Лиз Карлайл
Никогда не лги леди

Глава 2. Контора в Уэппинге

К рассвету начался ливень, который днем перешел в мелкий надоедливый дождь, зарядивший, похоже, на целую неделю. Все небо было обложено серыми тучами. Стоя у окна спальни в кремовом шелковом халате и попивая свой утренний кофе – хотя было уже далеко не утро, – Нэш хмурился, глядя на Парк-лейн.

Накануне он за полночь уехал из дома Шарпов и отправился сначала в клуб «Уайтс», чтобы поиграть в кости – это был один из его пороков, – а потом поехал к своей любовнице в дом на Генриетта-стрит. Однако ни в клубе, ни у своей пассии он так и не получил удовлетворения, которого жаждал. Он безо всякого труда выиграл у сэра Генри Даннана пятьсот фунтов, но это не принесло ему удовольствия. А Лизетта в своем французском прозрачном пеньюаре – при виде которого Нэш сразу же вспомнил, как много денег за него заплатил – только еще больше испортила ему настроение своим нытьем. Эта женщина требовала от Нэша, чтобы он ходил перед ней на задних лапках.

Их свидание закончилось ссорой, в ходе которой было высказано множество упреков, пролито немало женских слез и разбито несколько бокалов. Нэш посмотрел на свою ладонь. Слава богу, рана на ней уже не кровоточила, на этот раз ему не понадобилась помощь хирурга. «Пора бы уже расстаться с Лизеттой», – подумал Нэш. Эта мысль не радовала его, но и не слишком печалила.

Сейчас его больше занимали воспоминания о вечере в доме Шарпов. Из-за своей похоти и выпитого там шампанского он позволил себе лишнее. Если бы он захотел, то без труда узнал бы имя дамы в красном, с которой развлекался на террасе. Но Нэш не стал наводить о ней справки. Правда, теперь он злился на себя из-за этого. Злился на себя и на нее.

Нэш перебирал в памяти события вчерашнего вечера. Какую цену ему придется заплатить за то, что он поддался искушению? Каким образом удалось даме в красном заставить его забыть обо всем на свете и утратить контроль над собой? Нэш редко терял голову. Но эта женщина была воплощение огненной страсти, она таяла от его ласк и поцелуев.

Правда, когда дама в красном вырвалась из его объятий, она вдруг запаниковала, как девчонка, и убежала. Именно это противоречие в ее поступках сильнее всего беспокоило Нэша.

С его стороны было глупо сидеть без дела, теряясь в догадках и перебирая в памяти события вчерашнего вечера. Если ему угрожает какая-то опасность, надо знать о ней все. Дама в красном не ждет, что он вдруг явится к ней, а неожиданность всегда является неоценимым преимуществом при нападении.

– Доброе утро, милорд, – послышался у него за спиной голос вошедшего в спальню Гиббонса. – Я замочил вашу рубашку в холодной воде, и кровавые пятна сошли с нее. Изволите, чтобы я принес сюртук для утренних визитов? Или, может быть, вы желаете отправиться на прогулку верхом?

– Да, я отправлюсь верхом по делам, когда дождь немного стихнет.

– Судя по вашему угрюмому виду, вас ждут неприятные дела, – заметил Гиббонс. Слуга был довольно дерзким малым. – Осмелюсь спросить, не собираетесь ли вы дать отставку мисс Лайл?

Нэш усмехнулся.

– Рано или поздно актерский темперамент начинает утомлять, – ответил он. – Ты не представляешь, Гиббонс, в какую сумму мне обошлась эта женщина.

– Мистер Суонн говорит, что вы потратили на нее целое состояние.

– Ну да, конечно. Ему ли не знать… – пробормотал Нэш, глядя в чашку с остатками кофе. Интересно, что нагадала бы ему гадалка на этой кофейной гуще. Нэш терпеть не мог чай, который предпочитали англичане, и всегда по утрам пил крепкий черный бодрящий кофе. – Скажите, Гиббонс, обо мне все слуги сплетничают или только вы с Суонном?

– Все, – коротко ответил Гиббонс. Он встал на стремянку и пошарил на верхней полке гардеробной. – Увы, милорд, наша жизнь скучна и ничем не примечательна. Поэтому в поисках острых ощущений мы с интересом следим за вашей.

