Лина Ласс
В договор не входит

Глава 7

Сон, что я провела в мягкой постели отеля «Европа», был одним из лучших в моей жизни, даже несмотря на то, что ему предшествовала не самая лучшая ночь. Голышом в мягкой перине, под облаком тёплого одеяла я провалилась в бездну забвения и была удивлена и напугана, когда кто-то потряс меня за плечо. Прикрывая обнажённую грудь, спросонья попыталась сфокусировать свой взгляд на том, кто бесцеремонно вырвал меня из сладкой неги в реальный мир.

– Уже шесть вечера, – Марк с безразличием смотрел на меня сверху вниз. – Вы проспали часов десять. Одевайтесь и спускайтесь в ресторан.

Как только он вышел, я неохотно слезла с кровати. Немного пошатывало, а голова гудела от голода. Утренний кофе, который я перехватила в кафе, едва ли можно было считать за еду, и при мысли о предстоящем ужине потекли слюнки. От футболки и джинсов, в которых я разгуливала со вчерашнего дня, избавилась, кинув в мусорное ведро. Было ли это моё воображение или нет, но стоило мне дотронуться до одежды, как я ощутила мерзкий запах пота и алкоголя, от которого меня передёрнуло. Я выбрала во что облачиться из того немногого, что успела положить в рюкзак. Глянув в зеркало, привела в порядок волосы, расчесав их пальцами и пригладив. Косметики, чтобы замазать синяки под глазами, я не захватила, но радовало уже то, что от тяжёлой пощёчины не осталось следа.

За дверью номера меня терпеливо ждал Марк, проводив сначала до лифта, а потом и за уединённый столик. Мы сидели в просторном зале под витражами, в глубине звучала тихая приятная музыка и немногочисленные посетители были поглощены разговорами и едой. Я, чувствуя ароматы блюд, оглядывала помещение, ощущая себя не в своей тарелке. Мой вид не слишком подходил под здешние интерьеры. Растянутая футболка и джинсы с дырками на коленях очень контрастировали с как всегда безупречным видом Марка. Он выбрал блюда за меня и, пока мы ждали свой ужин, положил передо мной кожаную папку.

Я держала в руках свою судьбу. Несколько страниц, где сухим бюрократическим языком были прописаны обязательства «заказчика» и «исполнителя». Даты, сроки, условия – всё было описано так, будто клиент заказывал ремонт, а не эскорт. Все мои обязанности описывались одним словом «услуги».

«Заказчик обязуется оплачивать услуги в размерах и сроки, указанные договором…

возместить исполнителю расходы…

несёт ответственность за жизнь и здоровье исполнителя…

Исполнитель вправе требовать оплаты за оказанные услуги…

Запрещено передавать информацию третьим лицам…

Конфиденциальность…

Стороны могут иметь устные договорённости…

…добровольно…

…перечень услуг: сопровождение… услуги иного рода…

…выплаты не позднее трёх дней после расторжения…

Заказчик вправе расторгнуть договор в одностороннем порядке…

…может быть расторгнут по обоюдному согласию…

…исполнитель не вправе расторгнуть договор в одностороннем порядке…

… после расторжения договора стороны освобождаются от ответственности… не допускается предъявление претензий ни одной из сторон…»

Я будто читала обычный трудовой договор, если бы не одно «но».

– Здесь только моё имя, – я вопросительно поглядела на Марка, но он был абсолютно спокойным и уверенным в себе.

– Соображение безопасности, моя дорогая. Его имя будет вписано позже. Если вы внимательно прочитали условия, – он достал из внутреннего кармана ручку и протянул мне, – можем покончить с бумажками и приступить наконец к ужину. Не знаю как вы, а я чертовски проголодался.

Я помедлила, ещё раз пробежав глазами по строчкам. Никаких уточнений, всё было описано в общих чертах. Если такой документ попадёт в руки недоброжелателя даже доказать что-то будет сложно. Какого именно рода услуги я должна предоставлять не указывалось, претензий по истечении договора ни мной, ни заказчиком предъявлены быть не могут. Чёрт, что если я забеременею… даже так? Или он окажется садистом и любителем БДСМ?

