Лиза Клейпас
Тайны летней ночи
Глава 5
Вполне понятно, почему название «Гемпшир» произошло от староанглийского слова «гемм», означающего заливной луг. В графстве было множество таких лугов, не говоря уже о густых лесах, которые когда-то были королевскими охотничьими угодьями, а также зеленых долинах и реках, полных форели. Гемпшир по праву считается раем для рыболовов и охотников. Поместье графа Уэстклифа, Стоуни-Кросс-Парк, сияло словно драгоценный камень посреди плодородной долины, где через акры и акры рощ и лесов текла широкая река. Казалось, здесь всегда полно гостей, поскольку Уэстклиф был не только гостеприимным хозяином, но и заядлым охотником.
Судя по мнению окружающих, лорд Уэстклиф вполне заслужил репутацию человека безупречной чести и высоких принципов. Его никогда не касалась и тень скандала. Мало того, он терпеть не мог интриг и развращенности лондонского общества и много времени проводил в поместье, исполняя свой долг и заботясь об арендаторах. Иногда он приезжал в Лондон, если этого требовали интересы, деловые или политические. Именно в один из таких приездов на званом вечере его представили Аннабел. Не обладавший классической красотой, Уэстклиф тем не менее был довольно привлекательным человеком и при своем среднем росте обладал мускулистой фигурой истинного спортсмена и неистощимой энергией. Все это вместе с огромным состоянием и одним из старейших титулов королевства делало его самым завидным женихом Англии. Аннабел, естественно, не теряя времени, немедленно начала флиртовать с ним, но Уэстклиф, давно привыкший к такому вниманию со стороны слабого пола, сразу распознал охотницу за мужьями и сказал это ей в лицо, что больно ранило девушку, хотя и было правдой.
С тех пор она старалась избегать Уэстклифа, но искренне любила его младшую сестру, леди Оливию, мягкосердечную девицу, ровесницу Аннабел, чье прошлое было запятнано скандалом. Именно благодаря леди Оливии Аннабел и Эви получили приглашения на охоту. Следующие три недели как четвероногую, так и двуногую добычу будут преследовать.
– Миледи! – воскликнула Аннабел при виде вышедшей навстречу леди Оливии. – Как любезно с вашей стороны пригласить нас! Лондонская атмосфера становится положительно удушливой; свежий воздух Гемпшира – именно то, что необходимо нам.
Леди Оливия улыбнулась. Миниатюрная, с не слишком выразительным личиком, сегодня она, однако, казалась почти хорошенькой и так и сияла счастьем. По словам Лилиан и Дейзи, она была помолвлена с американским миллионером.
«Это брак по любви?» – спрашивала Аннабел в своем последнем письме, и Лилиан уверила, что так оно и есть.
«Однако, – добавила она, – мой отец утверждает, что брак между двумя семьями определенно принесет лорду Уэстклифу финансовые выгоды, и именно поэтому он и дал разрешение».
Для графа романтика была далеко не так важна, как практические соображения.
Возвратясь мыслями к настоящему, Аннабел искренне улыбнулась, когда леди Оливия порывисто сжала ее руки.
– О, вы именно то, что нам необходимо! – со смехом воскликнула она. – Дом просто кишит мужчинами, жаждущими поохотиться, поэтому мне пришлось уведомить графа, что я вынуждена пригласить нескольких женщин во имя сохранения цивилизованной атмосферы. Пойдемте, я покажу вам комнаты.
Подхватив подол нового муслинового платья цвета сомон, тоже полученного от Лилиан, Аннабел последовала за леди Оливией в холл.
– Как поживает лорд Уэстклиф? – осведомилась она, поднимаясь по парадной лестнице. – Надеюсь, он в добром здравии?
– Благодарю вас, мой брат здоров, хотя доводит себя до изнеможения подготовкой к моей свадьбе. Он старается предусмотреть каждую мелочь.
– О, это лишний раз показывает его любовь к вам, – заметила Филиппа.
Леди Оливия сухо усмехнулась:
– Скорее потребность управлять всем и вся, контролировать каждый мой шаг. Боюсь, ему не так легко будет найти невесту, у которой хватит воли справиться с ним.