– Порой, Гиббонс, я жалею о том, что моя жизнь столь богата событиями. Я предпочел бы, чтобы их было поменьше. Мне нравится размеренный образ жизни моего сводного брата. У него достаточно денег для того, чтобы вести безбедное существование, и он делает карьеру, находясь на службе у государства. Как вы думаете, я смог бы так жить?

– Не могу знать, сэр, – проворчал Гиббонс и, пыхтя, с большим трудом достал с верхней полки большую картонную коробку. – Но если вы решите поступить на государственную службу, отказавшись от своего образа жизни, то, будьте так добры, заблаговременно известите меня об этом, чтобы я успел найти себе другое место.

– Что?! – изумился Нэш. – Вы не желаете быть в услужении у видного политика, члена палаты общин?

– Если бы вы были на месте вашего брата, мои услуги были бы вам не по карману, сэр.

И Гиббонс был совершенно прав. Нэш тратил на обслуживающий персонал уйму денег. Многочисленный штат прислуги – от коридорного до французского шеф-повара и Суонна, поверенного в делах – с готовностью исполнял любую его прихоть, любой каприз. И всем им Нэш хорошо платил.

У Нэша был свой банкир, свой мясник, свой сапожник, свой поставщик вина, свой галантерейщик и свой зеленщик. Кроме того, Нэш содержал мачеху и двух сестер. И в его поместьях было множество слуг. К тому же он материально помогал сводному брату Тони и двум престарелым тетушкам, живущим в Камбрии. Нэш платил жалованье угольщикам корнуолльской шахты, которую выиграл у старика Талбота в очко. Нэш походил на средневекового сюзерена, владеющего многочисленными поместьями. Он даже носил титул – был маркизом. На его плечах лежало огромное бремя, и Нэш опасался, что однажды оно станет неподъемным.

– Думаю, что сегодня лучше взять карету, милорд, – заметил Гиббонс, выглянув в окно. – Мне не хочется, чтобы вы заболели пневмонией.

– Да, хорошо, – с удрученным видом промолвил Нэш.

Он должен был во что бы то ни стало разузнать имя женщины, возбуждавшей в нем непреодолимую страсть, но этого не сделаешь анонимно, если будешь разъезжать по городу в карете с гербом на дверце. Но, с другой стороны, экипаж обеспечивал ему комфорт. Собственная карета была одной из привилегий, и поэтому…

Тут скрипнула дверь, и Нэш, вздрогнув, вышел из задумчивости. Обернувшись, он увидел сводного брата.

– Вот ты где, Стефан! У тебя есть горячий кофе? Я промок до нитки.

Не дожидаясь распоряжения хозяина, Гиббонс налил гостю чашку кофе.

– Да, сегодня скверная погода, – согласился Нэш. – Что привело тебя ко мне?

Достопочтенный Энтони Хейден-Уэрт широко улыбнулся и уселся поближе к столу.

– Разве я не могу заехать к своему брату просто так, без всякого дела? – спросил он, сделав глоток ароматного напитка.

Нэш прошелся по комнате.

– Конечно, можешь. Но если тебе что-нибудь от меня нужно, то говори прямо.

– Абсолютно ничего. Тем не менее я благодарю тебя за заботу.

– Как поживает Дженни? – спросил Нэш.

Тони пожал плечами:

– На прошлой неделе она уехала в Брайервуд. Похоже, она обожает это место. Возможно, Дженни скучает по маме и девочкам. Надеюсь, ты не против этой поездки.

– Не говори глупости, Тони. Дженни должна чувствовать себя в Брайервуде как у себя дома. Я хочу, чтобы она была счастлива.

– О, Дженни вполне счастлива с тех пор, как оплатили все ее счета, – проговорил Тони, усмехнувшись. – Я знаю, что она намеревается съездить во Францию.

– Отец действительно лишил ее всяких средств к существованию?

Тони покачал головой:

– Я бы так не сказал. Наша Дженни – избалованная принцесса. Папа угрожает оставить ее без денег, но время от времени присылает ей банковские чеки на солидную сумму.

– Возможно, было бы лучше, если бы он этого не делал, – заметил Нэш.

– Но почему же? Ты собираешься сам оплачивать ее счета? Нет уж, спасибо, я не хочу, чтобы мой долг тебе постоянно рос.