Но все мои сомнения разбивались о моё обещание брату.

Быстрым росчерком я подписала бумаги в двух экземплярах, захлопнула папку и резким движением отдала Виардо, который не успел поднести вилку ко рту. Он спокойно принял у меня документы и не глядя положил их рядом на стол.

– А теперь, – он протянул руку над столом, – отдайте мне свой телефон.

Я отпрянула от его холодного тона.

– Зачем?

– Конфиденциальность для моего клиента превыше всего, – Марк держал меня взглядом, приковав к стулу. – Не беспокойтесь, со мной он будет в безопасности. Если вам понадобиться им воспользоваться, только попросите. Но во избежание утечки информации, я прошу вас дать его мне. На время, разумеется.

Я нехотя достала из кармана телефон и взглянув последний раз на экран, отдала его Виардо. Он кивнул кому-то за моей спиной и через секунду к столу подошёл молодой человек, взявший папку и телефон. Я проводила взглядом незнакомца и вновь посмотрела на Марка.

– Попробуйте биск из лангустинов. Вам нужно взбодриться.

Официант поставил передо мной тарелку с супом, от аромата которого у меня тут же закружилась голова. Но я не спешила даже несмотря на то, что безумно хотелось есть.

– Вы даже не взглянули.

– А чего вы ожидали, моя дорогая? Что я досконально изучу вашу подпись на пример подлинности? – как ни в чём не бывало произнёс он. – Или затребую каплю крови вместо чернил? Это стандартный договор. Прошу вас, Мила, преступайте к еде. Повар сегодня в ударе.

***

Уволиться одним днём оказалось легче, чем я думала. Стоило только управляющей заартачиться, как я поняла, насколько мне надоело строить из себя послушную девочку и лебезить перед ней. Откинувшись на спинку стула, я перекинула ногу на ногу и смерила её холодным взглядом.

– И куда же это мы собрались? – Лариса снисходительно посмотрела на меня.

– Не твоё дело, – отчеканила я, и хитрая улыбочка тут же стёрлась с её лица. – По моим подсчётам за отработанные дни, дополнительные смены и неотгуленные отпуска за последние три года сумма выплат должна составить не меньше двухсот тысяч, – глаза Ларисы расширились ещё больше, а брови поползли вверх. – Если в течение десяти минут мне не будет выплачено положенное, на ресторан накинутся все – от пожарных до трудовой инспекций. А ещё нашему владельцу будет очень интересно узнать, что ты подправляешь бухгалтерию в свою пользу.

Я с удовольствием отметила, как искажается лицо моей начальницы. В ресторане давно знали о том, что она подворовывает, а те, кто шёл ей наперекор, тут же оказывались вышвырнуты на улицу. Но сейчас я сжигала за собой мосты.

– Воронова, ты ничего не путаешь? Две недели…

– Работник имеет право не отрабатывать установленные две недели, – перебила я, – если переезжает в иную местность для осуществления трудовой деятельности. Вот, почитай на досуге.

Я достала из-под куртки трудовой договор и бросила на стол. Видя её растерянность и раскрытый от такой дерзости рот, я получала самое настоящее удовлетворение. Это было куда лучше, чем заехать ей пощёчину, не сомневаюсь. Она даже не расспросила, куда я уезжаю, да, если честно, рассказывать ей что-то не было никакого желания. Через пятнадцать минут на руках у меня были деньги и трудовая книжка. У входа терпеливо ждал Марк и, подходя к нему и ожидавшей нас машине, я заметила, как из окна показалась фигура начальницы. Что она подумает, увидев, как я сажусь в шикарную тачку, мне уже было всё равно. Но вот, подъезжая к интернату, я всё же попросила притормозить за углом.

Сначала зашла к директрисе и объяснила, что не смогу посещать брата полгода. Анжелика Егоровна со злобной ухмылкой подняла одну бровь. Она сидела за своим столом с уже знакомым вавилоном на выкрашенной дешёвой краской голове, всё в том же унылом костюме, что и всегда, и зыркнула на меня жёстким взглядом. Женщиной она была крайне неприятной, для меня так точно. Высокомерие и снобизм сквозили в каждом жесте и реплике. Ни теплоты, ни ласкового слова. Как таких людей могут ставить работать с детьми?

