Великие русские полководцы
Алексей Шеин
1662—1700
Шеин Алексей Семенович – русский военачальник и полководец, первый русский генералиссимус (1696). Воевода в Крымских походах (1687, 1689). Участник Азовского похода (1695). Командовал сухопутными войсками в Азовском походе 1696 г. Подавил восстание стрельцов в 1698 г.
Происходил из одного из древнейших московских боярских родов, ведущего начало от Михаила Прушинина (или Прушанича), выехавшего в XIII в. из Пруссии в Новгород. У Василия Михайловича Морозова по прозвищу Шея (потомок Прушанича в седьмом колене) было два сына, старший из которых и стал боярином Дмитрием Васильевичем Шеиным.
В конце XVI в. от погромов Ивана Грозного уцелело весьма немного известных фамилий древних боярских родов. Среди них были Шереметевы, Морозовы и Шеины.
В 1695 г. Шеин во главе русского войска был послан к Азову. В составе этого войска находились два «потешных» полка – Семеновский и Преображенский. Сам царь Петр состоял при Шеине в звании капитана Преображенского полка. Шеин в этом походе сумел осадить и взять две каланчи, находившиеся вне города. Сам же город, охранявшийся сильным гарнизоном и получавший съестные и военные припасы с моря, отразил все нападения. Петр, убедившись в том, что без флота овладеть Азовом невозможно, отступил, но с тем, чтобы уже в следующем году осадить город с суши и с моря.
В 1696 г. Шеин был назначен генералиссимусом сухопутных войск и снова подступил к Азову, обложил его с суши. Сам же Петр блокировал город с моря на кораблях, построенных в Воронеже. Спустя два месяца Азов сдался, несмотря на то что крымский султан Нурадин пять раз пытался нападать с сильным войском на русскую армию Шеина. Все его нападения были отражены, и султан с большими потерями вынужден был отступить.
В 1698 г. Шеин был направлен во главе Семеновского и Преображенского полков против четырех мятежных стрелецких полков, которые воспользовались отсутствием Петра и возбужденные царевной Софьей, учинили бунт. Они захватили пушки и из Торопца двинулись к Москве. 18 июня Шеин встретил бунтовщиков в 46 верстах от Москвы, недалеко от Воскресенского монастыря на берегах Истры. Сначала он пытался образумить непокорных, но потом вступил с ними в сражение и разбил наголову.
Умер внезапно в возрасте 38 лет.
Степан Апраксин
30.7.1702—6.8.1758
Апраксин Степан Федорович – военачальник, генерал-фельдмаршал (1756). Лишившись в младенчестве отца, воспитывался у своего родственника графа Петра Матвеевича Апраксина.
В детстве был записан рядовым в лейб-гвардии Преображенский полк. В царствование Петра II состоял в чине капитана, а при императрице Анне Иоанновне, в 1734 г., произведен в секунд-майоры с переводом в лейб-гвардии Семеновский полк. Участвовал в 1737—1739 гг. в военных действиях против Турции. За отличие при штурме Очакова (июль 1737) получил чин премьер-майора и поместья, в 1739 г. генерал-майора. В том же году награжден орденом Святого Александра Невского. В 1742 г. посол в Персии, а с 1743 г. генерал-кригскомиссар и вице-президент Военной коллегии. В июле 1743 г. пожалован в подполковники лейб-гвардии Семеновского полка и генерал-лейтенанты армии, с 1746 – в генерал-аншефы; награжден орденом Святого Андрея Первозванного (1751). 5 сентября 1756 г. произведен в генерал-фельдмаршалы.
Своим возвышением Апраксин был обязан, в значительной мере, дружественным связям с А. П. Бестужевым-Рюминым, Г. Разумовским и графом Шуваловым. Апраксин пользовался и особенным расположением императрицы Елизаветы Петровны. Иные отзывы современников неблагоприятны для Апраксина: его упрекали в изнеженности, вялости и даже трусости. Биография С. Апраксина представляет собой пример успешной военной карьеры российского дворянина, однако лишь до того момента, когда ему пришлось столкнуться с хитросплетениями политики и испытать тяжелый поворот судьбы.
