Лисса Рин
По ком плачет рябина
– Я всего лишь хотел убедиться, что она действительно Асур, – ответил мужчина, уткнувшись невидящим взглядом в подоконник, где стоял графин с недавно собранной лунной росой. – Очень уж она… необычная.
Тара хмуро посмотрела на мужчину.
– Они все такие, Риден. Необычные, особенные. Избранные. Все как один являются сюда с несправедливой судьбой и мольбой в глазах. Ровно до тех пор, пока не выясняются истинные мотивы их якобы отчаянного решения заключить сделку с демоном. И оказывается, что и судьбой-то они не так уж и обижены, и причина-то была всего одна – корысть. Поверь, Риден, они все одинаковые. И она ничем не отличается от остальных.
– Возможно, – не стал спорить Страж, – именно поэтому я должен был убедиться.
Он знал, почему утаивает от девушки свои мысли. И прекрасно понимал, зачем Тара поступает точно так же. Заботясь о своем, бережно созданном и нежно оберегаемом мире, она бы никогда не решилась признаться даже самой себе в том, что пришла на встречу с новопреставленной по той же причине, по которой Морт спешил тогда к Отвесу: ее искра, будто чарующий живой огонек, манила к себе их обоих.
И не только их.
Неспроста сам Управляющий решил собственной персоной заявиться к этой якобы ничем не примечательной душе, едва та пришла в себя. И уже одно это подтверждало мысли самого Ридена, когда он впервые ее увидел, – что-то с этим Асуром определенно было не так.
В отличие от обычных душ, смиренно принявших переход в Закраину, чтобы следовать дальше в Небесную обитель, где их встретят родные и близкие, Асуры борются до последнего, потому что знают – никакого посмертия у них не будет. Никакого перерождения или перевоплощения, как у обычных новопреставленных, не запятнавших свою душу отвратительным контрактом с демоном. Ни даже жалкого существования в роли Неприкаянных или Заблудших. И совершенно не важно, каковы были при жизни статус и положение, цели, желания, жизненные обстоятельства. Если уж хватило отваги и знаний заключить сделку с демоном, то за свои действия рано или поздно все равно придется ответить. И все, что им уготовано – это медленная мучительная кончина в лапах ждущего своего контрактника демона. И на этом все. Не останется после этих несчастных ни следа, ни духа, ни даже памяти. Их удел – небытие, а забвение – их расплата. Это понимает любой Страж, об этом знает каждый Асур.
Потому-то и мечутся по Закраине эти несчастные души, точно загнанные в клетку раненные звери, в тщетной попытке сберечь то, что при жизни опрометчиво пообещали беспощадному беспалому. И своим исступленным сиянием привлекают много ненужного внимания.
Так было и в тот раз. Привычный обход, знакомое сильное сияние, очередной обреченный Асур в образе молодой симпатичной девушки с растрепанными ало-рыжими волосами и пронзительным горящим взглядом голубых глаз.
Вот только она не металась, не пыталась убежать или спрятаться. Не боялась, не кричала, не молила о помощи. Ее не страшила уготованная каждому Асуру участь, не пугало то, отчего некоторые уже при жизни сходили с ума. Одно только это вызывало у позабывшего о чувствах мужчины неподдельный интерес и стремление узнать ее поближе…
Тара резко развернулась, вырвав Стража из вязких мыслей, и поплыла к двери.
– Тебе пора сделать выбор, Риден, – бросила девушка через плечо. – Тот факт, что тебе повезло чуть больше остальных, вовсе не значит, что ты этим Асурам чем-то обязан. Хватит уже пытаться изменить то, что тебе неподвластно. А если ты дальше продолжишь пытаться спасти то, что и так обречено, – самого себя спасти ты уже не сможешь. Чего мне очень не хотелось бы, – с досадой закончила она и покинула комнату.
Морт на секунду оторопел, тупо глядя в дверь, сквозь которую вылетела Тара. А затем уронил голову на ладони.
– Спасти, – глухо повторил он и сжал белесые волосы. – Если бы я и правда мог.
