Лина Винчестер
Последняя буква Севера

Полная версия

Глава 3. Фальшивое «люблю»

Джейк уезжает только после того, как я закрываю за собой дверь в трейлер. Мама сидит на кухне и по совместительству гостиной, внимательно глядя в экран телевизора, где показывают ее любимую мыльную оперу. Заметив меня, она отодвигает от себя тарелку с недоеденной лазаньей и встревоженно вглядывается в мое лицо.

– Что случилось, Микки?

Мое желание расплакаться достигает пика, поэтому выдавив короткое «Оливер сошелся с Констанс», я накрываю лицо ладонями и громко всхлипываю.

– Ох, родная. – Слышу, как со скрипом отодвигается стул. Мама крепко обнимает меня, от нее пахнет антисептиком и моющим средством с лимоном. Вздрогнув в маминых руках, я обнимаю ее в ответ, и мне действительно становится чуть легче.

– Я собиралась сказать ему сегодня кое-что важное, – бормочу я, прижавшись губами к ее плечу. – Хорошо, что не успела, только опозорилась бы.

– В искренних чувствах нет ничего плохого, Микки.

– Знаю, но какой в этом толк, если эти чувства ему не нужны? – Шмыгнув носом, отстраняюсь и, утерев слезы, выдаю натянутую улыбку. – Лазанья еще осталась?

– Долли приготовила столько, что мы сможем угостить весь трейлер-парк. Я уже позвонила ей, чтобы поблагодарить.

– Немного поедим, и я отнесу остальное Рут, дети будут рады.

 Жирная и вкусная лазанья не поднимает настроение так, как мне того хотелось бы. Когда я возвращаюсь в комнату, то руки сами тянутся к альбому, но я тут же захлопываю папку. Не хочу позволять себе сегодня рисовать очередной портрет Оливера, я все равно занималась этим все лето. Хотя должна признаться, что мне до боли в груди хочется нарисовать Олли таким, каким я видела его сегодня. Повзрослевшим, красивым и смеющимся. До того, как на его шее повисла Констанс.

Моим невысказанным Оливеру чувствам тесно в груди точно так же, как и в этой комнате. Не вставая с односпальной кровати, я могу дотянуться до рабочего стола. Днем естественного света не много, потому что тут лишь одно небольшое прямоугольное окно. Мама купила мне яркую лампу дневного света, чтобы я не портила зрение, пока делаю уроки и рисую.

Мне тут уютно. Конечно, я бы не отказалась от комнаты побольше или даже дома, но я провела здесь всю свою жизнь, поэтому давно привыкла. Снимая трейлер, мы платим только аренду, избегая уплаты налога на недвижимость – это выгодно, когда заработок нестабилен, как в нашем случае. Мама работает в клининговой компании, ее могут вызвать внезапно сразу в три места, а иногда новых заказов нет несколько дней. Она подрабатывает уборщицей в местном боулинг-клубе, и я часто помогаю ей как там, так и с частными выездами на уборку.

Многие относятся к людям, живущим в трейлерных парках, с предубеждением, для таких как мы даже есть официальный термин – «Белый мусор», ¹– мама шутит, что это не про нас, ведь мы не белые, а мексиканцы.

Я не стесняюсь места, где живу. Дома у нас всегда порядок, потому что мама помешана на чистоте. Арендодатель требует соблюдать порядок во дворе, поэтому на территории всегда подстрижен газон. Здесь, как и везде, есть как хорошие люди, так и плохие. Это что-то вроде общежития, разбившего лагерь в поле. Бывают плохие дни, вроде тех моментов, когда мама забыла закрыть машину, и из бардачка кто-то выгреб всю мелочь. Или приходы ураганов, когда всюду стоит свист и жуткий скрип металлических пластин, которыми обит трейлер. В такие моменты ложишься на пол и просто ждешь смерти. Но перед этим мама обязательно заставляет меня одеться, написать маркером на руке имя и дату рождения, чтобы в случае чего спасатели нашли наши тела не в пижамах и могли опознать личность по данным на руке.