Она не поверила мне, подумала, что я бросаю брата. Видимо, за всю жизнь уже повидала тех, кто клялся и божился, что не оставит ребёнка, а потом исчезал с концами. Но я себя знала, хотя и боялась, что непредвиденные обстоятельства могут мне помешать вернуться.

Я ворвалась к брату с пакетами, в которых лежало всё, чем я могла подкупить его, прежде чем сообщить новость. Игрушки, одежда, разнообразные вкусняшки, новое сиденье для кресла и прочие мелочи, что могли его порадовать. Но восторг на его лице быстро сменился недоумением.

Самым сложным было смотреть брату в глаза и лгать. Лгать с самой искренней улыбкой на лице в надежде, что он поверит. Не только в ложь, но и в меня. Я несла ту околесицу, которой меня научил Марк, и сама почти верила в чушь насчёт повышения и открытия ресторана в Европе.

– Надолго? – в глазах Пашки отразилась надежда.

– Ну, как посмотреть. Полгода – это всего двадцать шесть недель. Зато, когда я вернусь, у меня будет много денег. Мы купим отдельное жильё и тогда тебя точно отдадут мне.

– Целых двадцать шесть недель! – брат нахмурился. – Ты меня бросаешь?

– Ну что ты такое говоришь? – я постаралась придать своему голосу уверенность. – Как я могу бросить своего штурмана? Но это прекрасный шанс устроить нашу жизнь. Я обещаю, что буду часто звонить. Вот увидишь, ещё успею тебе надоесть.

Он всё так же хмурился, а между бровей пролегла морщинка. Сейчас передо мной был маленький серьёзный, но уже такой повзрослевший ребёнок. Марк был прав, он был ещё юн, чтобы догадаться, что на самом деле стало причиной моего отъезда. И никогда не узнает. Но его тревожило моё внезапное решение.

– А что, если ты не вернёшься?

– Как же я не вернусь, когда моё сердце остаётся здесь, с тобой. Эй, – я щёлкнула его по носу, пытаясь развеселить. – Думай о том, что скоро мы будем вместе, как и прежде. Одна семья.

Он тяжело вздохнул, но тень улыбки пробежала по его лицу.

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра.

– Так скоро?

– Зато быстрее вернусь.

– Обещаешь? – он поднял правую руку с оттопыренным мизинцем, и я скрепила наши ладони в замок.

– Клянусь, – я отсалютовала ему, и он ответил мне тем же. На прощание обняла и поцеловала его так крепко, чтобы он даже не усомнился в том, что я сдержу слово, но уходить было невероятно тяжело. Ноги будто налились тяжестью, и я с трудом могла передвигать ими. На улице даже не подняла взгляда к его окну, как делала обычно, чтобы помахать рукой на прощание, потому что знала, стоит мне увидеть его бледное личико, и я рвану обратно.

До машины я добрела, едва сдерживая плач.

– Всё хорошо? – Виардо помог мне забраться внутрь, но я отвернула к окну лицо и молчала. – Наши планы слегка изменились.

Я быстро смахнула успевшие прорваться слёзы и обернулась к нему.

– Ваши документы готовы. Вылет в Берлин уже через два часа.

– Почему в Берлин?

– Там находится клиника, где проверят ваше здоровье.

Я уже знала об этом. Правда думала, что обследовать меня будут в Петербурге. Это было одним из пунктов в договоре, который я подписала вчера вечером.

– Но… мои вещи.

– Ваш драгоценный рюкзак привезут прямо к самолёту. Хотя, – он оценивающе взглянул на меня, – я бы полностью сменил ваш гардероб.

Я неловко повела плечами. Вещи на мне были не из дорогих и успевшие порядком износиться, но таинственный миллионер явно не на шмотки мои повёлся.

– Мы не успеем по магазинам.

– Нам и не нужно. Тот ширпотреб, которым торгуют в ваших бутиках, вышел из моды пару сезонов назад, а наивным русским дурочкам продают под видом новой коллекции. В Берлине заглянем на Курфюрстендамм.