Глава 3
– Чем дальше в лес, тем злее бес, – пробормотала я себе под нос любимую бабушкину присказку и в нерешительности уставилась на дверь.
Что ж, пора окончательно признать, что мой визит в Закраину провалился на самое дно э-эм… как там его этот Управляющий обозвал? Ах, да, Дартада! Места, о котором я не знала ровным счетом ничего. Нет, о самой Закраине какие-никакие знания у меня имелись. Ну, разве что за исключением сведений о живых деревьях и плотоядных топях. А, и еще о сущах, что кидаются на первого встречного-заупокойного. И да, разумеется, я прекрасно понимаю, что надеяться на выход в свет записок о проживании в Закраине или там путеводителя по загробному миру, все же немного перебор. Но парочку предостерегающих фраз о здешнем пребывании уж можно было где-нибудь накропать, чертополох вас укуси! Да-да, бабуля, это кизяк в твой огород! Чем обучать внучку некромантии, может, сперва стоило рассказать ей о мощных защитных печатях и вязях? Так, на всякий случай. Ну, мало ли я вдруг захочу, скажем… даже не знаю… ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА ЖИВОЙ?!!
Я горько усмехнулась и заложила непослушную прядь за ухо.
А ведь предупреждали. И Терон перед самым ритуалом строго наказывал быть тише тумана и ниже плесени. И бабуля все время предостерегала от выходок, подобных той, что в детстве провела для меня краткое знакомство с этим недружелюбным миром. Правда, никто в то время и подумать не мог, что однажды я захочу вернуться сюда добровольно.
Я сдавила каменную ручку двери и прислонилась к последней лбом.
Разумеется, бабушка Ирга здесь ни при чем. Никто не виноват, что мне не хватило ни знаний, ни опыта, ни самообладания следовать простым и крайне бесхитростным правилам этого мира, из-за чего я едва не стала перекусом в местном питомнике еще в самом начале пути. Да и то этого не произошло только лишь благодаря одному не в меру горделивому фамильяру.
– Сеймур, – тихонько простонала я, закусив губу. – Надеюсь, у тебя все хорошо.
Я на секунду сосредоточилась на солнечном сплетении и представила золотистую струну-связь.
– Convoro res Seimoure, – без особой надежды прошептала я и обернулась.
Комната по-прежнему была пустой. Сжав кулаки, я с силой саданула по каменной стене.
– Чего стучишься? Не выпускают?
Я испуганно отпрянула от двери и застыла, боясь спугнуть едва зародившуюся призрачную надежду. Но незнакомый девичий голос быстро развеял мои иллюзии и вернул к реальности. Понурившись, я медленно развернулась и взглянула на торчащую прямо из двери незнакомую, с всклокоченной золотисто-рыжей шевелюрой голову, что зависла примерно в метре над полом, оставив все свое тело по ту сторону комнаты.
– Так, значит, это ты та самая Рябина, которая ведуну сопаток навешала? – снова поинтересовалась голова, полностью проигнорировав и свои предыдущие вопросы, и отсутствующие на них ответы, и мое разочарование.
– Ничего и никому «та самая» не вешала, – тут же открестилась я от всех составляющих, предложенных незнакомкой.
Особенно подозрительными мне показались «сопатки», их устройство и назначение. А еще расположение оных на седопатлатой душонке.
– А я все жду-жду, когда ты выйдешь, – несмотря на мое красноречие, голова не теряла надежды установить со мной контакт. Хотя с таким же успехом она могла разговаривать и с дверью – из-за ее внезапного появления мои мысли пребывали в ошалелом хаосе.
Видно, голове в голову закралась та же мысль. Потому как секунду спустя, шмыгнув длинным острым носиком, голова хмыкнула и, выплыв из-за двери, предстала передо мной в виде худенькой и строгой на вид девочки-подростка в довольно потрепанных грязных джинсах и безразмерной потертой байке бледного песочного цвета.
– Ты меня понимаешь? – девочка сложила руки за спиной и, слегка склонившись, с любопытством уставилась на меня. Растрепанные волосы едва заметно затрепетали на несуществующем сквозняке. – Или ты из Заблудших?