Нэш сел и, стараясь сохранять спокойствие, налил себе еще одну чашку кофе. Сделав несколько глотков, вновь заговорил:

– Я никогда не вмешивался в твои отношения с женой, Тони, но чувствую, что когда-нибудь ты вынудишь меня сделать это.

Тони снова усмехнулся:

– Знаешь, старина, я вообще-то явился к тебе, чтобы узнать, как ты провел эту ночь. Ты был вечером в клубе?

Это была попытка примирения, и Нэш пошел брату навстречу.

– Мне удалось наконец-то поговорить с лордом Хастли, и он согласился расстаться с племенной кобылой. За хорошие деньги, конечно.

– Поздравляю, Стефан! – воскликнул Тони. – Как тебе удалось уговорить его?

Нэш пожал плечами:

– Видишь ли, я приложил все силы… Чтобы встретиться с ним, мне пришлось сначала поехать на бал в дом Шарпов, а потом – в клуб «Уайтс».

– О боже! Ты был на балу?!

– Увы, пришлось…

Тони вдруг нахмурился.

– Будь осторожен, когда выезжаешь в свет, Стефан, – предупредил он брата. – Старые хитрые сводни могут окрутить тебя в два счета. Они очень опасны. Если попадешься в их сети, тебе не выпутаться из них даже с помощью больших денег.

От этих слов по спине Нэша пробежал холодок, но он тут же взял себя в руки.

– Ошибаешься, братец. Деньги помогут выпутаться из любой неприятности, – заявил он с напускной самоуверенностью. – Кроме того, я нахожусь под защитой своей дурной репутации. Это тоже неплохо. Как бы то ни было, но я нашел Хастли за карточным столом в доме Шарпов. Бедняга проигрался в пух и прах, и теперь он рассчитывает только на мои деньги.

– Не он один на них рассчитывает! – со смехом воскликнул Тони.

Теперь уже Нэш нахмурился. Взвешивая каждое слово, он отчетливо проговорил:

– Ты имеешь право на получение денежного содержания, потому что так распорядился отец. Я не могу не исполнить его волю.

Снова улыбнувшись, Тони поспешно сменил тему и заговорил о политике. Нэш не интересовался политикой и поэтому отвечал коротко, с безучастным выражением лица.

– Поверь мне, Стефан, этот проклятый вопрос о католицизме грозит кое-кому политической смертью, – заявил Тони. – Я считаю, что премьер-министр сам себе роет яму.

– К тому же склоки в семье до добра не доводят, – заметил Нэш.

Тони громко рассмеялся.

– Кстати, старина, – напомнил он, – в будущем месяце маме исполняется пятьдесят.

– Да, я не забыл об этом.

– И я хочу устроить для нее праздник, если ты не возражаешь. Давай пригласим гостей на неделю в Брайервуд и закончим празднование юбилея роскошным балом.

– Прекрасная идея, – одобрил Нэш. – Дженни будет довольна. Наконец-то у нее появится занятие. Я не раз говорил, что женщины обожают устраивать праздники.

– Не думаю, что домашний праздник для друзей мамы вызовет у Дженни энтузиазм, – с сомнением заметил Тони. – Ты-то сам приедешь, а, Стефан? Брайервуд – твой дом, не забывай. К тому же мама будет рада видеть тебя.

На лицо Нэша набежала тень.

– Пока не знаю… Скажи, а какие у тебя планы на сегодняшний день? Ты заглянешь вечером в «Уайтс»?

– Вряд ли. – Тони покачал головой. – У меня дела. Вечером состоится собрание, на котором мы должны выработать предвыборную стратегию.

– Может, в таком случае поужинаешь у меня?

– Я был бы не прочь, если только ты простишь меня за то, что после ужина я сразу же уйду. Политические дискуссии обычно затягиваются до поздней ночи.

– Не понимаю… Тебе нечего беспокоиться. Ты переизбран в палату общин и теперь можешь расслабиться.

Тони отодвинул стул и встал.

– Политика – коварная вещь, Стефан. Выборы требуют не только уймы денег, но и массы усилий. Тебе повезло, старина, ты являешься членом палаты лордов, и тебя может не интересовать мнение простых людей и их голоса.

