Лина Мур
Королевство моих преступлений
Когда подхожу к дому сестринства, то вижу, как одни парни из братства «Альфа» выносят сломанную мебель, а другие красят стены. Каждый из них замечает моё присутствие. Они злятся, молча испепеляя меня взглядом, а я иду дальше. В доме осталось не так много девушек, насколько я запомнил, и они все что-то делают. Кто-то отмывает стены, кто-то подметает, кто-то вешает новые занавески и шторы. Они работают и восстанавливают своё место жительства, это удивляет и немного радует. Они сплочены одной идеей. Они, действительно, другие, отличающиеся от стада, готовящего новую атаку. Они, правда, заслуживают быть чем-то большим, чем просто серая масса.
Поднимаясь к себе, тихо закрываю дверь и падаю на постель. Сжимаю руками голову и ощущаю, как ноет скула, но это не идёт ни в какое сравнение с ноющим сердцем. Оно скулит.
– Пришёл. Надо же, сколько наглости в тебе, – звонкий от злости голос заставляет поднять голову. Свет включается на столе, и я вижу девушку, с искажённым от отвращения и ярости лицом.
– Сиен…
– Нет! – Повышая голос, она подскакивает со стула и подходит ко мне. – Не смей оправдываться, потому что оправданий для тебя, жалкий урод, нет. Ни единого.
– Сиен, – шепчу я, вытирая ладонью пот и кровь, засохшую на губах.
– В связи со сложившимися обстоятельствами, я требую, чтобы ты немедленно собрал свои вещи и убрался отсюда. Из нашего дома, а лучше из нашей жизни. Ребята нашли тебе место в общем корпусе, туда и проваливай. Я такая дура, надо было слушать Миру, должна была слушать её, но посчитала, что ты другой… ненавижу тебя! – Девушка шлёпает меня по плечу, а я жмурюсь. Ну вот как ей что-то сказать, когда я стал врагом номер один для всех, да и ломка продолжает издеваться над сознанием, телом, костями?
– Послушай, я не хотел…
– Не хотел? Вряд ли, Рафаэль, ты не хотел. Когда не хотят, то не делают всего этого! – Возмущается она.
– Я…
– Ты у меня семью отнимаешь, ублюдок! Обо мне никогда никто не заботился, потому что самая младшая, камень на шее у родителей! Меня отослали сюда, чтобы я нашла хотя бы кого-то, кто купит меня подороже! Но именно Мира заставила меня понять, что я заслуживаю большего! Я имею право любить, как любой человек! А ты отнял у меня её! Она моя семья! И за свою семью я тебя убью, понял? – Кричит Сиен, ударяя меня маленькими кулачками, и захлёбывается слезами. Она бьёт меня по голове, по плечам, а мне жаль… просто жаль. Даже в своём состоянии я понимаю, что никто мне не поверит, пока я не докажу обратное, пока не помогу…
– Что ты с ней сделал? Нет, я даже боюсь предположить. Кровь. Та простыня, вонь… чёрт, как ты мог? И вот это, – в меня швыряют «бабочкой».
Нет… не напоминай… я всё отдам тебе, только не надо возвращать меня в ту ночь. Мне больно… больно.
– Лицемерие – это твоя сущность, Рафаэль. Мне тебя искренне жаль, потому что та сука, из-за которой ты в очередной раз доказал моему близкому и любимому человеку, что она несёт с собой только боль и разрушения, намного сильнее, чем ты думаешь. Эмира Райз, действительно, королева этого ада, а ты – лишь период, который сделает её ещё сильнее. И я буду рада помочь ей уничтожить тебя вместе с этой шлюхой Флор…
– Где этот урод? – Дверь спальни с треском открывается, обрывая полный яда монолог Сиен, и на меня налетает Белч, хватая меня за толстовку и поднимая на ноги.
– Ты что…
– Сукин сын! Тебе не хватило всего того, что ты устроил? Не хватило, я спрашиваю? Какого хрена ты творишь сейчас? Крови мало? – Он трясёт меня. Чёрт, меня сейчас вырвет… прямо на него вырвет.
– Белч, что ещё случилось? – испуганно спрашивает Сиен.