– Нет, – для пущей убедительности покачала я головой, хотя понятия не имела, что собой представляют эти «Заблудшие». Очень даже возможно, что как раз они и происходили из рода тех самых «сопаток». Но уточнять я не рискнула. – Я из нашедшихся.
Девчонка округлил глаза.
– Меня этот ваш белобрысый, как бишь его там, нашел, – пояснила я свою откровенно не самую лучшую шутку и сжала кулаки: от одного лишь упоминания о среброволосом ведуне, уничтожившем мою единственно возможную связь с мамой, в груди снова вспыхнуло пламя негодования.
– Риден, – понимающе кивнула гостья и поправила сползавшую с плеча байку, что была ей явно не по размеру. – Он здесь самый лучший по поиску Заблудших и единственный Страж, кто чует Асуров.
– Кого? – удивленно переспросила я, вспомнив, что именно этим непонятным словом обозвал меня белобрысый, едва повстречав возле того злополучного утеса.
– Душу, что может возвращаться под луну.
Я затаила дыхание: так-так, это уже интереснее. Не знала, что такие существуют. Нет, ну я вроде как тоже могу и рассчитываю вернуться. Если не прохлопаю время возвращения, разумеется. Но между мной и обитателями Дартада есть одна существенная разница: я все еще жива!
И вот как раз об этом местным знать было совершенно ни к чему.
– А, нет, я самая обыкновенная душа, – поспешила заверить я собеседницу. – Мертвее не найдешь.
Девочка смешно наморщила носик и вдруг посерьезнела.
– Это хорошо, – кивнула она так важно, словно только что одобрила мне, по меньшей мере, возвращение в подлунный мир.
– Хорошо, что мертвая? – на всякий случай уточнила я.
– Хорошо, что не Асур, – немного раздраженно поправила гостья и понурилась, точно согбенный долгой и тяжелой смертью старец.
Мне стало неловко за свои бестактность и скудоумие, но отступать я не собиралась: у меня ведь припасено еще столько каверзных, способных отравить не одну беседу, вопросов!
– А почему хорошо? – уточнила я, внимательно заглянув в ее поблескивающие янтарными искрами глаза. – Что не Асур.
Собеседница, слегка склонив голову, ответила долгим многозначительным молчанием.
– Потому что Асуров здесь не терпят, – очевидно, не разглядев в моих глазах ни единого проблеска светлой мысли, все же снизошла до ответа она и, заговорщицки понизив голос, жестко припечатала. – И всегда сдают демонам.
Это откровение застало меня врасплох; по спине прошелся рой ледяных мурашек. Нет, определенно, никому из местных обитателей не нужно знать о том, что я Асур. О том, что не Асур, впрочем, тоже.
– Ты чего, испугалась? – девочке, очевидно, надоело ждать, пока мои мысли соизволят обрести смысл, и она широко улыбнулась. – Да не бойся, Асуров здесь не держим.
– Я и не боюсь, – встрепенулась я и, подбоченившись, поспешила перевести тему в более живое и приятное русло. – А тебя как звать-то?
– А, ну, – почесала она в затылке и рассеянно огляделась. – Лисия я.
– Лисияя? – теперь уже затылок почесала я, да только это не сильно помогло. – Чудное имечко.
– Лисия. Обычное имя, – помрачнев, поправила девчушка и нетерпеливо потопталась. – Идем уже, покажу, что и как здесь принято.
И она без лишних слов цапнула меня за руку и поспешила в коридор. Прямо сквозь дверь. Ну а я просто прямо – и в дверь! После чего гулкий треск и отборные ругательства красочно описали все, что я думаю о духах, дверях и Дартаде в целом.
– Прости, – неискренне повинилась моя провожатая, снова просовывая голову в комнату, – совсем забыла, что ты из новопреставленных и еще не закончила переход, – в ее глазах заплясали лукавые смешинки а-ля «давай повторим».
– Забыла она, – пробубнела я себе под курносье, растирая ушибленное плечо. – На кой вам вообще двери и стены, если вы ими не пользуетесь?