Поймав многозначительный взгляд матери, Аннабел слегка качнула головой. Не стоит поощрять надежды Филиппы на графа. Однако…
– О, я как раз знаю очаровательную и одновременно сильную духом девушку, которая еще не успела выйти замуж, – сообщила она. – Кстати, она американка.
– Вы говорите об одной из сестер Боумен? – улыбнулась леди Оливия. – Я еще не знакома с ними, хотя их отец как-то гостил в Стоуни-Кросс.
– Поверьте, обе сестры восхитительны во всех отношениях, – заверила Аннабел.
– Превосходно! – воскликнула леди Оливия. – Кто знает, может, мы еще найдем партию для моего братца!
Поднявшись на второй этаж, женщины остановились посмотреть на людей, столпившихся в холле.
– Боюсь, здесь соберется не так много холостяков, как хотелось бы, – вздохнула леди Оливия, – но все же кое-кто есть. Взять хотя бы лорда Кендалла. Если хотите, я представлю его при первой же возможности.
– Спасибо, это было бы совсем неплохо.
– К сожалению, он человек довольно скрытный и сдержанный, – добавила хозяйка, – и вряд ли способен привлечь внимание такой энергичной девушки, как вы, Аннабел.
– Напротив, – поспешно возразила Аннабел, – я нахожу сдержанность одним из самых привлекательных качеств в мужчине. Джентльмены, умеющие держаться с достоинством, куда приятнее тех, кто вечно пыжится и хвастает.
«Вроде Саймона Ханта, – подумала она мрачно. – Уж он-то весьма высокого мнения о себе. Слушать противно!»
Но прежде чем леди Оливия успела ответить, Аннабел заметила высокого золотоволосого джентльмена, появившегося в холле. Он стоял, спокойно прислонившись к колонне. Аннабел сразу поняла, что он американец. Его выдавали беспечная ухмылка, блеск голубых глаз и небрежная манера носить элегантную одежду. Более того, леди Оливия покраснела и тяжело задышала. Значит, недаром он смотрел на нее так пристально!
– Прошу извинить меня, – рассеянно пробормотала она. – Я… мой жених… кажется, я ему нужна.
И она уплыла, успев мечтательно бросить через плечо, что им отведена пятая комната справа. Тут же появилась горничная, чтобы проводить гостий, и Аннабел тяжело вздохнула.
– Помяни мое слово, за лорда Кендалла начнется жестокое соперничество, – протянула она. – Надеюсь, его еще не успели перехватить.
– Но не один же он тут холостяк, – возразила Филиппа. – Не надо забывать о лорде Уэстклифе.
– О, на это надеяться не стоит, – отрезала Аннабел. – При первой встрече я определенно не смогла произвести впечатления на графа.
– И я до сих пор считаю, что он совершил жестокую ошибку в суждении! – негодующе воскликнула мать.
Аннабел, улыбаясь, сжала ее руку:
– Спасибо, мама. Но мне лучше избрать более подходящую цель.
Гости продолжали прибывать. Некоторые немедленно уходили в отведенные им покои, чтобы в ожидании ужина и последующих танцев поспать днем. Любительницы позлословить собирались в гостиной и карточной комнате, пока джентльмены играли в бильярд или курили в библиотеке.
Когда горничная закончила развешивать вещи, Филиппа решила немного подремать. Спальня была небольшой, но прелестной, оклеенной французскими обоями с цветочным рисунком и со светло-голубыми шелковыми гардинами на окнах.
Слишком возбужденная и охваченная нетерпением, чтобы заснуть, Аннабел решила, что сестры Боумен и Эви, скорее всего, уже успели приехать. Но и они наверняка захотят отдохнуть после поездки.