Апраксин Степан Федорович – сын стольника. По обычаю того времени, он еще в детстве был записан в службу солдатом в Преображенский полк и в царствование Петра II был уже капитаном. Потом перешел в Семеновский полк и получил от императрицы Анны чин секунд-майора, участвовал в походе под начальством фельдмаршала Миниха при взятии Очакова в 1737 г., за что награжден чином премьер-майора и деревнями. Затем в 1739 г. был произведен в генерал-майоры и 10 сентября, когда привез в Петербург известие о взятии Хотина, был пожалован орденом Святого Александра Невского. В 1741 г. Степан Федорович встречал на границе посольство Тахмас-Куды-хана, состоявшее из 2200 с лишним человек. Вслед за выездом (в 1742) посольства Персидского, Степан Федорович был отправлен послом в Персию; потом был генерал-кригскомиссаром, вице-президентом Военной коллегии. В 1746 г. получил чин генерал-аншефа и стал подполковником Семеновского полка. В 1751 г. Апраксин был награжден орденом Святого Андрея Первозванного.
Нараставшие с начала 50-х годов противоречия в международной политике перессорили между собой ведущие европейские страны. В августе 1756 г. нападением прусской армии Фридриха II на Саксонию началась Семилетняя война, в которой Россия союзничала с Австрией, Францией, Саксонией, Италией и Швецией в борьбе против Пруссии, Англии и Португалии. Апраксин, произведенный 6 сентября 1756 г. в генерал-фельдмаршалы, был назначен главнокомандующим русской армией. Это назначение вызвало среди общественности неоднозначную оценку, некоторые объясняли очередной взлет военной карьеры Степана Федоровича не его боевыми заслугами, а дружбой с канцлером Бестужевым, графом Разумовским и братьями Шуваловыми.
Что касается самого Апраксина, то назначение на пост главнокомандующего он воспринял без особой радости, повинуясь воле высочайшего двора. При этом он рассчитывал на помощь и разумные советы своих влиятельных друзей. Первый из них – Бестужев, полагая, что вражда с Пруссией носит временный характер, с самого начала предостерегал Апраксина от излишнего рвения в боевых делах. По предложению канцлера императрица доверила руководить главнокомандующим и русскими войсками специально созданному военно-политическому совету – «Высшей военной конференции», состоявшей из Бестужева, братьев Шуваловых, фельдмаршала Бутурлина, князей Трубецкого и Воронцова. Войска стягивались к Риге, куда генерал-фельдмаршал двинулся огромным обозом, ему вдогонку императрица послала подарки – соболий мех, чтобы от холода в шатре укрываться, и столовый серебряный сервиз в 80 пудов весом: Апраксин любил пышно поесть и щедро угостить. Не забыл он заказать себе и дюжину новых кафтанов. Остряки говорили, что фельдмаршал намеревался открыть кампанию не против пруссаков, а против рижских дам.
Положение армии в это время было довольно сложным: существовали серьезные недостатки в комплектовании ее людьми и лошадьми, формировании новых частей, обеспечении продовольствием и фуражом. Апраксин лично жаловался императрице на плохое состояние армии. Вести кампанию Апраксин должен был, подчиняясь инструкциям Конференции при высочайшем дворе, руководствовавшейся соображениями высшей политики и не знавшей действительного положения дел на театре войны.
Прибыв в Ригу, Апраксин начал сосредоточивать у Немана русскую армию и сразу столкнулся со многими проблемами. Некомплект в полках был велик, достигая двадцати процентов, конский состав находился в плохом состоянии, отпуск денег на нужды войск недостаточен. Кроме того, все решения главнокомандующего требовали одобрения заседавшей в Петербурге Конференции, она же взяла на себя и разработку плана кампании. Ее указания на этот счет были весьма подробными (содержали 47 пунктов), но в конечном счете сводились к рекомендации «все равно прямо на Пруссию или влево через Польшу и Силезию маршировать». Штаба при главнокомандующем не предусматривалась, и Апраксину приходилось управлять армией через постоянно собираемый военный совет.
До начала кампании Апраксин немало сделал для укомплектования армии и улучшения ее снабжения, но из-за слабой помощи Петербурга многие вопросы военного управления и тыла так и не были решены. Летом 1857 г. русские войска (55 тысяч человек, 79 орудий) наконец двинулись в Восточную Пруссию и заняли ряд городов – Мемель (Клайпеду), Тильзит, Гумбиннен, Инстербург. Тем временем Конференция продолжала слать Апраксину противоречивые указания, согласно которым ему следовало в одно и то же время и наступать, и стоять на месте, и идти вперед, и не отдаляться от границы. В окружении главнокомандующего шутили, что ему было строго определено только одно: обо всем рапортовать Конференции и ждать от нее дальнейших указаний.