– Кур… что? – вряд ли мне вообще удалось бы повторить это название.

– Курфюрстендамм. Ах, не старайтесь. Никто не может произнести это даже с третьей попытки. Это улица, где расположены магазины. Оденем вас в что-нибудь… не такое мрачное. Ей Богу, вы как из секты сатанистов.

– Нет, спасибо. Я предпочитаю одеваться так, как нравится мне, – я посмотрела на Марка с вызовом.

– Что ж не буду с вами спорить, – улыбнулся он в ответ. – Как пожелаете.

Мой паспорт, сделанный чёрт знает каким способом меньше чем за сутки, дали мне в руки уже в аэропорту. Печать визы также была проставлена. Нас провели отдельно от остальной толпы путешественников прямиком на взлётную полосу, где ждал белоснежный частный джет. Кресла из светлой кожи, лакированное дерево и широкий диван вдоль борта, на котором меня ждал мой потрёпанный рюкзак. Миловидная бортпроводница предложила алкоголь, от которого я отказалась, но попросила газировки. От нервов очень хотелось выпить чего-то покрепче, но я давно отказалась от крепких напитков и не хотела срываться прямо перед обследованием.

Всего через три часа меня уже встречали в светлой клинике, где улыбающиеся врачи опрашивали и осматривали меня. Пришлось вспомнить уроки английского, чтобы найти с ними общий язык. И довольно быстро я уже бегло общалась и даже шутила с медсёстрами. У меня взяли несколько анализов, но единственным неприятным было нахождение в кресле гинеколога. Стоило инструменту коснуться моей промежности как воспоминания роковой ночи вспыхнули в голове, и я ещё несколько минут не могла расслабиться, даже несмотря на то, что врачом была женщина. Гормональная инъекция, которую мне ввели после этого, была последней процедурой в одном из самом выматывающем дне в моей жизни.

– Чиста! – я с гордостью вручила Марку справки, которые дали мне в клинике. Он ждал меня в вестибюле, расположившись в кресле и уткнувшись в телефон. Я знала, что анализы ничего не покажут. После бурной юности при оформлении медицинской книжки для работы я уже проходила врачей, да и сексуальных контактов у меня с тех времён не было. Но вряд ли бы Марк поверил мне на слово.

– Что теперь? Повезёте меня в какой-нибудь секретный салон красоты, где из меня сделают красотку?

Блондин отмахнулся.

– Мне кажется, вы себя недооцениваете, моя дорогая. Ваш наниматель не требователен, а вы ему понравились такой, какая вы есть. Правда, если вы горите желанием, это можно устроить. Но ничего, что требовало бы хирургического или косметологического вмешательства.

– Сколько у нас времени?

– Самолёт вылетает завтра утром. Вы вполне можете…

– Тогда везите меня в Кур-чего-то-там, – перебила я, выходя из здания.

Глава 8

Подозреваю, что я могла вытрясти из своего сопровождающего целое состояние, но ограничилась малым. Стрижка освежила давно утратившие форму волосы, а руки привела в порядок маникюрша. Ничего вызывающего, но хорошая укладка и аккуратные ногти даже немного подняли настроение. Гардероб тоже был обновлён. Я без сожаления рассталась со старой одеждой стоило мне надеть мягкий хлопок дорогого бренда. Какая погода была сейчас в Италии я не знала, но подозревала, что в апреле там гораздо теплее, чем в сером Питере, поэтому хватала с вешалок то, что подошло бы под жаркий климат средиземноморья.

– Но почему снова чёрный? – Виардо, расплачиваясь на кассе, заглянул в мои пакеты.

– Из соображений практичности. Или вы хотите, чтобы я бродила ещё несколько часов, подбирая туфли в тон сумочке?

Я настолько осмелела, что позволяла теперь подтрунивать над своим… кем же мне приходился Марк? То, что он всюду ходил за мной по пятам, оплачивая мои покупки и исполняя небольшие просьбы, напоминало то ли личного помощника, то ли няньку. Мы вышли из бутика с несколькими большими пакетами, которые тут же подхватил водитель. Мой взгляд упал на соседнюю витрину парфюмерного магазина, заставив остановиться посреди улицы.

