Лия Арден
Пятый Дракон
Примерно через десять шагов начался покатый, но крутой спуск в низину. Там рос смешанный лес, но мы находились на возвышении, и деревья не закрывали обзор на раскинувшийся вдалеке город. Каменные дома казались крохотными на таком расстоянии, но даже издалека были заметны отличия от Шилина в архитектуре. Другая форма крыш, у многих домов отсутствовали дворы, а камень стен по цвету был темнее.
Я обернулась на поместье Пятого Дракона, оно стояло на отшибе и минимум в часе езды верхом от города. Вряд ли мы находились в основном дворце короля, тот наверняка был в столице. Дорога от поместья не спускалась прямо, а шла сперва налево, вдоль каменной охранной стены, а дальше петляла, предоставляя безопасный спуск в низину.
Впереди огромный солнечный диск коснулся горизонта. Далёкие леса и равнины окрасились в оранжевый, жёлтый и красный, словно полыхали в пожаре заката. Я знала, что где-то дальше начинается океан, воды которого сверкают золотом, когда солнце опускается в него. Я открыла рот, чтобы спросить об этом Эйдена, но удержала вопрос при себе, не пожелав прерывать умиротворяющую тишину. Здешний вид был не менее восхитительным, чем рассветы в Кхорине.
На мгновения я забыла все свои тревоги и печали, забыла, что стою на чужой земле, пленённая местным королём. Забыла, что он не человек вовсе, а я для него не более чем забавная игрушка, которая по непонятной случайности оказалась интереснее, чем остальные. Всё это ушло, пока я заворожённо следила за солнечным диском, медленно исчезающим за горизонтом.
– Тебе нравится? – поинтересовался Эйден, наблюдая за моей реакцией.
– Да, а тебе?
– И мне. Природа прекрасна, и я не удивлён, что мои братья так восхитились ею. Понимаю, почему восточный захотел обладать светом солнца.
Я не сразу осознала ощущение слабой вибрации под ногами. Она едва заметно отдалась в пятки и мурашками поднялась до колен. Эйден разочарованно вздохнул и обернулся на северо-восток, запрокинув голову к далёким чёрным тучам. Я повторила за ним, и вид молнии привёл меня в чувство. Яркая вспышка разряда мелькнула где-то далеко, но её одной оказалось достаточно. Мы даже не услышали грома, но я ощутила его в воздухе, в тихой дрожи гор. И эта гроза звала меня домой.
Сумерки стремительно окутывали землю, солнце почти скрылось за горизонтом, и вся красота пейзажа таяла на глазах. Магия, как вуаль, спадала, и я вспомнила свой дом, храм, дедушку, Раяна, Джуна, Ришу и остальных. Вспомнила кричащих детей в огне и как Эйден сломал Калиду ногу, просто чтобы поболтать с южным братом. Мой взгляд застыл на Пятом Драконе. Я не хмурилась и не стискивала зубы, лицо оставалось расслабленным, но Эйден что-то увидел в моих глазах, и его доброжелательная улыбка постепенно исчезла.
Я не хотела больше сидеть взаперти, не хотела быть одурманенной и ничего не помнить, не хотела ощущать себя пустой. Из-за отравления я и так утратила слишком много детских воспоминаний, а теперь, напичканная успокоительным, теряла нынешнюю реальность. Дни исчезали, будто их и не было.
– Отведи меня в темницу, – твёрдо приказала я, Эйден нахмурился и недовольно поджал губы.
– Я уже дал тебе дельный совет, Ашарин. Пользуйся благами.
– Мы с тобой не друзья, и я тебе не гостья, хотя ты упорно пытаешься прикинуться, что это именно так. Мне не нужно твоё вино, не нужны красивые платья и столовые приборы. Я здесь не по своей воле, поэтому верни меня в темницу.