Страшно, когда во время урагана выбивает стекла. Мне было десять лет. Наши с Джейком мамы работали в вечернюю смену в закусочной и оставляли нас с Нэнси. Нэнси было шестнадцать, она часто водила к себе парней и пила пиво, крышку которого могла снять с бутылки прямо зубами. Вечер шел спокойно, Нэнси закрылась со своим парнем в моей комнате, а нам с Джейком сказала тихо поиграть в гостиной. Внезапно поднялся жуткий ветер, стены задрожали. От испуга я выронила из рук карточки от «Монополии» и, подскочив на ноги, застыла посреди гостиной. Я знала, что нужно незамедлительно лечь к стене на пол, как при землетрясении, но от страха не могла пошевелиться.

– Микки, на пол! – крикнул Джейк. Он сказал что-то еще, но его голос потонул в скрипе металла. За окном то и дело мелькали тени пролетающих мимо шезлонгов, веток и оторванных кусков кровли.

Раздался удар и звон стекла. Внезапно Джейк снес меня с ног и повалил на пол. Ветер свистел в ушах, мне было тяжело дышать. Сигнальные сирены все выли и выли. Не знаю, через сколько это закончилось, лишь помню тяжесть тела Джейка, который вдавливал меня в пол и просил накрыть голову руками.

Джейк спас меня и подскочил в тот самый момент, когда от удара выбило стекло. Его бровь рассекло осколком, и рану потом зашивали. Если бы не он, мое лицо сейчас было бы исполосовано шрамами. Нэнси больше не просили присматривать за нами, потому что она была настолько пьяна, что крепко заснула со своим парнем, и оба даже не проснулись от бушующего ветра и грохота.

Как только в Уэст-Мемфисе поднимается сильный ветер, каждый житель города настораживается. И это одна из причин, почему я хочу переехать подальше отсюда.

Но я знаю, что когда уеду, то буду с теплом вспоминать хорошие дни. Соседские барбекю и совместные дни рождения. Пару раз здесь экстренно принимали роды прямо в трейлере, а потом все вместе праздновали, словно это второе рождение младенца Иисуса.

В нашей с Оливером дружбе мне всегда нравилось то, что ему абсолютно наплевать на то, где я живу. В первую очередь он обращает внимание на человека, а не на предубеждения о нем. И если Олли смог найти что-то хорошее в Констанс, то, может, она и правда не такая плохая? Возможно, увидеть в ней положительные стороны мне мешает ослепляющая ревность? А еще злит тот факт, что я не могу поставить Олли перед выбором: я или она. Во-первых, это было бы эгоистично и глупо. Во-вторых, я подозреваю, кого он выберет. И счет не в мою пользу.

Начиная с первого учебного дня я буду вести себя по-другому. Постараюсь не язвить Констанс и попробую разглядеть в ней что-то хорошее. Пока мой план звучит как сценарий комедии в жанре фэнтези.

Телефон пищит, и когда я вижу сообщение от Олли, то остатки моей злости даже слишком быстро испаряются.

Оливер: Прости за то, что не позвонил. Не хотел, чтобы ты узнала о нас именно так.

Следом приходит еще одно:

Оливер: Прошу, скажи, что между нами все в порядке.

Пораздумав некоторое время, я медленно печатаю ответ.

Я: Да, между нами все в порядке. И тебе идет загар.

Оливер: Рад, что все окей. Ты же знаешь, что ты мой самый лучший друг, Мик, и я люблю тебя больше всех на свете.

Я: Знаю. И я люблю тебя, Олли. Отоспись, увидимся в понедельник утром. 

Мое «люблю» фальшивое, лживое и мерзкое. Оливер прочтет в нем только дружеский посыл в тот момент, когда я чувствую совсем другое. И это убивает меня раз за разом.