Поэтому Аннабел, чтобы переждать несколько часов вынужденного безделья, решила погулять в саду. День выдался теплым и солнечным, а ей так хотелось размять ноги после долгого сидения в экипаже. Переодевшись в голубое муслиновое платье для прогулок с забранной крошечными бантовыми складками юбкой, она вышла из комнаты, спустилась вниз, выскользнула через боковую дверь и оказалась на залитом светом газоне. В атмосфере Стоуни-Кросс-Парк было нечто чудесное. Легко можно было представить себя в волшебном месте, в какой-то далекой неведомой стране. Окружающий лес был так густ и огромен, что походил на первобытную рощу, а сад площадью двенадцать акров позади дома казался неправдоподобно живописным, словно нарисованным на холсте. Повсюду виднелись купы деревьев, лужайки, пруды и фонтаны. Сад словно обладал собственным настроением, и безупречный порядок то и дело сменялся многоцветным хаосом. Но с первого взгляда было ясно, какие старательные здесь садовники: каждая травинка подровнена, кусты живой изгороди подстрижены в форме квадратов, клумбы и куртины пышно цветут.
Аннабел, забывшая надеть перчатки и шляпу, но преисполненная неожиданным оптимизмом, глубоко вдыхала чистый воздух. Обойдя цветочные террасы на задах особняка, она направилась по усыпанной гравием тропинке, вьющейся между бордюрами маков и герани. Голову кружил сильный аромат: тропинка шла параллельно каменной ограде, увитой розовыми и кремовыми розами.
Аннабел замедлила шаг и неторопливо пересекла фруктовый сад, где росли древние грушевые деревья, принявшие под влиянием времени самые причудливые формы. Чуть дальше серебристые березы привели на опушку леса. Тропинка заканчивалась небольшой площадкой с каменным столом в центре. Приблизившись, Аннабел заметила расплавленные лужицы воска: похоже, свечи догорели прямо на столе. Девушка с легкой завистью улыбнулась, поняв, что уединенность поляны должна была привлечь романтических любовников.
Безразличная к окружающим красотам стайка из пяти белых жирных уток вперевалочку шла через площадку к пруду на другой стороне сада. Похоже, птицы давно привыкли к многочисленным посетителям Стоуни-Кросс-Парк, поскольку совершенно не обращали внимания на Аннабел и громко крякали в предвкушении вкусной еды. Процессия показалась Аннабел такой комичной, что она невольно рассмеялась.
Но прежде чем смех утих, она расслышала скрип гравия под тяжелыми шагами. Какой-то мужчина, должно быть, возвращался с прогулки в лесу и сейчас порывисто вскинул голову, ошеломленно уставившись на девушку. Темные глаза блеснули.
Аннабел окаменела.
Саймон Хант!
От удивления она потеряла дар речи. Как он очутился в Стоуни-Кросс? Аннабел всегда считала его городским жителем, потому что видела его в обществе джентльменов и дам в бальных костюмах. Однако в этом новом окружении он казался совершенно иным человеком. Широкие плечи, вечно распиравшие тонкую материю фрака, сейчас вполне естественно вмещались в охотничью куртку из грубой ткани и рубашку с распахнутым воротом. И никакого галстука! Загоревшая за день кожа выглядела темнее обычного. Солнце отражалось от коротко стриженных волос, оказавшихся не черными, как думала раньше Аннабел, а темно-каштановыми. Залитое солнцем лицо тоже было иным, как будто внезапно смягчилось: густые полумесяцы ресниц, на миг легшие на щеки, чувственный изгиб нижней губы были куда более интригующими, чем обычная суровость.
Мужчина и женщина в молчаливом оцепенении смотрели друг на друга, словно не в силах ответить на заданный кем-то вопрос.
Молчание становилось настолько неловким, что Саймону наконец пришлось заговорить.
– Изумительный звук, – мягко заметил он.
Аннабел кое-как обрела голос.
– Какой именно? – пролепетала она.
– Ваш смех.
У Аннабел похолодело в животе. На боль это не похоже. Впрочем, и на удовольствие – тоже. Скорее лишающая сил волна непонятного ощущения, подобного которому она до этой минуты не испытывала.
Сама того не сознавая, она прижала ладонь к месту чуть пониже ребер. Взгляд Ханта устремился к ее руке, прежде чем снова скользнуть к лицу. Он шагнул ближе к каменному столу, перекрыв расстояние между ними.
– Не ожидал увидеть вас здесь, – заметил он, продолжая ощупывать ее глазами. – Но, разумеется, это вполне логично для женщины в вашем положении.