В июне 1757 г. русская армия начала наступление против прусских войск. Главные силы прусской армии в это время были заняты борьбой с французскими войсками, и на отражение наступления Апраксина Фридрих II направил корпус фельдмаршала Левальда. Когда русская армия двинулась от Инстербурга на Кенигсберг, прусский корпус, заняв позицию у Велуа, перекрыл ей дорогу. Решив обойти эту позицию, Апраксин переправил свои войска на левый берег реки Прегель и расположил их на отдых вблизи деревни Грос-Егерсдорф. Не предполагая вступать в сражение, Апраксин с утра 19 августа отдал приказ о продолжении походного движения, но едва начался марш, как русская армия была атакована противником. Неожиданные наступательные действия пруссаков поставили русских в сражении у Грос-Егерсдорфа в трудное положение. В первые минуты Нарвский и 2-й гренадерский полки потеряли от огня противника до половины своего состава. Русский главнокомандующий, проявив хладнокровие, принял меры по развертыванию войск в боевой порядок. В центре завязались упорные штыковые схватки, в то время как правый фланг русской армии оказался открытым. В этот критический момент командир пехотной бригады генерал П. Румянцев, пройдя через заболоченный лес, нанес сильный и неожиданный удар во фланг прусской пехоты. Эта успешная атака изменила ситуацию. Выровняв линию войск, Апраксин довел сражение до победы. Потеряв до 5 тысяч человек и 29 орудий, прусский корпус в беспорядке отступил.
Преследовать противника Апраксин направил авангард генерала Сибильского, но тот действовал вяло и не смог помешать Левальду уйти на правый берег Прегеля. Во время сражения около Апраксина было убито и ранено несколько человек, что не повлияло на его желание оставаться на виду войск. Как и пруссаки, русские потеряли до 5 тысяч человек, из строя выбыла треть генералов и бригадиров.
После бегства прусского корпуса Велуа был очищен от противника, что открыло русской армии путь на Кенигсберг, но Апраксин оставался на месте. 27 августа на военном совете было решено из-за недостатка провианта и развившихся в армии болезней отойти к Тильзиту. В дальнейшем, несмотря на требования Елизаветы вести активные боевые действия, главнокомандующий отвел войска за пределы Восточной Пруссии, вернувшись на свою территорию. К 25 августа русская армия продвинулась до Алленбурга, но затем на военном совете было решено ввиду больших потерь и истощения продовольствия отступить в пределы России. Сам Апраксин так объяснял главный мотив своего решения: «воинское искусство не в том одном состоит, чтобы баталию дать и, выиграв, далее за неприятелем гнаться, но наставливает о следствиях часто переменяющихся обстоятельств более рассуждать, всякую предвидимую гибель благовременно отвращать и о целости войска неусыпное попечение иметь». На настойчивые требования из Санкт-Петербурга снова перейти в наступление Апраксин отвечал, что «как против натуры ничего сделать не можно, так и армии, которая толикою гибелью угрожаема, в здешней земле зимовать не место».
27 августа Апраксин переправился обратно за Прегель с такою поспешностью, что можно было подумать, что русские потерпели поражение. Одни объясняют это действие недостатком продовольствия, иные говорят, что будто бы канцлер граф Бестужев-Рюмин, в угоду великому князю Петру Федоровичу, тяготевшему к Фридриху Великому, приказал Апраксину отступить. Но, по словам составителя словаря достопамятных людей русской земли, «повествование Бишинга в этом случае основательнее: Бестужев, ненавидимый великим князем Петром Федоровичем; решился возвести на престол сына его, цесаревича Павла Петровича, под опекунством Екатерины. Тяжкая болезнь императрицы Елисаветы представила ему случай исполнить отважное намерение; полагая, что Елисавета находится на смертном одре, он отозвал своего друга, фельдмаршала Апраксина, к пределам России, чтобы иметь в своем распоряжении его армию.