Нэш криво усмехнулся:

– Меня действительно не интересует ни то ни другое, Тони. Я слишком увлечен своими привилегиями, а также своими пороками.

– Не говори так, – сказал Тони. – Такие слова могут бросить тень на твою репутацию. А если тебе на нее наплевать, то хотя бы подумай о маме.

– Надо же! Никогда не думал, что мой сводный брат будет заботиться о моем добром имени. Что же касается Эдвины, то я обожаю ее, а она любит меня. Но не она родила и воспитала меня, поэтому твоя мать не несет за меня никакой ответственности.

Тони хотел еще что-то сказать, но в этот момент раздался голос Гиббонса.

– Произошло чудо, милорд! – воскликнул он. – Дождь прекратился! Теперь вы можете безбоязненно выехать из дома.

– Превосходно, Гиббонс! – оживился Нэш. – Вели заложить двуколку и подай мне мой темно-серый сюртук.

Небо в Уэппинге прояснилось только во второй половине дня. Стоя у окна своей конторы, Ксантия смотрела на доки и пыталась сосредоточиться на работе. Несмотря на плохую погоду, движение судов по Темзе не прекращалось – речники были отчаянными парнями.

Лондонские доки всегда привлекали ее внимание и вызывали восхищение. Даже теперь, прожив здесь четыре месяца, Ксантия по-прежнему испытывала благоговейный трепет перед тем, что происходило в Ист-Энде. Все, что касалось развития промышленности и торговли, вызывало у нее живейший интерес. Для Ксантии Уэппинг и был настоящей Англией. Она не помнила годы своего младенчества, проведенные в Линкольншире. Всю свою сознательную жизнь она провела в Вест-Индии, и только пять лет назад они с Кираном впервые посетили Лондон и открыли здесь вторую контору «Невилл шипинг».

Как только Ксантия попала на территорию лондонских доков, она тут же почувствовала себя как дома. Ей не были близки ни загородные поместья, ни фешенебельный район Мейфэр, где располагался их дом. Она считала, что настоящая жизнь кипит только здесь, среди портовой грязи и вони. И если Темза была главной артерией Лондона, то Уэппинг, несомненно, являлся его сердцем.

Шесть дней в неделю ландо Кирана доставляло ее из роскошного особняка на Беркли-сквер в другой мир – в мир докеров, бондарей, матросов и лодочников. Здесь смешались все языки, все наречия и даже конфессии. На общем фоне особенно выделялись рослые шведы и норвежцы. Китайцы и африканцы принесли с собой странную музыку и экзотические блюда. Французы и итальянцы тоже здесь прижились; для них Уэппинг стал таким же родным, как Шербур или Генуя.

Внезапно дверь за спиной Ксантии распахнулась, и на нее дохнуло холодом. Обернувшись, она увидела Гарета Ллойда, своего служащего. Положив на стол бухгалтерскую книгу, которую держал в руках, он сообщил:

– Судно «Попутный ветер» бросило якорь в порту.

– Отличная новость! – воскликнула Ксантия. Вернувшись к столу, она взглянула на расписание движения судов. – Быстро же они обернулись. С грузом и экипажем все в порядке?

– Я разговаривал с боцманом. Он сказал, что капитан Стреттон взял на борт дополнительную тонну слоновой кости, когда они обходили мыс Доброй Надежды. – Ллойд провел ладонью по своим густым золотистым волосам. – К сожалению, груз цитрусовых подпортился в пути. Фрукты были заражены черным грибком. По моим прикидкам, примерно треть груза пропала.

Это было неприятное известие. Впрочем, Ксантия привыкла к подобным потерям. Откинувшись на спинку стула, она поежилась и обняла себя за плечи.

Ллойд подошел к камину. Поворошив кочергой угли, спросил:

– Вы снова мерзнете? Сейчас я разведу большой огонь.

– Спасибо, – кивнула Ксантия.

Подбросив поленья в камин, Ллойд подошел к огромной карте, занимавшей всю стену, и стал разглядывать нанесенные на нее красные маршрутные линии. Он прекрасно знал все маршруты и, наверное, мог бы показать их на карте даже с закрытыми глазами.