– Он выставил её фото! Те самые фотографии, помнишь? На сайт выставил! Видимо, Мира рассказала ему об этом и показала, в каком скрытом файле они находятся! Мудак! Я тебя убью! – Рыча, толкает меня на кровать и замахивается. Не сопротивляюсь, я даже не понимаю, о чём, вообще, разговор. Что он имел в виду? Да и, в принципе, мне очень плохо, и я не в силах сконцентрироваться на происходящем. Слишком много событий. Слишком много боли. Слишком… всё слишком… удар по лицу, и крик Сиен. Дёргаюсь, кашляю и не делаю попыток освободиться. Не могу. Подобное состояние, которое я переживаю сейчас, вкупе с мыслями о многом, и ни одной нормальной, делают меня жалкой мягкой грушей для битья.
– Белч, не надо… не надо. Он знает о нас, знает, слышишь? Если он Миру не пожалел, то неизвестно сколько ещё информации он готов продать этому стаду тупых овец. Он не остановится, а мы должны помешать этому, поэтому должны сейчас всё решить спокойно, – меня отпускают под мягкий шёпот.
– Спокойно? Ты в своём уме? Время разговоров прошло! И благодаря всему тому, что ты перечислила, я и собираюсь убить его. Нет человека, нет дерьма, которым он наполнен…
– Белч, заставь его удалить их. Это намного лучше, чем если он заявит на тебя завтра или сегодня, как только ты выйдешь отсюда. Тебя тоже посадят! Пожалуйста, Белч, просто заставь его удалить запись и фотографии.
Приоткрываю глаза, и голова шумит. Валяюсь на кровати с раскинутыми в стороны руками и смотрю в потолок. Голоса сливаются воедино. Я не могу больше так. Не могу.
– Где твой ноутбук? – Меня пинают по ноге. Не двигаюсь.
– Где, мать твою, я спрашиваю? – Поднимают за волосы, грубо сжимая их, и я встречаюсь с обозлённым взглядом Белча.
– Я…я не знаю, – одними губами отвечаю ему.
– Прекрати притворяться! Блять, Сиен, я, правда, сейчас убью его! Он предал не только её, понимаешь? Меня тоже предал! А я доверял ему! Я ему о многом рассказал, и теперь он будет уничтожать нас по одному! – Орёт Белч, таща меня за волосы. Я даже боли не чувствую, когда падаю на пол, когда он вырывает луковицы волос, когда пинает снова в живот под просьбы Сиен остановиться. Надо же, я даже оправдываю его. У него есть причина меня ненавидеть. Есть… возможно, это намного лучше, чем испытывать ломку и бояться каждого шороха, своего дыхания и срыва. Пусть так, пусть будет больно потом физически, чем там… внутри скулить, молить о прощении… пусть так…
– Рафаэль, – меня бьют по щеке, и я распахиваю глаза. Спать хочется. Очень хочется спать и блевать одновременно.
– Я не хотел… не хотел…
– Он пьян, Белч. От него ужасно воняет…
– Так, ладно, не вижу ноутбука. Телефон сейчас найду, – меня сажают на пол и прислоняют спиной к кровати. Белч шарит по моим карманам и достаёт мобильник.
– За что ты так с ней, а? За что, Рафаэль? Почему ты так её ненавидишь? Почему не Саммер, не эту тварь Флор, а Миру? За что? – Причитая, Сиен вытирает слёзы, скатившиеся из глаз.
И хотел бы я ответить, но язык не двигается. Внутри сухо. Снаружи душно и жарко. Плохо. Нет, мне хреново. Плохо, это когда носки дырявые, и трусы постирать негде. А хреново, когда тебя снова и снова разрывает на куски, а они собираются и начинают издеваться над тобой по новой.
– Пароль. Вводи пароль, – требовательно шипит Белч, ударяя меня по груди.
Я не помню… даже если бы и хотел вспомнить, то не смог бы.
– Блять, да он прикалывается! – Парень выпрямляется, яростно пихая мои ноги ботинком.
– Рафаэль, – напротив меня вновь появляется лицо Сиен. Она дотрагивается до моей горящей руки, и хочется прижаться к ней, чтобы сбросить с себя огонь, сжигающий дотла мою кожу и сердце.
– Прошу тебя… я готова умолять…
– Не унижайся! – Кричит Белч, толкая Сиен.