В начале ноября войска были уже расположены на зимние квартиры в Курляндии и Литве. Между тем, ввиду толков, что отступление Апраксина произошло по наущению Бестужева-Рюмина, в ожидании скорой смерти императрицы, Апраксин постановлением Конференции 7.10.1757 г. был отставлен от должности главнокомандующего и вызван в Санкт-Петербург. В начале ноября он прибыл в Нарву, где его задержали, отобрав письма к нему великой княгини Екатерины Алексеевны. 14 декабря он послал письмо императрице с оправданием своих действий. Посланному в начале января в Нарву Шувалову Апраксин подтвердил, что он никаких обещаний канцлеру не давал и никаких внушений в пользу прусского короля от него не получал.
Императрица, исцелившись от болезни, удалила канцлера в деревню, где он оставался и в царствование Петра III. Исполнитель воли первого министра, лишившийся плодов своей победы, был также потребован к ответу и заключен в небольшом дворце близ Санкт-Петербурга у места, называемого Три-Руки; около трех лет томился он под судом и скончался внезапно 26 августа 1760 г. О его смерти сохранилось предание, будто императрица, недовольная медленным производством следствия, спросила: отчего так долго продолжается это дело? Ей отвечали, что фельдмаршал не признается ни в чем и что не знают, «что с ним делать». «Ну так, – возразила государыня, – остается последнее средство: прекратить следствие и оправдать невинного». После этого разговора, в первое заседание следственной комиссии, фельдмаршал по-прежнему утверждал свою невинность. «Итак, – сказал один из членов, – остается нам теперь употребить последнее средство…» Не успел он кончить слов, как вдруг апоплексический удар поверг Апраксина мертвым на землю.
Следствие не выявило доказательств измены Апраксина. Степан Федорович похоронен в Петербурге на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Спустя время потомки отнеслись к памяти полководца более благосклонно, чем современники.
Михаил Голицын (младший)
1681—1764
Голицын Михаил Михайлович – князь, действительный тайный советник (1745), генерал-адмирал (1756). Начал службу в 1703 г., морскую подготовку получил на кораблях голландского флота. С 1717 г. участвовал в Северной войне (1700—1721). Командуя отрядом галер, отличился в сражении при Гренгаме (1720). С 1726 г. советник Адмиралтейств-коллегий (с 1750 президент). С 1737 г. занимался строительством флотилии на Дону (в Таврове). С 1740 г. астраханский генерал-губернатор. В 1745—1748 гг. посол в Персии. С 1748 г. главнокомандующий флотом.
Голицын Михаил Михайлович (младший) в 1703 г. был определен служить на флот, в 1708 г. отправлен в Голландию для обучения морскому делу, плавал на голландских кораблях к Архангельску, в Испанию и Италию. В марте 1717 г. вернулся в Россию и был произведен в подпоручики, участвовал в Северной войне, отличился в Гренгамском морском бою. С марта 1726 г. советник Адмиралтейств-коллегий. В 1727—1732 гг. президент Юстиц-коллегии. С 1728 г. сенатор. В 1732—1739 гг. генерал-кригскомиссар флота, член Адмиралтейств-коллегий. В январе 1737 г. командирован в Тавров для наблюдения за постройкой судов на реке Дон (под руководством П. П. Ласси). С января 1738 г. главный командир Тавровского адмиралтейства для постройки судов для укомплектования Донской флотилии (на этом посту инициативы не проявил, и его действия были малоуспешны). С января 1740 г. астраханский губернатор. В декабре 1741 г. назначен присутствовать в Сенат. В 1745—1748 гг. посол в Персии. 24 апреля 1749 г. получил «главную команду над флотом», занимался строительством зданий и каналов в Санкт-Петербурге и Кронштадте. С апреля 1750 г. президент Адмиралтейств-коллегий, одновременно в 1756—1762 гг. член Конференции при высочайшем дворе. 10 апреля 1762 г. уволен императором Петром III в отставку, после восшествия на престол императрицы Екатерины II восстановлен в звании и назначен присутствовать в Сенат, член Адмиралтейств-коллегий, но 21 декабря 1762 г., «за дряхлостью», уволен в отставку.
Петр Салтыков
1698—1773
Салтыков Петр Семенович – военный деятель. В 1714 г. по приказу Петра I был отправлен во Францию изучать морское дело и прожил там около 20 лет. В 1734 г. участвовал в военных действиях против короля Польши С. Лещинского и в русско-шведской войне (1741—1743). Во время Семилетней войны (1756—1763) был главнокомандующим русской армией в 1759—1760 гг. и в 1762 г. Одержал блистательные победы над прусской армией Фридриха II при Пальциге и Кунерсдорфе, за что был произведен в генерал-фельдмаршалы (1759).