– Зайдём? – я как завороженная смотрела на стоящий в окне флакон. Даже ощутила мимолётный тёплый запах, привнёсший за собой воспоминания. Зайдя внутрь магазина, я двинулась прямо к полке. Подскочившей тут же девушке-консультанту я ткнула пальчиком на элегантный маленький флакон с янтарной жидкостью… точно такой же стоял на ночном столике у мамы. Как я любила в детстве, обняв, уткнуться носом ей в шею и вдыхать этот аромат. Самые светлые и приятные воспоминания были связаны с этим запахом. И они всегда сопровождались теплом и солнечным светом.

– Я беру, – дрожащим голосом пробормотала я, сглатывая комок в горле.

– Всё в порядке? – Марк, расплатившись, отдал мне пакет, но заметил мою тревогу. Я кивнула, постаравшись не выглядеть расстроенной, но в машине он вновь поднял эту тему.

– Я же вижу, что вас что-то гнетёт. Выкладывайте, моя дорогая, – я с опаской покосилась на водителя, который вёз нас в отель, но мой нянька меня успокоил. – Он не говорит по-русски и, как и все здесь присутствующие, подписывал документы о неразглашении.

– Просто, – я пожала плечами. – Столько стараний для человека, с которым я толком не знакома. Кто он и отчего такая скрытность?

– Я ждал, когда вы начнёте задавать вопросы. Но ответить могу не на все. Лучше, если при встрече он расскажет обо всём сам.

– Но какой он хотя бы в жизни и стоит ли мне опасаться чего-то?

– Ну, – Марк замялся, – он неприхотлив, честен и трудолюбив. Но в то же время нелюдим, не любит публичности, да и вообще труден в характере.

Я нахмурилась, припоминая своего иностранца. Нелюдим? Отчего же тогда звал меня на свидание?

– Мне так не показалось…

– Вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке?

При удивлённо вскинутых бровях Марка в мою голову проникли сомнения. Что, если я и правда ошиблась? Тогда кто это может быть?

– А как он выглядит?

– Вы не будете разочарованы. Женщины находят его привлекательным.

Очень размытое определение. Мой «заказчик» мог быть и правда симпатичным, а мог быть и просто ухоженным, а привлекательность… у каждого она своя, обычная вкусовщина.

– А что он… любит?

– Из еды? Или мы говорим про ваши обязанности?

– Ну меня же нанимали ни супы ему готовить. Какие-нибудь… особые предпочтения?

– Насколько мне известно, ничего выходящего за рамки традиционных желаний.

– И я должна буду всё время сидеть в спальне и ждать как верный пёс?

– Ну что мы, варвары что ли? У вас будет свободное время, коим вы можете располагать как вам будет угодно, но при первой же просьбе, – он с нажимом отметил последнее слово, – должны будете явиться к нему, будь то светский раут или его спальня.

Ну вот, при упоминании спальни я почувствовала, как краснею. Разговор о сексе с Марком и без того был полон неловкости. Как вообще это будет происходить? Как в фильмах, когда к султану приводят наложницу?

«… добровольно…»

По мнению мужчин, так на самом деле выглядит согласие?

– Почему он предложил заключить контракт? Если он так богат, думаю, вокруг него и так вьются женщины.

При этих словах Марк едва сдержал смех.

– Есть… причины, по которым он так делает. У него нет времени на бессмысленные свидания и ухаживания. Секс – это снятие стресса и удовлетворение потребностей, а сопровождение на мероприятиях – необходимость в поддержании определённого имиджа в глазах партнёров. И мой вам дружеский совет – не пытайтесь им манипулировать или привязываться. Лучше сразу оставьте это бессмысленное занятие. Вы заключили договор на полгода – ни больше, ни меньше. Затем вас сменит кто-нибудь другой.

Так вот что! Это уже была система. Я вспомнила слова Виардо о «стандартном договоре» и про то, что заковыристое название немецкой улочки никто не может повторить даже с третьей попытки. Он делал так уже не раз. Подписывал документы, привозил в берлинскую клинику девушек… Я не особенная, а просто одна из многих.