 Ближе к ночи я не выдерживаю и решаю начать рисовать его новый портрет.

Глава 4. Основатель «Севера»

Последний учебный год в старшей школе начинается до звонка будильника. Я встаю раньше, наспех принимаю душ, вода в бойлере едва теплая, а это значит, что скоро нужно будет вызывать мастера и снова тратить деньги.

 Все лето я проработала в парке развлечений, продавала билеты на аттракционы и проверяла, чтобы люди, собравшиеся прокатиться на горках, подходили по возрасту и росту. Босс не разрешил мне взять почасовую работу на осенний период, поэтому недавно пришлось уволиться, но зато у меня будет больше времени, чтобы помочь маме на работе или по дому.

Наношу тушь на ресницы, вставляю в уши наушники и сушу волосы феном. В моем плейлисте слишком много песен «Норд», и я перелистываю лишь те, в которых основную часть поет Джейк Элфорд. У него низкий, чуть хриплый, но при этом мягкий и до жути приятный голос, от которого по телу непроизвольно бегут мурашки. Мне не хочется испытывать это приятное чувство при звуке его голоса. Он этого не заслуживает. Поэтому я переключаю песню, выбирая ту, где звучит лучшее соло Оливера.

Мама спит на диване в гостиной, поэтому я стараюсь как можно бесшумнее открыть пачку кукурузных хлопьев и высыпать в миску разноцветные колечки. Заливаю хлопья молоком и включаю чайник.

Осторожно поглядываю на маму, надеясь, что шум ее не разбудит. Выкрашенные в медовый цвет волосы собраны в небрежный пучок, на полу лежит недочитанный любовный роман. Она хмурит брови – снится неприятный сон. Мне становится грустно, потому что даже во сне мама не может расслабиться. Хочу, чтобы ей снились только хорошие сны. Глядя на нее, я легко могу представить, как буду выглядеть лет через двадцать. Нам многие говорят, что мы с мамой похожи, как две капли воды, те же карие глаза, тот же курносый нос и та же улыбка с крупными передними зубами.

Позавтракав, наливаю в кружку-термоз кофе, подхватываю рюкзак и выскальзываю за дверь. До приезда Оливера еще около десяти минут, поэтому я сажусь на ступеньку и с наслаждением делаю глоток кофе.

– Первый день. Волнуешься, а?

Поворачиваю голову и у соседнего трейлера вижу Рут. Ее рыжие волосы торчат в разные стороны, на руках годовалый малыш Майло, которого она усаживает в ходунки. Майло топает ножками по траве, но не может сдвинуться с места, потому что у ходунков нет колесиков.

– Немного, – признаюсь я.

Мне неловко говорить с Рут о школе, потому что ей без двух месяцев шестнадцать лет, но она уже успела бросить учебу, была в шаге от смерти из-за передозировки наркотиков, а теперь вынуждена нянчиться с тремя маленькими братьями и сестрой, потому что ее мама иногда так сильно напивается, что не в состоянии держать глаза открытыми, а не то что следить за детьми. Рут говорит, что ей нравится такая жизнь, потому что все лучше, чем школа. Я с ней не согласна, но никогда не говорю об этом вслух.

– Даже не знаю, завидую я тебе или сочувствую. – Достав из халата пачку сигарет, она закуривает и указывает на белье, висящее на натянутой у трейлера леске с прищепками. – Думаю, что эти чертята гадят ядовитыми отходами, пятна ничем не отстирать.

– Я спрошу у мамы хороший отбеливатель и вечером занесу.

– Спасибо. И за еду тоже, дети набили животы и сразу же уснули, хоть дали досмотреть сериал. Я скинула фото ужина соцработнику, она довольна. Пишет мне чаще, чем влюбленный парень.

Рут садится рядом со мной, бесцеремонно забирает мою кружку и делает глоток. Поморщив нос, она высовывает язык и возвращает кружку.