Успокоительное снова брало верх, злость тлела, оставляя мне лишь слабое напоминание. Я часто заморгала. Меня закачало при взгляде в низину, высота начала пугать. Я отказалась от протянутой руки Эйдена. Сама восстановила равновесие, демонстративно держась от эвирца на расстоянии.
– Как пожелаешь, сегодня спи в темнице, но я не злодей, и если завтра или через неделю ты передумаешь, то я верну тебя в твою спальню.
Он грубо схватил меня под локоть и настойчиво потащил обратно в дом. Напоследок я посмотрела на тучи, пытаясь вспомнить ощущение дождя или снега, но даже эта внезапная вспышка тоски стала таять.
Эйден повёл меня знакомыми коридорами, встречающиеся охранники не поворачивали головы, стоя на своих постах. Редкие слуги отходили в сторону, заметив своего короля. Никто ничего не говорил, чувствуя недовольную поступь Эйдена, пока он тащил меня за собой.
Я намеренно притормозила в туннелях, приникнув к одному из каменных сводов, чтобы привыкнуть к полумраку и затхлому запаху знакомых пещер. На стенах через равное расстояние располагались горящие факелы, но после вечернего солнца их свет казался тусклым. Эйден дал мне пару мгновений, я перевела дыхание и выпрямилась, показав, что могу идти сама.
Дальше мы двигались чуть медленнее, я отставала буквально на шаг.
– И кто же тебя научил быть такой упрямой? Твой дедушка или Раян? – зачем-то поинтересовался Пятый Дракон.
– Вероятно, оба.
– Гордость, верно? – кисло хмыкнул он. – Ваши нудные учения о том, что необходимо держать лицо. А в итоге что? Помогло оно вам? Судя по рассказам разведчиков, даже четыре моих когда-то сильных брата теперь заискивают перед императором, выполняют волю какого-то смертного, нацепившего одёжки покрасивее и севшего на стул повыше.
Я слушала молча, напрягая всё внимание, потому что Пятый Дракон редко раскрывал свои настоящие мысли.
– Гордость?! – с презрением выплюнул Эйден. – От неё ничего не осталось, как и от их силы и мудрости. Я разочарован в братьях, Ашарин. Во что они превратились?
Он резко обернулся и замер, из-за чего я затормозила, едва не врезавшись в короля.
– Драконы были в начале времён! Вышли из застывшего огня! Взяли себе желанные чистые силы, чтобы потом стать червями перед теми, кому мои братья позволили жить на их земле. Я разочарован, Ашарин! Они предали меня, заточили в ловушку ради защиты смертных, хотя я лишь оберегал свои земли! И в итоге я вижу это… мои ленивые, беспомощные, забывшие истинную сущность братья выполняют приказы человека, который превратится в пыль через пару десятков лет.
Эйден говорил пылко, подойдя ко мне вплотную. В его глазах горела искренность, но я не знала, что ответить. Я не отрицала, что с ним поступили нечестно, сама разочаровывалась всё больше, наблюдая, как уже несколько месяцев провинция Запада остаётся в руках врага, а император не торопится отвоёвывать земли. Но в какой части своей пустой души мне отыскать сочувствие к Эйдену, когда из-за него я осталась абсолютно одна?
Вместо ответа я отвела взгляд, Пятый Дракон протяжно выдохнул и отступил на шаг. Он успокоился, провёл ладонью по светлым волосам и предложил продолжить путь.
– Я не знаю, как сложится наша судьба дальше, Ашарин, но не верь моим братьям.
– Я верю Раяну, – хрипло отозвалась я.
– Ты имеешь в виду хранителя, а я своего брата – дракона, чью душу он носит. Не доверяй никому из них.
Мне были неясны мотивы Эйдена. Бесполезно предупреждать о чём-либо, ведь он намерен держать меня у себя под рукой до конца моих дней. Наши жизни не имеют никакого смысла для могущественных драконов. Я умру. Раян, Калид и Эйден тоже рано или поздно умрут. Драконы же найдут себе новые тела, и их противостояние продолжится, пока кто-то из них не одержит верх.