– В моем положении? – повторила Аннабел, прищурившись.
– Но вы же пытаетесь поймать мужа, – пояснил он.
Аннабел надменно усмехнулась:
– Я никого не пытаюсь поймать, мистер Хант.
– Насаживаете приманку, забрасываете удочку и вытягиваете на песок ничего не подозревающую жертву.
Губы Аннабел сжались в тонкую линию.
– Можете успокоиться, мистер Хант, вас я не собираюсь лишать драгоценной свободы. Вы самый последний в моем списке.
– Каком списке? – полюбопытствовал Хант, но тут же догадался и весело покачал головой: – Вот как?! Вы на самом деле составили список потенциальных мужей? – В глазах его заплясали лукавые искорки. – Какое облегчение слышать, что я сошел с круга, тем более что давно решил любой ценой избегать ваших ловушек. Но не могу не спросить: а кто все-таки во главе списка?
Аннабел не потрудилась ответить. И хотя терпеть не могла свою привычку нервно теребить что-то во время неприятных разговоров, все же сейчас, не удержавшись, принялась катать между пальцами кусочек воска.
– Скорее всего Уэстклиф, – предположил Хант.
Аннабел презрительно фыркнула и присела на стол. Старый камень оказался теплым и гладким на ощупь.
– Разумеется, нет. Я не вышла бы за графа, даже если бы он молил меня на коленях.
Откровенная ложь окончательно привела Ханта в хорошее настроение.
– Чистокровный лорд и с огромным состоянием? – расхохотался он. – Да вы не остановитесь ни перед чем, чтобы завлечь его!
Он небрежно уселся на другом конце, и Аннабел едва сдержала порыв отодвинуться. Обычно разговор леди и джентльмена подразумевал, что имеются определенные поступки, на которые джентльмен никогда не решится. Он, например, не оскорбит, не унизит и не смутит даму. Однако Саймон Хант на такое не способен.
– Почему вы здесь? – спросила она.
– Я друг Уэстклифа, – беспечно пояснил он.
Аннабел никак не могла представить, чтобы такой человек, как Хант, мог числиться в друзьях графа!
– Но почему он с вами общается? И не пытайтесь убедить меня, что у него с вами есть что-то общее. Между вами столько же общего, сколько между сыром и мелом.
– Как обнаружилось, у нас немало совместных интересов. Мы оба любим охотиться и придерживаемся одинаковых политических убеждений. В отличие от многих пэров Уэстклиф не позволяет себе держаться в жестких рамках этикета высшего общества.
– Господи, – издевательски протянула Аннабел, – вас послушать, так жизнь аристократов – нечто вроде добровольной тюрьмы.
– Собственно говоря, так оно и есть.
– В таком случае мне не терпится запереть себя в камере и выбросить ключи.
– Возможно, вы будете прекрасной женой какого-нибудь аристократа, – неожиданно согласился Хант.
Распознав нотки иронии в его тоне, Аннабел нахмурилась.
– Если вы так уж не терпите аристократов, не пойму, зачем проводить с ними столько времени.
Его глаза коварно сверкнули.
– Они тоже на что-нибудь годятся. И я не питаю к ним неприязни, просто не желаю стать одним из них. На случай, если вы еще не заметили: высшая знать, по крайней мере образ жизни, который они вели до сих пор, потихоньку умирает.
Аннабел, искренне шокированная столь смелым заявлением, широко раскрыла глаза:
– Что вы хотите этим сказать?
– Большинство богатых землевладельцев теряют свои состояния, которые либо делятся между требующими поддержки родственниками, либо попросту ими тратятся. Таковы наступающие изменения в экономике. Впрочем, это трудно вам объяснить. Но власти крупных землевладельцев быстро настает конец. Только люди вроде Уэстклифа, способные воспринимать новые веяния, переживут перемены.
– С вашей бесценной помощью, разумеется, – съязвила Аннабел.
– Совершенно верно, – подтвердил Хант так самодовольно, что она, сама не желая того, все же рассмеялась.
– Вы никогда не пытались хотя бы изобразить смирение, мистер Хант? Просто из вежливости.
– Не верю в ложную скромность.