– Фу, без сахара.

Она крепко затягивается и выдыхает дым в сторону, но ветер все равно приносит его прямо мне в лицо. Солнечные лучи потихоньку разливаются по территории трейлер-парка и падают на лицо Рут, кожа на ее веснушчатом лице такая бледная и тонкая, что сквозь нее видны вены.

– Будешь? – спрашивает Рут, и после того, как я качаю головой, усмехается. – Правда бросила?

– Да.

– И не хочется?

– Заткнись.

Рут тихо смеется, потому что знает, что хочется. Я бросила курить в середине лета, когда мама застукала меня за трейлером с сигаретой в зубах. Она расплакалась, и я в ту же секунду поклялась, что больше не притронусь к сигаретам. Я ненавижу расстраивать маму, а тем более доводить ее до слез. Так что между парой затяжек и маминым спокойствием я, конечно же, выбираю второе. Хотя полупустая пачка все еще лежит в моем рюкзаке.

Прикрыв веки, Рут с показным наслаждением затягивается, чем заставляет меня закатить глаза. Она младше меня почти на два года, и проживи я ее историю, то забилась бы в угол и бесконечно рыдала. На тонких запястьях можно пересчитать полосы – попытки покончить с собой. В прошлом году она четыре раза сбегала из дома, потому что влюбилась в очередного дилера. В невменяемом состоянии она вынесла из дома последнюю ценную вещь – обручальное кольцо матери и отдала своему парню, которому нужна была доза. Сейчас в ее жизни наступило затишье, остается только гадать: временно это или нет.

– Смотри, как Майло скривил лицо, кажется, опять гадит.

Рут тяжело вздыхает и поднимается, а я поглядываю на часы. Оливер опаздывает уже на пять минут – это на него не похоже, потому что он всегда очень пунктуален.

Жду еще десять минут, а затем звоню. После бесконечных гудков он наконец-то отвечает:

– Ты про меня не забыл? – шутливо спрашиваю я.

Оливер молчит, а мне больше не хочется улыбаться.

– Ты про меня забыл, – уже констатирую я.

– Черт! – шипит он. – Прости, Микки. Черт. Да что со мной такое?

– Мне тоже интересно. Лучше бы соврал, что проспал, – тыкнув большим пальцем по экрану, я сбрасываю вызов.

С тех пор, как Оливер получил права, он каждое утро забирает меня на учебу. Забирает меня, даже если мы в ссоре. Если он вдруг не может, то предупреждает заранее, чтобы я успела дойти до автобусной остановки.

Глянув на время, понимаю, что уже опоздала на школьный автобус. Взять машину мамы я не могу, потому что она скоро проснется и поедет на работу в другой конец города. Вздохнув, я возвращаюсь в трейлер, чтобы оставить кружку и взять скейт.

***

Я опаздываю на первый урок на двадцать минут. Взмыленная и потная я забегаю в класс, извиняюсь перед преподавателем и проскальзываю вдоль ряда парт. Заметив мой вид, Джейк приподнимает уголки губ, и я уже предвижу глупые комментарии, отчего заранее хочу ударить его скейтом по голове.

Опустив скейт на пол, плюхаюсь на стул и, положив рюкзак на колени, расстегиваю молнию в поисках нужной тетради.

Боковым зрением замечаю движение и поворачиваю голову. Сев вполоборота, Джейк опускает локоть на спинку стула и склоняется ближе ко мне.

– Всегда хотел сказать, что по утрам ты особенно прекрасна, Микаэла. Будто ангел спустился с небес на землю.

Я натягиваю улыбку.

– Всегда хотела сказать, что тебе стоит поупражняться в чувстве юмора. Потому что все, на что ты способен – глупо шутить и клеить девчонок.

– Воу, – рассмеявшись, он вскидывает ладони. – Кто-то не в духе. И к слову, я еще неплохо пою и играю.