Я не предполагала, что Эйден начнёт кормить меня успокоительными отварами, превращая в послушную куклу, но и Пятый Дракон ошибся, позволив мне выйти на свежий воздух. Улучив момент, я изо всех оставшихся сил толкнула его в спину к стене. Не ожидав, Эйден потерял равновесие. Его плечо смягчило встречу с камнем, но голова ударилась об острые выступы. Светлые волосы окрасились в красный, взгляд Эйдена метнулся ко мне, но остекленел, его повело, и Пятый Дракон неловко осел. Мне с ним не справиться, поэтому я не стала терять времени на драку и бросилась в глубь туннелей. На одном из поворотов я сама ударилась о стену, не различив препятствия в слабом освещении, встряхнула головой, пытаясь выкинуть из воспоминаний ошарашенное выражение лица Эйдена, будто моё нападение ранило его ничуть не меньше, чем предательство родных братьев.
Я вложила все силы в этот побег и, несмотря на провалы в памяти в последние месяцы, кое-как вспомнила путь, который меня заставил выучить Калид. Я неудачно падала на скользких камнях, но моментально вставала, не давая себе времени обернуться. Я напряжённо прислушивалась к звукам позади, но либо Эйден остался слишком далеко, либо он и вовсе не бросился в погоню. Мысль, что он мог потерять сознание после удара о камень, вселяла надежду, но отдавалась неприятным беспокойством. Я терялась в двух разных эмоциях не хуже, чем в окружающем сгущающемся мраке.
Сперва я была уверена в правильности выбранных поворотов на развилках, узнала несколько пещер и узкие проходы. Подол платья разорвался, зацепившись за острый камень, я снова упала, ободрав руки о твёрдую почву. Гребень выпал из волос, позволив прядям свободно распасться по спине и плечам. В одном из параллельно идущих туннелей раздался шум, и я вскочила. Было невозможно разобрать слова, но я отчётливо слышала гул голосов.
Мысль о том, чтобы вновь оказаться в руках Пятого Дракона и провести всю жизнь под действием лекарств, ужаснула, и я бездумно бросилась в противоположный проход. Сердце колотилось как бешеное, руки потели, и меня начало знобить от паники, но более я не следила, куда сворачивала, подгоняемая желанием убраться от эвирцев подальше. Моя затея изначально была глупой, порывистой, как и все остальные попытки напасть. С Наён и Калидом у меня ещё был шанс выбраться, но сейчас я понимала, что даже если отыщу выход к храму, там меня наверняка встретят солдаты Ноэля. Мне не уйти за пределы Шилина. И даже если удача будет на моей стороне и я скроюсь от каждого патруля, это не значит, что случайно не попаду под огонь взрывчатки. Я помнила бахвальство Эйдена тем, как он подорвал солдат императора, когда они пытались вернуть Шилин. Кто знает, есть ли новые ловушки.
Голоса остались позади, я хрипло дышала, заглатывая спёртый воздух мелкими порциями. По вискам тёк пот, а от внезапной слабости закружилась голова. Я уже плелась, а не бежала, приваливаясь то к одной, то к другой каменной стене. Некоторые из них были сухими, другие – покрытыми влагой. Я забрела в огромную пещеру и вновь упала, попытка стремительно подняться, как раньше, провалилась. Из-за пятен перед глазами я ничего не могла разобрать, а земля под трясущимися руками раскачивалась. Устав бороться, я расслабилась, перекатилась на спину и осталась лежать. Я была не в состоянии бежать, да и не знала куда, давно потеряв путь.