– Я произвожу впечатление «золотоискательницы»?

– Вы? – Марк пожал плечами. – Вы как раз нет, но бывали случаи. Шантажировали ложными обвинениями, приписывали себе несуществующую беременность, угрожали слить фотографии. Как вы понимаете, ничего не вышло.

– Обвинения? Вы имеете в виду обвинения в насилии?

– Ключевое слово – ложные, моя дорогая. – Марк смотрел прямо и открыто. – Ваша подпись стоит в документе, где прописано, что всё совершается на добровольной основе с обеих сторон, и составлен он столь искусно, что, даже если вы выползите из его спальни в крови и переломах, ни один суд не признает его виновным.

Я сжала ручку сиденья так крепко, что кожа под пальцами скрипнула. Видимо, страх в этот момент так явно проступил на моём лице, что Марк заговорил уже мягче.

– Заверяю вас, такого ни разу не было с его стороны. Агрессию он обычно вымещает другим способом.

– Каким же?

– Со временем узнаете.

Оставшуюся дорогу до отеля я просидела молча, боясь спросить ещё что-то. Чёрт, во что я вляпалась? Все заверения Марка, что его клиент никогда не применял силы к девушкам, сейчас выглядели пустыми и безосновательными. Я пыталась вспомнить дословно контракт, который подписывала, но память сохранила только отдельные фразы.

«…добровольная основа…»

«… не имеет претензий…»

«… выплаты…»

Зато пункт, что по моей инициативе я не могла расторгнуть договор, я запомнила отлично.

От ужина я отказалась и сразу прошла в свой номер. Открыла мини-бар и схватила бутылку виски. Мне нужно было успокоиться и сейчас я могла применить единственный действенный способ. Впервые за четыре года я глотнула алкоголь прямо из горлышка и тут же закашлялась. Жидкость с непривычки опалила горло, зато голова тут же прояснилась. Теперь нужно забыться, отключить чувства и совесть, которая всё ещё взывала откуда-то из глубин.

«Я делаю это ради брата. Я делаю это ради брата. Он не тронет меня. Всё будет хорошо. Всё будет в рамках договора… на добровольной основе…»

***

Свет до головной боли резал глаза. Или головная боль смешивалась с резью в глазах. Не разобрать. Вчера я прикончила половину бутылки и сейчас познавала заново все «прелести» похмельного утра. Тошнило, знобило и безумно хотелось спать, но забытьё никак не желало приходить. Одолжив у Марка солнечные очки, я сидела в кресле самолёта укутавшись в куртку. На улице было пасмурно и слегка моросило – идеальная погода для моего состояния.

– До Сардинии лететь два с половиной часа, – мой нянька своим безупречным и свежим видом только раздражал меня. – Может, хотите позавтракать?

– Лучше пристрелите меня, Марк. – Самолёт стал набирать скорость на взлётной полосе, и я почувствовала, как живот скручивает, а к горлу подступает неприятный комок. Я с трудом выдержала взлёт и, как только табло «пристегните ремни» погасло, бросилась в туалет.

А чего я ожидала, выпив на голодный желудок? Зато стало гораздо лучше, пусть голова и продолжала раскалываться. Вернувшись на место, я увидела на столике перед собой две таблетки и стакан воды.

– Выпейте. Поможет быстрее прийти вам в форму, – указал Марк. – И, пожалуй, теперь-то можете что-то и перекусить.

Я не стала спорить, с покорностью приняв лекарство и съев небольшой сэндвич с курицей, показавшийся мне божественным. Пробормотав благодарность, я снова укуталась в куртку и незаметно провалилась в беспокойный сон.

Среди бездны грёз возникали неясные картинки, будто я стояла перед ветхим свитком, подписывая продажу своей души. Руки отяжелели от пера, с которого капала алая кровь, плечи тронула чья-та ледяная рука, а за спиной раздалось шипение: «Моя!» Я не могла пошевелиться, чувствуя, как холодные руки обнимают и притягивают к себе, шея покрывалась мурашками от чужого дыхания, и тут я почувствовала то, чего никак не могло быть. Среди всего этого льда и темноты внутри меня разгорался огонь. Он возник в животе и стал растекаться по всему телу, пока я вся не превратилась в факел.