– Мне плевать на то, какой способ сработает! Плевать, слышишь? Если это не удалить сейчас же, то будет хуже. Ей будет хуже, а я этого не допущу больше! Это моя вина и твоя! Мы помогли ему влезть в её жизнь, подталкивали обоих друг к другу, и вот что вышло! Поэтому даже не заикайся о том, насколько отвратительно унижение, ради спасения той, кто постоянно оберегала меня! Теперь моя очередь!
Я бы улыбнулся на слова Сиен. Порадовался бы за то, что хотя бы она нормальная из всех. Порадовался бы за то, что у Миры есть такой человек рядом. Порадовался бы… но даже этого не могу.
– Рафаэль, прошу тебя, если у тебя есть сердце, удали фотографии. Можешь остаться здесь до возвращения Миры, но умоляю тебя… умоляю не надо так с ней поступать, она не заслужила. Это не она, понимаешь? Не она заказала эту тварь. Она лишь хочет освободиться… всегда хотела, и будет делать всё, чтобы выбраться отсюда, даже если это будет тюремный срок. Неужели, ты, правда, ничего к ней не чувствовал? Ничего? Когда обнимал? Когда целовал? Неужели, ты настолько жесток? – Шепчет Сиен, поддерживая мою голову.
Быстрое дыхание. Мутит сильно. Её слова точно бьют по моей изношенной душонке. Я хотел изменить всё, хотя сейчас не понимаю, что происходит, что они требуют от меня.
– Пароль, Рафаэль, введи пароль, – добавляет девушка, вкладывая мне в руку телефон.
Приоткрываю губы…
– Пароль, пожалуйста. Это не она, не Мира. Она бы никогда так не поступила, даже если бы её предали. Она жертва, понимаешь? Жертва обстоятельств… прошу тебя, мон шер, прошу…
Мон шер.
Её голос. Её мягкие прикосновения. Её тепло. Хотя мне жарко, но я чувствую его.
Мон шер.
Вижу, как её чувственные губы двигаются, а затем резко, жестоко врываются иные воспоминания: кровь и то, как я бью её грёбаным ремнём… до вспухшей тёмной кожи, до борозд, до тишины…
– Принцесса моих кошмаров, – выдыхаю я, находя в себе силы. Мне плевать на то, что будет дальше. Если это поможет, то пусть… пусть все знают, что и когда я публиковал. Пусть… мне скрывать больше нечего. Моя душа выпотрошена.
– Что?
– Пароль… принцесса моих кошмаров, – повторяя, захлёбываюсь рвотой. Закрываю глаза. Падаю на бок, и меня тошнит. Снова и снова, пока желудок горит, словно изрезанный ножами, пока виски пульсируют до громкого крика внутри. Больно… ошибаться очень больно.
Глава 4
Рафаэль
Понимать, что весь мир восстал против тебя, на удивление, привычно. Так было всегда. Всю мою жизнь. И ничего не меняется даже здесь. Осознание того, как в любом месте, времени и состоянии ты один, порой намного сильнее воздействует на твой разум, чем что-то иное. Когда ты находишься в жёстких рамках, и на тебе клеймо «виновен», ты больше не можешь думать разумно. Ты обороняешься. Любым способом. Любыми действиями ты будешь добиваться правосудия для себя. И не важно, хорошо это или же плохо. Ты просто пытаешься выжить, ведь жить никогда не удавалось.
Выхожу из душа и вытираю влажные волосы полотенцем. Всё тело ломит от усталости, страшно хочется спать, и новый день начался для меня не радужно. Мой кошмар становится намного темнее, чем вчера, потому что сегодня я многое понимаю чётче. Я не знаю, что было в моей спальне после того, как выдал свой пароль к аккаунту. Меня оставили умирать одного. Вонь рвоты, пота и отчаяния, кажется, пропитали каждую молекулу моей кожи. И мне бы продолжить лежать на полу, пытаясь найти во сне спасение. Но, когда в нём появляются воспоминания, легче смотреть на окружающий мир. Он не так ранит, тогда как я рублю себя топором внутри из-за раскаяния.