– А ведь в этом случае вы имели бы шанс понравиться окружающим.
– И вам в том числе?
Ногти Аннабел впились в мягкий светлый воск. Ничем не выдавая себя, она бросила на Ханта взгляд исподлобья, чтобы измерить всю глубину язвительности в его глазах, но, к ее величайшему смущению, он казался абсолютно серьезным, мало того, явно интересовался ее ответом. Она ощутила, как по щекам ползет предательский румянец. Ей снова стало не по себе. Зря она так неосмотрительно дала вовлечь себя в разговор с Хантом, рассевшимся рядом, подобно ленивому любопытному пирату. Она уставилась на большую, опиравшуюся о край стола руку с длинными, чистыми, загорелыми пальцами и ногтями, остриженными так коротко, что белые полумесяцы были едва видны.
– Ну… «понравиться» – это слишком сильно сказано, – усмехнулась она, отряхивая ладони от воска. Чем больше она старалась не краснеть, тем сильнее багровело лицо. – Думаю, что смогла бы легче вынести ваше общество, если бы вы постарались вести себя как джентльмен.
– Например?
– Ну… хотя бы манера, в которой вы вечно стремитесь уличать людей в лицемерии…
– Разве честность не добродетель?
– Да, но вряд ли она способствует оживленной беседе, – вспылила девушка и, игнорируя тихий смех, продолжала: – И постоянные разговоры о деньгах вульгарны, особенно в высших кругах. Приличные люди делают вид, что деньги и способы их зарабатывать или вкладывать не имеют значения, хотя вы обожаете обсуждать подобные темы.
– Я никогда не понимал, почему энергичная погоня за богатством считается весьма презираемым занятием.
– Возможно, потому, что спутниками такой погони обычно бывают такие пороки, как жадность, эгоизм, двуличие…
– О, эти недостатки ко мне не относятся.
– Вот как? – удивилась Аннабел, вскинув брови.
Хант, улыбаясь, медленно покачал головой, и солнце снова заиграло в прядях цвета собольего меха.
– Будь я жадным и эгоистичным, наверняка утаивал бы прибыли, однако все партнеры могут заверить, что их вложения с лихвой окупились, а служащие щедро вознаграждены за труд. Что же до двуличия… думаю, всем очевидно, что моя проблема диаметрально противоположна. Я чересчур правдив, что в цивилизованном обществе считается непростительным грехом.
По какой-то непонятной причине Аннабел улыбнулась невоспитанному негодяю и, оттолкнувшись от стола, отряхнула юбки.
– Не собираюсь тратить время, обучая вас правилам вежливости, поскольку совершенно очевидно, что вы не собираетесь ими воспользоваться.
– Ваше время не было потрачено зря, – заверил он. – Я намереваюсь всерьез задуматься о том, как встать на путь праведный.
– Не старайтесь, – отмахнулась она. – Вы абсолютно безнадежны. А теперь, прошу извинить, я хочу продолжить прогулку по саду. Желаю вам приятного дня, мистер Хант.
– Позвольте мне пойти с вами, – тихо попросил он. – Можете читать мне наставления, и я даже обещаю слушать.
Аннабел озорно наморщила носик.
– Не будете вы слушать, – отрезала она и быстро пошла по тропинке, чувствуя спиной его взгляд.
Глава 6
В первый вечер, перед самым ужином, Аннабел, Лилиан и Дейзи встретились в нижней комнате для приемов, просторном помещении, уставленном множеством стульев и столов, где предпочли собраться большинство гостей.
– Мне следовало бы знать, что это платье будет выглядеть в сто раз лучше на тебе, чем на мне! – торжествующе объявила Лилиан, обнимая Аннабел и тут же отстраняя, чтобы получше разглядеть. – О, какая это пытка – дружить с неотразимой красавицей.
Аннабел надела еще одно из новых платьев: желтый шелк с пышными юбками, закрепленными с равными интервалами букетиками шелковых фиалок. Волосы были заплетены в косу и заколоты на затылке.
– Я далеко не совершенна, – сказала она Лилиан.
– Неужели? И в чем заключаются эти несовершенства?