Гарет Ллойд служил в компании уже двенадцать лет, поступил же на службу сразу после смерти Люка, старшего брата Ксантии. Ллойд обладал деловой хваткой и неплохо разбирался в финансах. Таких людей было немного в Вест-Индии, и они высоко ценились. Морские перевозки считались рискованным делом. Тот, кто занимался ими, мог в одночасье потерять все свое состояние. Куда надежнее и прибыльнее было выращивать сахарный тростник. Занимаясь сельским хозяйством, Киран приумножил богатство семьи. Однако Ксантия выросла в доме Люка, поэтому часто вместе с ним ходила в контору компании. Она полюбила море и все, что с ним связано. После смерти старшего брата Киран вынужден был сохранить его дело ради сестры. И Ксантия довольно быстро взяла бразды правления в свои руки, так что и банкиры, и торговцы, и капитаны морских судов стали считаться с ней.

Что же касается Ллойда, то он в основном занимался бухгалтерией, и Киран не возражал против этого. На Барбадосе каждый привык заниматься тем, что у него лучше всего получалось.

Дела шли в гору. «Невилл шипинг» процветала, и ее суда бороздили все моря и океаны, принося немалую прибыль владельцам.

Тут Ллойд, пристально взглянув на нее, спросил:

– А вы ведь вчера вечером были в доме лорда Шарпа, не так ли?

– Да, была. Хотя мне очень не хотелось туда ехать.

– Шумный великосветский бал в разгар сезона… – в задумчивости продолжил Ллойд. – Неужели это все, о чем только может мечтать женщина?

– Некоторые женщины именно такие.

Закрыв тетрадь с расписанием движения судов, Ксантия поднялась из-за стола. Ллойд подошел к ней почти вплотную и посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы прекрасно знаете, Ксантия, что не сможете жить двойной жизнью, – проговорил он холодно. – Нельзя быть одновременно светской красавицей и деловой женщиной, руководящей крупной компанией. Это Англия. Здесь вас не поймут и не примут.

– К черту светское общество и его законы! – заявила Ксантия. Вопрос, который сейчас поднял Ллойд, мучил ее все последние месяцы. – Если мое поведение не устраивает вас, Гарет, отправляйтесь в Бриджтаун.

– И что я там буду делать?

– Там у вас большие перспективы. Компания «Хэнкокс» предлагала вам хорошее жалованье, которое намного превышает нынешнее – даже с учетом того, что вам принадлежит часть наших акций и вы получаете дивиденды с прибыли. Я хорошо осведомлена, как видите. Да, я знаю о том заманчивом предложении, которое вам сделали. Я не понимаю только одного: почему вы до сих пор здесь?

– Черт побери, вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос! – воскликнул Ллойд. Он схватил Ксантию за плечи и впился в ее губы жадным поцелуем.

Он застал ее врасплох, и Ксантия поначалу ему уступила. Жажда любви и одиночество, от которого она страдала, давали о себе знать. От Ллойда же исходило ощущение надежности и теплоты. В ее памяти невольно проснулось воспоминание о давно прошедшей страсти.

Почувствовав ее податливость, Гарет усилил свой напор; ему казалось, что он сумел разбудить в ней желание. Но это было далеко не так. Та страсть, которая когда-то жила в ее душе, давно уже угасла, и Ксантия не хотела возвращаться в прошлое. Ллойд нужен был ей, но не как мужчина, а как друг и хороший работник. Ксантия не признавала страсти без любви. Упершись ладонями ему в грудь, она с силой оттолкнула его.

Ллойд устремил на нее жаркий взгляд, но Ксантия проговорила:

– Может, дать вам пощечину, чтобы вы успокоились и пришли в себя?

Огонь в глазах Ллойда погас.

– Что ж, ударьте меня, если вам от этого станет легче…

Пылая от гнева, Ксантия подняла руку, но холодный взгляд Ллойда остановил ее. Одумавшись, она опустила руку. Стараясь не смотреть на Ллойда, сказала:

– Уходите, Гарет. Вы мне надоели. Выпишите себе жалованье за следующий квартал и уходите. Вы уволены.

– Вы не можете уволить меня, Ксантия. – Ллойд отошел к своему столу. – Для этого требуется собрать две трети голосов в совете директоров компании. Его членами, как вы помните, являетесь вы, я и Ротуэлл. Может быть, вы попробуете уговорить Ротуэлла отдать свой голос за мое увольнение? Но тогда вам придется рассказать ему о наших отношениях.