Тревога ушла, оставив меня с пустотой и смирением. Я бездумно разглядывала высокий потолок пещеры с разломами в скалах, через которые лился лунный свет. Одна из трещин имела странный полукруглый изгиб, будто полумесяц. Пролом был широким, но располагался слишком высоко, мне туда не забраться. Вероятно, сегодня полнолуние. После мрака туннелей света удивительно много. По одной из стен текли тонкие ручейки, а воздух пропитался влагой. Немалое пространство покрывал мох, который полумрак окрасил в синие тона, хотя при свете дня он точно ярко-зелёный. Я с тоской вспомнила Калида и его способности. Пятна перед глазами пропали, а дыхание восстановилось. Я медленно поднялась на колени, а потом и на ноги, бегло осмотрела местами рваное и грязное платье. Из-за падений часть волос тоже была во влажной земле. Привлечённая звуками стекающей воды, я внимательнее обвела взглядом пространство и оцепенела от увиденной картины.
Глава 3
Пытаясь осознать найденное, я забыла, что нужно моргать. Глаза оставались невольно распахнутыми, а когда пришло понимание, я отступила на пару шагов, ужаснувшись. Эйден говорил, что из-за проклятия он уменьшился, но если то, что я видела, – это не полноценный размер, то не могла вообразить истинного облика дракона.
Огромное окаменелое тело занимало минимум одну четвёртую пещеры. На картинах, ширмах и в архитектуре драконов изображали с лапами и рогами, но у Пятого Дракона, ставшего Имуги, их не было. Он действительно напоминал огромного змея, разве что массивная морда сочетала черты как дракона, так и ядовитой рептилии. Глаза располагались спереди, и надбровные дуги напоминали дракона, делая образ чуть менее устрашающим, но одновременно с этим у него имелся капюшон, который моментально выдавал в нём змея.
Справа и слева от Пятого Дракона по стенам сочилась вода, стекала по камням, собираясь в кристально чистые родники. Я обхватила себя руками, вспомнив детали историй про Имуги.
Говорили, что они существовали на заре времён, когда драконов было много. Изначально огромные змеи жили в реках и озёрах, покровительствуя пресной воде, и, по легендам, там, где обитал Имуги, родники никогда не пересыхали.
К моему появлению на свет уже сотни, если не тысячу лет никто не видел этих мифических существ, поэтому их нарекли вымершими. Да, ходили слухи о Пятом Драконе, ставшем Имуги, однако они были отрывочными и без доказательств. Упоминалось, что хранители, получив души драконов, отрицали правдивость этой истории, поэтому предания о Чёрном Драконе остались байками и россказнями.
Я подошла ближе к окаменевшему змею, заворожённо разглядывая сочетание жуткого образа и абсолютно неагрессивного выражения морды. Массивное тело лежало беспорядочными изгибами, и только одно кольцо свернулось вокруг крупных камней.
Его обездвиженный вид не доставлял мне ни удовольствия, ни радости. Я испытывала лишь жалость к Пятому Дракону, вспомнив, что ему не удалось уснуть сразу. Он медленно каменел, не в силах двинуться. Не утерпев, кончиками пальцев я провела по его опущенной морде, но моментально отдёрнула руку, испугавшись своего порыва. Я опустила взгляд к камням, лежащим в кольце змеиного тела, обратила внимание на их почти идентичный вид и размер, овальная форма казалась знакомой.
Судорожный вздох ужаса вырвался из груди, и его эхо распространилось по пещере. Непростительно медленно я осознала, что смотрела на четыре окаменелых яйца, а змей в защитном жесте свернулся вокруг них, но всё равно не смог уберечь.
«Они умирали медленно. Мучились благодаря вам. Каждая секунда была похожа на минуту, а минута растягивалась на часы. Я был рядом и не мог пошевелиться, чтобы помочь, потому что вы меня обездвижили, но не усыпили. И мне пришлось наблюдать, слушать, чувствовать их непонимание и боль, их агонию».
Я мотнула головой и зажала ладонями уши, пытаясь избавиться от отзвука слов Эйдена, сказанных южному брату. Тот был встревожен или даже напуган услышанным. Мой взгляд заметался между яйцами и Имуги, догадки оглушили, а спазм сдавил горло.