Достаю ноутбук из-под кровати и вхожу на сайт, допивая до дна воду из бутылки. Меня уже не ужасают и не удивляют записи и фотографии обнажённой Эмиры Райз. Они не удалены, не исчезли этой ночью с ударами Белча, мольбами Сиен и самобичеванием. Теперь, надеюсь, они понимают, что это не я. Ведь я понятия не имел, что Мира когда-то, вообще, снималась голой. Честно, даже смотреть на неё больно, хотя отрицать, что я мазохист, смешно. Захлопываю крышку ноутбука и поднимаюсь на ноги.
Хватит с меня всего этого дерьма. Хватит. Пока я приходил в себя, они продолжили издеваться не только над ней, но и надо мной. Они используют меня в своих целях. И я должен знать, кто это «они». То, что я сделал с Мирой, навсегда останется в моём сердце. Навечно. И сейчас, когда я уже могу не дрожать всем телом, не разрываться на запрещённые желания повысить дозу и скулёж внутри, могу поставить себе новую и очень важную задачу – докопаться до истины. У меня есть время, чтобы спасти её, не дав кому-то перечеркнуть хотя бы её мечты. Эмира Райз должна жить, во что бы то ни стало. Кем бы она ни была на самом деле, без неё моя жизнь будет потеряна. Смысл всего, что я чувствовал, исчезнет. Да и себя я тоже обязан взять в руки и восстать в одиночку против них. Ради неё. Ради её будущего. Ради её улыбки.
Переодеваюсь в свежую одежду и, подхватывая карточку вместе с телефоном, выхожу из комнаты. Когда я спускаюсь, то слышу приглушённые голоса девочек, продолжающих уборку и восстановление дома. При моём появлении они сразу же замолкают, но меня это больше не волнует. Я никому ничем не обязан здесь, лишь одному-единственному человеку. Лишь перед Мирой я виноват. И, Господи, теперь я осознаю всю чудовищность ситуации, в которой она сейчас находится. Я понятия не имею, как она чувствует себя после того, что я с ней сделал. Там была кровь, мой член весь в корочках от бесконечно долгого трения, а что с ней… боюсь думать. Я в курсе того, что происходит с женщинами при изнасиловании, поэтому придумал себе это, когда был под галлюциногенами. Я выдумал не только состояние Флор, но и парня, сообщающего мне о диагнозе. Я не могу больше полагаться на свои воспоминания, ведь они могут быть неверными. Мне нужны факты. А их я могу достать только в одном месте – в администрации.
Делаю глубокий вдох и вытираю выступивший от слабости организма пот со лба. Направляюсь к столу Марджори, печатающей что-то на ноутбуке. Звук моих шагов приближается, и женщина, в очках с тёмной оправой и со стянутыми в тугой узел тёмными волосами, поднимает голову.
– Мистер Лоф. Прошу, только не говорите, что и вы принесли мне заявление об отказе посещать занятия до тех пор, пока Эмира Райз учится в нашем заведении, – устало произносит она.
– Добрый день. Нет, я по другому вопросу, – хрипло отзываюсь. Она облегчённо вздыхает и натянуто улыбается мне.
– Слава богу. Который день они сходят с ума. Мы были вынуждены поставить видеокамеры у дома сестринства, чтобы прекратить порчу имущества. Какой ужас творится, просто уму непостижимо, – тараторит она, вставая из кресла и проводя ладонями по узкой юбке, облегающей довольно приличную фигуру для женщины тридцати лет «с хвостиком».
– Я уже давно говорила – мы должны закрыть сайт во избежание возникновения чего-то подобного. Но разве кто-то слушает секретаря? Нет, я для них «узкомыслящая дурочка», а вот теперь пожинаем плоды вседозволенности избалованных деньгами и свободными мыслями детей. Конечно, поступок мисс Райз жесток и бесчеловечен, но ничего бы не произошло, если бы не было этих безобразных статей и фотографий. В наше время все умеют пользоваться «Фотошопом» и обожают выставлять подобное в социальных сетях. Вместо того чтобы учиться и получать знания, они…
– Хм, я с вами полностью согласен, – перебиваю её, набирающую обороты возмущения, речь, – но мне нужен мистер Леду. Он на месте?