– Иногда мне кажется, что это не мешало бы сделать, – заявила Ксантия, поворачиваясь к нему спиной. – Порой я презираю вас, Гарет.

Он подошел к окну и, помолчав, проговорил:

– Нет, вы не презираете меня. Если бы вы презирали меня, мне, пожалуй, было бы легче. О боже, как я порой ненавижу нас обоих!

Ксантия внутренне содрогнулась. Оказывается, она была неважной актрисой. Ей действительно не хотелось расставаться с Гаретом, хорошим другом и отличным знатоком своего дела.

– Мне нужно идти, – заявила она.

Спор, в котором никто так и не одержал победу, был закончен, и оба это знали.

– Куда вы? – спросил Ллойд таким будничным голосом, как будто совершенно ничего не случилось. – Скоро сюда прибудут капитан Стреттон и казначей с декларацией судового груза и кассой.

– Меня ждет леди Шарп, – ответила Ксантия, аккуратно складывая документы на своем столе.

– Что ж, очень хорошо. Я сам приму Стреттона и улажу все дела. Вам вызвать карету?

– Я возьму ялик, – неожиданно сказала Ксантия. – По реке я быстрее доберусь. Дождь уже прекратился, и начался прилив.

Ллойд нахмурился.

– В Лондоне вы – леди, Ксантия. Не забывайте, что здесь леди не только не работают, но и не садятся в ялик одни без сопровождающих.

– Что вы предлагаете, Гарет? Вы хотите, чтобы я нежилась в роскоши, разъезжала по светским салонам, а вы в это время будете управлять компанией?

Ллойд отшатнулся как от удара в лицо.

– Зачем вы так, Ксантия? Я этого не заслужил!

– Простите. – Она снова обхватила плечи руками, словно ей было холодно. – Вы правы, Гарет. Забудьте то, что я сказала.

Ллойд привлек ее к себе.

– Ксантия, вам нельзя так жить! – воскликнул он. – Здесь, в Англии, вы должны быть той, кем являетесь по рождению, – настоящей леди!

– Вы хотите, чтобы я забыла о годах, проведенных под опекой отвратительного мота и негодяя, равного которому трудно найти во всем Бриджтауне?

Гарет не стал развивать эту тему. Он знал, что Ксантии неприятно вспоминать о дяде, с большой неохотой предоставившем когда-то кров ей и ее братьям.

– Вы – сестра барона Ротуэлла, – сказал он, – родственница графа Шарпа, племянница светской львицы леди Бледсо. Почему вы не желаете принимать это в расчет? Почему вы отказываетесь следовать по тому пути, который предназначен вам от рождения?

– Потому что я не могу забыть о прошлом, – ответила Ксантия. – Эта компания сделала меня, благодаря ей я почувствовала себя человеком. Я благодарна Богу, что мой брат дал мне шанс, разрешив управлять ею. И сейчас компания Невиллов значит для меня очень многое. Вы и представить себе не можете, какую огромную роль она играет в моей жизни. Я никогда – слышите? – никогда не откажусь от нее! И если вы рассчитывали на мой уход из компании, то вы просчитались. Вам придется очень долго ждать!

Ллойд, который в этот момент подошел к двери, остановился. Какое-то время он молча смотрел на Ксантию, наконец проговорил:

– Я ничего не жду. Я давно уже оставил это бесполезное занятие. Бейкли найдет для вас ялик, я сейчас распоряжусь. – С этими словами Ллойд вышел из конторы.

Ксантия же быстро собрала документы, положила их в кожаный портфель и надела плащ. Спустившись на первый этаж, где работали клерки, она посмотрела по сторонам, но Гарета здесь уже не было. Сунув портфель под мышку, она попрощалась с клерками и вышла на улицу. Там, как всегда, царило оживление.

Из бондарни, стоявшей рядом с другими мастерскими, доносились звяканье и лязг металла. С берега реки, где располагался пивоваренный завод, тянуло запахом какой-то кислятины, но этот запах заглушала ужасная вонь тухлой рыбы.

Ксантия свернула в узкий, мощенный булыжником переулок, который вел к лестнице. По ней можно было спуститься прямо к реке. У лестницы ее ждал Гарет Ллойд, а внизу, на волнах, покачивался ялик. Лодка была новой и крепкой. На рукаве куртки лодочника красовалась медная бляха, свидетельствовавшая о том, что у него имелось разрешение на перевозку пассажиров.

