так бывало в самые важные, ответственные моменты, начиная с той поры, когда главной целью была победа в футбольном матче. Не подведи болельщиков. Они рассчитывают на тебя. Не подведи Джули и ее родителей. Вот только сегодня вечером в его репертуаре не было таких волшебных слов, чтобы в конце все остались довольны.
Макфэрон проехал к дому и припарковался.
Над передней дверью сияла гирлянда лампочек. Макфэрон посмотрел на себя в зеркало заднего вида – убедиться, что лицо выражает только озабоченность и ничего такого, что могло спровоцировать вспышку гнева со стороны Карен Хит. Все просто. Девчушка пропала – и больше ничего. Он заверит, что будет сделано все возможное, но больше помолчит и послушает. В этом его долг перед семьей.
Макфэрон осторожно закрыл дверцу «Форда» и глубоко вдохнул теплый вечерний воздух, так и не решив, с чего начать. Он лишь точно знал, что ни словом не обмолвится о крови на Олд-Шед-роуд. По крайней мере, до тех пор, пока не будут готовы результаты анализа.
На крыльце кто-то негромко откашлялся, застав шерифа врасплох. Боб Хит неслышно открыл дверь и теперь стоял, дожидаясь позднего гостя.
– Привет, Боб. – В знак приветствия Макфэрон коснулся пальцами своей ковбойской шляпы.
– Что скажешь? – Хит шагнул было навстречу, но остановился как вкопанный, поняв, что ничего хорошего ждать не стоит. Руки из карманов он так и не вынул. – Дело в том… Карен… – Голос его прозвучал сдавленно, как будто даже для того, чтобы произнести несколько слов, ему требовались немалые усилия.
– Боюсь, сказать особенно нечего. Мы разослали ориентировку. Сейчас организуем прочесывание местности. Она найдется.
Хит нахмурился.
– Что значит «найдется»?
– По всей вероятности, девочка заблудилась. Мы найдем ее, Боб.
Хит опустил глаза и покачал головой.
– Боб, послушай меня. – Макфэрон взял тон помягче. – Скорее всего, она решила, возвращаясь домой от Дейзи, сократить дорогу и пошла через лес. Может быть, упала и подвернула лодыжку. Поверь мне, мы найдем ее. Я сейчас прямо туда и отправляюсь. – Он не стал говорить, что если Джули не появится до утра, то в поисках задействуют Мафусаила, ищейку Клайда Хармстеда.
– Карен дала Мэри хорошее описание девочки. – Шериф едва сдержался, чтобы не заверить Боба, что доставит его дочь живой. – Я не успокоюсь, пока она не вернется домой или мы не найдем ее. Ты и сам это знаешь.