Я обошла яйца несколько раз, рассматривая со всех сторон и пытаясь убедить себя в ошибке, но ничего не выходило. Даже мысли о том, что внутри их были змеи, не убеждали в правильности увиденной картины. Яйца слишком большие, чтобы принадлежать обычным рептилиям.
Рассказывали, что Имуги до вознесения не обладали развитым, как драконы, умом, но если это потомство Пятого Дракона, то его детёныши могли быть не менее разумными, чем он. Меня замутило. Сердце лихорадочно забилось в груди, а остаточное действие успокоительного сошло на нет, оставив меня наедине со страхом, тревогой и подкатывающей паникой. Слова Эйдена, что его дети умирали в мучениях, вертелись в голове. Я никак не могла поверить, что Драконы Юга и Запада пошли на такую жестокость.
Сколько они бились в агонии? Часы? Дни? Недели?
Со свистом я втянула влажный воздух и во всей полноте ощутила холод пещеры. Учащённое сердцебиение не грело, а лишь усиливало мою нервозность. Встав вплотную к окаменевшему телу, я протянула руку к яйцам и убедилась, что это не странный цвет скорлупы и они действительно окаменелые.
– Не смей!!!
В испуге я отдёрнула пальцы. Разъярённый крик Эйдена низкой вибрацией прокатился по пещере, раздавшись эхом. Я едва успела обернуться, как он стремительно преодолел расстояние между нами. Пятый Дракон грубо схватил меня за платье на груди и рывком оттащил в сторону. Я захрипела и вцепилась в его руку, ворот до боли сдавил горло, не позволяя вдохнуть. Эйдена трясло от ярости, он видел, что мне больно, но в приступе гнева сильнее сжал в кулаке ткань. Я была уверена, что в этот раз он точно меня убьёт.
– Не смей к ним прикасаться! – с незнакомой ранее злобой прошипел он.
Перед глазами замелькали разноцветные пятна, за гулом крови в ушах я с трудом разобрала приказ, но не могла ничего ответить. Сознание уплывало, голова откинулась назад, и я безвольно опустила руки, перестав сопротивляться. Неожиданно Эйден отпустил, я упала на колени и зашлась в кашле. Король остался стоять надо мной, сжимая и разжимая кулаки. Он явно боролся с желанием немедленно сломать мне шею. Ему потребовались долгие секунды и, похоже, вся сила воли, чтобы побороть возникший порыв и отступить.
Эвирец молча дождался, пока мой приступ кашля закончится, а когда я тяжело села на ближайший камень, он окинул меня ненавидящим взглядом. Несмотря на то что Эйден меня чуть не убил, я не могла избавиться от чувства жалости к нему. Если ранее его злоба и методы мести братьям казались слишком радикальными, то теперь всё встало на свои места.
– Это… яйца? – хрипло выдавила я, горло саднило.
Холод в глазах Пятого Дракона обжигал, казалось, что я слышала, как скрипели его зубы. Суженные зрачки эвирца выдавали ярость, которую ему не удалось потушить.
– Как ты нашла это место? – после продолжительной паузы сухо спросил Эйден.
– Не знаю. Я убегала, наобум выбирала… повороты на развилках.
Пятый Дракон напряжённо, сквозь зубы выпустил набранный воздух. Его плечи слегка расслабились.
– Нравится зрелище? – едко поинтересовался он, кивнув на своё окаменелое тело. – Довольна тем, что они со мной сделали?
Нет, я не была довольна, хотя от меня Эйден не заслужил ни жалости, ни сочувствия. Я упрямо промолчала.
– Верно, это яйца, – всё-таки ответил Эйден.
– Они… твои?
– Мои.
– Но как… ты же…
– Самец? – с кислой усмешкой помог тот. Я согласно кивнула, и эвирец продолжил: – Значит, ты должна догадаться, что у меня была пара. Настоящая Имуги и, вероятно, последняя из существовавших.
Эйден выдавил презрительный смешок, заметив мою растерянность.