Ксантия сразу же поняла, что Гарет хочет сопровождать ее.

– Уже поздно, – сказал он, – я отослал Бейкли на причал. Он должен выслать грузовую баржу к ставшему на якорь «Попутному ветру» и передать Стреттону, чтобы тот приготовил к завтрашнему дню рапорт о рейсе.

Ксантия была практичным человеком и не стала ссориться с Гаретом – решила, что будет лучше, если она явится в Вестминстер в сопровождении джентльмена. Это наверняка понравится Памеле.

– Вам не стоило утруждать себя, – сказала она, подавая ему руку.

– Какие пустяки… – пробормотал Ллойд, помогая ей спуститься с лестницы.

Они сели в ялик, и лодочник оттолкнулся веслом от берега.

Ксантия сосредоточенно разглядывала берег, стараясь не обращать внимания на сидевшего рядом с ней человека. Ей нравился вид на Лондон, открывшийся с реки. Это был не чопорный и элегантный мир Мейфэра и Белгрейвии, а живой, дышавший полной грудью мир коммерции и торговли, мир пакгаузов и контор, погрузочных кранов и грузовых судов. Тут на волнах покачивались лодки и постоянно между судами и берегом курсировали баржи, перевозившие грузы. Мужчины чувствовали себя в этом мире как рыба в воде, а женщина была здесь, конечно, чужеродным элементом – в этом Ллойд был прав.

Ксантия стремилась стать частью этого мира, но порой ощущала, что не вписывается в него. На территории доков, конечно же, были и другие женщины, но они в отличие от Ксантии не принадлежали к высшему классу общества. Это были хозяйки лавок, прачки, швеи, жены торговцев и вездесущие проститутки, наводнявшие все порты. Ксантия давно уже привыкла к ним. По ее мнению, Гарет был не прав, когда называл ее настоящей леди. Она не чувствовала себя светской дамой.

Добравшись до дома на Ганновер-стрит, Ксантия узнала, что леди Шарп еще не встала. Однако она заранее распорядилась, чтобы Ксантию провели к ней в комнату, и слуга попросил гостью следовать за ним.

Переступив порог просторной спальни, Ксантия увидела, что Памела, закутавшись в шерстяную шаль, лежит на длинном обитом бархатом диване. Рядом, на стуле, сидела ее дочь Луиза. Завитые локоны Луизы утратили свою первоначальную форму, а ее носик припух и покраснел.

– О боже мой, Памела… Луиза… – в растерянности пробормотала Ксантия, снимая перчатки. – Что случилось?

Луиза разрыдалась и, вскочив со стула, выбежала из комнаты. Памела же, криво усмехнувшись, проговорила:

– Не обращайте на нее внимания, моя дорогая. Девочке всего семнадцать. В этом возрасте все кажется трагедией.

Ксантия бросила перчатки на маленький столик у стены и села на стул.

– Но что у вас происходит? – Она взяла леди Шарп за руку. – У вас в доме сегодня все вверх дном. Слуги снуют бесшумно – как тени. А вы до сих пор в халате, хотя близится время ужина! Вы неважно себя чувствуете, я вижу это по вашим глазам.

Памела снова усмехнулась:

– Я действительно чувствую слабость, дорогая. Но это со временем пройдет. Я хочу сообщить вам одну потрясающую новость. Шарп был вне себя, когда узнал об этом.

Ксантия насторожилась:

– Говорите скорее, иначе я сойду с ума от волнения и беспокойства!

Памела положила ладонь себе на живот:

– Дело в том, что я жду ребенка.

Ксантия ахнула:

– Силы небесные! Вы в этом уверены?

Леди Шарп с улыбкой кивнула:

– Да, конечно. Вам не верится? Знаете, я страшно разволновалась и даже испугалась, когда это выяснилось.

Ксантию тоже немного испугала эта новость. Памеле было уже под сорок. За двадцать лет брака она раз шесть была беременна, но сумела выносить и родить лишь двоих детей – девочек. Они были, конечно, очаровательными, но супругам очень не хватало сына.