– Ох, – Марджори оборачивается и возвращает на меня взгляд. – Да, но он не принимает никого. Не в духе. Разбирается с родителями и их требованиями о том, чтобы немедленно отчислить Эмиру Райз, угрожая забрать своих детей, а вместе с ними и деньги, за счёт которых и процветает наше заведение.
– Мне очень срочно нужно с ним поговорить.
– Простите, мистер Лоф, но я не могу пропустить вас к нему. Он и так очень зол в связи с создавшейся неприятной ситуацией. Помимо этого, акционеры и руководители так же заинтересованы в полюбовном решении проблемы, а вот миссис Делон настаивает на своём. Обещает даже в газеты и на телевидение пойти, если Эмиру Райз не накажут тюремным сроком, – Марджори снимает очки и потирает переносицу.
– То есть вы поддерживаете Миру? Ну, вы не хотите, чтобы её исключили? – Уточняю я.
– Нет, конечно, нет. Она мне нравится. Её характер присущ каждому ребёнку, выросшему единственным в богатой и обеспеченной семье. Но вот то, как она умеет поставить всех на место и как отлично управляет сестринством, меня восхищает. Вы ведь с ней в отношениях, не так ли? – Женщина обходит стол и останавливается напротив меня.
Возможно, я до сих пор испытываю ломку, и галлюциноген продолжает терроризировать мой разум, но мне кажется, что она пытается заигрывать со мной.
– Нет, между мной и Мирой ничего не было, и нет. А те фотографии… хм, как вы и сказали удачный «Фотошоп». Вы же в курсе того, кто я и кто она, правда? Вряд ли такая, как она, посмотрела бы на такого, как я, – хмыкаю, вызывая на её лице широкую и довольную улыбку. Серьёзно, что ли? Она рехнулась?
– Да, в наше время и в этом месте все судят по счетам в банках и выбирают по ним же. Дети, они не понимают, что скрытый потенциал намного важнее, чем бумажки. Предполагаю, что именно это и позволило вам, мистер Лоф, оказаться здесь под опекой Эрнеста Райза.
– Можно просто Рафаэль, – стараясь выглядеть заинтересованным её нелепым поведением, натягиваю улыбку.
– Я не могу переходить границы дозволенного, мистер Лоф, – Марджори смущённо опускает глаза, вызывая во мне рвотный рефлекс.
– Но ты можешь помочь мне добиться аудиенции с директором для одного-единственного разговора, не так ли? – Легко принимая правила игры, которая даст мне возможность достичь цели, делаю шаг к женщине, практически касаясь её груди, быстро поднимающейся под шёлковой тканью блузки.
Тяжёлый вздох, и она поднимает на меня глаза, в которых столько похоти. Омерзительно.
– Я не могу, – нервно качает головой и дёргается в сторону, но успеваю схватить её за руку и дёрнуть на себя. О, так нравится грубость? Нравится фантазия о плохом мальчике и развратной секретарше, у которой роман с учащимся? Чёрт, это же плоско, но, видимо, у Марджори давно уже никого не было, раз она так дрожит в моих руках и испуганно сглатывает.
– Это же ужасно. Ты здесь постоянно одна, эти недоразвитые существа приходят и орут на тебя, потому что считают позволительным так с тобой обращаться. А тебе приходится терпеть всех и улыбаться им, как и директору. Он трахает тебя? Тебя, вообще, кто-то трахает? – От моего наглого заявления Марджори приоткрывает рот и распахивает глаза.
– Мистер Лоф…
– Рафаэль, просто Рафаэль. Ведь я понимаю тебя, они все и меня достали. Но я завишу от Эрнеста Райза, как и ты зависишь от этих богатеньких ублюдков, – шепчу, проходя пальцами по её руке. Игриво, как будто хочу этого. Но мне противно. Наверное, тот факт, что я насильник, не позволяет мне даже возбудиться для верного развития событий. Я ничего не чувствую. Раньше мне это не мешало.
– И мне необходимо создать видимость, будто я что-то делаю. Мистер Райз хочет быть в курсе событий, пока лично не посетит университет. Помоги мне, Марджори, и я помогу тебе, – добавляю, наклоняясь и вдыхая аромат приятных духов.
– Господи… он может выйти и увидит…
– Может, поэтому дай мне туда войти. Я скажу, что тебя не было, ты отлучилась в туалет, чтобы немного поиграть с собой. Ладно, последнее упущу, – оставляю на её щеке поцелуй и отпускаю женщину. Резко, иначе вырвет. Она медленно кивает.