– Да, когда случайно попадаешь в ноты.

Облизнув губы, Джейк с улыбкой пожимает плечами.

– Слушай, у всех девушек бывают месячные. Просто прими таблетки или что в таком случае вы там делаете со своей нервной системой. Или ты все еще злишься из-за того, что увидела в доме Рэма? Ревность – это плохо, Микаэла.

Тело обдает холодом. Он действительно сказал это вслух.

Я раскрываю рот от возмущения и страха того, что Джейк продолжит, назовет имя Оливера, и об этом услышит весь класс.

Тяжело сглотнув, я возвращаюсь к поиску тетради.

В подобном диалоге с любым другим человеком стоило бы промолчать, но только не с этим парнем. Ему нужно отвечать, нападать и жалить в ответ, пока он не успел почувствовать слабость в собеседнике, которого с легкостью можно добить. В словесной перепалке с Джейком Элфордом лучше всегда носить маску «Я тебя не боюсь».

– Ты пристал ко мне, чтобы потешить свое эго? Наверное, тяжело быть самым слабым участником группы, которого взяли только из-за симпатичной мордашки? Ты даже стоишь последней буквой «Норда» и слово «север» здесь ни при чем, задумайся об этом.

Сидящая за мной Пайпер, испуганно ахает.

– Да и вообще, – пожав плечами, я вытаскиваю тетрадь и кладу ее на парту, – если копнуть глубже, то твое имя не такое уж и загадочное, как думают твои фанатки. Не так ли? Думаю, цена секрета примерно сто баксов, не больше.

Джейк больше не улыбается. Черты лица становятся жесткими, и я понимаю, что перегнула палку. Мне хочется извиниться, потому что я даже на один процент не думаю то, что сейчас сказала.

– Элфорд, Рамирес, – зовет миссис Франкфурт. – Внимание на доску, продолжите свое романтическое свидание после урока.

– Боже упаси, – выдыхает Джейк, откидываясь на спинку стула.

Мое настроение становится еще хуже, чем было до прихода в школу. Конечно, у нас с Элфордом и раньше случались глупые перепалки без повода, а драться мы с ним прекратили еще в младших классах. Но сегодня я ляпнула нечто по-настоящему обидное, то, что касается прошлого и его семьи. И уже не знаю: я хочу искренне извиниться перед ним за свои слова или просто потому, что боюсь, что он со злости расскажет Оливеру и всей школе о моих чувствах.

Как только звенит звонок, я поворачиваюсь к Джейку, собираясь извиниться, но он поднимается и стремительно выходит из класса. Пайпер, перебирая каблуками, семенит следом, по пути послав мне злобный взгляд. Они расстались в прошлом году, но она все еще не теряет надежду, что эти отношения можно вернуть.

***

Забежав в библиотеку, я беру учебники, а затем несу тяжеленную стопку к локеру. В коридоре я прислушиваюсь к разговорам, боясь услышать свое имя – стоит Элфорду лишь обмолвиться на мой счет, как по школе за считанные секунды расползутся слухи. Что я скажу на это Оливеру?

– Микки, – слышится за спиной голос Олли.

Мне приходится приложить титанические усилия, чтобы не обернуться. Я все лето скучала по простой возможности видеть Оливера каждый день, а теперь призываю все остатки своей гордости и, вздернув подбородок, прибавляю шаг, смотря перед собой.

Через несколько мгновений Олли равняется со мной, и половина моего тела горит просто от того, что он сейчас так близко.

– Я с тобой не разговариваю.

– Ну прости, я облажался.

Я торможу у локера, и Олли забирает стопку из моих рук.

– Мик?

 Стиснув зубы, ввожу код на замке и молча закидываю по одной книге в локер. Взгляд цепляется за открытки и полароидные снимки, приклеенные к внутренней стороне дверцы. На нескольких фото мы с Оливером сидим в обнимку, и я злюсь от того, что этот учебный год мы начали не такими радостными, как на этих снимках.