– Ну, если ты до сих пор не заметила, не могу же я себя выдавать, – хихикнула девушка.
– А вот Лилиан сообщает всем и каждому о своих недостатках, – вставила Дейзи. – Мало того, гордится ими.
– У меня ужасный характер, – довольно ухмыльнулась Лилиан. – И я ругаюсь, как матрос.
– Кто тебя научил? – оживилась Аннабел.
– Бабушка. Она была прачкой. А дедушка варил мыло, и именно бабушка была его покупательницей. Поскольку она работала по соседству с портом, большинством клиентов были матросы и докеры, научившие ее таким вульгарным выражениям, что у тебя уши завяли бы, услышь ты хоть одно.
Смех, притаившийся в груди Аннабел, был готов вырваться наружу. Она была в полном восторге от новых подруг, абсолютно непохожих на тех девушек, которых она знала раньше. К сожалению, было невозможно представить Лилиан и Дейзи в роли жен аристократов. Джентльмены из высшего света в основном предпочитали девушек величавых, спокойных, безмятежных… словом, тех самых, чьей единственной целью было сделать мужа объектом восхищенного внимания. Однако Аннабел так наслаждалась их обществом, что наверняка пожалела бы, если бы сестрам пришлось отказаться от лукавой дерзости, делавшей их столь привлекательными.
И тут она неожиданно узрела Эви, проскользнувшую в дверь осторожно, как мышка, брошенная в стаю кошек. При виде Аннабел и сестер ее лицо мгновенно расслабилось. Пробормотав что-то своей надутой тетке, она с улыбкой направилась к подругам.
– Эви! – восторженно взвизгнула Дейзи, рванувшись к девушке. Аннабел поймала ее за руку и прошептала:
– Подожди. Если привлечешь внимание к Эви, она, возможно, упадет в обморок от смущения.
Дейзи послушно остановилась и расплылась в улыбке:
– Ты права. Я совершеннейшая дикарка.
– Я бы этого не сказала, дорогая, – утешила Лилиан.
– Спасибо, – довольно кивнула Дейзи.
– До дикарки тебе далеко, – закончила старшая сестра.
Аннабел, снова хихикнув, обняла тонкую талию Эви.
– Как чудесно ты сегодня выглядишь, – шепнула она. Волосы Эви были сколоты шпильками с жемчужными головками и сияли на макушке короной рыжих локонов. Россыпь янтарных веснушек на переносице только украшала ее, словно природа по какому-то капризу бросила в девушку пригоршню солнечных искр.
Эви на минуту прислонилась к ней, будто черпала силы у подруги.
– Тетя Ф-флоренс сказала, что я выгляжу к-как горящий факел, – пожаловалась она.
Дейзи презрительно фыркнула:
– Твоей тете Флоренс вряд ли следовало бы делать подобные замечания, если сама она удивительно похожа на пугало.
– Дейзи, немедленно замолчи, – строго потребовала сестра.
Аннабел продолжала обнимать подругу, думая, что, судя по замечаниям, которые отпускала тетя Флоренс, почтенной матроне доставляло злобное удовольствие лишать племянницу даже той малой толики уверенности, которая еще оставалась у последней. Мать Эви умерла очень рано, и семейство тетки пригрело сиротку. Правда, под воспитанием там подразумевались постоянные нотации и окрики, и девочка росла робкой, неуверенной в себе серенькой мышкой.
Эви с усмешкой покачала головой:
– Ну уж нет. Не п-пугало. Скорее уж страшный тролль.
Аннабел радостно рассмеялась:
– Пожалуй, ты права. Кстати, никто не видел лорда Кендалла? Мне сказали, что он один из немногих холостяков, которые соизволили сюда приехать, и единственный холостяк с титулом, если не считать Уэстклифа.
– Состязание за такой приз, как Кендалл, будет отчаянным, – предрекла Лилиан. – К счастью, мы с Дейзи успели составить план, как надежнее привести к алтарю ничего не подозревающего джентльмена.
Она знаком велела подругам подойти ближе.
– Боюсь даже спрашивать, – выдохнула Аннабел, – но нельзя ли узнать подробности?