– Хорошая девочка, но я предпочитаю, чтобы ты была плохой, – хлопаю её по щеке, слабо и только для повышения её уверенности, что она ещё в соку и может возбуждать парней.
– В следующий раз, – подмигивая, направляюсь к двери директора, оставляя за спиной потрясённую и шокированную секретаршу, фантазирующую сейчас о том, как я буду её трахать. Чёрт, я чувствую себя шлюхой, которая продаёт своё тело, в данном случае до мяса истёртый и зудящий член. Но разве это важно? Если мне придётся переспать со всей администрацией, чтобы раздобыть факты, то я это сделаю. Любым способом я добьюсь правосудия для тех, кто заставил меня очнуться в аду своих страхов и забрал у меня мои чувства.
Открываю дверь и сразу же слышу недовольный голос:
– Марджори, я просил тебя не входить и не беспокоить меня.
– Добрый день, мистер Леду. К сожалению, вашей секретарши не было на месте, и я решил, что могу пройти к вам без предварительной записи, – уверенно произношу, закрывая дверь. Мужчина, сидящий за столом с опущенной над какими-то бумагами головой, поднимает взгляд и удивлённо смотрит на меня.
– Мистер Лоф. Я как раз о вас думал, – медленно произносит он. По его лицу видно, что он не рад моему появлению, и явно его мысли обо мне очень отличаются от мыслей Марджори.
– Тогда я удачно появился, – хмыкая, замечаю я и останавливаюсь около стола.
– Итак, мистер Лоф, с каким вы ко мне вопросом? – Мужчина отклоняется на стуле, как бы невзначай закрывая документы папкой.
– С очень личным. Дело в том, что вы в курсе причин моего появления в университете. Правдивых причин, а также моего истинного финансового положения. Мистер Райз стал моим попечителем на время обучения взамен на оказание помощи его дочери. Сейчас создалась очень сложная ситуация, и я понимаю, что моя просьба может показаться вам некорректной, но это моя работа. Мне необходимо собрать все данные, начиная с дня, когда в сети появились фотографии Миры с неким парнем в Женеве…
– Неужели, не узнали себя? – Едко перебивает меня.
– А это был не я. Вы же в курсе, что «Фотошоп» сейчас доступен каждому, и с его помощью можно сотворить любые фотографии, верно? Так вот это и случилось. Мисс Райз как раз пыталась разобраться в этой проблеме, когда произошёл инцидент с Флоренс Делон. Мистер Райз просил меня найти любые факты, подтверждающие то, что Мира непричастна к этому делу, и её просто подставили. Но, чтобы это получилось, мне нужны данные с видеокамер по всему периметру университета. Я знаю, что с вашей помощью это можно легко устроить. Подобное возможно сделать за небольшую плату, в моём же случае, мистер Райз готов сделать щедрое пожертвование, если вы пойдёте на уступки, – замолкая, внутри хвалю себя за то, что мне удалось сказать всё настойчиво, но жёстко и в то же время льстиво.
Мистер Леду потирает подбородок, обдумывая мои слова. Чёрт, снова слабость даёт о себе знать. Коленки начинают дрожать, а по спине скатывается пот.
– Очень интересная просьба, мистер Лоф. Конечно, мы делаем всё, чтобы помочь мисс Райз в этой щепетильной ситуации, и мне бы не хотелось заставлять отца нашей блестящей ученицы отрываться от дел и вылетать сюда, но, к сожалению, удовлетворить ваше прошение, мистер Лоф, я не могу.
Да он издевается, ещё и улыбаясь так скользко. Денег мало предложил, что ли?
– Я бы хотел знать причину, мистер Леду, ведь я тоже желаю помочь Мире и прекратить нападки на девушек из сестринства, как и разобраться в этом деле. Виновные должны быть наказаны. Я находился на балу, когда всё это произошло. К тому же по записям я смогу заметить то, что, возможно, пропустили ваши люди. Мистер Райз будет крайне недоволен, если я ему передам, что вы отказываетесь помочь мне в этом деле. Он не любит, когда его дочь обвиняют в безобразных проступках, тем более отправляют на оскорбительные исправительные работы. Он достаточно вложил денег в развитие университета, чтобы иметь небольшие послабления в правилах, а я являюсь здесь, скажем так, его представителем, – облокачиваюсь ладонями о стол, пытаясь надавить на этого человека.