Герой Пальцига и Кунерсдорфа остался в памяти потомков как талантливый полководец, укрепивший авторитет русской армии в Европе. В сражениях Салтыков выходил за пределы господствовавшей тогда линейной тактики, смело маневрировал силами и средствами, выделял резервы, при проведении контратак применял колонны. Продолжателями заложенной им школы военного искусства стали Румянцев и Суворов.
В боевой обстановке Салтыков вел себя необычайно спокойно: когда ядра летели мимо него, он махал вслед им хлыстиком и шутил. За мужество и доброе отношение к солдатам он был очень популярен в войсках.
С именем П. Салтыкова связаны наиболее крупные успехи русской армии в Семилетней войне 1756—1763 гг., когда Россия противоборствовала с Пруссией, помогая Австрии и другим своим союзникам. Полководческий дар Салтыкова на первый взгляд проявился неожиданно, так как ни до, ни после Семилетней войны он ничем особенным себя не проявил. Именно с Салтыкова начался процесс укрепления национальных начал в развитии военного искусства России.
Будущий фельдмаршал родился в 1698 г. и был сыном генерал-аншефа С. А. Салтыкова, родственника императрицы Анны Иоанновны. Близость к царствующему дому обеспечила ему первоначальную карьеру. В 1714 г. он был зачислен в гвардию и отправлен для обучения морскому делу во Францию, хотя не имел расположения к морской службе. В начале 30-х годов Салтыков возвратился в Россию и вскоре был пожалован в действительные камергеры и чином генерал-майора. В 1734 г. в составе войск фельдмаршала Миниха принимал участие в походе в Польшу против С. Лещинского, объявившего себя королем. В 1742 г. генерал-поручик Салтыков отправляется на русско-шведскую войну, участвует в военных действиях сначала под началом генерала Кейта, затем фельдмаршала Ласси, за отличия в боях награжден шпагой с бриллиантами.
После войны Салтыков командовал Псковской дивизией, ландмилиционными полками на Украине, выслужил чин генерал-аншефа. В 1756 г. его перевели в Санкт-Петербург на должность командующего Шуваловским корпусом, расквартированным в столице. Неудовлетворительное ведение войны против Пруссии в кампаниях 1757—1758 гг. и непопулярность в войсках главнокомандующего В. В. Фермора вынудили Елизавету искать среди русских генералов другую кандидатуру на пост главнокомандующего. Выбор пал на Салтыкова, который в июне 1759 г. возглавил русскую армию. По отзывам современников, мало кто верил, что этот «седенький, маленький и простенький старичок», «сущая курочка», сможет успешно противостоять войскам знаменитого Фридриха II Великого. Но 60-летний русский генерал проявил себя с самой лучшей стороны, продемонстрировав полководческое искусство, твердость, здравый смысл, а также знание психологии русского солдата.
Русский военный историк Масловский так писал о Салтыкове: «Широкий, прямой и верный взгляд на военное дело, чисто русская преданность России и любовь к солдату были качества, присущие новому главнокомандующему».
Салтыкову было предписано действовать совместно с австрийцами, и для соединения с ними он двинулся к Одеру. Прусский корпус генерала Веделя пытался перекрыть дорогу русской армии, но благодаря хорошей разведке и умелым перемещениям Салтыков постоянно опережал противника, оставляя его в неудобных для атак позициях. 12 июля у деревни Пальциг Ведель, несмотря на невыгодное расположение своих войск, решился дать русским сражение. Салтыков развернул свою армию в две линии на высотах и оборудовал артиллерийские батареи, часть которых имела на вооружении так называемые единороги, способные вести огонь через головы своих войск. Прусский корпус, с потерями преодолев дефиле между болотами и высотами, повел отчаянные атаки на фланги противника. Активной штыковой борьбой и губительным огнем артиллерии русские расстроили ряды неприятеля. Затем Салтыков фланговым движением первой линии поставил прусские бригады в безнадежное положение и разбил их поодиночке.
За успех при Пальциге императрица поощрила нижние чины полугодовым окладом жалованья (с выплатой которого казна не спешила), сам же главнокомандующий получил из Петербурга лишь письменную благодарность – победа при Пальциге в столице явно осталась недооцененной.