– Иллюзия жизни, – вдруг посерьезнела Лисия. – Кто-то называет это ностальгией по оставленной жизни, кто-то – игрой в вечность. Ну а кому-то просто подавай личное пространство, – недовольно фыркнула девочка и одним щелчком пальцев отворила дверь, впрочем, больше не рискуя хватать меня за руку. – Мы все здесь в подвешенном состоянии. Отвергнувшие жизнь прошлую, неспособные перейти в жизнь будущую, застрявшие между мирами – мы просто существуем вне времени и бытия, блуждая в вечном поиске проблеска надежды во мраке забвения.
Я тихонько шла за шаркающей, точно замшелая бабулька, девочкой, которая таковой вовсе не была: внешне озорная и беззаботная, Лисия, очевидно, носила на себе тяжкое бремя не единого десятка прожитых жизней.
– Вот как, – протянула я, совершенно не представляя, что мне следует спросить дальше.
– А какая у тебя история? – не стала тянуть Сеймура за усы Лисия и уставилась на меня с любопытным взглядом. – Почему ты здесь застряла?
– Так вышло, – брякнула невпопад я и скрестила руки на груди. Как на грех, после такого неожиданного вопроса весь мой набор острословия и зловредности скрутился в узел косноязычия.
Лисия хмыкнула, но от комментариев воздержалась. А я задумалась.
Разумеется, я понимала, что рано или поздно подобного рода вопросы меня настигнут. Не от Лисии, так от того же Управляющего.
За всеми злоключениями «заселения» в Дартад, я немного упустила из виду основную цель моего прибытия в Закраину. И да, я все еще даже про себя называла это «прибытием», а никак не «попаданием». Хотя бы потому, что я все еще рассчитывала при первой же возможности отсюда уйти.
Но сперва было бы неплохо придумать историю своего перехода в Закраину. Раз уж здесь нашлись те, кого это действительно интересует.
Так, какая там была основная причина преждевременной кончины у колдунов? Проклятие? Слишком сложно. Ошибки и просчеты в рецептах отваров и эликсиров? Лучше, но это еще постараться надо, чтобы своим же варевом отравиться! Прибит собственным помелом? Оригинально, конечно, но до чего же унизительно! Впрочем, это все же лучше, чем, будучи случайно запертым в своем же собственном сундуке, помереть от страха темноты. Помнится, был такой случай в Ковене…
– Столовая! – звонко прервала мой полет фантазии Лисия и, моментально обратившись в прежнюю непоседу с лукавым прищуром, кивнула на помещение, которое скорее напоминало заброшенный склад всякого хлама и забытых вещей, нежели обычную в земном понимании комнату для приема пищи.
– Вот это вот? – я недоверчиво ткнула пальцем в комнатушку, чьи размеры были скромными даже по меркам усопшего. – И что… вы едите? – моя фантазия забилась в судороге, пытаясь представить не только пищу, но и сам процесс.
– Много чего, – пожала плечами Лисия; в ее глазах заплясали хитрые чертенята. Тем подозрительнее это выглядело, когда она вдруг нырнула в черный зев поворота с каменной лестницей, круто уводившей куда-то вниз. Немного потоптавшись на месте, я неохотно последовала за ней. – Что найдешь или поймаешь – все твое! Насекомых, пыль, грибы, – она махнула рукой на стены, и я поежилась, узрев на стене уже знакомые пульсирующие грибы. Исходивший от них тусклый, уныло-желтоватый свет, был, как я поняла, единственным источником освещения в стенах этой богиней забытой темницы.
– Если ты была вегетарианкой, могу еще плесень предложить, – продолжала радовать разнообразием местного меню Лисия, – у нас ее хоть ложками ешь. Кстати, как раз о них, – девочка резко остановилась, отчего я едва успела вильнуть в сторону, чтобы избежать столкновения.
– Кстати о ложках? – уныло переспросила я, запоздало вспомнив, что как раз столкновение со здешними обитателями – это последнее, чего стоит опасаться. По крайней мере, в буквальном смысле.
– Кстати о плесени, – безапелляционно поправила меня провожатая, кивнув на выщербленные стены длинного подвального коридора, практически полностью облепленные грязно-серой пушистой субстанцией.