– Какой энтузиазм и стремление найти виновных, мистер Лоф! Вы восхищаете меня, но не этим, а вашим лицемерием. Что скажет мистер Райз, когда узнает, что именно вы написали заявление в полицию на его дочь и заставили жертву подписать лживые слова? И сейчас вы приходите сюда, требуя от меня материал, который будете использовать против Эмиры Райз. Как вы объясните эти факты, мистер Лоф?
– Какая глупость. Я ничего не писал и никого не заставлял. Меня, вообще, там не было в то время, когда всё это происходило. Я был…
– Прекратите, мистер Лоф. Сегодня я получил, наконец-то, копию заявления, написанного вашим почерком, там указано ваше имя, и свидетели утверждают, что в госпитале, действительно, находились вы. Как и сама жертва утверждает, что именно вы вынудили её подписать приговор Эмире Райз, упомянув все неприятные моменты, которые происходили до этого инцидента. А также ваша статья на студенческом сайте, обличающая все страхи и тайны мисс Райз, абсолютно точно убедит мистера Райза в том, что вы не только не желаете помочь его дочери, но и, наоборот, стараетесь усугубить положение дел и добиться настоящего тюремного срока для Эмиры Райз. А это будет легко, потому что она сама подтвердила свою причастность к изнасилованию и взяла всю ответственность на себя.
По спине пробегает неприятный холодок, отчего сглатываю. Кровь отливает от лица.
– Вы говорили с ней? Встречались? Она в порядке? – Тихо спрашиваю его.
– Нет, лично с ней я не говорил. К ней никого не допускают, кроме адвокатов и полиции. Она отказывается опровергать обвинения и твердит, что всё сказала мне здесь в день, когда я её отправил в дом престарелых, чтобы спасти, – сухо произносит он.
А выглядит как? Как чувствует себя? Ей больно… что я с ней сделал? Она плачет? Она с ума сходит?
Столько вопросов в голове, и вряд ли я получу ответ на них.
– Но вернёмся к вашей наглости, мистер Лоф. Я требую от вас чистосердечного признания. Зачем вы это делаете? Кто вам платит за то, чтобы дочь Эрнеста Райза села в тюрьму, и у неё были крупные неприятности? – Уже сурово добавляет он.
– Мне никто не платит… никто, клянусь вам. В ту ночь я был не в себе, выпил лишнего и не соображал, что делаю. Да, я написал эту статью и удалил её, когда понял, что натворил. И я отвечу за это перед мистером Райзом, объяснив всё, если потребуется. Но я не помню, чтобы писал заявление за Флор. Я не помню, понимаете? И я, действительно, хочу помочь Мире. Всем, чем смогу. Я не знаю… не знаю, что на меня нашло, но эта девушка для меня важна, и я, находясь в здравом уме, ни за что не причинил бы ей боли. Пожалуйста, мистер Леду, позвольте и мне участвовать в этом, – мне неприятно скулить, но другого не остаётся в такой ситуации. Давить на жалость и убеждать, что я многое знаю, и в моих силах найти зацепку во всём этом.
– Мистер Лоф…
– Умоляю вас, мистер Леду, – подхожу вплотную к столу и облокачиваюсь о него, – позвольте мне увидеть заявление и воскресить в памяти воспоминания. Они могут быть полезны.
– Это не компетентно с моей стороны, – отрицательно качает головой.
– Чёрт, да рамки компетентности давно уже размылись! Вы позволили этим пираньям жрать друг друга без сожаления, не отслеживая записи на унижающем студентов сайте! Вы сами виноваты, что во вверенном вам заведении процветает жестокость. И это лишь цветочки! И если не доказать, что Эмира Райз ни при чём в этом происшествии, то виновные останутся безнаказанными, и вы подавитесь отравленными ягодами вашей любви к деньгам! Вы должны остановить их! Должны, чёрт побери! Иначе всё будет только хуже и хуже, и дальше произойдёт убийство, которое вы тоже будете покрывать! Соучастником хотите стать? – Кричу я.