– А вы ведь рады за меня, правда, Ксантия? Давайте не будем думать ни о чем плохом. Главное, что я получила шанс подарить лорду Шарпу наследника! Я была бы счастлива, если бы родила наконец сына!

Ксантия улыбнулась и, наклонившись, поцеловала Памелу в щеку.

– Я в восторге от этой замечательной новости, – сказала она. – Мне не терпится сообщить ее Кирану. Он тоже будет искренне рад за вас. Но теперь, дорогая моя, вам надо проявлять осторожность. Надеюсь, вы это знаете.

– Конечно, знаю. – Леди Шарп помрачнела. – Сегодня утром здесь уже были акушерки и доктора. И все меня осматривали и ощупывали. В итоге они подтвердили то, о чем я уже догадывалась и на что надеялась, и дали свои рекомендации. В течение следующих шести месяцев я должна относиться к себе как к хрупкому хрустальному сосуду. Мне нельзя даже без посторонней помощи спускаться по лестнице! Но я готова идти на любые ограничения ради того, чтобы в конце концов родить Шарпу сына!

Внезапно перед мысленным взором Ксантии возникло заплаканное лицо дочери Памелы.

– Бедная Луиза! – не сдержавшись, воскликнула она.

На глаза леди Шарп навернулись слезы.

– Да, ей не позавидуешь, – согласилась она. – Луиза только начала выезжать в свет, а тут вдруг моя беременность… Как это не вовремя! Мы потратили целое состояние на ее новый гардероб. Луиза, конечно же, страшно расстроена. А я пробуду дома до конца сентября…

– Но нужно найти какой-то выход из этой ситуации. У Луизы есть отец, и он мог бы вывозить ее в свет.

– Нет, моей дочери нужна компаньонка, которая могла бы повсюду сопровождать ее, – решительно заявила Памела. – Эту роль могла бы, конечно, взять на себя Кристина, сестра Шарпа, но, между нами говоря, я не могу доверить ей свою дочь. Ни для кого не секрет, что она довольно эксцентричная особа. Здесь нужна более сдержанная и рассудительная дама.

– Боюсь, вы правы, – согласилась Ксантия.

Кристина Эмброуз вела себя порой неприлично. Она вешалась на шею Кирану. Он был не прочь закрутить с ней интрижку, но не относился всерьез к этой связи. Ксантия считала, что Кристина и Киран друг друга стоят. Да, леди Эмброуз явно не годилась на роль наставницы юной девушки.

Ксантия глубоко задумалась. И вдруг почувствовала, что пальцы Памелы мертвой хваткой вцепились в ее руку. Взглянув на леди Шарп, она увидела, что та смотрит на нее с мольбой.

– Ксантия, дорогая моя, я могу рассчитывать на вас?

У Ксантии перехватило дыхание.

– Рассчитывать на меня? – пробормотала она. – В каком смысле?

– Вы согласитесь вывозить Луизу в свет до конца этого сезона?

– Вы хотите сказать, что я должна сопровождать ее на балы, приемы, светские рауты? О, Памела, я понимаю ваше состояние, но боюсь, что не смогу выполнить вашу просьбу… Я плохо знаю свет, его законы и правила…

– О, я, конечно же, помогу вам. – Леди Шарп приподнялась. – Перед вами откроются двери лучших домов Лондона. По средам вы будете ездить в «Олмак» на великосветские балы.

Ксантия хмыкнула.

– Не говорите глупости, Памела. Мы не сможем попасть в «Олмак», потому что у нас нет абонемента. И вряд ли нам его предоставят.

Леди Шарп рассмеялась:

– О, Ротуэлла примут в любом собрании, дорогая моя. Его титул распахнет любые двери. А я, в свою очередь, поставлю в известность всех о том, что вы – компаньонка моей дочери. Поверьте мне, я обладаю некоторым влиянием. И потом, вы сами получите удовольствие от выездов в свет! О, дорогая моя, скажите, что вы согласны!

Ксантия колебалась. Она поклялась сделать все возможное, чтобы больше никогда не встретиться с мистером Нэшем. Если же она сейчас согласится выполнить просьбу Памелы, то непременно где-нибудь столкнется с этим человеком.

– Но я – незамужняя девица, – возразила Ксантия. – Вряд ли я смогу быть подходящей компаньонкой для вашей дочери.