– Я не голодна, – запротестовала я, стараясь держаться как можно дальше от стен, от которых веяло холодом и сосущей пустотой.
Такая же пустота, судя по ощущениям, образовалась и в моей груди, отчего стало безмерно тоскливо. Бесплотное тело враз налилось странной тяжестью.
– Вот и замечательно, – кивнула Лисия, не обращая внимания на мой страдальческий вид. Затем она протянула руку прямо сквозь стену и, ухмыльнувшись, извлекла оттуда вполне себе заурядные половую тряпку и ведро и протянул сей застенный клад мне. – Значит, сможешь сразу приступить к работе.
Я скептически выгнула бровь.
– Это твое первое поручение, – пояснила непоседа и нетерпеливо потрясла поломойным инвентарем у меня перед носом. – Ты же хотела помочь? Так вперед!
– Этим? – я презрительно кивнула на тряпку, а затем – на бесконечные застенки бесконечного лабиринта. – Проще все тут сжечь.
– Это на твое усмотрение, – благосклонно кивнула Лисия и поскребла ногтем по сырой каменной кладке. – Главное, чтобы здесь было чисто.
– Да что за издевательство?! – взорвалась я, решив, что шутка несколько затянулась. – Разве для этого у вас нет специальных духов или там… Да вы же сами духи! – новая догадка открыла всю несуразность данного мне первого поручения. – Какая вам разница, как и в чем вы живете? Потому что вы не живете вообще!
Однако девочку, похоже, совершенно не впечатлили ни железные доводы, ни здравая логика, ни моя пламенная, насквозь ими пропитанная, речь.
– Разве Управляющий не велел тебе слушать ведуна? – меланхолично уточнила Лисия.
– Морта? – я чуть не задохнулась от возмущения. – Так, выходит, это белобрысого поручение? Ну, разумеется! – хлопнула я себя по лбу. – Кто б еще мог до такого додуматься?! И чего он не сообщил о поручении лично? Побоялся? – я победно вскинула голову, живо представив его лицо в отметинах моего собственного производства.
Которые тут же захотелось разнообразить и приумножить.
– Потому что у него есть свое поручение от Алджеро, – тем же спокойно-философским тоном ответила девочка и умостилась на ближайший камень. – Сегодня новый рейд, и у него прибавилось незапланированной работенки.
– У-у, надеюсь, ему там тоже придется что-нибудь драить, – мстительно буркнула я и взялась за тряпку.
Да вот только не тут-то было! Едва я занесла обтирочное орудие над злополучной стеной, как плесень, ощутив прямую угрозу, тут же дала деру, словно заправские лохматые клопы-переростки. Меня передернуло, и я вопросительно уставилась на девочку.
– Что? – Лисия, очевидно, ничего не имела против ползающей по стенам плесени.
– Оно живое, – выразительно пояснила я и снова потрясла тряпкой в воздухе. Издав нечто среднее между комариным писком и шипением ежа, плесень ускорилась в животном желании укрыться в спасительных влажных расщелинах.
– Живых здесь не водится, – со всей серьезностью, на которую была способна, доверительно сообщила девочка, чем вызвал у меня подспудное желание засунуть ее в одну из заплесневелых расщелин. – Впрочем, будь я на ее месте, – она кивнула на один островок, который отчаянно крался у самого моего носа к ближайшей трещине, – я бы тоже пыталась уползти. Таких чистильщиков еще поискать! – хохотнула она.
Это почему-то меня задело, и я, скомкав злополучную ветошь, бросила ею в неугомонную шутницу.
Быстро увернувшись, Лисия ловко подхватила тряпье и нахмурилась.
– И куда ты собралась?
– Наверх, – без обиняков сообщила я, подходя к лестнице. – Свое задание я выполнила, – я окинула взглядом стены, которые явно вздохнули с облегчением, избавившись от большей части плесени. – Ну, или почти. Остальное скоро тоже уползет, просто держи тряпку на виду. А мне некогда с этой блажью водиться.