– Главное – завлечь его в компрометирующую ситуацию, а уж мы «нечаянно» окажемся поблизости и поймаем вас обоих. Любой мужчина, считающий себя джентльменом, обязан в подобном случае жениться на леди.
– Блестящая мысль, не находите? – спросила Дейзи.
Эви с сомнением взглянула на Аннабел:
– Довольно н-нечестный ход, верно?
– «Довольно» – не то слово, – покачала головой Аннабел. – Но ведь мы сами ничего лучше не придумали.
– Не придумали, – подтвердила Эви. – В-вопрос только в том, неужели мы так отчаянно нуждаемся в мужьях, что готовы прибегнуть к любым средствам, независимо от того, насколько они честны?
– Лично я готова, – не колеблясь, ответила Аннабел.
– Мы тоже, – жизнерадостно вторила Дейзи.
Эви неуверенно оглядела подруг:
– А мне вот совесть не позволяет. Хотя м-мне должно быть совершенно б-безразлично, обманываю я ч-человека…
– Эви, – нетерпеливо перебила Лилиан, – мужчины ожидают обмана в подобных делах. Мало того, счастливы этим. Если будешь с ними откровенна, только отпугнешь. Они боятся всего, что связано с браком, и мало кто пойдет на это по своей воле.
Аннабел с притворной тревогой уставилась на подругу:
– Ты безжалостна!
Лилиан мило улыбнулась:
– Фамильная черта. Боумены безжалостны по природе. Мало того, если представится случай, можем быть настоящими злодеями.
Аннабел, смеясь, обернулась к по-прежнему хмурившейся Эви.
– Эви, – мягко сказала она, – до этой минуты я всегда старалась поступать как порядочный человек. Но пойми, это ни к чему не привело, а теперь я собираюсь попробовать нечто новое… разве ты против?
Эви, все еще не слишком убежденная, нерешительно кивнула.
– Вот и молодец, – ободрила Аннабел.
Пока они беседовали, по комнате словно прошла волна возбуждения: появился сам хозяин и немедленно принялся выполнять свои обязанности, ловко составляя пары, которым предстояло проследовать в столовую. Хотя граф отнюдь не был самым высоким мужчиной в комнате, его властного присутствия невозможно было не заметить. Он словно магнитом притягивал к себе окружающих. Аннабел невольно задалась вопросом: отчего некоторые люди обладают этим качеством… чем-то, не имеющим названия, но сообщающим значительность каждому слову и каждому жесту? Судя по лицу Лилиан, та тоже это заметила.
– Вот человек, который всегда остается высокого мнения о себе, – сухо бросила она. – Интересно, способен ли кто-то осадить его, указав истинное место?
– Представить не могу, – отозвалась Аннабел. – Но хотела бы стать свидетельницей столь великого события.
Эви подвинулась ближе и легонько дернула ее за рукав:
– Т-там в углу лорд Кендалл.
– Откуда тебе известно, что это именно Кендалл?
– П-потому что он окружен дюжиной незамужних девиц, к-которые курсируют поблизости, как ак-кулы.
– Хороший довод, – согласилась Аннабел, рассматривая молодого человека и щебечущих соперниц. Уильям, лорд Кендалл, казалось, был озадачен столь навязчивым вниманием дам. Светловолосый хрупкий молодой человек, чей длинноватый нос украшали дорогие очки, растерянно переводил взгляд с одного лица на другое.
Страстный интерес, проявленный к столь застенчивому человеку, как Кендалл, лишний раз доказывал, что нет афродизиака более действенного, чем отсутствие обручального кольца в конце сезона. Те же девушки, которые не замечали Кендалла в январе, к июню вились вокруг него, как пчелы вокруг цветка.
– Он выглядит довольно славным, – задумчиво заметила Аннабел.
– Он выглядит человеком, которого легко запугать. На твоем месте я бы при встрече с ним старалась выглядеть как можно скромнее и беспомощнее.
Аннабел иронически усмехнулась:
– Беспомощность никогда не была моей сильной стороной. Постараюсь изобразить скромность, но обещать ничего не могу.