– Только не говори, что и о них ты ничего не знаешь, – язвительно поддел он.
Я напрягла память: если Имуги проживал тысячу лет, то у него появлялась возможность вознестись и стать драконом. Однако после катаклизмов и охватившего землю жидкого огня они практически вымерли, как и остальные существа, о которых рассказывалось в преданиях первых хранителей. Тогда драконы охотно делились с людьми историями о том, каким мир был раньше.
Спрятавшись в водах, несколько десятков Имуги пережили жидкий огонь, но с появлением людей оказалось, что на них влияет магия слов. В легендах говорилось, что если человек увидел Имуги в момент вознесения и назвал его драконом, то тот им и становился, если же человек восклицал «змей», то на Имуги падало проклятие, которое лишало его возможности превратиться в дракона.
– Знаю, но думала, что это, опять же, не более чем миф. Их давно никто не видел, а большинство учёных уже и вовсе сомневаются, что они когда-то существовали, – не реагируя на его издевательский тон, ответила я и потёрла саднящую шею.
– Ваши сказки местами смешны и лживы. Ранее жило много змееподобных созданий, но после катастрофы их осталось мало, и они продолжили вымирать. Стоило мне поселиться на западной стороне от горного хребта, как, страшась остальных драконов, они перебрались ко мне в поисках покровительства и защиты. Некоторые сознанием не ушли дальше самых примитивных рептилий, другие обладали чуть большим интеллектом. Имуги были из последних. Разумные, но недостаточно, чтобы тягаться с драконами. Им не хватало ни мудрости, ни сил. Поэтому они прятались в реках и водоёмах. К моему рождению их осталось не более пары десятков.
– Ты встретил пару, когда был драконом?
– Нет. Драконов они боялись. Сперва люди пооткрывали свои грязные рты, и я стал Имуги, – раздражённо бросил Эйден. – Ты знаешь про вознесение и то, что Имуги мог стать драконом?
Я кивнула, и напряжённо сведённые брови Эйдена немного расслабились.
– Со мной же произошло с точностью до наоборот, когда сотни голосов заклеймили меня змеем. Мой разум остался прежним, но меня лишили сил и могущества. Я пришёл в такой гнев, что убивал людей десятками, и те в страхе бежали. Даже братья оставили меня в покое, то ли шокированные, то ли сбитые с толку моим низвержением. Спустя годы я смирился со своим новым обликом, решил позабыть о людях и, уже будучи змеем, встретил самку. Иронично, что из великих драконов выжили лишь самцы. В мире не осталось для нас пар. Однако среди Имуги были разные особи, поэтому, став одним из них, я получил возможность продолжить свой род.
– Твоя пара… где она?
Стоило вопросу сорваться с языка, как я моментально пожалела. По одному потемневшему от гнева лицу Эйдена стало ясно, что лучше было промолчать. Я обхватила себя руками, чувствуя непрекращающуюся дрожь. Хоть и наступила весна, но платье не спасало от ночной прохлады пещер, а история Пятого Дракона всё больше ужасала списком произошедших бед.
– Мертва. Так же, как и остальные Имуги, – сухо пояснил Эйден, и всё же я сжалась, не уверенная, не перейдёт ли он на крик в любое мгновение. – Став Имуги, я затаился на десятилетие, и люди вернулись на мои земли уже с определённой целью.
– Убить тебя?
Эйден фыркнул и одарил меня натянутой жалостливой улыбкой.
– Ведомые жадностью, они пришли за наживой. Всё дело в драгоценных камнях.
– Драгоценных камнях?
– Именно. В теле драконов образуется ёиджу[1] – магическая бусина. Вероятно, Имуги правда были способны вознестись и стать драконами, так как у них имелась схожая драгоценность. Но даже мне это неизвестно точно, ни один из охраняемых мной Имуги не сумел прожить нужные тысячу лет для вознесения. Люди истребили их ради сокровищ, сформировавшихся у них в животах.