– А ты куда-то спешишь? – заинтересовалась Лисия, и я, преодолев первую ступеньку, застыла. – Это там, в подлунном мире, вы, люди, все время куда-то бежали, страшась не успеть. Но здесь все иначе: нет времени, нет начала и конца. Нет великого замысла и нет смысла, – я медленно развернулась и вздрогнула, поймав серьезный взгляд собеседницы. Ее лицо посерело, черты лица заострились. На миг мне снова показалось, что она стала старше по меньшей мере на пару веков. – Тебе больше не нужно никуда стремиться. Не нужно притворяться, не нужно играть. Здесь ты можешь просто быть. Это великая свобода… от самого себя. Кто-то этим наслаждается, другие же, – девочка понурилась и обняла себя за плечи; ее глаза обесцветились, – потеряли то единственное, ради чего жили. И свобода Дартада стала теперь для них не более, чем вечным заточением.
Ее слова, насквозь пропитанные покорным смирением и ядовитой верой в непреложность загробной истины, вызвали во мне гремучую смесь горького сочувствия и отторжения.
– А ради чего жила ты, Лисия? – невольно вырвалось у меня, хотя я прекрасно понимала, что едва ли получу ответ на довольно личный вопрос.
Но я не могла не спросить. Не знаю, зачем. Возможно, любопытства ради. А может мне захотелось хоть как-то приободрить и поддержать одинокую душу, что в этом странном мире стала едва ли не единственной, кто не смотрел на меня с презрительным пренебрежением.
– Ради семьи, – вдруг ответила девочка и закрыла глаза, словно представив себе свою прошлую жизнь. – Моя цель и мое единственное желание – это семья и ее благополучие. Я вознесусь к небесам, провалюсь сквозь землю, умру и воскресну, продам душу демону, но сделаю все, чтобы она жила долго и счастливо, – глаза Лисии вдруг озарились сочной зеленью умытой дождем травы; ее плечи расправились, а лицо стало взрослее, красивее. Сказать откровенно, я даже немного залюбовалась представшим передо мной образом прекрасной девушки и совершенно позабыла, где я и почему здесь нахожусь. – Я всегда буду оберегать ее покой и сон, исполнять все ее прихоти и желания. Положить к ее ногам свою жизнь – настоящее счастье для меня.
Признаться честно, от последних фраз мне стало немного не по себе. Такая всеобъемлющая любовь и непоколебимая преданность достойны искреннего уважения и не могут не вызывать восхищения. Но почему-то вызывали только тревогу и сочувствие. В сладко-пленительных речах о любви отчетливо проскальзывала ядовитая усмешка раболепного поклонения, а беззаветная преданность отдавала горечью настоящей одержимости. Мне до ужаса захотелось вступить в спор, но я не нашла в себе сил пошевелиться и прервать ее монолог, напомнив тем самым о себе, как о невольной участнице чужой истории.
– Она – все, что у меня было и есть, – в голосе Лисии внезапно скользнула угроза, от которой у меня на секунду перехватило горло и что-то сжалось в груди. – И я никогда и никому не позволю встать на пути ее желаний, – девочка вперила в меня полный ненависти взгляд.
От этого неожиданного заявления я потеряла не только дар речи, но и плесень, которой, как выяснилось, последние минут десять усердно натирала стену.
– Даже не сомневаюсь, – видит плесень, мне стоило огромных усилий взять себя в руки и с достоинством выдержать ее тяжелый взгляд. – Извини, конечно, но… мы все еще о твоей семье говорим? – сделав акцент на слове «семья», я скрестила руки на груди и прищурилась.
Уж не знаю, как со стороны звучал мой голос, но Лисию проняло. Она вдруг часто заморгала и огляделась, точно приходя в себя после долгого и мучительного сна.
– Что-то меня занесло. Я не то имела в виду, – совершенно искренне повинилась она и виновато улыбнулась. И снова вдруг стала тем милым и забавным подростком, которым предстала передо мной при первом знакомстве. – Просто хотела сказать, что… – и она умолкла, смущенно взлохматив копну огненных волос.
Вот только взгляд ее стал абсолютно пустым.
– Ты очень любишь ее… свою семью, верно? – я невольно запнулась, но решила не уточнять, кого именно могла упоминать Лисия в своей пламенной речи. Мое шестое чувство в виде пятой точки отчетливо кричало о том, что лезть в чужие семейные тайны крайне чревато болезненными последствиями.