– Думаю, ты без труда привлечешь внимание Кендалла, и он забудет обо всех этих назойливых особах, – уверенно ответила Лилиан. – После ужина, когда леди и джентльмены вернутся сюда, чтобы спокойно выпить чай, мы найдем способ вас познакомить.
– Как мне следует… – начала Аннабел, но тут же осеклась, ощутив, как закололо в затылке, словно кто-то провел по коже веткой терновника. Не понимая, чем вызваны столь странные ощущения, она коснулась затылка и неожиданно поняла, что смотрит прямо в глаза Саймона Ханта.
Хант стоял у противоположной стены в компании троих мужчин, занятых оживленной беседой. Он выглядел обманчиво расслабленным, только в глазах светилась настороженность кота, решавшего, броситься или не броситься на мышь. Ясно было, что он заметил ее интерес к Кендаллу.
Черт возьми, какое ему дело?
Она подчеркнуто презрительно повернулась к нему спиной. Такой, как он, вполне способен причинить ей кучу неприятностей.
– Заметили, что мистер Хант тоже здесь? – тихо спросила она подруг и увидела их удивленные лица.
– Твой мистер Хант? – ахнула Лилиан, а Дейзи завертела головой во все стороны, пытаясь увидеть Ханта.
– Он не мой! – возразила Аннабел, состроив смешную гримаску. – Но да, он стоит почти напротив нас. Я сегодня днем с ним говорила. Он похвастался близкой дружбой с графом. И поверьте, этот человек сделает все, чтобы разрушить наши планы.
– Н-неужели он настолько эгоистичен, что помешает тебе выйти замуж? – поразилась Эви. – Из-за того, что сам он намеревается сделать тебя своей… своей…
– Содержанкой, – докончила за нее Аннабел. – И это не так уж невозможно. Недаром у мистера Ханта репутация человека, который не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего.
– Это, скорее всего, чистая правда, – кивнула Лилиан, решительно поджимая губы, – но, клянусь, тебя он не получит.
Ужин был совершенно великолепен. Слуги проворно ставили бесчисленные серебряные супницы и блюда на три длинных обеденных стола. Еды было столько, что Аннабел с трудом верила глазам. Неужели такие ужины граф задает каждый вечер? Но сосед слева, приходской священник, заверил, что подобные пиршества – вполне обычное явление в этом доме.
– Граф и его семья славятся своими балами и ужинами, – сообщил он. – Не знаю другого такого гостеприимного хозяина.
Аннабел не собиралась спорить. Давно уже она не пробовала столь изысканных блюд! Скудное, успевшее, как правило, остыть угощение, которое подавали на лондонских вечерах и праздниках, не имело с этим ничего общего. Кроме того, последние несколько месяцев Пейтоны не могли позволить себе ничего вкуснее хлеба, бекона и супа и очень редко – жареную камбалу или тушеную баранину. На этот раз Аннабел втайне радовалась, что ее соседи, очевидно, не слишком разговорчивы и она может вдоволь насладиться сытным ужином. И поскольку слуги неутомимо разносили все новые блюда, никто, казалось, не замечал ее неподобающего даме аппетита.
Для начала она жадно съела суп с шампанским и камамбером, за которым последовали тонкие ломтики телятины в соусе с травами и нежный горошек в сливках… рыба, запеченная в бумажных папильотках, поражавшая необыкновенным ароматом, стоило развернуть папильотку… крошечные картофелинки с маслом на ложе из салата… и восхитительный фруктовый десерт, поданный в половинках апельсиновой кожуры.
Аннабел была так поглощена едой, что прошло несколько минут, прежде чем она заметила, что Саймон Хант сидит почти рядом с хозяином, во главе стола. Поднося к губам бокал с разбавленным водой вином, она украдкой взглянула на него. Хант, как всегда, был безупречно одет в черный фрак и дорогой жилет оловянного цвета. Шелковая ткань едва заметно поблескивала. Загар резко контрастировал с крахмальной кипенно-белой сорочкой и такого же цвета повязанным идеальным узлом галстуком. Тяжелые пряди волос явно требовали помады: густой локон уже упал на лоб, и это по какой-то причине беспокоило Аннабел. Ей вдруг захотелось откинуть его со лба.