Я вздрогнула, почувствовав прикосновение к плечу, и распахнула глаза.

– Скоро приземлимся, – глаза Марка внимательно смотрели на меня. – Вам лучше?

Я села ровнее, попыталась прочувствовать своё состояние и с удивлением отметила, что тошнота и головная боль ушли. Что за чудодейственные таблетки?

В иллюминаторе синело море, а солнечный свет отражался от его поверхности, сверкая и переливаясь драгоценным блеском. Вдалеке виднелся берег – Сардиния, место нашего назначения. Когда Марк упомянул про Италию я думала, что мы летим в Рим или, на худой конец, Милан, но место нашего назначения была Ольбия, небольшой прибрежный городок с кукольными пёстрыми домиками, будто сошедшими с туристических открыток.

При посадке внутри меня всё сжалось. Волнение зашкаливало от того, что вскоре мне предстоит с глазу на глаз увидеться наконец со своим «заказчиком».

Воздух Италии встретил нас теплом. Под чёрной одеждой мне почти сразу стало жарко несмотря на то, что с моря дул свежий ветер. Двое крепких мужчин, стоило нам сойти с самолёта, сопроводили нас до внедорожника. Из уха каждого тянулся спиральный проводок от наушника. Один из них подхватил мой багаж, а другой следовал за нами до самой машины. Он же распахнул передо мной дверь и помог сесть.

Я поглядывала на своего няньку, который расположился рядом со мной как ни в чём ни бывало. А вот мне сразу показалось, будто нас взяли под арест.

– Охрана, – шепнул Марк, будто читая мои мысли. – Помните, ваша жизнь и здоровье теперь под ответственностью другого человека.

– Разве мне что-то угрожает?

– Анорексия, – усмехнулся Виардо. – На мой взгляд, ваш индекс массы тела уже давно ушёл в минус. Вам стоит немного набрать вес.

Шутка немного разрядила обстановку и смягчила моё нервное состояние. Один из охранников сел за руль, другой на место пассажира, и мы тронулись. Дорога, который мы ехали, была довольно узкой, будто проложенной через заросли кустарника. Иногда по пути попадались небольшие деревеньки с милыми средиземноморскими домиками с черепицей, а вдали виднелись холмы, покрытые зеленью.

Я приоткрыла окно и с удовольствием вдыхала тёплый солёный воздух, щурясь от яркого солнца. Поверить не могу, что вчера я была ещё в сером и холодном Петербурге, а сейчас… а сейчас меня везут к тому, кто купил меня со всеми потрохами. Нервозность тут же вернулась.

– Он ждёт нас? – обернулась я к Марку.

– Нет, мой клиент приедет завтра. Персонал пока готовит виллу к его приезду. Мы прибудем чуть раньше, чем планировали, но к вечеру дом должен быть готов. Вы пока могли бы прогуляться по территории. Пляж и вилла в вашем распоряжении.

Как бы здесь ни было красиво, а сейчас я могла думать только о предстоящей встрече с моим таинственным покупателем. Что мы скажем друг другу? Как начнём разговор?

Но все эти мысли вылетели из головы, как только мы заехали на территорию виллы. Светлый двухэтажный дом в средиземноморском стиле, с колоннами и покатой крышей, находился на возвышенности, с которой открывался восхитительный вид на море. С запада её оберегал холм, усеянный кустарником. Повсюду сновал персонал – убирали двор, чистили бассейн, в доме с мебели снимали защитные покрывала, работал пылесос и раздавались звонкие голоса уборщиц. Их язык был таким мелодичным, что я невольно улыбнулась. Но стоило мне ступить внутрь, как все словно по команде замолчали и обернулись в мою сторону. Любопытные взгляды скользили по мне, так что не осталось сомнения – они знали кто я и для чего приехала.

– Buon giorno*, – произнесла я единственное, что знала по-итальянски.