– Люблю, – так просто ответила Лисия, что я мысленно вздохнула с облегчением.
И, собрав остатки смелости, я задала самый важный для меня вопрос.
– А ты не пыталась… ну, не пробовала вернуться? – и с надеждой и нетерпением посмотрела на девчушку, предвкушая услышать самые мыслимые и немыслимые способы отсюда уйти.
Вот только к единственному ответу я оказалась не готова! А если точнее – к встречному вопросу.
– Куда? – в голосе собеседницы послышалось удивление. Нет, скорее даже недоумение! Искреннее, неподдельное. И настолько удручающе откровенное, что в моей груди что-то сжалось от жутко неприятного открытия: эта душа больше никуда не стремилась.
– Обратно. Домой, – неуверенно пояснила я, не желая терять даже толики призрачной надежды. – К семье.
– Домой, – по лицу Лисии пробежала хмурая тень, а в глазах мелькнул испуг. А затем испуг сменился сожалением – и это было еще хуже! Грустно улыбнувшись, Лисия покачала головой, а потом вдруг подошла и взяла меня за руку. – О, дорогая. Так ты все еще…
– Что? – машинально задала я вопрос, ответ на который мне явно не понравится. – Что я еще?
– Ты все еще испытываешь тоску по дому, – прошептала она очевидную вещь с такой горечью, что мне стало не по себе. – И все еще надеешься вернуться.
Пытаясь переварить услышанное, я оторопело уставилась на Лисию. Конечно, надеюсь, а как же иначе?! Это же очевидно и понятно любому…
К горлу подкатил плотный ком: не любому. И не очевидно. По крайней мере, не ей. И, видимо, никому из обитателей Дартада. Кроме меня.
Мне стоило огромных усилий взять себя в руки.
– Это разве не естественное желание любого, кто попал сюда? – собрав остатки самообладания, спросила я.
Лисия посмотрела на меня почти с жалостью.
– Не в Дартаде, милая, – рот девушки изогнулся в горькой усмешке. – В Дартаде нет никаких желаний. И надежд здесь тоже больше нет. Ни чувств, ни эмоций… Ничего!
– Ничего, – повторила я, ощутив дикое желание взвыть от тоски и рвануть из этих гнетущих стен на волю.
– Пойми, – мягко произнесла Лисия, – отсюда нет возврата. Да, бывает, в Закраину проваливаются живые. И да, некоторым удается вернуться. Но лишь в том случае, если душа не перейдет за черту приграничья Закраины. Но такие, как мы, – она крепко сжала свои плечи, – провалившиеся в самые недра Закраины, да еще застрявшие в Дартаде… нам надеяться не на что. И чем скорее ты это примешь, тем быстрее отпустишь пустые чаяния. Избавишься от земных чувств, которые здесь несут только боль.
– Земных чувств… Но ты ведь чувствуешь любовь к семье, не так ли? – зацепилась я за, как мне показалось, последнюю ниточку надежды.
– Это не чувства, а лишь память о них. Не более, – покачала головой Лисия. А потом внимательно на меня посмотрела. – Но я могу помочь тебе.
Я застыла в нерешительности. Она что-то знает? Догадывается? Застигнутая врасплох, моя фантазия быстро ретировалась – к подобному вопросу не была готова даже она.
Мою грудь моментально наполнили растерянность и въедливый, жалящий испуг. Я не знала, как реагировать, что говорить. Не знала, союзник он мне или недруг. И можно ли вообще в Дартаде с кем-либо дружить.
И я попробовала это выяснить.
– Помочь… с чем? – осторожно спросила я.
– Помочь тебе освоиться здесь, – ответила Лисия и пожала плечами, мол, очевидно же.
– Освоиться, – разочарованно протянула я и потянулась к колье под мантией. – Понятно. Местный Управляющий мне тоже что-то такое обещал.
– Управляющий, – бесцветно повторила Лисия и посмотрела на меня почти с жалостью. – Он поможет.