Я тяжело сглотнула, переведя взгляд на окаменевшего Пятого Дракона. Действительно существовала легенда о ремесленнике. Тот нашёл мёртвого Имуги с разрезанным животом, из которого выпали нефритовые камни и светящиеся жемчужины. Всю жизнь я считала эту историю мифом, но теперь разговаривала с душой Чёрного Дракона, в то время как его тело огромного змея находилось у меня прямо перед глазами.
– Пока я скрывался, пытаясь свыкнуться с новым обличием, люди потрошили живущих на моих землях змей, всех без разбору, желая найти как можно больше драгоценностей. То же самое произошло и с моей парой. Люди напали на неё после того, как она отложила яйца. Она была в разы меньше меня и беспомощна против принесённого людьми огня. Я успел защитить лишь яйца.
– Ты… любил её? – Я не была уверена, что это слово применимо к рептилиям, но не знала, какое ещё подобрать.
– Нет, – просто ответил Эйден. – Но с ней я не был одинок. Если ты думаешь, что это худшая часть моей истории, Ашарин, то ты не права. Хоть меня и унизили смертные, отняв мою сущность, хоть они и убили мою пару, но поистине самое ужасное сотворили мои братья.
– Они окаменели вместе с тобой? – Я едва успела взглянуть в сторону яиц, как Эйден оказался передо мной.
Остановился в шаге и опустился на корточки. Сидя на камне, я оказалась выше, но в серо-зелёных глазах плескалась леденящая ярость, заставившая меня замереть.
– Яйца были слишком уязвимы, чтобы я мог их оставить. Но братья знали, что, как только они вылупятся, я приду за людьми. – В тихом голосе звучал гнев. Эйден не отводил от меня немигающего взгляда. – И они были правы. Я намеревался разорвать на части каждого смертного. Раньше я оборонялся, защищал свои территории, но после истребления всех Имуги я не собирался более давать людям ни малейшего шанса. Мои братья явились, когда я всё ещё защищал потомство и не был способен на достойный отпор. Им оставались буквально считаные дни! Мои дети, Ашарин!
Речь ускорилась, дойдя до пика в разъярённом и отрывистом крике. Я дёрнулась от его внезапности. Разгневанный Эйден резким движением поднялся на ноги.
– Им даже не понадобилось приходить вчетвером. Явились братья Запада и Юга. Пока твой дракон угрожал мне безопасностью моих детей, южный брат обездвижил меня. Они говорили, что я и мои дети уснут, что мы останемся окаменелыми на какое-то время, пока братья не решат, как предотвратить месть и успокоить меня. Они думали, что усыпили меня, но я продолжал всё чувствовать и слышать. Они думали, что усыпили моих детей, Ашарин, – Эйден протянул моё имя с болезненным стоном, пытаясь убедить в искренности своих слов.
С мучительной гримасой он запустил руки в волосы и сдавил их, словно был готов вырвать часть, но, совладав с собой, отпустил светлые пряди.
– Они ошиблись. И если я постепенно каменел, просто страдая от обездвиженности, то мои дети умирали, запертые в ловушке. Мои братья… весь процесс пошёл неправильно. Яйца не окаменели целиком, лишь их скорлупа. И когда пришло время вылупляться, они не смогли её разбить. Они умирали внутри, Ашарин. Медленно! А я слушал… слушал, но был не в силах пошевелиться, чтобы спасти своё потомство, Ашарин! – рявкнул он, а ярость почти моментально сменилась на ужас.
Я слышала слёзы в его надтреснутом голосе, и меня забила мелкая дрожь от мысли о подобной смерти. Пару вдохов Эйден сделал отрывисто, как захлёбывающийся. Его грудь лихорадочно поднималась и опускалась, но затем он вернул самообладание, лицо приобрело непроницаемое выражение. Эйден торопливо моргнул, и все непролитые слёзы горя высохли.