Мне ответили дружным хором и закивали, а спустя мгновение вновь приступили к своим обязанностям, будто меня здесь и не было. Марк проводил меня наверх, куда уже отнесли мой чемодан. Комната оказалась небольшой, но уютной, и с собственным балконом. Каменный пол покрывал домотканый ковёр, широкую кровать застелили белоснежным бельём. Обстановка была небогатой, зато вид с балкона стоил миллионы. Песчаная полоса пляжа упиралась в лазурные воды, постепенно темнеющие ближе к горизонту. На волнах в отдалении покачивались две яхты, а с востока безоблачное небо утопало в кучевых облаках. Наверное, так должен был выглядеть Эдем.

Быстро переодевшись в шорты и майку, я спустилась вниз на кухню, откуда доносился аромат жаренного мяса и специй. Рот наполнился слюной, когда я увидела повара, колдующего над плитой. Марк сидел за кухонным островком на высоком стуле и при моём появлении поднял голову и замахал рукой.

– Присоединяйтесь, моя дорогая. Лука приготовил потрясающее рагу.

Его тарелка была наполовину пуста. Я не сдержалась и села рядом в ожидании своей порции. Повар, высокий смуглый мужчина с проседью в волосах, подал мне блюдо. Мясо и овощи таяли во рту, и я прикончила всю тарелку за считанные минуты, заедая всё свежей чиабаттой. Вот уж не думала, что окажусь настолько голодной, что даже попрошу добавки. Лука был только рад и, протянув вторую порцию, что-то быстро произнёс на итальянском.

– Он со мной солидарен, – ухмыльнулся Марк. – Вам нужно больше кушать.

– Тогда передайте ему, что если он будет готовить каждый день, то через две недели я превращусь в Монику Белуччи, – ответила я, прожевав.

Мой нянька перевёл повару сказанное, и тот, слегка поклонившись, что-то проникновенно сказал, глядя мне прямо в глаза. Я даже почувствовала смущение, подозревая, что это был очень лестный комплимент, или просто итальянский язык был таким… сексуальным, что заставил краснеть меня как девочку.

– Что он сказал?

Марк выжидающе посмотрел на Луку и покачал головой. Взгляд его был слегка раздражённым.

– Luce, e non sognare!** – Виардо поднял руку в предупреждающем жесте, и повар послушно опустил глаза. – Вы и без того прекрасно выглядите, моя дорогая. Никакая Моника Белуччи не сидела рядом с вами.

Марк натужно улыбнулся мне, но я уловила напряжение между ним и Лукой.

– Скажете тоже, – мне стало лестно и вместе с тем неловко. На меня так давно не смотрел мужчина – с настоящим восхищением. Я даже забыла, как реагировать на такие знаки внимания. То, что обычно говорили мне те, кто пытался приударить, вряд ли можно было назвать комплиментом в настоящем понимании.

– Вы полны комплексов, Мила. Со стороны виднее, поверьте. А уж такой ценитель женской красоты, как Лука, – он вновь бросил на повара предупреждающий взгляд, – увлекается только роскошными женщинами.

– А вы, Марк? Ваш клиент не боится оставлять своих девушек с вами?

– Что ж, в этом плане вы меня не интересуете, моя дорогая, но это вовсе не значит, что я не способен оценить настоящую красоту.

– Вот оно что, – догадалась я. – Вы вроде евнуха в гареме.

Марк только пожал плечами, признавая очевидное. Это объясняло его жеманный тон, несколько театральные манеры и прекрасное чувство стиля.

– Раз так, может, устроим девичник с кино и винишком? Будем делать друг другу маски и болтать о парнях.

Я заметила, как мой нянька с трудом сдерживает смех, и вытерев губы салфеткой, встал из-за стола.

– Увольте, это совершенно не в моём стиле. А теперь прошу меня простить, но у вашего евнуха есть дела. Buon appetito***.

Я проводила его взглядом. Было непохоже, что он обиделся. Скорее наоборот. Быстро покончив с добавкой, я поблагодарила Луку и хотела было вымыть за собой посуду, но повар запротестовал и взял из моих рук тарелки.