– А за Констанс ты заехал?

 Оливер молчит. Я проглатываю обиду, от которой во рту появляется горький привкус.

– Да.

– Слушай. – Вздохнув, я захлопываю дверцу и поворачиваюсь. И зря я это делаю, потому что даже в простой клетчатой рубашке и рваных джинсах Оливер выглядит так, что мне тут же хочется нарисовать его. – Я понимаю, что не могу предъявлять тебе претензии из-за того, что ты не забыл подвезти в школу свою девушку. Но мне обидно, что ты уже второй раз после приезда забыл обо мне, Олли. Вот и все.

– Эй, я знаю, что виноват, знаю. Иди ко мне. – Протянув руки, он обхватывает меня за плечи и прижимает к себе.

 Мои руки висят плетьми, пока он покачивает меня в объятиях, а затем я совершаю ошибку: вдыхаю аромат его парфюма и тут же крепко зажмуриваюсь, потому что чувствую, что сдаюсь. Не могу долго злиться на Оливера.

Помедлив еще немного, я все же обнимаю его в ответ и прижимаюсь щекой к его груди.

– Я слегка растерялся, когда прилетел. Сначала Норвегия, потом Греция, следом Испания. Только что был в Мадриде, где стоит жара, заснул и проснулся через восемь часов уже здесь. Плюс джетлаг. У меня словно голова не на месте.

– Это джетлаг и пиво заставили тебя сойтись с Констанс?

– Мы с ней переписывались все лето, обсудили проблемы. Она правда изменилась, дай ей шанс.

– Если она снова сделает тебе больно, то мне придется с ней подраться.

– И я напишу об этом отличную песню.

 Усмехнувшись, я отстраняюсь от Оливера. Потрепав меня по волосам, он опирается рукой на дверцу соседнего локера и оглядывает меня с головы до ног.

– Кажется, ты немного подросла за лето.

– Нет, но вот зато грудь и правда немного выросла, – я дергаю воротник свитшота, на что Олли издает смешок, но взгляд на моей груди все же задерживает. И все равно что на мне надета безразмерная вещь, под которой ничего не видно, для меня это все равно небольшая победа.

– Придешь сегодня на репетицию? Хочу показать песни, что написал, пока был в Европе.

– Позвоню маме и если ей не нужна будет помощь с работой, то обязательно приду.

 В конце коридора появляются Джейк с Рэмом, и мое сердце проваливается в желудок.

– Слушай. – Заправив волосы за уши, я обнимаю себя за талию и пытаюсь выдавить непринужденную улыбку. – Если Элфорд вдруг ляпнет обо мне что-то глупое, то не верь.

 Оливер хмурит брови.

– В чем дело?

– Эм, мы немного повздорили. Ничего нового.

– Если он вдруг ляпнул что-то о тебе, то…

– Нет-нет, – тут же заверяю я, заметив, как тон его голоса стал заметно холоднее. Олли ненавидит, когда кто-то унижает и оскорбляет меня. – Тут я сорвалась.

 Оливер посылает мне вопросительный взгляд, а я недовольно морщу нос, не желая продолжать. Я не могу рассказать о том, что решила затронуть прошлое семьи Джейка.

– Ляпнула, что он не умеет играть и его приняли в группу только из-за симпатичной мордашки. А еще намекнула на то, что вы взяли название «Норд» только потому, что буква «Д» в нем последняя. Думаю, я и правда задела его, он ведь мог подумать, что ты рассказал мне это по секрету или вроде того.

 В ответ Оливер лишь смеется.

– Джейк знает, что это не так хотя бы потому, что он и придумал название группы.

– Но я думала, что его придумал ты. Перевод с норвежского и все такое.

– Название придумал Джейк, – вновь повторяет он. – Так что не бери в голову.