Продолжив с армией движение, Салтыков в районе Кроссена соединился с австрийским корпусом генерала Лаудона и, заняв Франкфуртна-Одере, предложил австрийскому главнокомандующему Дауну развернуть совместное наступление на Берлин. Пока тот колебался, Фридрих II с главными силами прусской армии, переправившись через Одер севернее Франкфурта, решил ударом с тыла разгромить союзников. 1 августа у деревни Кунерсдорф произошло самое крупное сражение между прусской и русско-австрийской армиями в Семилетней войне. В распоряжении Фридриха в этом сражении было 48 тысяч человек и около 200 орудий, у генерал-аншефа Салтыкова – 41 тысяча русских солдат, 18,5 тысяч австрийцев, 248 орудий. Салтыков, заняв центром и правым флангом господствующие высоты и укрепив их в инженерном отношении, преднамеренно побудил Фридриха атаковать левый фланг русских войск. С огромным трудом пруссакам удалось овладеть позициями на левом фланге противника, но затем атаки прусской армии разбились о центр русско-австрийских войск, где особенно умело действовал генерал П. Румянцев, будущий знаменитый полководец. Безуспешными оказались и атаки лучшей в Европе прусской кавалерии Ф. Зейдлица, отступившей с большими потерями. Сражение, продолжавшееся весь день, завершилось беспорядочным отступлением прусской армии, которая потеряла около 19 тысяч человек, всю артиллерию и обоз.
Потрясенный неудачей, Фридрих едва не покончил с собой. «Все потеряно, спасайте двор и архивы», – писал он в Берлин. Шляпу прусского короля, бежавшего после сражения, подобрали русские солдаты. Как реликвия Кунерсдорфа она доныне хранится под стеклом на стенде в музее А. В. Суворова в Санкт-Петербурге.
За победу под Кунерсдорфом Елизавета удостоила Салтыкова фельдмаршальским чином, особой медалью с надписью: «Победителю над пруссаками», а австрийская императрица Мария Терезия подарила ему бриллиантовый перстень и табакерку с бриллиантами. Характерно, что сам главнокомандующий скромно оценивал свою роль в армии, отдавая должное русским офицерам и солдатам. «Ныне ее императорское величество, – писал Петр Семенович Елизавете, – имеет у себя много таких храбрых и искусных генералов, каких сомневаюсь, чтоб где столько было; а все свои».
После Кунерсдорфа прусская армия, используя несогласованность в действиях русских и австрийских войск, происходившую от противоречивых указаний из Вены и Петербурга, все же смогла оправиться от поражения и повести затяжную оборону. Поскольку Даун уклонялся от совместных наступательных действий, Салтыков в 1760 г. перенес главные усилия русской армии в Померанию, а часть сил направил в рейд на Берлин. Корпусу генерала З. Чернышева 28 сентября удалось занять прусскую столицу, но при подходе армии Фридриха он отступил на соединение с основными силами Салтыкова. Сподвижники русского фельдмаршала замечали его неудовлетворенность затянувшимися позиционными формами ведения войны. Сковываемый инструкциями из Петербурга и бесконечными согласованиями с Веной, Салтыков тяготился тем, что фактически не имел возможности самостоятельно организовывать решительные наступательные операции.
В конце 1760 г., ссылаясь на пошатнувшееся здоровье, он отпросился у императрицы уехать в Познань для лечения и вскоре покинул пост главнокомандующего.
С вступлением на престол Петра III (1761) война с Пруссией была прекращена. В период кратковременного правления Петра Салтыков находился в бездействии, но в 1762 г. новая императрица Екатерина II вернула его на службу. В день своей коронации она пожаловала фельдмаршала золотой шпагой, осыпанной бриллиантами. В следующем году Петр Семенович стал членом правительствующего Сената, а в 1764 г. был назначен главнокомандующим и генерал-губернатором в Москву. Там он успешно управлялся с административными делами, но его ждала непредвиденная ситуация: в 1770—1771 гг. в Москве разразилась эпидемия чумы, сопровождавшаяся бунтами. В необычной для него обстановке 70-летний фельдмаршал растерялся, действовал нерешительно и удалился в подмосковную деревню Марфино, где переждал события. В апреле 1772 г. охладевшая к Салтыкову Екатерина разрешила ему выйти в отставку, а 26 декабря опечаленный фельдмаршал скончался в Марфино. Из знатных лиц на его похороны прибыл только генерал-аншеф П. Панин.