– А что не так? – с вызовом спросила я, несмотря на то, что ответ знать категорически не хотелось.
Лисия посмотрела на меня пустым взглядом, а потом вдруг ткнула пальцем мне в грудину.
– Тот, кто подарил этот оберег, тебя очень любит, не так ли?
Я удивленно моргнула, и моя рука вновь непроизвольно коснулась подвески. Неужели эта девочка сумела разглядеть силу колье? Местные и такое умеют?
– На тебе яркая печать защиты, – завидев мое смятение, пояснила Лисия. – Такое бывает лишь у душ, которых очень любят и часто вспоминают. Достаточно редкое явление… любовь, – совсем тихо добавила она и улыбнулась своим мыслям.
Я застыла в нерешительности, продолжая машинально поглаживать оберег. В памяти вновь заискрились теплые осенние деньки, полные звонкого смеха, обволакивающего теплом предзакатного солнца и терпкого, едва уловимого в посвежевшем воздухе, аромата созревших ягод.
– Рябина?
– Да, – тихонько ответила я на чей-то зов. Крепко сжала колье, почти физически ощущая чье-то незримое присутствие. Теплое, уютное… родное.
Совсем как дома.
– Рябина.
– Я здесь, – одними губами прошептала я всплывшему в памяти образу улыбающейся Али.
А еще маме, приветливо машущей за резной калиткой, увитой цветущей медуницей и виталой. И даже горделивому Сеймуру, чьи внимательные глаза разожгли в душе искры надежды на скорое, долгожданное воссоединение.
У Сеймура, оказывается, такие красивые сапфировые глаза!
– Рябина!!
Застигнутая врасплох прямо посреди искусного переплетения из фантазий и воспоминаний, я не сразу сообразила, что вместо нежного осеннего аромата пытаюсь вдохнуть гнилостно-прелый запах Дартада.
– А? – я вопросительно уставилась на Лисию. Та, в свою очередь, одарил меня непонимающим и даже немного напуганным взглядом. – Чего?
– Ты… ты о чем сейчас думала?
Я потерла виски, силясь вспомнить детали, от которых в груди нещадно жгло. Почему-то в этот раз воспоминания о доме были необычайно яркими, живыми, обжигающе важными. И стремительно ускользающими прочь, словно туман поутру.
Я поморщилась: массирование висков совершенно не помогало. Впрочем, как и пристальный подозрительный взгляд Лисии.
И я отпустила чарующий мираж.
– Уж точно не о плесени, – ответила я, окончательно вынырнув из светлых воспоминаний в унылую реальность.
И только сейчас ощутила странное тепло в правой ладони.
Хмуро осмотрев теплый рисунок рябин на запястье, я невольно взмахнула ладонью, но, поймав недоуменный взгляд Лисии, быстро спрятала руку под мантию. Нацепив невинное выражение лица, я отвела взгляд – и изумленно застыла.
За тот короткий промежуток времени, что я пребывала в плену воспоминаний, подвал преобразился до неузнаваемости. Вместо редких островков не успевшей скрыться серой плесени на стенах вовсю цвели лужайки с крохотными полевыми цветами и изумрудной сочной зеленью. В воздухе пронзительно запахло влажной весенней свежестью.
– Болотный чертополох! – восхищенно вздохнула я и протянула руку к стене. Ближайший «цветник», словно ласковый кутенок, тут же подполз поближе и доверчиво оплел мою ладонь молодым побегом. – Почему ты сразу не сказала, что так можно было?
– Потому что… так нельзя! – воскликнула ошалевшая Лисия и зачем-то принялась сдирать со стен цветущую плесень. Последней это не понравилось, и она не преминула вцепиться в голую ладошку Лисии острым шиповидным отростком. – Ай! Бесово болото!
– Ого, ты и ругаться умеешь? – умилилась я, глядя на взъерошенную и раскрасневшуюся девчонку, именно в этот момент как никогда похожую на обычного подростка, чья жизнь далека от загробных правил и забот и которой не чужды детские шалости и их же последствия. – А неча сорняки совать, куда не просят! – серьезная мина на моем лице с трудом одержала верх над искренней улыбкой.