Теперь я отчётливо поняла, почему он желал для своих братьев бесконечной жизни, надеясь, что сможет как можно дольше причинять им страдания. Поняла, почему он мучил меня, радуясь, что Раяну от этого плохо. Я поняла, и мне стало страшно. Слёзы несдержанно потекли по щекам, меня продолжало мелко знобить.
– Значит, твоё тело всё ещё живо, а они… они все…
– Да, один из них умер быстро. Он почти и не шевелился. Трое мучились несколько дней и скончались от голода или нехватки воздуха, – лишённым эмоций голосом поделился Эйден.
Всю свою жизнь я поклонялась драконам, веря в незыблемость их благородства, щедрости и доброты. Один из них сидел в моём дедушке, а теперь и в Раяне.
Что же я должна думать?
Вопрос, на который у меня не было ответа, расшатал и без того нестабильное состояние. Я запуталась в собственных мыслях, не зная, должна ли принять чью-то сторону, если они все ужасны. Я цеплялась за воспоминания о самом Раяне и Калиде, уверяя себя, что они ни при чём, они ничего не знают.
– Твои братья ни разу не приходили тебя проверить? – чуть успокоившись, спросила я.
– Если и приходили, то слишком поздно. Тогда я уже спал.
Эйден подошёл, схватил меня под локоть и заставил встать. Вблизи я увидела засохшую кровь в его волосах.
– Наши игры закончились, Ашарин. Я хочу, чтобы ты забыла увиденное, однако приказов ты не слушаешься. Поэтому мне придётся заставить тебя забыть, особенно дорогу сюда.
Эйден умён или я чересчур предсказуема, потому что едва успела подумать о возможности запомнить дорогу по пути обратно. Не знаю, ради чего. Я бы не хотела увидеть мёртвых детей Пятого Дракона вновь. При всей моей ненависти к Эйдену и его поступкам произошедшее с его малышами ужаснуло бы любого.
Пятый Дракон до крови укусил себя за ладонь. Он поморщился и зашипел от боли, а после без предупреждения приложил свою руку к моим глазам, крепко прижал меня спиной к своей груди и надавил на лицо. Слюна вперемешку с кровью Пятого Дракона попала мне прямо в глаза прежде, чем я успела их закрыть. Нужная мысль не успела сформироваться в голове, а все последующие предположения были стёрты волной боли. Кожу начало щипать, я завопила, ощутив нарастающее жжение и нестерпимый жар. Я брыкалась, пытаясь вырваться из хватки Эйдена. Никогда ранее я не испытывала подобной боли, казалось, что кто-то сунул мне факел прямо в глаза. Они то ли слезились, то ли кровоточили, чувствительная кожа горела, а мои продолжительные крики перешли в вопли и оборвались хриплым стоном, когда я сорвала горло. Каждая секунда стала в несколько раз длиннее. Эйден дождался, когда остатки сил покинули меня, и отпустил. Рухнув на колени, я продолжила трястись от неконтролируемых судорог и принялась стирать яд с лица руками, а затем – широким рукавом, но любое прикосновение отдавалось новой болью. Всё слилось в размытые мутные пятна, а после зрение просто исчезло. Я заморгала. Или мне казалось, что моргала, потому что было невозможно разобрать, открыты глаза или закрыты.
Я ощупала кожу на лице, та была горячей, местами влажной, но без волдырей или ожогов. Болезненные ощущения сошли до саднящего зуда, однако сами глаза продолжали гореть из-за попавшего яда, словно в них засыпали молотый красный перец. Слёзы бесконтрольно текли ручьями, но и это не помогало их промыть. С губ сорвался стон, я прекратила попытки соскрести яд, исцарапав собственную кожу. Лицо опухло, и я прикрыла веки, сдавшись. Осталась сидеть на холодных камнях, переживая остаточные волны боли.
– Тебе не нравилось быть гостьей. Ты хотела быть пленницей, Ашарин, – хладнокровно напомнил Эйден. – И ты ею будешь, раз таково твоё желание.