– Молодой человек, смените тон, – зло шипит мужчина.
– Я буду орать и продолжу это делать. Вы же в курсе, как легко управлять толпой идиотов, мне это удалось тогда, удастся и в будущем. Я не прекращу писать лозунги и натравливать их на вас, если вы не покажете мне заявление. Они у меня в кулаке, что я им скажу, то они и сделают. Они не посещают занятий. Они вышли из-под вашего контроля и перешли под мой. Я предлагаю обмен: вы дадите мне прочесть заявление, а я успокою их и заставлю подчиняться вам, – твёрдо говорю я. Конечно, понимаю, что после такого меня просто могут выбросить отсюда. Но или всё, или ничего. Я должен понять, кто мной играет, и кто в ту ночь, когда это произошло, подсыпал наркотики. Я обязан искупить свою вину перед Мирой хотя бы так.
– Хорошо, – после нескольких минут тяжёлой и мрачной паузы кивает мне Мистер Леду. – Вы остановите их и заставите удалить эти безобразные фотографии мисс Райз. Это усугубляет её положение.
– Согласен. Я найду тех, кто это выставил.
Директор перебирает документы на столе и протягивает мне лист бумаги. Хватаю и пробегаюсь по нему взглядом. Это прикол, что ли? Такого чудовищного заявления я в жизни не видел, а видел я многое. Здесь ложь. И её достаточно, чтобы засадить Миру на десять лет, как минимум. Моё имя тоже есть, как и подпись. Дата. Время. Начало первого.
– И что вспомнили? – Ехидно поддевает меня.
– Ничего, потому что это не мой подчерк, и я был в это время в доме сестринства, – поднимаю на него голову.
– К тому же это писала не Флор, у неё другой стиль и более крупные буквы, у меня же почерк рваный. Его пытались скопировать, но неудачно. Меня подставили, как и Миру. Они хотели, чтобы я воевал против неё, и я это сделал из-за того, что, как мне тогда казалось, увидел. И я уверен, что в госпитале есть камеры слежения, которые должны были засечь момент, когда я ушёл, – шепчу, вновь рассматривая слова, уже прыгающие перед глазами.
– Верно, камеры есть, и на них видно, что вы вернулись, скрывая лицо капюшоном…
– Но и здесь есть камеры, на них видно, кто выходит, а кто заходит на территорию университета. Они и докажут, что я поехал в город после того, как это заявление было подписано. Проверьте, – откладываю лист на стол.
– Дело в том, что записи, сделанные у главных ворот той ночью, повреждены. Их нельзя восстановить и что-то отследить по ним, – тяжело вздыхает мистер Леду.
– И это ещё раз говорит о том, что всё было спланировано, понимаете? Буквально всё, до каждого нашего шага. Кто-то руководит теми, кто это сделал. И он продолжит это делать, пока не уничтожит Миру. Она была права. За ней охотятся. Только за ней.
– Но мисс Делон утверждает, что вы были с ней, – напоминает он.
Вот это меня и пугает. Выходит, Флор врёт. И бывает такое чувство, что ты не хочешь верить правде, а она уже известна тебе. Ты открещиваешься от неё, бежишь, не можешь позволить себе признать, что ошибся в самом начале и был полным идиотом.
– Был, но больше нет. Больше нет…
– И мы можем узнать прямо сейчас, говорите вы правду или же нет. Я не додумался проверить схожесть почерка, – перебивая меня, мужчина поднимается и обходит меня.
Господи, получается, что Флор с ними.
– А медицинское заключение, оно подтверждает слова заявления? – Интересуюсь я, пока директор пробегается по стеллажу с папками.
– Да, но предполагаю, что это фальсификация данных, потому что с тем диагнозом, который был мне передан, невозможно выписаться из больницы уже через четыре дня после происшествия. Как минимум необходимо пройти лечение, да и восстановительный процесс занимает не меньше двух недель.
– То есть вы считаете, что её диагноз сфальсифицирован? – Уточняю я.
– К сожалению, я не могу ответить утвердительно, как и отрицательно. Это дело не только о насилии и жестоком избиении, это недопонимание двух семей, – кивает он, возвращаясь на место и открывая папку с моим делом.
